Валентин Мирин
Куда бежать? Том 1. Вера
Обстоятельный студент
Через каких-нибудь полчаса он уже был в Садках у знакомого кузнеца, его земляка, где два дня назад разместил заказ на несколько деталей для своего устройства. Кузнец не сразу-то и признал студента. Начал говорить о деньгах за работу. Но Дмитрий быстро его приземлил, и несостоявшийся разговор только оставил осадок у кузнеца.
Недовольство кузнеца, однако, быстро испарилось, и он представил изготовленные детали. Дмитрий предположил, что потребуется доработка, как это было раньше, и оказался прав: на этот раз нужно было повысить точность изготовления деталей, для чего он попросил у кузнеца сменную одежду и доступ к рабочему месту. Переодевшись, следующие два часа он провёл в кузне, пока не собрал приспособление и не убедился, что оно работает, как он это понимал.
Дмитрий имел все права требовать в этой кузнице изготовления заказанных деталей, да и не только их, без какой-либо платы. Ранее он знатно здесь потрудился: перестроил печь в кузне, изменил технологию розжига, технологию подачи воздуха с его предварительным подогревом, и теперь угля требовалось меньше, а детали нагревались быстрее. И каждый раз, когда Дмитрий приезжал в эту кузню, проверял, как всё работает, что можно улучшить, давал советы кузнецу, а чаще и сам брался за работу. Об этой кузне многие заговорили, но не соглашались пригласить Дмитрия на подряд, на переделку кузни за деньги, хотя Дмитрий и не запрашивал много за свою работу. Дмитрий на эти подряды очень рассчитывал, но кузнецы мечтали привлечь студента безо всякой платы.
Со спокойствием в душе Дмитрий после кузни поехал в университет показать, как на деле работает его приспособление для изменения системы торможения поездов. Спустя минут сорок он вошёл в кабинет к своему научному руководителю, профессору Чаинскому Петру Алексеевичу, сильно удивив его своим опрятным видом, положил на стол приспособление и уже начал было рассказывать о его готовности и об ожидании фактического применения, но профессор, не отрывая глаз от своего лучшего студента, с удивлением спросил:
– Я было вчера подумывал дать вам пять рублей да направить вас на сухаревский рынок в целях покупки обуви, но вижу в вашей жизни серьёзные изменения… Вы из кузни?
– Да, пришлось сегодня там поработать.
– Протрите лицо от сажи.
Студент стал искать в карманах платок, но не нашёл. Профессор, обрадованный новыми обстоятельствами, вынул из кармана платок и протянул студенту.
– Дмитрий Иванович, откуда у вас одежда?
– Его Сиятельство князь Барковский предоставил мне эту прекрасную одежду, – ответил студент, опустив глаза, как будто его уличили в краже и ему за это стыдно.
– Князь Барковский? – удивлённо посмотрел профессор на смущённого студента и, подумав, что над ним подшучивают, продолжил: – Не шутите так, Дмитрий Иванович. Князя мы две недели как похоронили. Мы родственники. Я прихожусь ему двоюродным братом. Как он мог дать вам одежду?
– Похоронили? Кого?.. Князя?.. Мне эту одежду и обувь не сам лично князь предоставил, а Григорий Матвеевич сегодня утром. Его Сиятельство Александр Александрович также оценил мой новый наряд. Похвалил даже придверника.
– А, Сашенька!.. Мой крестник!.. Он в Москве?! Не знал, не знал. Заеду на днях в гости. Трудно ему сейчас, наверное, будет. Пока даже не знаю, чем могу ему помочь.
– Его Сиятельство Александр Александрович сделал мне предложение следовать с ним в его имение. Говорит, работы для меня найдутся. Я ему обещал. С ним поеду, – воодушевлённым голосом ответил Дмитрий, выражая искреннюю радость.
– В их имении работы непочатый край. Мельница запущена. Лет пять как не работает. Поземельный налог не платится уже несколько лет. Кузнец отказывается работать на нужды имения и заказы выполняет только мужикам и на стороне. Там и вправду работы много. Дай Бог вам управиться.
– Его Сиятельство Александр Александрович мне сообщил, что имение за долги отбирают.
– Это очень даже может случиться. Я знаю кредитора. Это их сосед Архипов, очень странная и неоднозначная личность. С Архиповым сложно будет договариваться… Я заеду на днях в гости и поделюсь своими мыслями.
– А что с мельницей князя? Вы знаете? Может, я смогу её починить? – заинтригованно спросил Дмитрий.
– У меня нет достоверных знаний о причине остановки, но мне как-то говорили, что сломан вал. Очень надеюсь, что это не так. Вдобавок мельница несколько лет без дела, значит, и другие детали или механизмы пришли в негодность или разворованы… Дмитрий Иванович, а пойдёмте со мной.
Профессор направился к выходу из кабинета и, выйдя из него, зашёл в соседнее помещение, хорошо знакомое Дмитрию – архив кафедры. Профессор попросил Дмитрия взять стул и достать из верхних ящиков стеллажа папки. Дмитрий тут же достал все папки, разложил на столе и профессор, пересматривая, выбрал одну.
– Кажется, вам с князем повезло. Меня всё просят отдать эти папки в Императорское Московское техническое училище, но расстаться с собственным «имуществом» как-то мне не хочется… Вот чертежи и пригодились. Кажется, эта папка нам нужна. Должно быть, она, – профессор открыл, просмотрел поверхностно содержимое, попросил Дмитрия все остальные вернуть на место, достал несколько чертежей и протянул Дмитрию.
– В этой папке чертежи мельницы, очень похожей на мельницу Барковских. Говорю «похожую» и имею в виду похожую по конструкторской части, сам я наверняка не знаю, но из рассказов могу себе представить. Ваши знания и навыки позволят разобраться с поломкой вала и его заменой, но я хочу вам показать и все остальные узлы. Изучите чертежи. Располагайтесь тут и изучайте. Изучая чертежи, вы должны понять, какие вам нужны инструменты и механизмы для ремонта или замены деталей. Без механизмов и инструментов вал не заменить, даже если он найдётся. Изучите, какие детали могут подвергаться ускоренному износу и ищите, анализируйте вероятности поломки. Я вас учил думать как инженер, теперь применяйте знания на практике. Вот вам и бумага для записей, – профессор подвинул на столе листок.
Профессору с самого начала стало интересно, как Дмитрий познакомился с молодым князем, и, не удержав своё любопытство, уже перед выходом из архива он поинтересовался. Дмитрий с восторгом рассказал о встрече, о вкуснейшем ужине, о прекрасном доме князя. От удовлетворённого рассказом профессора Дмитрий в конце своего повествования услышал:
– Вы очень нужны сейчас друг другу и, видимо, судьба вас свела… Изучайте. Позднее обсудим ваши умозаключения.
Дмитрия охватил азарт от прикосновения к новым для него чертежам. Он вдохновлялся от ожидания скорого ремонта, прикосновения к железу и от желания вернуть работоспособность мельнице. После общего обзора всех чертежей он вышел к карете, доложился кучеру, что будет до вечера изучать новую для себя тему, попросил его следовать домой. На что кучер возразил, ответив, что его дело маленькое, ему велено везти студента, куда тот прикажет. Дмитрий настаивал на своём, очень переживал, что карета может быть нужна князю, но кучер ответил отказом. Уговаривать кучера было бесполезно. Дмитрий забрал из кареты лукошко с завтраком и вернулся к чертежам.
От сладкого морса и вкусного расстегая с рыбой, хоть и холодного, азарт только повысился. Уже через час Дмитрий предложил профессору свои идеи, которые были приняты и одобрены. Осталось теперь самое сложное: найти или изготовить необходимые инструменты. Дмитрий опять вернулся в Садки в кузню, обсудил с кузнецом, какие инструменты он сможет сам изготовить, а какие ему не под силу. Переодевшись в рабочее, Дмитрий до вечера работал в кузне, возясь со всякими железками.
Умственные муки
Молодой князь решил с этого дня и на всё время, пока занимается семейными вопросами, переодеться в гражданскую одежду. Однако оказалось, что оставленная три года назад одежда ему мала, а денег на новое одеяние как вчера не было, так и сегодня нет. Подумал забрать у придверника отцовские империалы, но передумал – свобода нужнее. Рассмотрел вещи в отцовском гардеробе, выбрал себе одеяние для дома, костюм, видимо, ещё из отцовской молодости, и пальто. Не стал этим расстраиваться, а, наоборот, в мыслях и с иронией поблагодарил отца: «Ну хоть что-то, кроме долгов, да мне оставил». Переодевшись в домашнее, стал составлять опись предметов домашнего интерьера и весь день был этим занят. Список, составленный вдвоём с придверником, только из картин, мебели, ковров, книг, столового серебра, люстр, зеркал, а также двух пианино, не уместился и на трёх десятках листов. Князь несколько раз подходил к спальне матушки, но так и не решился зайти без разрешения, хоть хозяйки спальни и не было дома. Позвал горничную, которая и продиктовала состав мебели и картин. Ближе к вечеру спустились в погреб, но переписывать продукты не стали. По предварительным прикидкам, продуктов было на два, а то и на три воза. Ранее князь каждый год пополнял продуктовые запасы осенью, по возвращении в Москву, и после Рождества приказчик ему направлял по десять и более возов.
С каждой минутой инвентаризации, с каждым заполненным листом описи князь сильнее переживал о потере дома. Дома, в котором он родился и вырос. Дома, в который он никогда больше не войдёт как хозяин, а может быть, даже и как гость. Были моменты, когда придвернику приходилось поддерживать князя морально, вспоминая и рассказывая невероятные истории про сильного характером и решительного Александра Григорьевича.
День, проведённый в умственных муках от скорой потери дома и имения, дал свой отрицательный эффект, и после обеда моральные силы молодого князя иссякли совсем. Физической усталости вовсе не было. На службе бывало по два, а иногда и по три дня не спишь, весь день в грязи или весь день на лошади в дороге или на учениях, без еды и нередко без питья, и эти тяготы судьбы с трудом переносились, а теперь они казались ничтожно малы по сравнению с сегодняшними переживаниями. В голове у князя всё больше и больше усиливалась мысль о потере всего и сразу, по сути, о выдворении его на улицу. Пару раз он себя сравнивал с Дмитрием, студентом, у которого есть надежда на достойное место инженера, для чего он усердно и талантливо учился. Князь даже стал мысленно ему завидовать. Студент, а именно Дмитрий – человек с целью, человек с перспективой. У князя, как оказалось, и цели нет, а только перспектива – военная служба, на которую он поступил только по настоянию отца. По правде говоря, служба была ему не по душе, но и что ему по душе – он никому не рассказывал. Выбора у него за всю его жизнь не было. За него выбирали родители. Другое дело Дмитрий. Он сам сделал выбор, сам следует к своей цели и идёт к своим мечтам. Это дорогого стоит, и к этому стоит относиться уважительно. Если сейчас и найдётся меценат, готовый помочь князю устроить долги отца, так этого мецената следует поправить и направить его намерения о материальной помощи в адрес Дмитрия.
Вечером, когда уже на улице было совсем темно и князь готовился выходить на вечерний променад, в дом вошёл Дмитрий. Придверник ему очень обрадовался. Похвалил его внешний вид, но отметил, что руки и лицо следует отмыть, уж больно были видны следы обращения с металлом. Дмитрий оправдался тем, что у кузнеца нет места, где можно тщательно вымыть руки и лицо, и прямиком направился в уборную. Когда вышел, князь уже ждал его в парадной с предложением нагулять аппетит перед ужином.
Навыки дороже денег
Следующую половину часа, прогуливаясь по бульвару, Дмитрий рассказывал князю о своих успехах с приспособлением, как кузнец в очередной раз его немного подвёл и ему пришлось самостоятельно доработать детали, как повёз их в университет и отдал профессору результат месяцев изучений и разработок, и как он уже видит его применение на всех поездах. Он говорил с таким воодушевлением, с такой энергией, что поневоле его положительный заряд передавался князю и вытеснял моральное угнетение. А когда студент сказал про профессора – крёстного князя, князь и вовсе избавился от моральных мучений и теперь только радовался за Дмитрия.
– Вчера я мечтал закрыть сессию и каким-то образом уехать на промысел на Волгу в Астрахань с заработком до двух рублей в день. Сегодня же я с восторгом рассказываю вам о моей разработке, о надеждах, что её будут применять в будущем на всех поездах страны… Знаете, я уверен, что смогу починить вашу мельницу. Мне требуется ещё один день работы, и инструменты будут готовы. Моя жизнь круто поменялась исключительно от вашего доброго отношения ко мне.
– Дмитрий Иванович, право, давайте будем друзьями. Мы вчера по этой теме уже объяснились. Кстати, может быть, вы голодны?
– По правде говоря, да. Съел бы и быка, но его у меня нету, – ответил и улыбнулся Дмитрий.
– Что же вы молчите! Следовало сначала поужинать, а потом променад. Что-то я не подумал, что вы можете быть голодны. Идёмте ужинать.
Ужин, как и вчера, был отменный. Таких блюд Дмитрий не ел никогда. Блюда ему казались недомашними, но были очень вкусны.
– Значит, завтра вы целый день в кузнице, – в начале ужина утвердительно сказал князь. – Ну что же, это хорошо. Но что вы будете делать с приспособлениями и инструментами, если восстановление мельницы не понадобится?
– Я уверен, что всё образуется, и инструменты пригодятся.
– И откуда эта уверенность? – удивлённо спросил князь своего собеседника.
– От моего научного руководителя, профессора Чаинского. Если он дал мне чертежи, значит, он уверен, что ваше имение останется за вами. Следовательно, вам и мельницу нужно будет восстанавливать.
– Завтра многое прояснится.
Князь позвал придверника, распорядился на завтра также отдать карету Дмитрию и приготовить ему еды, но уже на весь день.
– Ваше Сиятельство, а вам карета разве не нужна? Я могу днём и без кареты обойтись, – Дмитрий чувствовал свою вину, что кучер весь день сидит в ожидании приказа и, желая немного или вовсе избавиться от угрызений совести, предложил: – Может, меня только отвезут утром и вечером заберут? Так, кажется, всех должно устроить?
– Дмитрий Иванович, если вы посмотрите во двор дома, то увидите три кареты, нам с вами их хватит. Пока на время вам отдаю мою карету, я воспользуюсь каретой отца… Скажу вам честно, у меня сегодня день не удался. Морально тяжело. До меня постепенно доходит истинное положение дел, и меня это сильно угнетает. Без заработка мне не выйти из этого положения. Посмотрим, какие новости будут завтра из столицы, но в любом случае я вам предлагаю через несколько дней ехать в моё родовое имение. Долг отца перед Архиповым очень большой, но, если я с ним договорюсь о переносе срока по выплате процентов с июня на август или лучше на октябрь, мы с вами там и останемся, и вы сможете приступить к восстановлению работоспособности мельницы. Она нам очень понадобится.
– Договорились, Ваше Сиятельство. И предлагаю договориться с вами, что я за эту работу не возьму ни копейки.
Князь в ответ улыбнулся и посчитал нужным дать совет Дмитрию.
– Запомните, друг Дмитрий, мой совет. Всегда нужно договариваться на берегу. Только на берегу нужно сопоставлять ожидания и надежды. А мы с вами на берегу и находимся сейчас.
– Значит, договорились, – ответил Дмитрий с умилением на лице, довольный таким поворотом своей судьбы.
– Чем же вам платить за жизнь этой осенью, или следующей, когда вернётесь к учёбе? Этого блага, – князь показал руками на дом, – у меня уже не будет. Кто вас без денег примет ночевать?
– Я научусь ремонтировать мельницы и этим заработаю. Навыки дороже денег. В губерниях много мельниц. Каждой да что-то и потребуется в ремонте.
Князь ничего не ответил, а только предложил всем разойтись по своим спальням.
Выражаю сожаление
Рано утром Дмитрия в доме уже не было. Придверник его встретил, когда солнце ещё только-только начало показываться на горизонте, разбудил кучера и проводил их, выдав каждому приготовленное лукошко в дорогу.
Князь проснулся позднее. Солнце давно уже грело город со всем его содержанием, и особенно спальню князя. Князь вечером долго не мог уснуть, мысли давили на него, и сон к нему пришёл далеко за полночь. Проснувшись, он начал подготовку к поездке на вокзал. Сам лично проверил карету отца, посмотрел тройку рыжих лошадей. Каждую лошадь погладил. Поговорил с кучером, желая выяснить, трезв ли он. Оказался трезв. Кучер, очень любивший эту рыжую тройку, похвалил каждую лошадь, стал кормить из рук и тоже каждую погладил. Князь велел запрягать, но не выводить тройку на бульвар, а ждать его во дворе. После чего вернулся в дом, умылся, позавтракал, надел военную форму: пора встречать маму, пора встречать новости из столицы.
Через час князь был на платформе и смотрел вдаль на дымящий поезд, застрявший в паутине железнодорожных линий. Локомотив на горизонте был настолько маленький, что казалось, его там и нет, но с каждой секундой ощущалось его приближение. И эти ощущения проявлялись как вдали, так и на самой платформе. Всё больше и больше чёрный дым, плавно поднимающийся в небо и переходящий в серый, напоминал о мощи локомотива и предвещал мгновения радостных встреч и вокзальной суеты. Встречающие заволновались, распределяясь на платформе, угадывая будущее место остановки вагонов. Поезд в начале платформы прекратил извергать чёрный густой дым, сменив его на белый, и не так интенсивно стучал колёсами. Через несколько минут начались встречи и радостные мгновения исполнения ожиданий. У каждого вагона – суета: столпились как ожидающие, так и прибывающие. Вдобавок и извозчики, и носильщики стали суетиться на платформе, предлагая свои услуги. Вагоны первого класса, как всегда, прибывали на вокзал первыми, так как были в головной части поезда, ближе к выходу из вокзала, что было сделано для удобства привилегированных пассажиров. Но, как оказалось, пока привилегированные пассажиры не спеша освобождали свои спальные места, пассажиры вагонов других классов уже в спешке заняли платформу, и вся образовавшаяся толпа стремительно, угрожая смести с перрона пассажиров первого класса, покидала платформу. Получилось по принципу: чем ниже класс вагона, тем быстрее пассажир покинул вокзал. Исходя из этого принципа Ольга Петровна и не спешила выходить из вагона. Привычного для поездок багажа, кроме одного саквояжа, у неё не было. Торопиться с выходом из вагона она не хотела. Но струны нервов князя требовали успокоения. У князя с каждой секундой усиливалось чувство тревоги. Он даже стал думать, что её нет в поезде и долгожданной хорошей новости не будет. Ещё минута ожидания – и уже весь организм князя требовал хороших новостей. Князь сам вошёл внутрь вагона, и – о чудо – увидел, как его мама в сопровождении кондуктора с саквояжем не спеша покидала вагон.
До кареты они шли рука об руку. Ольгу Петровну переполняло чувство гордости за своего сына. Высокий брюнет в красивой парадной военной форме, и вот она идёт в его сопровождении, исполненная радостью, забыв обо всех заботах и о цели поездки в столицу, и о неизвестных ей результатах. Князь не выдержал молчания Ольги Петровны и перешёл сразу к сути поездки. В ответ получил улыбку Ольги Петровны и письмо.
***
«Дорогой мой Александр Александрович!
Я очень сожалею, что мы с Вами не увиделись, пусть даже и по такому печальному событию. Сердечно прошу принять мои искренние соболезнования по поводу кончины Вашего родителя. Он очень рано и скоропостижно оставил этот мир. Мне иногда думается, что Богу угодно иметь добродушных людей на этом и на том свете, поэтому он решает так внезапно забирать на тот свет дорогих нам людей. Пусть земля будет Александру Григорьевичу пухом.
Я очень благодарен Александру Григорьевичу за его дочь, за мою любимую супругу. Искренние слова благодарности Ольге Петровне я уже выражал неоднократно. Я очень желаю Вам найти себе супругу, похожую по нраву на Вашу сестру и с таким же высоким уровнем образования и интеллекта. Удачи Вам в этом.
Касательно Вашей просьбы. Выражаю сожаление о своей невозможности принять Ваше предложение. У меня нет свободных средств в необходимом объёме для выкупа долга. Принимать на себя долги в целях выкупа не считаю рациональным. Эмоции в принятии подобных решений нужно исключить. Сегодня я не могу спасти Ваш родительский дом. Прошу покорно меня простить за возникшую на меня надежду.
В данной ситуации я могу быть Вам полезен советом: не пытайтесь спасти родительский дом сейчас. Он Вам сейчас приносит только расходы. Спасайте имение. Долг по имению подъёмный, и за два года, я полагаю, Вы с ним справитесь.
Я Вам дам ещё один совет. Марк Афанасьевич Вам сделал предложение, от которого Вам не следует отказываться. Принимайте смело его предложение, если не сможете сами переработать зерновые и кругляк. Марк Афанасьевич – надёжный партнёр.
Ольга Петровна не знает о моей неспособности оказать Вам финансовую помощь. Времени для обсуждения с ней Вашей просьбы не нашлось, внучки заняли всё её время. Огорчать её перед поездом я уже не решился. Александр Александрович, прошу Вас найти нужные слова и выразить мои слова сожаления. Я в долгу не останусь.
К моему письму приложено письмо к Марку Афанасьевичу. Очень прошу как можно скорей ему это письмо представить.
Очень надеюсь на скорую встречу.
Вершинин Алексей Петрович».
***
Князь перечитал письмо три раза. Его состояние с каждым прочтением только ухудшалось. Ему казалось, что он уже на грани нервного срыва. По реакции сына на письмо Ольга Петровна уже догадалась об отказе или частичном отказе. Она не стала спрашивать сына про письмо и так они, не разговаривая в пути друг с другом, доехали до дома. Ольга Петровна молча вышла из кареты, вошла в дом и поднялась к себе в спальню, даже ни с кем не поздоровавшись, чего обычно с ней не случалось: отлучаясь на какое-то время, при возвращении она всегда с каждым работником, от дворника до придверника, здоровалась, спрашивала о самочувствии и непременно узнавала о детях, внуках. До следующего дня мать и сын не виделись. Ольга Петровна даже отужинала в своей спальне, что было странным для всех домочадцев: ранее она категорически всей семье запрещала трапезничать в других комнатах, кроме столовой или буфета.
