Валентин Мирин
Куда бежать? Том 1. Вера
Известный в городе купец
К полудню придверник подал князю визитную карточку и записку от Марка Афанасьевича Аронова с требованием прибыть к обеду в его трактир на Петровке.
Марк Афанасьевич был известный в Москве (и не только) миллионер, купец, фабрикант и промышленник, домовладелец, хозяин мельниц и элеваторов и совладелец страхового общества.
Молодой глава семейства Барковских написал ответ, принимая требование кредитора. Бумаги о долгах Аронову и проигранном судебном процессе нотариус сегодня утром показал и в подробностях рассказал об ускоренных, по его мнению, судебных процессах.
Князь, одетый с иголочки в военную парадную форму, прибыл в назначенный час в трактир на встречу с кредитором. При входе показал визитку, и половой препроводил его в пустой отдельный кабинет. Стены кабинета были увешаны картинами разных размеров и достоинств. Кабинет с тёмно-зелёными стенами и единственным рабочим столом (он же и обеденный) хорошо освещался современными газовыми лампами с индивидуальными дымоходами. Это было что-то новое в современном интерьере, ранее князь подобного не видел. Напольные часы, единственные часы в этом трактире, показывали, что гость прибыл на одну минуту раньше назначенного времени. Несмотря на настоятельную просьбу полового занять место, князь подошёл к окну и стал смотреть на полупустую улицу.
Не прошло и минуты, как в кабинет вошёл худощавый седовласый мужчина лет шестидесяти – шестидесяти пяти, а может быть и старше. Гость, услышав шаги, повернулся и выпрямился. Мужчина сделал несколько шагов, остановился и стал рассматривать гостя. Князь представился. Кредитор ответил на приветствие довольно сухо. Немного ссутулившись, подошёл к столу, пользуясь тростью и опираясь на левую руку. Одет он был в чёрный костюм-тройку, на вид изрядно поношенный, возможно, младше его раза в два.
Князь обменял несколько приветственных фраз в уважительном тоне на бездушный взгляд кредитора. Кредитор, одновременно и хозяин трактира, оценивающе и с недовольным видом осмотрел гостя, одобрительно отметив военную форму. Предложил занять место.
Стол был сервирован на одну персону. После того как хозяин трактира занял привычное место, гость сел в противоположное кресло, и не успел он расположиться, как тут же половой подал знак о готовности принять заказ.
– От завтрака что-то осталось? – спросил хозяин трактира.
– Марк Афанасьевич, гречневая каша имеется, – бодро ответил половой.
– Подай. Чаю тоже. Нашего чаю… С чабрецом… Горячего только.
– Непременно сделаю, – ответил половой и, выдержав двухсекундную паузу, перевёл взгляд на князя. – Что прикажете подать? На обед у нас есть: поросёнок с хреном, поросёнок с кашей, балык…
Князь не стал дослушивать названия изысканных блюд и прервал полового.
– Чай из кипрея, – и чтобы не слушать новых предложений, в том числе из блюд к чаю, добавил без паузы: – Чаю будет достаточно.
Половой – мужчина средних лет крепкого телосложения, с аккуратно стрижеными русыми волосами, одетый в старорусском стиле – в белые штаны и косоворотку, немного наклонившись, делая вид, что заказ принят, стал предлагать блюда к чаю – авось гость передумает. Но гость посмотрел на полового так, что тот даже не успел договорить название первого блюда и спустя секундную паузу ответил:
– Будет исполнено, – и вышел, как и не было его в кабинете.
– Не голодны, значит? – спросил хозяин трактира.
– Большего не могу себе позволить, в кармане несколько серебряных монет да медяки, – ответил князь. – Не хочу создавать вам неловкую ситуацию, вот чай… и заказал.
– В чём же неловкость? – задал вопрос хозяин трактира, хотя прекрасно понял слова своего гостя.
Князь не успел ответить. В кабинет вошёл половой с заказами. В трактире знали предпочтения хозяина и разогрели кашу и приготовили свежий чай уже к моменту заказа.
Трапеза длилась недолго, и когда она уже была близка к завершению, Марк Афанасьевич обратился к своему гостю:
– Я рассчитывал на дружеский обед. Очень жаль, что вы не способны сделать иной заказ, кроме чая.
– Марк Афанасьевич, прошу меня покорно извинить, если расстроил ваш обед, но и вправду мне нечем платить за другие блюда. Мне пришлось сегодня погасить долги по хозяйству из моих сбережений. Остаток средств отдал сестре для выплаты по долгам за похороны. В долг обедать не буду…
– Богатые всегда богатеют, а бедные всегда беднеют, так как бедные всегда стремятся показать, что они богатые. В России это есть, было и будет. Да и не только в России, наверное. Думаю, за границей также. Это изъян человечества или, я бы сформулировал по-иному, порок человеческий, – с улыбкой на лице посмотрел Марк Афанасьевич в глаза молодого князя.
Не дождавшись какой-либо реакции на сказанные слова, Марк Афанасьевич закончил трапезу и, усиливая своё чванство, продолжил.
– Я себя всегда спрашивал: почему я не могу на этом заработать?.. Как видите, у меня хорошо получилось… В мои годы мне уже не деньги нужны, – продолжил Марк Афанасьевич после небольшой паузы. – Думал, может, лавры мне требуются? Но и от этих мыслей отказался. На кой чёрт мне эти лавры? Я и деньги-то множил только потому, что был осторожен с лицемерием и шаткостью моего «признания». Мало кто знает истинного меня. Теперь, когда уже миллионы за спиной, стал выходить в свет… – Марк Афанасьевич махнул рукой в сторону окна и после короткой паузы продолжил: – Даже в купеческий клуб несколько раз ходил. В английский клуб настойчиво зовут. А я думаю: «Зачем?..» Там одни траты и никакого дохода, а, значит, и никакого наслаждения…
Князь и эти мысли не стал перебивать. Марк Афанасьевич продолжил:
– Вы никогда не станете богатым, пока не научитесь жить по средствам и множить капитал. Это я, Аронов Марк Афанасьевич, вам говорю… Вам говорю, молодому поколению, – Марк Афанасьевич стал смотреть прямо в глаза князю.
Пронзительный холодный взгляд длился секунд десять, но князь не отвёл глаз, после чего Марк Афанасьевич сам отвёл глаза к окну на несколько секунд, затем вернул свой взор на князя.
– Тратить все умеют, даже тратить в долг умеют. Вы сегодня не стали этого делать. Приятно это видеть. Видеть утраченное качество человека. Да, именно утраченное качество мужчины… Некоторые так-то красиво тратят в долг, что диву даюсь…
Марк Афанасьевич опять сделал паузу, наверное, в надежде на словесную реакцию собеседника, но этого не случилось и на этот раз.
– Вот вы, молодой человек, скажите: в карты часто проигрываете?
Марк Афанасьевич задал неожиданный для князя вопрос, но ответ прозвучал из уст князя без раздумий, скороговоркой и уверенным голосом:
– Я давно дал себе слово в карты не играть. Слово держу.
Марк Афанасьевич улыбнулся. Сам ответ и уверенность гостя пришлись ему по душе, отчего Марк Афанасьевич стал менять высокомерный тон на более дружеский.
– Вот удивили вы меня, князь, во второй раз… Проигрались, что ли?
– Нет. Не вижу смысла в этом досуге. Также не вижу смысла в пьянстве или препровождении времени за куревом.
– Смиренно прошу меня простить… – Марк Афанасьевич сделал паузу, видимо для подбора слов. – Я вас могу заверить, что этих качеств не было у вашего отца. Я ни в коем случае не говорю о вашем отце что-то плохое… Вот тут на столе лежит бумага, – Марк Афанасьевич взял её со стола и показал, – согласно которой ваш московский дом перейдёт ко мне, если до конца этого месяца вы не погасите вексельный долг. Долг, который ваш отец набрал, играя в карты. У вас времени до конца месяца, понимаете? Это окончательное решение суда, мой юный друг. Позвольте мне вас так называть с этой минуты.
Князь ответил согласием, и Марк Афанасьевич продолжил:
– Был суд. Последняя инстанция, – кредитор улыбнулся от вкуса победы. – Понимаете?
– Правда ваша, Марк Афанасьевич. Нотариус мне сегодня сообщил ваши намерения. Безусловно, я очень огорчён сложившимися обстоятельствами. Более того, не понимаю, как отец мог так неудачно вести семейные дела. Мне остаётся только искать решение. В этой ситуации мне очень жалко маму. Она потеряла не только мужа, но, ну и… Вы понимаете… Ведь дом, который скоро может стать вашим, построил ещё мой дед. Дом был передан маме в наследство. Теперь нет мужа, и вот скоро не будет и дома. Я, безусловно, буду о ней заботиться, но её огорчению нет предела. Она утопает в горе, и слёзы почти не высыхают на её лице… Могу ли я с вами договориться выкупить через некоторое время мой семейный дом по сумме долга? С процентами, разумеется. Проценты обговорим.
Марк Афанасьевич от услышанного предложения усмехнулся и даже захотел похлопать в ладоши, но удержался и строгим вопросительным тоном обратился к князю:
– Мой юный друг, вы предлагаете мне сделку?.. – для князя это был риторический вопрос. – На какое золотишко вы собрались её провернуть? У вас нет никакого стартового капитала, чтобы хоть дело какое завести. Имение и то за долги скоро будет выставлено на аукцион, и, скорей всего, перейдёт к кредитору. Где гарантия успеха? Кто сейчас вам даст в долг, если вся Москва только о ваших долгах и говорит?
– Марк Афанасьевич, великодушно прошу вас не принимать мою просьбу за намерение принести вам какое-либо огорчение. Вы и так уже победили в судебной тяжбе с моим отцом. Я всего лишь прошу вас о возможности подумать о том, что придёт время, когда я смогу вернуть родительской дом. Дом моей мамы. Дом, в котором я родился, вырос и провёл своё детство и часть юных лет. Этот дом дорог моей маме и мне как память в первую очередь.
– Подумать… Безусловно, вы вольны думать, что себе пожелаете… Хотя… Вы мне кажетесь очень перспективным. Мне говорили, вы образованный человек, что и обычно для вашего сословия. Если карты в руках не будете держать, я, пожалуй, захочу с вами иметь дело. Вы меня сегодня обрадовали, я бы сказал, сильно обрадовали. Мне это приятно. Я уж и не припомню, когда был доволен общением с представителем вашего сословия… да и с другими смертными тоже. Сегодняшний день этим уже стал мне приятен, и всё благодаря вам. Вы пришлись мне по душе.
Князь не стал перебивать Марка Афанасьевича. Любые новые слова о потенциальном выкупе или просьбы о продлении срока погашения долга и так далее могли означать, что князь воспринимает удовлетворённость от беседы как слабость собеседника и пытается настоять на своём. Князь это понимал и не вмешивался в рассуждения, позволяя хозяину кабинета заполнить душевный вакуум приятным общением.
Князь ещё в момент получения требования прибыть на встречу оценил, что перспективы этого разговора весьма туманны. Его отец, видимо, не единожды пытался отстоять дом. Силы были явно неравны, да и долг есть долг. Непонятно, почему Марк Афанасьевич этот разговор затеял, ведь и так ясно, что дом по векселю переходит к нему, достаточно только обратиться к нотариусу. Возможно, Марк Афанасьевич получал удовольствие от судебного процесса. «Может, кредитор хотел опозорить моего отца? – подумал князь. – Это похоже на правду. Но зачем? Чем же огорчил мой отец Марка Афанасьевича?»
– Александр Александрович… – Марк Афанасьевич впервые обратился к молодому князю по имени-отчеству, и этого нельзя было не заметить. – Хочу вам предоставить возможность… Я, мой юный друг, с собой денег на тот свет, – указательным пальцем он ткнул наверх, – взять не смогу. Детей своих я пристроил3. Дал им по миллиону. Вон шикуют, – он повёл рукой в сторону окна. – Хоть бы о здоровье моём искренне спрашивали… Не дождёшься и весточки. Внуков бы мне показывали почаще… Скрягой меня внуки называют. Говорят, от родителей это услышали. Поторопился я… Поторопился…– у Марка Афанасьевича было лицо грустного, огорчённого до глубины души человека. Князю даже привиделось, что слезинка вот-вот выступит. – Вот вы – даже поздоровались уважительно. Справились о моём здоровье. Сели за стол только после того, как я занял место. Казалось бы, любезность, но это приятно, по-человечески, с уважением как-то. Понимаете?
Князь кивнул в ответ.
– Чем вы хотите заняться в этой жизни? – прозвучал неожиданный для князя вопрос. Марк Афанасьевич, видимо, умел менять тему разговора.
– Пока не знаю. Все мои планы, я бы сказал, мои пожелания расстроились в одночасье. Сейчас нужно с долгами как-то справиться… Думаю потом вернуться на военную службу.
– И как решили с долгами справиться? Какие возможности? Идеи?
– На днях поеду в имение. Посмотрим, какой прогноз по урожаю. Буду искать покупателей на будущий урожай. Приценюсь. Посмотрим, какие долги смогу вернуть в этом году. Встречусь с кредитором, обсудим. Буду просить рассрочки. Других решений я пока не знаю и предложить не могу.
– Действительно, ничего нового. А если я вам предложу подумать, как сделать так, чтобы увеличить стоимость продукции? Готовы обсудить это со мной?
– Я, право, не понимаю, что вы можете предложить, – удивлённо ответил князь.
– Да всё просто. Ваш отец каждый год продавал зерновые, а нужно было продавать муку и хлеб, а мучку направить на корм скоту, а скот на мясо. Мясо, колбаса и мука дороже, чем зерновые. Понимаете? Ваш отец лес продавал как кругляк, а если бы он продавал как строительный материал, это совсем другая стоимость, а лучше мебельную фабрику бы прикупил, у вас много леса, – Марк Афанасьевич улыбнулся. – Я вам говорю истинные вещи. Об этом все знают, но мало кто в силах организовать переработку, организовать рынок сбыта. Понимаете? – вопросительно и с интересом посмотрел Марк Афанасьевич на князя.
Тема покупки у хозяйств зерна и леса для дальнейшей переработки, покупка у мелких хозяйств урожая за копейки и продажа крупным заказчикам (на нужды армии или на экспорт, что выгоднее, например) была излюбленной темой Марка Афанасьевича. Он на переработке и перепродаже заработал миллионы. Барин или приказчик и им подобные соберут урожай и давай вывозить его быстрей на продажу, чтобы долги закрыть и новые плодить, а Марк Афанасьевич и цену предложит, и сам транспорт организует до своих мельниц, фабрик и заводов. У него было и суконное дело с братьями Ляпиными, и рыбный промысел, также приносящий солидный доход.
– Вы действительно говорите интересные вещи. Я об этом никогда не думал, – ответил князь.
– Напишите мне, когда у вас будет понимание по урожаю. Если вы откажетесь переработать, я возьмусь. Продайте мне урожай, особенно зерновые, я весь его куплю и вот увидите, заработаю не меньше вас. Ещё хочу с вами договориться выкупить у вас весь кругляк, который осенью-зимой будет в продаже. Я вам делаю это предложение не из-за отсутствия у меня объёмов зерновых или кругляка в этом году. Я хочу вам оказать услугу… – Марк Афанасьевич поднял указательный палец правой руки вверх. – Ну что, согласны? По рукам?
– Какие будут условия?
– Вы находите покупателя на ваш урожай. Сообщаете мне его цену, я перебиваю и выкупаю. Продукцию ваши мужики грузят на мой транспорт и более у вас никаких дополнительных расходов. Деньги доставят куда скажете или привезут вам в день выкупа. По рукам?
– Позвольте мне взять паузу с ответом, – после небольшого раздумья ответил князь.
– Воля ваша. Я хочу вам помочь, но моё предложение действует при условии, что сможете с кредитором договориться об отсрочке, а если нет, не будет у вас больше имения… В этом году вам будет трудно, если не сказать точнее: совсем трудно. Где-то даже я вам сочувствую. Поверьте мне, это так, я вам сочувствую. На вас свалилась гора долгов. Вы не отказались от отца, как некоторые утвердительно высказывались. Это вызывает уважение. Вы находитесь одной ногой в долговой яме, но продолжаете бороться. Наверное, за сегодня вы возмужали, как никогда раньше.
Князь вчера перешагнул в новую жизнь, взрослую жизнь с ответственностью перед семьёй, перед людьми, которые живут и работают в их доме, в семье, перед мужиками и их семьями.
Встреча на этом была окончена. Князь позвал полового, расплатился за чай и, уже сидя в карете по пути домой, думал: «В чём же была необходимость этой встречи? Аронов, наверное, хотел заявить свои права на дом? Или хотел показать лицо победителя?..»
Письмо надежды
Дома князя встретили мать и сестра. Последнее время они были неразлучны.
– Договорился? Аронов оставляет нам дом?
Вопрос Ольги Петровны чрезвычайно удивил князя. Он прозвучал с глубокой надеждой услышать желаемый ответ. Откуда у неё эта надежда, что Аронов оставит дом в пользовании семьи князя? Да и с какой стати он будет это делать теперь, когда по суду дом перейдёт ему с первого числа следующего месяца? Осталось три недели для возврата долга, что почти неисполнимо, или три недели для вывоза личных вещей.
– Мы этот вопрос не обсуждали, – спокойно ответил князь.
– А о чём же вы говорили? Зачем встречались? – удивлённо спросила княгиня, и сразу после вопроса в глазах её появились слёзы.
Для князя возникшая ситуация была душераздирающей: очень тяжело смотреть на слёзы матери.
– Да, похоже, ни о чём. Я не знаю, зачем он назначил встречу. Или пока не знаю… Интересовался, как буду отдавать долги. Говорил, что готов выкупить кругляк и урожай этого года.
Ольга Петровна уже вовсю плакала, даже не дослушав ответ сына. Плач, словно заразная болезнь, быстро передался и сестре. Через несколько секунд обе женщины, прижавшись друг к другу, плакали, откровенно и по-детски. Никакие слова князя не помогали им успокоиться, и от безуспешных попыток их унять князь сменил тактику, перестал мешать дамам, сел в кресло и смотрел на них, окунувшись в свои мысли и обдумывая состояние дел.
Князю в голову пришла мысль, и он спросил:
– Ангелина, милая моя сестра, а в состоянии Алексей, ваш муж, одолжить нам сумму для покрытия долга перед Марком Афанасьевичем?
Сестра от услышанного вопроса оторопела и перестала плакать. Ольга Петровна последовала её примеру. Теперь и князь, и княгиня смотрели на сестру как на спасителя в ожидании ответа. Ангелина немного призадумалась и ответила:
– Я не знаю возможностей моего мужа. Мы эту тему не обсуждали, да и не будет он такие темы со мной обсуждать. Мы с ним ещё до свадьбы договорились, какие темы я могу поднимать в семье, а какие категорически нет. Разделили свои обязанности и ответственность, и строго за это друг у друга спрашиваем. По крайней мере, он с меня спрашивает, – Ангелина немного застенчиво окончила фразу, понимая, что в действительности она с мужа ничего не спрашивает. – Вам это кажется странным, да? – обратилась Ангелина к маме и потом повернулась к брату. Не услышав ответа и только заметив непонимание со стороны брата, как такое возможно, продолжила: – Папа, как мне известно, у Алексея Петровича денег не просил.
– Папа не просил, я попрошу. Сейчас же напишу ему письмо, и вы завтра же едете в Петербург. Мама, вы Алексею Петровичу всё объясните. Он обязан нам помочь.
– Алекс, а почему он обязан? Безусловно, я буду очень рада, если он поможет сохранить родительский дом, но как пояснить и убедить его, что он обязан?.. Он меня не стесняет в расходах и, надеюсь, у него… у нас есть эти средства, но… обязан? Почему он обязан? – недоумённо спросила Ангелина своего брата
– Не придирайтесь к словам. Это, возможно, лишь иллюзия надежды на вашего мужа. Я напишу ему письмо, а вы готовьтесь ехать завтра в Петербург.
***
«Алексей Петрович, мой дорогой друг! – такими словами князь начал своё письмо. – В данных обстоятельствах постараюсь быть кратким, хотя мне есть о чём Вам писать. Мы с Вами не виделись около трёх лет и, буду откровенным, я по Вам скучаю. Ваш семейный союз и Ваше семейное благополучие для меня отрада. Это я знаю из писем от сестры и мамы. Благодарю Вас за счастливую сестру и Ваших детишек. Это для меня ценно.
О долгах моего отца Вы, должно быть, в курсе. Искренне приношу извинение от имени моей семьи за негативный свет, падающий и на Вашу репутацию. Я искренне об этом сожалею. О долгах, судебной тяжбе отца с Марком Афанасьевичем я узнал только вчера, после трёхлетнего отсутствия в кругу семьи. За святой армейский долг Родине я поплатился незнанием об истинном положении дел.
Сейчас я стараюсь найти решение и вернуть все долги кредиторам, но без Вашего участия мне не представляется возможным найти полноценное и эффективное решение.
Сегодня я встретился с Ароновым Марком Афанасьевичем по его приглашению. Я не очень понимаю, зачем он пригласил меня на встречу. У меня всё равно нет средств оплатить ему отцовский долг. Возможно, это судьбоносный случай. Марк Афанасьевич мне предложил подумать, как увеличить стоимость урожая через его переработку: зерновые в муку, кругляк в стройматериалы и так далее. Я пока не достиг осознания этой мысли, но немного начинаю понимать разумность его слов. Марк Афанасьевич также предложил выкупить мой урожай, ежели я откажусь от переработки.
Думаю, эти слова и идеи Марка Афанасьевича Вам окажутся близки. Если у Вас будет совет, я с удовольствием им воспользуюсь.
Но не только за советом я к Вам обращаюсь. У меня есть к Вам предложение-просьба: выкупите вексель у Марка Афанасьевича, семейный дом перейдёт к Вам. И таким образом мы сможем сберечь сердце матери. Теперешнее её состояние меня очень волнует.
С надеждой на Вас.
Князь Александр Александрович Барковский».
***
