Валентин Юрьевич Катасонов
Финансовый «вирус» против китайского дракона. Хроники экономической пандемии Поднебесной 2016–2020
Предисловие
Вашему вниманию предлагается книга, посвященная экономическим и финансово-валютным проблемам Китая. На сегодняшний день Китай считается второй после США страной по экономическому потенциалу и по степени влияния на мировую экономику и политику. При этом, как представляется многим экспертам, соотношение сил между США и Китаем неумолимо меняется в пользу Китая. Все это делает крайне актуальным изучение внутренней и внешней политики Поднебесной, в том числе и в первую очередь политики экономической. Несмотря на гигантское количество материалов по Китаю в мировых и российских СМИ, у наших граждан сохраняется крайне смутное представление об этой стране, ее экономике, политике, истории и культуре. В немалой степени это обусловлено тем, что сам Китай (вернее, его партийно-государственное руководство) создает «дымовую завесу» вокруг Поднебесной. Это неудивительно, потому что контроль со стороны властей над СМИ в Китае остается жестким. Газеты, журналы, радио, телевидение, интернет-издания формируют такой имидж Поднебесной, который, как признают серьезные китаисты, весьма отличается от реальной картины.
В полной мере это касается и экономики Китая. Здесь дополнительные искажения в реальную картину вносят статистические службы страны. Известна шутка: «Существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика» (авторство приписывают британскому премьер-министру Бенджамину Дизраэли). Сегодня эту шутку усовершенствовали, добавив китайскую статистику как четвертый и высший вид лжи. Конечно, китайская статистика приукрашивает реальное состояние национальной экономики, а также прикрывает некоторые геополитические и геоэкономические планы Пекина. Вокруг темы китайской экономики среди экспертов идут постоянные споры. Но они не ограничиваются выяснением только количественных параметров экономики Китая. На первое место выходят дискуссии, касающиеся ее качественных параметров. Китаеведы и политики, экономисты и историки пытаются понять, какова социально-экономическая модель сегодняшнего Китая.
Партийно-государственные руководители страны на протяжении нескольких десятилетий (еще со времен Мао Цзэдуна) говорят, что они строят «социализм с китайской спецификой». Может быть, во времена Мао это действительно был социализм, ибо все предприятия и иные хозяйственные организации страны находились в общественной (государственной) собственности, социально-экономическая поляризация общества не допускалась, пресекались нетрудовые доходы, существовало централизованное управление экономикой, прибыль не была целью и ориентиром деятельности предприятий и т. п.
Но в 80-е годы прошлого столетия начался разворот курса Китая как во внутренней, так и внешней политике. В том числе и в первую очередь – в политике экономической. Был взят курс на экономическую либерализацию внутри страны. Под флагом развития «рыночных отношений» партия стала проводить приватизацию государственной собственности. Приватизация в Поднебесной сильно отличалась от приватизации 90-х годов в России. Она имела ярко выраженную «китайскую специфику»: партийное руководство без особого афиширования раздавало предприятия и другие государственные активы в «доверительное управление» наиболее «преданным» и «достойным» членам партии. А те из «управляющих» незаметно превращались в капиталистов. Началась либерализация внешнеэкономических связей, хозяйство Китая стало приобретать ярко выраженную экспортную ориентацию (внутренний рынок оказался на втором плане). Национальная денежная единица юань стала выходить за пределы Китая, была поставлена задача интернационализации юаня. Центробанк Китая (Народный банк Китая) стал наращивать международные резервы, которые состояли преимущественно из долларов США, а также ряда других резервных валют. Т. е. по факту стал кредитовать «классовых врагов» социализма – Запад. Внутри страны создавались биржи – сначала товарные, а потом и фондовые. Получение спекулятивной прибыли отныне уже не считалось зазорным. Китайские банки и компании нефинансового сектора экономики стали активно размещать свои бумаги как на внутренних фондовых площадках, так и на ведущих фондовых биржах мира. Главным целевым показателем деятельности банков и компаний стала прибыль. В стране как грибы после дождя стали появляться миллионеры – сначала юаневые, а потом и долларовые. С 2010 года, по оценкам экспертов Credit Suisse, опубликованным в октябре 2019 года, число миллионеров в КНР выросло в 117 раз. Многие китайские миллионеры стали превращаться в миллиардеров. На сегодняшний день Китай по числу долларовых миллиардеров уступает лишь Соединенным Штатам. Впрочем, учитывая «непрозрачность» китайского общества (особенно его верхов), не исключаю, что фактически по числу миллиардеров Поднебесная могла уже превзойти Америку.
На протяжении примерно четверти века все в мире говорили о китайском «экономическом чуде». Темпы экономического роста в отдельные годы превышали 10 процентов. И даже в 2019 году прирост ВВП, если верить китайской статистике, был выше 6 процентов. Китайскому руководству постоянные разговоры об «экономическом чуде» были на руку, т. к. они позволяли уклоняться от ответа на вопрос, что за социализм строится в Поднебесной. Он не похож ни на советский, ни на шведский (был такой в прошлом веке), ни на югославский. Видимо, к китайскому руководству эпохи «экономического чуда» применима формула: «Победителей не судят».
Вместе с тем факты, касающиеся экономики, и тенденции развития Китая в XXI веке не очень вяжутся с тезисом о «социализме с китайской спецификой». Налицо сложившаяся социально-экономическая модель государственного капитализма (или даже государственно-партийного). В текущем десятилетии этот китайский государственный капитализм все более настойчиво и громко заявляет о себе на мировой арене. Пекин проводит политику по установлению экономического контроля над другими странами. Эта политика вполне вписывается в понятие «империализма», описанного в работе В. И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1916 г.). Сегодня мы наблюдаем совершенно иную расстановку ведущих стран в мировой экономике по сравнению с началом ХХ века. Происходит зарождение и обострение межимпериалистических противоречий, крайними полюсами которых являются США и Китай. Мы помним, что борьба империализмов (британского, французского, германского, американского и японского) более ста лет назад завершилась Первой мировой войной. Обострение американо-китайских межимпериалистических противоречий также грозит завершиться большим кровопролитием. Российское руководство должно это четко понимать и всячески избегать втягивания в конфликт на стороне любого из этих империализмов.
В 2016 году в издательстве «Книжный мир» была издана моя книга, которая называется «Китайский дракон на мировой финансовой арене. Юань против доллара». Она представляла собой обзор важнейших проблем экономики и финансов Поднебесной в период 2011–2016 гг. Там я выделил три основных блока проблем: 1) роль и место золота в экономике и денежно-кредитной системе Китая; 2) борьба Китая за интернационализацию юаня; 3) Китай на мировых рынках (прежде всего, финансовых). Указанная книга («Китайский дракон…») была хорошо принята читательской аудиторией и успела стать библиографической редкостью.
Данная книга представляет собой сборник публикаций автора в периодической печати по теме экономики и финансов Китая в период после выхода в свет «Китайского дракона…». Т. е. с конца 2016 года по начало 2020 года. В книге я продолжаю темы «Китайского дракона…» (золото, юань на международной арене, экспансия Китая на мировых товарных и финансовых рынках). Но к ним я добавляю новые темы: нарастающие масштабы экспорта капитала из Поднебесной, «цифровизация» китайской экономики и всех сторон общественной жизни страны, перспективы криптовалют в Китае, тенденции сворачивания наличного денежного обращения, проблемы торгово-экономических отношений Китая и России (особенно проблема вытеснения доллара США из взаимных расчетов), роль Гонконга в экономике Поднебесной, растущий долг Китая, «теневой банкинг» как отличительная особенность денежно-кредитной системы Китая, не афишируемые «количественные смягчения» китайского Центробанка (Народного банка Китая), обострение торгово-экономических противоречий между Вашингтоном и Пекином после прихода в Белый дом Дональда Трампа, усиление империалистических тенденций во внешнеэкономической политике Пекина (в частности, продвижение глобального проекта «Один пояс – один путь»). Последняя из затронутых тем – коронавирус и его влияние на внутреннюю экономику Китая и его внешнеэкономические связи (особенно торгово-экономические отношения с Вашингтоном после заключения сторонами торгового соглашения 15 января 2020 года).
Большая часть материалов содержит описания сценариев возможных событий в экономике Китая в ближайшее время (год-два), а также некоторые прогнозные оценки влияния этих событий на мировую экономику (включая российскую). В целом нет никаких сомнений в том, что эпоха китайского «экономического чуда» близится к своему закату, и впереди Китай ждут очень непростые времена.
2016 год
США – Китай: начало инвестиционной войны?
екабрь 2016 г
После победы Трампа на президентских выборах возникла реальная угроза начала торговой войны между США и Китаем. Торговые отношения двух стран, как известно, характеризуются громадным отрицательным сальдо для Америки (в прошлом году оно превысило 750 млрд долл.). Трамп пообещал, что установит для китайских товаров импортные пошлины в размере 45 %, а также примет адекватные меры против валютного демпинга Китая, который он проводит путем понижения курса юаня по отношению к доллару.
Но экономические отношения между США и Китаем не ограничиваются торговлей. Они дополняются трансграничным движением капитала в обоих направлениях. Трамп в своей предвыборной кампании не акцентировал внимание на этом аспекте американо-китайских экономических отношений. Разве только один раз высказался резко против покупки китайским инвестором небольшой американской фондовой биржи. Но сегодня, в декабре 2016 года, имеются признаки того, что в этой сфере Вашингтон также будет наводить порядок. Впрочем, может возникнуть ощущение, что данная тема не является приоритетной для новой администрации США. Официальная статистика США и Китая по трансграничным операциям с капиталом говорит о том, что для США китайский рынок капитала не является очень важным, аналогичным образом для Китая американский рынок капитала также стоит далеко не на первом месте.
Внимание к вопросу американо-китайских инвестиционных отношений привлекли несколько событий последнего месяца. Одно из них – обнародование доклада «Двустороннее движение: 25 лет американо-китайских прямых инвестиций». Исследование было подготовлено Национальным комитетом по американо-китайским отношениям США (National Committee on U.S. China Relations) совместно с аналитической фирмой Rhodium Group. Сенсационным стал вывод доклада о том, что фактические объемы трансграничных операций в форме прямых инвестиций между США и Китаем оказались больше в 2–3 и даже 4 раза, чем это следует из официальной статистики США и Китая. Одна из главных причин имевших место занижений масштабов заключается в том, что официальные данные отражали в основном трансграничные переводы финансовых средств инвесторов, но не учитывали, что значительная часть новых инвестиций осуществляется за счет прибыли иностранных компаний, получаемых в стране пребывания (реинвестиции).
Согласно опубликованному докладу, в период с 1990 по 2015 годы прямые инвестиции США в Китай достигли 228 млрд долл. (всего 6,7 тыс. инвестиционных сделок), а прямые инвестиции Китая в США – 64 млрд долл. (1,2 тыс. инвестиционных сделок)[1]. На первый взгляд кажется, что двустороннее движение капитала между странами не вполне сбалансированное: объем американских активов в Китае примерно в 3,5 раза превышает объем китайских активов в США.
Однако картина будет выглядеть иначе, если мы посмотрим на относительные показатели. Напомню, что согласно данным ЮНКТАД, общий объем накопленных прямых зарубежных инвестиций Китая в конце 2015 года составил 1010 млрд долл.; аналогичный показатель по США был равен 5983 млрд долл. Получается, что на Китай пришлось примерно 3,8 % всех накопленных американских прямых инвестиций за рубежом. На США пришлось примерно 6,3 % всех накопленных китайских прямых инвестиций за рубежом. Таким образом можно заключить, что американский рынок прямых инвестиций для китайских компаний имеет на данный момент существенно большее значение, чем китайский рынок прямых инвестиций для американских компаний. Согласно упомянутому докладу, пик инвестиций США в КНР на уровне 21 млрд долл. был достигнут в 2008 году, после чего началось снижение, и ежегодные инвестиции в среднем составляли 13 млрд долл. С другой стороны, инвестиции КНР в США в период с 2011 по 2015 год ежегодно росли в среднем на 30 %, взлетев с 1 млрд долл. в 2008 году до 15 млрд долл. в 2015 году. Ожидается, что в 2016 году этот показатель может превысить 25 млрд долл., а общий объем накопленных прямых инвестиций китайских компаний в США может достичь 90 млрд долл. В то же время заметного прироста американских активов в китайской экономике в последние годы не наблюдается. Таким образом, более высокие темпы экспорта капитала из Китая в США, чем из США в Китай, могут сделать со временем двухстороннее движение капитала более сбалансированным.
Еще один сенсационный факт доклада, получивший широкую огласку в мировых СМИ и политических кругах США и Китая, заключается в том, что в 2015 году прирост прямых инвестиций из Китая в США впервые за всю историю взаимоотношений двух государств превысил прирост прямых инвестиций из США в Китае: 15,3 млрд долл. против 13,1 млрд долл. Это серьезно напрягло многих американских политиков и бизнесменов, особенно тех, кто собирается работать в команде Трампа ближайшие четыре года. Авторы доклада даже перевели свой доклад на язык, понятный Трампу и его команде. А именно: прямые инвестиции американских компаний в Китае создали там 1,6 млн рабочих мест, а китайские инвестиции в США обеспечили работу лишь 100 тысячам американцев. Тональность доклада подводит политиков из Вашингтона к определенным выводам и решениям, которые явно могут не понравиться Пекину.
Тональность доклада Национального комитета по американо-китайским отношениям США «Двустороннее движение…» перекликается с тональностью еще одного свежеиспеченного доклада, подготовленного специальной комиссией Конгресса США по обзору отношений США и Китая в сфере экономики и безопасности (U.S.-China Economic and Security Review Commission – USCESRC). Объемный доклад комиссии Конгресса (более пятисот страниц), обнародованный после победы Трампа, предупреждает о больших рисках для Америки дальнейшего углубления экономических отношений между двумя странами и призывает американских законодателей к бдительности.
В частности, в докладе содержатся выводы о том, что Китай не отвечает стандартам ВТО и его экономика до сих пор не стала «рыночной». Следовательно, США и другие страны имеют право применять защитные меры против китайских товаров (прежде всего, антидемпинговые пошлины). Обращается внимание на то, что многие китайские экспортеры товаров и капитала – государственные компании. А это создает условия для демпинга, поскольку государственные компании подпитываются за счет прямых и косвенных субсидий из бюджета. Дополнительные угрозы для США и Запада заключаются в том, что приобретение активов в странах Запада китайскими компаниями могут диктоваться не коммерческими интересами, а соображениями политического и военно-стратегического характера (прежде всего, доступ к технологиям военного назначения). Наконец, в докладе высказываются опасения по поводу того, что американская военная промышленность все производство все большей части разных деталей и узлов конечной продукции передает на аутсорсинг китайским поставщикам. Помимо опасной зависимости от поставщиков существует еще проблема недостаточно высокого качества деталей и узлов китайского происхождения. Председатель Комиссии Деннис Ши, представляя доклад, заявил прямолинейно: «Китайские государственные предприятия являются оружием китайского государства. Мы не хотим, чтобы американское правительство покупало компании в США. Так почему мы хотим, чтобы китайское коммунистическое правительство покупало компании в Штатах?»
Комиссия пришла к выводу, что Китай уже в настоящее время ведет активный промышленный и экономический шпионаж в США. Чтобы получить доступ к новым технологиям, обесценить американские компании и затем дешево скупить их, Китай использует как технические средства (кибершпионаж), так и агентов. Причем в последние годы Китай делает ставку на агентурную работу и активно вербует тех американских граждан, которые могут снабжать Пекин научно-технической, финансовой и экономической информацией секретного характера. Особенно активно вербовочная работа ведется в американских университетах, где учится много китайских студентов, приезжающих в США со специальными заданиями. В докладе констатируется, что у США до сих пор не налажена должная контрразведывательная работа по линии китайского промышленного и экономического шпионажа. На днях стало известно, что USCESRC готовит специальный закрытый доклад для Конгресса, который будет содержать рекомендации для разведывательного сообщества США по активизации работы на китайском направлении[2].
Справедливости ради следует сказать, что настороженное отношение Вашингтона к китайским инвестициям в американскую экономику возникло еще до того, как на президентских выборах победил Дональд Трамп. Вашингтон начал усиливать контроль над сделками по покупке активов на территории США китайскими инвесторами еще с прошлого года. Когда обострились отношения между двумя странами в военно-политической сфере (прежде всего, по поводу споров о статусе островов в Южно-Китайском море).
Несмотря на то, что в Америке уже давно установлен довольно либеральный режим в сфере экспорта и импорта капитала, включая прямые инвестиции, кое-какой контроль всегда сохранялся. В частности, контроль над сделками по приобретению иностранными инвесторами американских активов отвечает Комитет по иностранным инвестициям США (The Committee on Foreign Investment in the United States – CFIUS). Комитет входит в систему американского министерства финансов, координирует работу чиновников ряда ведомств, включая представителей Пентагона и госдепартамента. Комитет имеет право запрещать инвестиционные сделки по соображениям обеспечения национальной безопасности США. Запреты могут распространяться также на дочерние компании и филиалы неамериканских компаний, зарегистрированных и действующих в США. Кстати, в упомянутом выше докладе USCESRC содержится рекомендация внести изменения в устав CFIUS. Суть их в том, чтобы полностью запретить покупки активов в США китайским государственным компаниям.
Впрочем, Комитет по иностранным инвестициям в США и так не дремлет. Недавно он заблокировал продажу американской компании Lumileds, производящей осветительную аппаратуру по технологии голландского гиганта Philips NV, китайской частной инвестиционной фирме Go Scale (сумма сделки оценивалась в 3,3 млрд долл.). Комитет в своем решении сформулировал запрет на продажу американских активов компании Philips не только данной китайской фирме, но любому инвестору из Азии. В феврале нынешнего года китайская Tsinghua Unigroup отказалась от предлагаемой сделки по покупке производителя цифровых запоминающих устройств Western Digital Corp. (из-за опасений длительных процедур согласования сделки и в случае ее совершения возможного последующего жесткого контроля со стороны различных ведомств США).
Среди последних событий, имеющих отношение к американо-китайским инвестиционным отношениям, особенно резонансным стал приказ еще действующего президента США Барака Обамы, подписанный им в начале декабря. В приказе содержится запрет китайскому инвестиционному фонду Fujian Grand Chip Investment Fund совершить покупку действующего на территории США предприятия, принадлежащего германской компании Aixtron. Приказ подписан на основе рекомендаций Комитета по иностранным инвестициям в США.
Дополнительные разъяснения по сделке дало Министерство финансов США, курирующее Комитет по иностранным инвестициям: «Риски для национальной безопасности, создаваемые сделкой, связаны в числе прочего с военными приложениями технологий и знаний, накопленных Aixtron, инновационной компании, производящей оборудование для полупроводниковой промышленности, а также с вкладом бизнеса Aixtron в США в развитие соответствующих технологий».
Видимо, Обама уловил новые ветры в отношениях между США и Китаем и решил самостоятельно заблокировать покупку Aixtron, не перекладывая решения на плечи Трампа. А ведь еще недавно Обама весьма лояльно относился к подобного рода сделкам с участием китайских инвесторов. Так, в 2013 г. американские конгрессмены высказывали сомнения по поводу поглощения китайской корпорацией Shuanghui International Holdings американской компании Smithfield Foods. Обама сумел преодолеть сопротивление Конгресса и дал разрешение на эту сделку стоимостью 4,7 млрд долл.
Антикитайские настроения Вашингтона может подхватить Европа. Торговые отношения ЕС и Китая и так находятся в очень напряженном состоянии. Европейцы протестуют против китайского демпинга, обвиняют Пекин в том, что большая часть китайских экспортеров – государственные или полугосударственные компании. Но теперь на повестку дня стал вопрос о защите европейской экономики от китайских инвестиций. Так, Зигмар Габриэль, министр экономики Германии, подготовил и продвигает законопроект об ограничении продаж иностранным компаниям предприятий ЕС с «ключевыми технологиями, имеющими особое значение». Немецкие опасения по поводу китайских инвестиций усилились после того, как китайский производитель бытовой техники Midea купил в этом году немецкую инжиниринговую фирму Kuka, производящую робототехнику, за 4,5 млрд евро (5 млрд долл.). Kuka является ключевым поставщиком для многих немецких и американских промышленных фирм и оборонных подрядчиков, и данная сделка вызвала большое неудовольствие со стороны Вашингтона.
Вашингтон может усилить протекционистские меры в части китайских инвестиций не только по соображениям национальной безопасности. Он также недоволен тем, что американский капитал сегодня сталкивается с большими трудностями в Китае. Мы уже отметили, что в последние годы заметного прироста американских инвестиций в Китае не наблюдается. Американские инвесторы жалуются на разного рода административно-бюрократические барьеры. Например, ограничения по выводу прибыли из страны, усиление общего валютного контроля и т. д. Несмотря на многочисленные обещания Пекина продолжить либерализацию режима для иностранного капитала, все остается по-прежнему. Иностранные компании, в частности, не могут приобрести в Китае предприятия в сфере банковского дела, ценных бумаг, телекоммуникаций, транспорта и профессиональных услуг. Не исключается, что администрация Трампа будет требовать от Пекина симметричных отношений в сфере трансграничного движения капитала. Пекин на такую симметрию пойти не может по многим причинам. Тогда симметрию начнет восстанавливать Вашингтон путем введения ограничений на китайские инвестиции в США.
