Валентин Черков
Морская рапсодия
16
Наступила летняя сессия. И она тоже была сдана досрочно. К месячному отпуску добавилась еще неделька. Нина, защитив диплом, жила у мамы Валентина и вот-вот должна была стать тоже мамой.
Летний отпуск Валя проводил дома, был рядом с Ниной и своей мамой, помогая им в домашних делах, поддерживая свою Нину, и моля Бога, чтобы до его отъезда на учёбу свершилось рождение желанного ребенка. В одно утро Нина почувствовала приближение родов и срочно была определена в местный роддом. Благо он был недалеко от дома.
Будущий папа всё свободное время стал проводить под окнами родильного дома, где, кстати, в своё время родился и сам.
Высшие силы, которым мы, несомненно, подвластны, пошли навстречу и, к концу отпуска, Нина благополучно родила девочку, крохотную, и очень красивую, самую красивую на всём свете.
Имя маленькой голубоглазой дочурке, придуманное Валентином и мамой, было предложено Нине, и она согласилась назвать крошку Викой – Викторией.
Местный военком, на свой страх и риск, пойдя навстречу просьбе курсанта, ставшего отцом, продлил на несколько суток отпуск Валентину. Благодаря этому ему удалось лично забрать Нину с дочкой из роддома и побыть рядом с семьей ещё пару счастливых дней дома. Валентин боготворил своих девочек – Нину и крохотную дочурку. С гордым, солидным видом катал он детскую коляску по улицам родного города.
17
В училище из отпуска Валентин успел прибыть до отправки своей роты на практику в полк морской пехоты Черноморского флота, в бухту Казачью. Своей новостью – рождением дочери он сразу же поделился с друзьями.
Началась практика в боевом полку морпеха. Ребята на себе испытали тяготы и физически напряженную службу морских пехотинцев. Находиться рядом с ними было приятно и почётно. Уважение к представителям этого рода сил военно-морского флота сохранилось со времен Великой Отечественной войны. Не случайно фашисты окрестили морских пехотинцев «черная смерть», а сейчас, находясь рядом с ними, у ребят ещё крепче закрепилось уважительное отношение к этим лихим парням.
За время пребывания в полку морской пехоты, курсанты освоили различные виды стрелкового оружия, тактику современного боя, прошли солидную физическую и психологическую подготовку.
Незаметно курсантская месячная практика в полку морской пехоты подошла к завершению.
Вернувшись в стены училища, ребята стали преодолевать, как оказалось, один из нелёгких – второй курс учёбы, прозванном в курсантской среде «без вины виноватые».
Как – то после окончания занятий, в один из осенних дней, курсанты загадочно улыбаясь Валентину, собравшись в сушилке, задумали нечто.
Саша Мосолов, Боря Роскошный, Лёша Марков, Витя Черноличенко, Володя Макаров, Валера Игнатов, Слава Гнездилов, Жора Заднепренко, Игорёк Харченко, Серега Пустогвар, Серёжа Мирошниченко, Володя Кауфман – примерно человек пятнадцать, неожиданно высыпав в коридор, прямо у столика дневального, окружив молодого папашу, подхватили Валентина на руки. Заговорщики, прихватив с собой обрезы (тазики) для создания шумового эффекта, ударяя в их днища, а Вовка Гузнов любимую гитару, с криками, улюлюканьем, с невероятным шумом, быстро понесли вновь испеченного папу к ближайшему пирсу в районе шлюпочной базы училища…
Из множества распахнутых окон курсантских пятиэтажных казарм, в поддержку шумного кортежа, «голландёры» всего училища, проявляя солидарность, свистя и поддерживая таким же шумом, извлекаемых от барабанных ударов в такие же обрезы, кричали: «Бракодел!.. Бракодел!» Акватория бухты Голландия, заполненная дружно ликующими воплями, напоминала огромный стадион в момент взятия ворот.
В это время, услышав грандиозный шум, наперерез движущемуся шумному кортежу, словно коршун, летел, практически не касаясь земли, дежурный по училищу, случайно оказавшись на жилой территории курсантов. Задача, которую он поставил себе – предотвратить, на его взгляд, форменное безобразие. Заметив надвигающую угрозу, не роняя, бережно, но быстро, курсанты донесли жертву до кромки пирса. И на счет «три!», в одежде и тапочках, словно наполненный мусором «дуковский мешок» (полиэтиленовый мешок для утилизации мусора с подводной лодки), резким мощным броском, предали тело уже прохладной морской пучине.
Далее, ребята кинулись, в рассыпную, завершив церемонию морского крещения, убегая от грозного дежурного-блюстителя порядка, не по годам шустрого капитана 1 ранга.
Валентин, вынырнув на поверхность, первым делом выловил плавающие казенные казарменные тапочки без задников, прозванные курсантами «ни шагу назад!», и с трудом выбравшись на пирс, неожиданно для себя, предстал перед старшим офицером с повязкой «рцы» на рукаве. Дежурный офицер медленно шел ему навстречу, уже смирившись с тем, что поймать затейников морского купания не получилось. И вдруг, вот она, жертва мокрое подобие курсанта, сама шла ему в руки. Валентин действительно двинулся прямо на дежурного, так как другого пути с пирса не было, но, когда расстояние между ними сократилось до нескольких метров, рванул в сторону, и, петляя, как заяц между деревьями аллеи спортивного городка, достиг двери родной казармы. На ходу, уничтожая компромат – сбрасывая с себя мокрую одежду, которую подхватили друзья, быстро нашел убежище, закрывшись в кабинке гальюна(туалета).
Давняя курсантская традиция предавать морскому крещению молодых отцов в семьях которых рождались девчонки, так называемых «бракоделов», крепко прижилась в курсантской семье и в любое время года, при любой погоде соблюдалась неукоснительно. Чему быть, того не миновать!
Наш «отец» – командир роты, мимо которого любое мероприятие, задуманное курсантами, не могло пройти незамеченным, произвел очередную экзекуцию – наказал активных участников осеннего купания «бракодела» двумя неделями без берега, и досталось дежурному по курсантской роте Андрюше Северинчику.
Наказание ребятами было принято с улыбками. Главный вопрос решен – купание виновника рождения девочки достойно исполнено. Значит, долго жить старым курсантским традициям! Никакой обиды, наоборот, в сердце Валентина на долгие годы сохранится чувство уважения, особенно, к своим друзьям – однокашникам и ко всем курсантам училища, за то, как молодому, состоявшемуся отцу, оказали такое большое внимание и уважение.
18
Весной, на втором курсе, Нина переехала в Севастополь. Нашла жильё, сняв крохотную комнатку на Бартеньевке, в частном секторе Северной стороны города. Её, как молодого специалиста, приняли на работу на Севастопольский приборостроительный завод на должность мастера. Маленькую Вику определила в детский сад. У Валентина появился стимул учиться без «хвостов», вовремя сдавать зачеты и не пропускать увольнительные дни.
Командованием училища уделялось большое внимание качественной учебе своих питомцев. Курсантам, не сдавшим очередной зачет, или, не защитившим лабораторную работу, не прошедшим собеседование, грозило «неувольнение», организовывались, для так называемых должников, дополнительные занятия в выходные дни.
Как-то в училище прибыл с проверкой сам Министр Обороны Маршал Советского Союза Гречко. Его визит запомнился курсантам анекдотической ситуацией. Во время строевого смотра, обходя ряды построенных к опросу жалоб и заявлений курсантов, он подошёл с сопровождающей его свитой к однокурсникам Валентина – курсантам первого факультета и по-отечески, обращаясь к одному из ребят, задал неожиданный вопрос:
– Каждый рядовой хочет стать маршалом! Вот вы, товарищ курсант, хотели бы иметь такие погоны как у меня?!
Курсант, сделав небольшую паузу, выдал маршалу:
– Нет! Товарищ маршал Советского Союза! Я бы хотел иметь Вашу зарплату!
Маршал Гречко от души рассмеялся, его смех поддержала и его солидная свита, а затем крепко пожал руку находчивому смелому молодому парню, повторяя:
– Молодец … ну и молодец … рассмешил …
19
Очередной летний отпуск Валентин проводил в Севастополе. Ему очень нравилось заботиться о своей маленькой Вике. Нина утром убегала на работу, а он, покормив малышку, с детской коляской, уходил к морю. Сколько было радости, когда на пляже, крохотное родное существо сделало первые шажки.
Бытовые трудности закаляли молодую семью, жили, в основном, на зарплату Нины, а крохи, которые выплачивались Валентину в училище, тоже приносились домой, но денег катастрофически не хватало. Экономили на всем, стараясь не ущемить ни в чем дочурку. Часто, по воскресеньям, сэкономив в течение прошедшей недели немного средств, все вместе выбирались в центр города. Обязательным было посещение кафе «Мороженое». Прогуливались втроём по Приморскому, Историческому бульвару. Неоднократно бывали на Сапун-горе, на Малаховом кургане, в Херсонесе. Наслаждались красотой полюбившегося города, любовались историческими местами, и конечно, бирюзовым, синим морем.
20
Курсантами была досконально изучена огромная территория училища.
До четвертого курса передвижение по территории училища осуществлялось только в строю, хождение одиночек пресекалось дежурной службой и таковые наказывались. Поэтому, для обхода всякого рода контролирующих лиц, была натоптана масса троп и тропинок. Особенно не допускалось прибытие курсантов на камбуз (столовую) в одиночном порядке, вне строя. Дежурный по училищу, занимавший на входе своё постоянное, штатное место, созерцал подход строевым шагом курсантских подразделений.
– Рота – а, стой! Товарищ капитан 1 ранга, прошу разрешения заводить роту в столовую! – раздавались голоса старшин рот.
– Заводите! – козырнув, важно, с пафосом, разрешал дежурный.
– Справа, по одному, в столовую, бегом, марш! – радовала ребят команда старшины.
Курсанты бегом кидались к своим столам. Аппетит всегда был отменным – «зверским»! Сколько не ставилось на стол еды, ничего съестного на столе не оставалось, съедалось всё.
Последняя пара занятий проводилась после обеда. Ох, как тяжело было бороться со сном на полный желудок. Доходило до казусно – смешных ситуаций, когда, подперев рукой голову, направив лицо, с видом прилежно и внимательно слушающего лекцию курсанта, поголовно спала вся аудитория. Зато во время перерыва в коридорах шума было предостаточно, дурачились от души! Играли в «угадалки» – вставали в круг, в центр которого обычно попадал Боря Роскошный (Боб), рослый гигант из Таганрога. Курсант, подкравшись сзади, с силой хлопал Боба по плечу и быстро ставал на своё место в круг, а тот угадывал, кто это сделал. Заканчивалась игра, обычно, борьбой – сзади прыгали на мощного Бориса, пытаясь его свалить с ног. Он разбрасывал нападавших однокашников в разные стороны, а те снова и снова наседали. Увидев, что Борис не сдается, Вовка Ердяков влетает в класс, где за столом над конспектом склонилась худенькая Нина Ивановна Королёва – преподаватель высшей математики. Влетев в класс, Вовка, не заметив интеллигентную, хрупкую Нину Ивановну и, обращаясь к курсантам, оставшимся на перерыве в аудитории, заорал:
– Пацаны, там наших пи …ят! – последовало очень неприличное слово, случайно вырвавшееся у Володи.
О господи! Слово не воробей! И он, с перепуга, прикрывая рукой еще не закрывшийся рот, согнувшись от стыда, выпорхнул в коридор. Нина Ивановна, подняв голову и глядя через большие очки, произнесла:
– Что? Кого-то бьют?!..
Ребята, позабыв про борьбу с Борей, смущаясь, дружно засмеялись …
Да, ситуация!..
Кстати, Нина Ивановна Королёва, прекрасная женщина, очень хороший человек, всем сердцем любила курсантов как своих детей и не жалея личного времени, оставалась на работе до позднего времени, учила их точной науке, разъясняя каждому пройденную тему.
А как-то, в конце третьего семестра, в канун Нового года, на училище обрушилась эпидемия гриппа, курсанты падали с ног от высокой температуры. Вторая казарма была превращена в лазарет. Врачи, уколы, стоны, койки в два яруса. Мужественная Нина Ивановна Королёва, в марлевой маске консультирует заболевших гриппом, в Ленинской комнате лазарета, курсантов – своих подопечных до позднего вечера в преддверии сессии и предстоящего экзамена по высшей математике …
21
Чистка картошки. Это был особый наряд на первом и втором курсах. Класс в полном составе заступал на суточное дежурство по камбузу. Начиналось оно вечером. Сбросившись по рублю, ребята готовилась к ночным посиделкам. Игорёк Бобров, местный коренной житель посёлка Голландия, махнув через забор, окольными тропами, подальше от глаз начальников, выводил к местному магазину «Продтовары» небольшую группу, в состав которой, обычно, входили Саша Мосолов, Володя Гузнов, Игорь Харченко, Боря Раскошный. Где-то ближе к полуночи, после окончания чистки целой горы картошки на весь огромный курсантский коллектив училища, а то и далеко за полночь, на огромном «протвине» жарился с луком картофель, это блюдо считалось курсантским деликатесом. Накрывался ребятами стол в одном из подсобных помещений камбуза. Под гитару звучали песни, тихими, дабы не быть услышанными дежурной службой училища, голосами. Опрокинув кружку-другую, крымского вина, принесенного накануне дежурства группой добытчиков под руководством Игорька, ребята веселились, травили анекдоты, уплетая за обе щеки вкуснейшую жареную картошку – мечту гурмана!
В эту ночь у камбузного наряда был настоящий праздник живота!
22
Курсанты в своих выдумках и изобретательности были на высоте.
Тот же Саша Кислицын у ребят пользовался особым авторитетом и вниманием. Один из немногих среди своих однокашников он был инженерного склада ума, и первый стал посещать НОК (Научная Организация Курсантов). НОК объединяла ребят влюблённых в технику, электронику. Курсант Кислицын, в свободное время от занятий, часами находился в электротехнической лаборатории, что – то конструировал и изобретал. Его хобби с массой траты времени не влияло на его успеваемость с отрицательной стороны, а наоборот, учился Саша довольно хорошо. В своих курсантских кругах его нарекли «доцентом», и это прозвище крепко приклеилось к Александру, а он в свою очередь, привык к новому своему «имени» и откликался на него без всяких обид.
Одним из первых плодов его творчества был собственноручно собранный кассетный магнитофон. Особенностью, было то, что Сашка сам сконструировал кинематику к нему, и естественно, собрал действующий магнитофон своими руками. Впоследствии, дежуря классом на камбузе училища, ребята под музыку и песни Сашиного магнитофона чистили картошку, дав отдохнуть своим гитаристам, делая своеобразные антракты в их виртуозной игре.
Обычно люди, которые увлечены науками, изобретательностью, своеобразны по характеру и поступкам. Именно Саша Кислицын относился к ним. Он был задумчив, медлителен, спокоен. Может поэтому он и был объектом приколов и шуток у однокашников. Организаторами шуток – приколов обычно были одни и те же.
Однажды, после возвращения из вечернего увольнения, ночью, посидев, покурив в сушилке, однокашники: Игорь Бобров, Лёша Марков, Борька Роскошный, Саша Мосолов, Вова Гузнов, Вовка Макаров, Володя Кауфман решили подшутить над «доцентом». В это время Саша, обнимая подушку, уже крепко спал.
Обговорив все нюансы, ребята, обступив кровать, на которой мирно спал Сашка Кислицын, тихонько взяв её на руки, понесли из помещения казармы на улицу, на свежий воздух, благо жили на первом этаже. Кровать несли бережно, словно в ней находился младенец. Вначале решили оставить её напротив входа в казарму, на прилегающем тротуаре, под пышными чинарами.
Здесь её быстро обнаружит дежурная служба! – не согласился Игорь, – давайте унесём «доцента» подальше от глаз!
Так и сделали. Аккуратно, снесли кровать со спящим «доцентом» по трупу, ведущему вдоль барельефа Ленина, на нижний плац. Осторожно поставили курсантское ложе слева, возле трибуны.
– Отлично! – тихим голосом подвёл итог сделанного Игорь Бобров, протирая от проделанной шутки, руки, тихо удаляясь в своё казарменное помещение вместе с компанией «шутников», – здесь, на свежем морском воздухе он будет дрыхнуть до подъёма!
– Эх, посмотреть бы, как произойдёт пробуждения «доцента»!? – добавил Сашка Мосолов.
Утром, после подъёма, ребята попросили старшину роты провести зарядку не у здания казармы, а на нижнем плацу. Курсанты, выбежав на утреннюю зарядку, во время пробежки, переглядываясь друг с другом, не скрывали своего желания быстрее добежать до нижнего плаца. Спускаясь бегом по трапу вдоль барельефа, головы их были повёрнуты в сторону одиноко стоящей железной, одноярусной койки, со спинками, раскрашенными под берёзу, подтверждающей факт принадлежности спального места, именно их казарменному помещению. Такие койки были только у них – у курсантов 2-го курса электротехнического факультета училища, подарок командования факультета их «Отличной роте».
От общего гогота и шума проснувшийся Сашка сел на кровать, свесив ноги, растирая руками глаза, не понимая и не соображая, где он и что это с ним произошло.
Дабы не сорвать физзарядку, старшина приказал встать босоногому курсанту Кислицыну в развёрнутый строй роты. Упражнения выполнялись с общим задором и смехом. Саша, делая зарядку, всё думал – «Ложился спать в казарме, а проснулся на плацу у шлюпочной базы», и не мог понять, как же это произошло …
Кровать, одиноко стоящая на плацу, вызывала смех.
– Ну – у, га – ды! Я вам этого не прощу! – бормотал он под счёт старшины роты «Раз! Два! Три!…». В казарму курсанты возвращались, как обычно, строем, только сейчас внутри которого неслась кровать Кислицына, перекочевавшая «по щучьему велению» из спального помещения на территорию плаца.
Выдумкам курсантов и различного рода весёлым случаям не было конца.
Стоял весенний солнечный день, форма одежды в училище была объявлена – «№ 4», то есть бушлат, бескозырка.
Ростовчанин, курсант Володя Попов женился на втором курсе. Он гордился своей знаменитой фамилией и тем, что является уроженцем города, о котором знали все, как о городе, породившем о себе молву разного толка. И если в народе говорили, что Одесса- мама, то его Ростов – на Дону был папа!
Как влюблённому молодому человеку, ему, молодожёну, одного – двух увольнений в город на протяжении недели, а именно – в субботу и воскресенье, согласно действующего положения для второкурсников училища, было, отнюдь, недостаточно.
Курсант Вовка Попов, выкроив время, после лекционных занятий, беря пример со своих старшекурсников- «самоходчиков», принял решение двинуть к своей молодой жене самовольно, без необходимого разрешения, т. е. без увольнительного билета. Накануне, разведав, что в огромном металлическом заборе, надёжно окружающим территорию учебного корпуса, проделан лаз неизвестными курсантами, видимо такими же влюблёнными, любителями уйти в город без увольнительного билета.
Тропа, ведущая от «полосы препятствия», на которой курсанты во время уроков по физподготовке тренировали свою сноровку и сдавали зачёты, была хорошо протоптана и вела вниз к лазу в металлическом заборе, ведущему во внешний мир. Далее путь самовольщика пролегал через дорогу, соединяющую верхний и нижний городок бухты Голландия и вдоль бетонного забора жилого, казарменного городка училища, мимо стрелкового тира, на «дорогу жизни» – самый короткий протоптанный курсантский путь на Северную сторону города.
Владимир, потенциальный нарушитель воинской дисциплины, решил инкогнито покинуть режимный объект. Он спустился по косогору к лазу в заборе. И вдруг, задуманное неожиданно оказалось под срывом. Вездесущее око начальника строевого отдела капитана 2 ранга Иванова обнаружило тайный проход. При помощи сварочного аппарата лаз был тщательно заварен прутьями.
Но желание увидеться с женой переполняло Володю.
– Назад дороги нет! – он мысленно уже был дома, и никак не мог отказаться от задуманного. Ему уже представлялась радостная встреча с женой и конечно горячие объятия любимой.
– Подумаешь преграда – забор!!! – подумал курсант Попов, – место безлюдное, на дороге нет никого, тихо. Не такие преграды нам по плечу!
Тем более, недавно получена оценка «Отлично» за преодоление полосы препятствий на уроке по физической подготовки, этому были подтверждением, и он чувствовал, что находится в отличной физической форме, полон сил и решительности.
Осмотревшись вокруг ещё раз нет ли вокруг посторонних свидетелей, прислушался – не слышны ли шаги на дороге, Вова ринулся на взятие металлического забора. Без особых проблем он оказался на самом верху. Прыгать было рискованно – высоко. Перешагнув острые концы прутьев, с вершины забора он вдруг увидел движущихся вниз по дороге людей.
– Быстрее, быстрее! Бегом через дорогу и «поминали лихом! – мозги сами давали команду к действию.
Его ноги заскользили вниз, тело рухнуло, благодаря земному притяжению, и он, отпустив руки, решил спрыгнуть на траву, но что-то помешало сделать это, словно крепкие чьи-то руки, остановили движение тела курсанта. До земли оставалось более метра, руки и ноги повисли, словно плети. Стальной холодный прут забора оказался между спиной и флотским бушлатом, который плотно обхватил его торс, и за доли секунды стал слишком тесным. Попытка освободиться была безрезультатна. Расстегнуть пуговицы бушлата оказалось не под силу – металлические пуговицы натянули прорези петель. Вова беспомощно заболтал ногами и руками словно птица, пытающаяся взлететь ввысь. Звуки шагов, идущих по дороге, становились громче. Володя, затих в зависшем состоянии, успокаивая себя – «Может меня не заметят и пройдут мимо…».
К курсанту, словно парящему в воздухе, висевшему на заборе, не спеша приближалась пора пожилых людей. Вице-адмирал Крастылёв – начальник училища, ушедший недавно на пенсию, уступив пост своему приемнику капитану 1 ранга Саркисову, шёл, держа под руку свою супругу. Адмирал был авторитетной личностью и пользовался огромным уважением среди курсантов и профессорско-преподавательского состава училища. Он был строг, но очень справедлив, по-отечески проявлял заботу о своих питомцах – настоящий адмирал! Адмирал жил жизнью своего детища – Севастопольского Высшего Военно- Морского инженерного училища, работая на кафедре теории, управления и живучести подводной лодки, передавая свой богатый опыт будущим офицерам подводникам. При поступлении ребят в училище он беседовал с каждым будущим курсантом. Володя прекрасно помнил, как тогда, на мандатной комиссии, он ответил «да!» на вопрос адмирала:
– Хочешь стать офицером подводником, сынок?
И хотя он был облачён не в военную форму, Вова узнал экс начальника училища.
Кричать, просить о помощи было не совсем удобно, и ни кстати. Он так и висел на заборе, тихо, словно мешок, по швам опустив руки. Глаза, полные тоски, смотрели в сторону приближающихся людей.
Поравнявшись, с застывшим в позе «смирно», висящим курсантом, чета адмирала остановилась.
– Миша! Парень завис на заборе! Бедненький! Нужно помочь бедолаге! – певучим, тихим голосом обратилась женщина к адмиралу.
Они подошли ближе к забору. Адмирал осмотрел курсанта, и поняв причину его зависания на заборе, не спеша подошёл вплотную к Володе. Обхватив ноги курсанта, приподнял беспомощное тело и так помог Володе расстегнуть и сбросить с себя бушлат, освобождаясь от металлического штыря. Ноги коснулись земли. Общими усилиями заложник ситуации был освобождён.
– Давайте я, товарищ курсант, провожу вас до КПП училища, – предложил любезно адмирал.
– Спасибо, товарищ адмирал! Спасибо Вам большое! – прошептали Вовины губы, а руки в спешке накидывали на плечи бушлат. И уже на ходу, застёгивая бушлат, сколько есть мочи, курсант Попов кинулся наутёк, подальше от глаз адмирала, пока его не обнаружили вне территории училища местный патруль или начальство – подальше от греха.
Проскочив мимо фонтана и вахтенного курсанта у ворот. Отдышавшись, медленным шагом стал подниматься по ступенькам крыльца, ведущим к входной двери родной казармы.
– «Слава Богу, что кроме адмирала никто меня не видел! – подумал Володя, – какая ужасная попытка совершить самоволку! Поскорее в казарму! …Чёртов забор … Надо же, сам адмирал помог! Не поверят наши ребята …» В душе он был благодарен адмиралу и его супруге за оказанную помощь. А с другой стороны, оказавшись, в практически, беспомощной ситуации – распятым на металлической изгороди училища, ему было очень обидно и стыдно за свою оплошность.
Вывод был сделан тут же для себя – лучше самовольно покидать училище по проторённому и проверенному пути – «тропе жизни» курсантов, махнув через бетонный забор в дальнем углу жилого, казарменного городка!