Вадим Скумбриев
Метаморфозы сознания

Река Керлауг, 35 мая. Снежана Савицкая

Урча мотором, гидроцикл лихо рассекал жёлтую воду реки. Керлауг не уступала по размерам земной Амазонке, да и окружавшие реку джунгли очень походили на земные. Если не присматриваться, то и не поймёшь, что вокруг не Земля, а Фрейя. Разве что пылающая над головой Альфа не давала ошибиться.

– Подплываю к месту, – сказала Снежана.

– Сколько ещё? – раздалось в наушниках.

– Метров двести, – девушка щёлкнула кнопкой, и на несколько секунд обзорный экран шлема показал ей полупрозрачную карту местности. – Тёмная энергия, как же мне не хватает GPS!

– Ничего, мы так ещё долго жить будем, – захихикали наушники. – Привыкай, тут тебе не комфортная Земляшечка.

– Да уж привыкла за столько дней.

Она ловко повернула гидроцикл, окатив волной растущее прямо из воды дерево, и за очередным кустом увидела цель своего плавания – колонны автострады, идущие через размытый приливами берег. Хотя какая это автострада: узкая пластиковая лента, связывающая Мидгард с океанским портом, на которой для обгона нужно на встречку выезжать. На Земле даже городские улицы шире.

В этих местах река образовывала широкие «карманы» со стоячей водой, наполнявшиеся от приливов, и строители, не мелочась, протянули над ними мосты. Искривлять путь они не любили. Только теперь из-за этих дурацких колонн Снежане пришлось прервать короткий отдых между экспедициями и плыть за два километра, только чтобы посмотреть на сине-зелёную плесень. Грибок покрывал опоры сплошным слоем чуть ли не на треть высоты, и выглядело это, по мнению девушки, премерзко. Мало того, ей выдали специальную стеклянную банку для образцов, которую предстояло набить этой гадостью.

– Слушай, у наших умников что, не нашлось лишнего дрона для этой фигни? – недовольно спросила девушка.

– Роботов не так много, Снежка. Свободных людей больше. Вроде тебя. Что видишь?

– Вижу плесень, – честно ответила Снежана. – Или мох. Похоже и на то, и на другое.

На Земле она могла бы включить трансляцию изображения с закреплённой на шлеме крохотной камеры. Но на Фрейе спутниковая связь пока отсутствовала, а сотовая в этих джунглях работала с чудовищными шумами помех. Послать хотя бы фотографию нечего было и думать.

– Подробнее, – в голосе дежурного прорезались нотки нетерпения.

– Помолчи, Йозеф. Ты мне мешаешь.

Снежана вытащила гидроцикл на берег, сверилась с часами и вызвала на экран шлема справку – до прилива оставалось ещё около сорока минут. Проверила, заряжен ли пистолет. Двенадцать экспансивных пуль были готовы вылететь из ствола, только нажми на спуск. Ей всегда нравилось оружие – чисто мужским интересом к простым, но смертоносным механизмам. А здесь без него даже за город не пускали. Рай на земле.

Плесень появилась с неделю назад, но только вчера кто-то из речных патрульных додумался сообщить о ней в Центр контроля биологических угроз. Мало ли что это за инопланетная дрянь облепила стеклопластиковые опоры моста? А в Центре зашевелились и отправили человека посмотреть. То, что человек не был специалистом, никакого отношения к Центру не имел и вообще оказался на ближайшей станции наблюдения случайно, никого не заботило. Плесень же, не ядовитые змеи или кто там ещё, и с реки удобно зайти, не углубляясь в джунгли. Справится любой.

Впрочем, Снежана ещё не пресытилась путешествиями по Фрейе. Континентальный климат Харькова, откуда она была родом, изрядно действовал ей на нервы с самого детства. Летом – страшно жарко, зимой – страшно холодно, а что творится весной, лучше и не вспоминать. То ли дело Фрейя с её вечно тёплой погодой: ну точно рай.

Вооружившись скребком и банкой, девушка направилась к колоннам. Джунгли вокруг безмолвствовали. Здесь пролегала затапливаемая просека, ноги Снежаны вязли в иле, но приближаться к зарослям она не рисковала. Комбез комбезом, но и свою голову на плечах иметь надо.

– Интересно, – задумчиво сказала она, подойдя ближе к опорам. Плесень плотным слоем укрывала поверхность опор и окружала каждую рваным кольцом на земле. На миг Снежане показалось, что отдельные волоски гриба зашевелились при её приближении, но это, конечно, был только ветер.

Ну и дрянь, – подумала она.

– Рассказывай, – вновь раздался голос Йозефа.

– Плесень. Сине-зелёная, очень плотная на вид, с длинными волосками, как у мха. Чего ты ждёшь от меня, чёрт побери? Я пилот, а не учёный.

– Тогда бери образец и проваливай оттуда, – в голосе дежурного послышалось нескрываемое раздражение. – Соскобли до пластика, проверь, не нагадила ли она там чем-нибудь.

Снежана шагнула к колонне, и это оказалось ошибкой.

Не встретив твёрдой поверхности, её нога по щиколотку провалилась в густой ковёр плесени. От неожиданности девушка подалась вперёд, инстинктивно выставив перед собой руки – и всем телом упала прямо в мохнатую шубу.

Спасло её только то, что грибок ещё не успел слишком уж глубоко въесться в землю. Защитный экран шлема заполонил шевелящийся слой гнуси, затянутые в ткань комбеза руки полностью погрузились в плесень, но в конце концов всё же нащупали опору.

– Снежка! – донеслось из наушников. – Чт у т-бя т-м?

– Дерьмо, – прохрипела Снежана, выползая из плесневого ковра и пытаясь оторвать от комбеза лохмотья грибка. Ткань шипела в тех местах, где её коснулись сине-зелёные нити, а экран шлема помутнел и стал совершенно непрозрачным. – Йозеф! Йозеф, сука, отвечай!

– Я здесь, – хрипло донеслось из наушников. Кажется, кислота, или что там выделяла плесень, добралась до электроники шлема. – Снежка, т м-ня сл-шишь?

– Слышу, как аутиста-паралитика. Эта дрянь разъедает мой комбез и шлем!

– Ты ц-ла?

– Пока да.

– Сбр-сыв-й шлем. Связь держ-м по р-ци г-дроц-кла…

Голос Йозефа заглох окончательно, и Снежана, ругаясь, сорвала с головы шлем. На прежде гладкой и блестящей поверхности появились уродливые тёмные пятна, а защитный экран и вовсе выглядел так, будто его передержали в микроволновке. Комбез тоже пострадал: тут и там виднелись прожжённые кислотой дыры, но на коже осталось лишь лёгкое покраснение.

Продолжая материться, Снежана подобрала банку и кое-как набила её плесенью. Затем, хромая, направилась к гидроциклу, и тут пришла боль. Поражённые места загорелись, словно их прижгли факелом, во рту появился привкус крови. Машинально Снежана коснулась панели управления медблоком на запястье, собираясь ввести обезболивающее, но тут же отдёрнула пальцы. Сверхразум его знает, в какую такую дрянь она вляпалась. Лучше поостеречься.

– А, тёмная энергия, – выдохнула девушка, сталкивая гидроцикл в воду. Теперь, казалось, он весил не меньше центнера. Таким же тяжеленным грузом повис на поясе бесполезный пистолет.

Голова кружилась, Снежана сунула банку в багажный отдел и нащупала стартер. Краем глаза она заметила, что стекло банки тоже начало мутнеть.

– Что ж ты за штука такая? – сквозь зубы выдавила она, заводя мотор. Изъеденные плесенью колонны, конечно, придётся чинить, а вредителя уничтожать. Но Снежану сейчас занимал куда более важный вопрос: добраться до станции раньше, чем яд одержит верх.

Административный центр Мидгарда, 36 мая. Хелена Моргенсен

Это было самое высокое здание в городе. Двадцать пять этажей, не так уж много по земным меркам, но здесь Центр возвышался над городом, как цитадель замка. Когда-то на постройку таких тратили месяцы. Теперь – дни.

Хелена не впервые была в этом месте, но каждый раз поражалась, как быстро люди умеют строить. Ещё три месяца назад здесь не было ничего. А теперь в долине меж двух рек раскинулся целый город для двух тысяч человек – экипажа и пассажиров корабля, прилетевшего на Фрейю. Корабля, который изначально совсем не задумывался, как ковчег.

И если там, на улицах, трудно было оценить размеры грандиозной стройки, то из здания администрации открывался обширный вид. Кабинет Эдмунда Келлера, одного из членов Совета и начальника Биологической службы города, располагался не на самом верху, но и отсюда можно было увидеть весь Мидгард. Потом, конечно, вокруг начнут ставить жилые многоэтажки, появятся настоящие небоскрёбы, и город превратится в отвратительную копию земных мегаполисов. Но сейчас внизу лежали аккуратные, полные плавных изгибов белые домики, выглядевшие так, словно их нарисовал дизайнер-футуролог. Зрелище это каждый раз захватывало не привыкшую к высоте Хелену, пусть и ненадолго.

Здесь ей никогда не давали полюбоваться видами.

Как, например, сейчас. Сперва с утра в кабинет заявился Драгомиров, в обычной для него хамской манере потребовав анализ по его проблеме. Потом, как оказалось, он переправил документ Келлеру, и уже через два часа Хелене поступил звонок с предложением посетить начальника. Вызов автоматического такси, десять минут езды по улицам Мидгарда, и вот они вдвоём входят в кабинет Келлера. Времени на то, чтобы посмотреть в окно, не остаётся.

– Садитесь, – советник приглашающим жестом указал на мягкие кресла. – Я прочитал ваш доклад, доктор Моргенсен. Признаться, меня он напугал.

Хелена слегка поморщилась. Ей не нравилось, когда её называли «доктор». В конце концов, ей всего двадцать два года земных года и в былые времена она только заканчивала бы университет. Конечно, Хелена отдавала себе отчёт, что она живёт не в двадцатом веке и сейчас дети в школу идут, едва достигнув четырёх лет, но такое обращение всё же что-то задевало в душе. Для Снежной королевы, как её вполне заслуженно звал Драгомиров, это было весьма редким явлением.

С другой стороны, Келлер был одним из немногих, кто относился к ней, как к человеку. Ему можно и простить.

– Понимаю, – ровным голосом сказала она.

– Вы не нашли подходящего животного среди известных нам и спрогнозировали его портрет. На основании каких данных?

– Ну… – ординатор запнулась. Как объяснить слепому, что такое красный цвет? – Я смоделировала ситуацию по отчёту доктора Драгомирова и выделила качества, которыми должен обладать убийца. Затем я перебрала возможные варианты реализации этих качеств в биологическом объекте и оставила наиболее вероятные варианты. Биохимия существ Фрейи очень похожа на нашу, так что точность прогноза…

– Так, – Эдмунд забарабанил пальцами по столу. Иван хранил гробовое молчание. – Значит, точность вы гарантируете?

– Девяносто пять сотых, что существо похоже на один из предложенных мною вариантов.

– Это уже достаточно много.

– Тебе бы в сценаристы ужастиков податься с такой-то фантазией, – буркнул Драгомиров.

Фантазия у Хелены полностью отсутствовала, но, с другой стороны, может, так и пишутся книги? Моделируется ситуация, рассматриваются варианты, рассчитываются вероятности. Только Хелена делает это осознанно, а нормальные люди – нет.

Нормальные люди. Ну да. Тут и спорить не о чем. Она – ординатор. Среди ординаторов нормальных нет. Драгомиров ей каждый день об этом напоминает.

И ничего ужасного в своём выводе Хелена тоже не видела. Нечто вроде ядовитой мурены, нечто вроде осьминога с ядовитыми щупальцами, нечто вроде ракоскорпиона. Возможно, их и можно показать в каком-нибудь фильме. Но это ведь потенциально реальные существа, не больше того. Зачем снимать о них кино?

– Вы дадите санкцию на исследовательскую миссию? – подал голос Драгомиров. Он был мрачен и угрюм. Впрочем, он всегда был мрачен и угрюм, точно ему только что сообщили о смерти любимого хомячка. Другим Хелена его никогда не видела.

– Да. Но, Иван, вы же понимаете, что в этот раз безопасность должна быть абсолютной? С вами отправится усиленная охрана.

– Без проблем, – Драгомиров пожал плечами, и всё же Хелена увидела, как в его глазах вспыхнула злость. – Но возглавлю миссию я.

– Разумеется. Тогда через неделю.

– Неделю? – на лице Ивана не дрогнул ни один мускул. – Зачем столько времени?

– Нужно хорошо подготовиться, – серьёзно ответил Эдмунд. – Наберите пока себе команду. Ваш лимит – десять человек, ещё шестерых пришлёт служба безопасности. Я направлю вам список, когда они разберутся.

– Хорошо, – Драгомиров глубоко вздохнул. – Тогда разрешите откланяться.

Эдмунд кивнул. Хелена собралась было подняться, но советник жестом остановил её.

– Останьтесь, доктор Моргенсен. Если не возражаете.

Иван молча вышел из кабинета, даже не оглянувшись. Разумом Хелена понимала, что он взбешён, но в душе по-прежнему царило совершенное спокойствие. Вот они, гены ординатора: полное отсутствие эмпатии. Ещё один подарок учёных.

Дверь закрылась, и воцарилась тишина.

– Не буду ходить кругами, и моё, и ваше время слишком ценно, – нарушил молчание Эдмунд. – Мы хотим восстановить проект «Метаморфоз».

Это известие не прошло мимо нервной системы Хелены, и девушка вздрогнула. Грандиозный генетический эксперимент на людях столь же грандиозно провалился в конце двадцать первого века, лет за десять до Чёрного дня. Под давлением напуганной общественности даже в Китае приняли закон о запрете генных изменений человеческого мозга. О более либеральных странах и говорить нечего.

Причиной стала лишь одна ошибка, но этого хватило с лихвой.

– И что требуется от меня? – спросила Хелена, уже зная ответ.

– Генетический материал. У нас, конечно, есть вся документация по проекту, – Эдмунд неопределённо махнул рукой в сторону погасшего монитора, – но мы сейчас не в состоянии редактировать геном с нуля. Работать с готовыми тканями проще. Если вы только согласитесь…

– Нет.

– Почему? – он напрягся.

– Потому что это слишком опасно для объектов эксперимента. Я не вправе брать на себя ответственность, а она будет на мне, если вы внедрите в зародыши детей мои гены. Вам потребуются серьёзные аргументы, чтобы переубедить меня.

Несколько долгих секунд Эдмунд молчал.

– Нам нужны ординаторы, – наконец сказал он. – Нас слишком мало, доктор Моргенсен. Людей, я имею в виду. Один ординатор заменяет целый отдел, который можно направить на другие задачи. Да вы и сами это знаете. Но у нас их всего пятеро. Пятеро уцелевших из тысячи!

– Разве не создатели виноваты в смерти остальных? – спокойно спросила Хелена.

Эдмунд тяжело вздохнул.

– Виноваты многие, – сказал он. – Ошибки… случаются.

Повисла тишина. Это была болезненная тема – даже для Хелены. В первую очередь потому, что она сама являлась продуктом «Метаморфоза». И косвенно была причиной его закрытия.

Ординаторы, люди-счётчики, способные решать в уме дифференциальные уравнения и многократно эффективнее использовать прямое подключение к компьютеру. Вот какой была главная цель проекта. Остальные линии – всего лишь дополнение. Улучшенное цветовое зрение, усиленная синаптическая пластичность – всё это ерунда. Генетики создавали хомо суперус, сверхчеловека, изменяя мозг хомо сапиенс.

И, конечно, у них ничего не вышло.

Первые смерти начались, когда дети достигли тринадцати лет, и очень быстро стали настоящим девятым валом. Учёные всё же нашли корень проблемы, но от их подопечных к тому времени осталась лишь жалкая горстка. Хелена сама с трудом пережила кризис, едва не вскрыв тогда себе вены – не от несчастной любви, как случается в таком возрасте, а потому, что начала превращаться из девочки в женщину, и гормональная волна накрыла изменённый генетиками мозг. Он не справлялся с тем, чем его наделили. Шёпот в голове, галлюцинации и навязчивые мысли – побочные эффекты от изуродованных генов в её ДНК, программировавших работу мозга. Только помощь подруги, такого же модификанта, но с куда более безобидными изменениями, позволила Хелене справиться.

Теперь её внутренние демоны сидели где-то очень глубоко и не давали о себе знать. И самым страшным кошмаром было жить с осознанием того, что однажды они могут проснуться.

– И вы хотите вырастить ещё несколько тысяч ординаторов в расчёте, что хотя бы пара сотен из них останутся в живых? – наконец спросила Хелена.

– Не пара сотен. Ваши коллеги погибали, потому что м… хм. А, тёмная энергия! Мы, именно мы тогда не знали, почему это происходит. Но сейчас причина известна, и мы можем её устранить. Можем. Вам нечего опасаться.

– Я подумаю, – ровным голосом сказала ординатор. – Полагаю, остальные отвечали вам так же.

Её собеседник вздохнул.

– Я буду рад, если вы согласитесь, доктор.

– Моё решение не будет продиктовано иррациональными причинами, советник. Радоваться здесь нечему.

Через минуту она уже стояла в коридоре, у окна.

Город лежал внизу, сверкая в свете Альфы. Белоснежные дома, похожие на надутые ветром паруса. Редкие высотки административных зданий. Десятиэтажка Центра контроля биологических угроз – сейчас она спустится вниз, вызовет такси и уедет туда. Подальше от Келлера с его предложениями.

Хелена прислушалась к себе. Нет, она не испытывала злости. Отвращение, неприязнь, презрение – всего лишь слова. Она оценивала слова Келлера будто со стороны. Да, ординаторы нужны городу. Да, она может отдать частичку себя и зачать детей, которых никогда не увидит. Но риски велики, а её личный этический кодекс запрещает подобный поступок.

Навязан ли он извне, воспитателями, или Хелена придумала его сама? Сегодня она впервые задумалась над этим.

Научно-исследовательское судно UFS “Sigyn”, 36 мая. Джеймс Гленн

Он почти не замечал качку – на море стоял штиль. Вообще говоря, капитан вовсе не был «морским котиком» и океану неизменно предпочитал сушу, пусть даже душные джунгли или пустыню, где каждая попавшая под одежду песчинка становится острым ножом, вонзающимся в плоть. Тем более, что современная армейская одежда хорошо защищала от песка. Но его предпочтения мало кого интересовали, а нелюбовь Джеймса к океану была не настолько сильной, чтобы отказаться от задания. Так что, когда по возвращению из Мёртвого пояса ему отдали приказ сопровождать морскую экспедицию на единственном корабле Фрейи, капитан без раздумий отправился в порт. Всяко это лучше, чем сидеть дома.

А когда оказалось, что каюту ему придётся делить с Фионой Кристофоретти, настроение поднялось ещё больше: знакомые люди всегда лучше незнакомцев. Даже такие, как Фиона.

Девушка, правда, с виду его настроения не разделяла, и её шуточки стали только острее. Но против отрастившего носорожью кожу капитана это было как слону опахало.

На самом деле Джеймс с удовольствием поселился бы в матросском кубрике – он ещё застал те времена, когда женщин и мужчин селили отдельно, делая исключение только для женатых пар. Но времена меняются. Феминизм процветал весь демократический двадцать первый век, и вот он, результат. Скажи кто юному Джеймсу, что в будущем он предпочтёт коренастых волосатых мужиков обществу шикарной брюнетки с третьим размером груди и аппетитной фигуркой, рядовой Гленн только покрутил бы пальцем у виска. А сейчас… То ли это офицерское звание его так изменило, то ли настроения в социуме стали другими. А может, он просто постарел.

Не то чтобы ему не нравилась Фиона как женщина, скорее наоборот, но вот поговорить с ней было ровным счётом не о чем. Слишком у них оказались разные интересы. С матросами всегда можно обсудить баб, выпивку, ну и прочие чисто мужские темы. И неважно, какое там у кого хобби. А эта девица всё время в своей биоинженерии и прочих науках, погрузилась с головой, только макушка из пучины видна. Мифы народов мира, которые очень уважал капитан, ей были совершенно не интересны. Он, конечно, не спорил, но не знать, кто такой Сет – это оставалось выше его понимания.

Впрочем, в любом случае такая соседка была намного лучше какой-нибудь занудной брюзгливой карги, разменявшей седьмой десяток, и Джеймс не жаловался на жизнь. Фиона тоже. По крайней мере, вслух.

Их «Сигюн» остановилась в миле от берега – фарватер в этих местах был полностью неизвестен, и к приливной зоне предполагалось пойти на глайдерах. Над головой висел неизменный Альфригг, остальных спутников видно не было, и шёл отлив. Даже отсюда Джеймс мог видеть обнажившееся дно и выеденные водой скалы, наверняка служившие жилищем для множества морских обитателей. Их-то и собирались изучать биологи. В первую очередь – на предмет опасности для людей.

Заскрипели канаты, и дно глайдера с плеском ударилось о воду. Капитан привычными движениями отцепил фалинь и включил двигатель – тот послушно зажужжал, всасывая воду. Дно тут, конечно, поди знай какое, но на мель сесть глайдеру не грозит – для такого случая у него имеются колёса, ныне прижатые к бокам. Опустил полуоси и съезжай себе спокойно обратно в воду, как на автомобиле. Мечта, а не машина.

– Не гоните слишком быстро, капитан, – услышал он. – Тут могут быть рифы.

Джеймс послушно снизил скорость. На местах для пассажиров, кроме Фионы, сидело ещё трое каких-то хмырей неприятного вида, которых он до того в глаза не видел. Ну, пускай развлекаются на берегу. А он будет стоять на страже и смотреть, как бы кто из местных тварей не закусил биологами. После того, как на одном из плавучих островов кого-то из учёных таки слизнули, в этом нехитром деле появилось куда больше смысла.

Фрейя утаивала слишком много, чтобы сбрасывать это со счетов. Ядовитые насекомые, ядовитые змеи, ядовитые птицы – всего не перечесть. Прячущиеся в норах крабы-охотники размером с винт дикоптера, медузы, полипы. А в море время от времени датчики ловили инфразвуковые сигналы, суть которых всё никак не могут понять научники. Много тут ещё странного, а странное вполне может оказаться опасным.

– Группа «Гамма» вызывает «Сигюн», – сказал он в рацию. – Доложите обстановку.

– Чисто, сэр, – ответили с корабля. – Ни слонов, ни Тарзанов.

Это означало, что беспилотные квадрокоптеры не обнаружили с воздуха ни крупных животных, ни хоть сколько-нибудь разумных аборигенов. Правда, на Фрейе главную опасность представляли не «слоны», а мелкие насекомые и рептилии, подавляющее большинство которых вполне могло если не убить человека, то надолго отправить его в госпиталь. Если верить документации, комбез защищал от укусов, но Джеймс давно привык, что даже самая современная техника может подвести.

Ближе к приливной зоне появились и обещанные рифы, едва выглядывая из воды. Их пришлось огибать, а в какой-то момент днище глайдера заскребло по песку, и Джеймс сдвинул рычаг смены режима хода. Машина слегка вздрогнула, становясь на колёса.

– Нет-нет, отсюда мы пойдём пешком, – поспешно заявил один из хмырей. Джеймс пожал плечами и, отъехав от кромки воды, остановил глайдер.

– Последняя остановка, не забываем в салоне свои вещи, пожалуйста, – объявил он. Фиона одарила его ледяным взглядом. – Не смотрите на меня так, док. Надо же хоть как-то вас веселить.

– Остроты оставьте при себе, милый мальчик. Я развеселюсь, когда осмотрю эти скалы, – пробурчала она.

– Что же в них такого интересного? Ну, да, стофутовая приливная волна захлёстывает вершину обрыва, картина величественная. Но такое на Фрейе везде, не только в этой зоне, к тому же сейчас отлив. Гномы стараются.

– Гномы?

– Угу. Думаете, в честь кого назвали фрейские луны? Альфригг, Двалин, Грер, Берлинг?

– Никогда не задумывалась, – мрачно отозвалась Фиона, разглядывая скалы. Ноги людей вязли в крупном песке, идти было тяжело, и ничто не скрывало эмоций Фионы, которая явно была готова удушить парня, предложившего идти пешком. Тот старательно делал вид, что смотрит куда-то в другую сторону.

– Это легенда о Фрейе, богине весны древних скандинавов. Как-то раз она гуляла по лесу и набрела на пещеру, где четверо гномов любовались чудесным ожерельем. Ну и, конечно, Фрейя захотела получить его. Только гномам не нужны были ни золото, ни серебро, и сперва они отказали богине. Но она всё-таки сумела с ними расплатиться.

– Вот как? – уже слегка заинтересованно спросила Фиона. – Чем же?

– Тем самым! – хохотнул капитан. – Она поочерёдно отдалась каждому, а взамен получила ожерелье.

– Фу, какая гадость, – скривилась девушка. – Спать с кем-то ради побрякушки…

– Возможно. Но когда наши звёздосексуалы долетели-таки сюда и увидели четыре луны у Фрейи, названия те получили мгновенно. А потом из той же мифологии обозвали и город, и реки, и острова. Конечно, с именем планеты научники облажались ещё на Земле, тут никакой весной и не пахнет, но переименовывать не стали. Символизм, говорят. Глубокий смысл весны человечества и так далее.

– По мне, так лишь бы прилично назвали, а там уже неважно, – хмыкнула Фиона.

Из песка на миг вынырнуло что-то красное, и Джеймс вскинул автомат. Существо, однако, не стало испытывать судьбу и нырнуло обратно.

– Это что-то вроде рака-отшельника, – с любопытством в голосе сказала Фиона. – Тут очень многие животные двоякодышащие. Эволюция в приливной зоне…

– Лучше посмотрите туда, – подсказал капитан, указывая на скалы. В каменной стене, проеденной эрозией, виднелся круглый вход в пещеру. Двое биологов уже о чём-то разговаривали, то и дело тыча пальцами в сторону входа.

Следующие двадцать минут прошли в спорах и горячих обсуждениях возможного визита в пещеру. Большая часть учёных занялась фотографированием и сбором образцов – тем делом, ради которого они вообще и высадились с «Сигюн», тогда как остальные с совершенно безалаберным отношением к жизни и здоровью полезли было внутрь, и лишь вмешательство солдат заставило их отступить.

– Господа, – сказал Джеймс ледяным голосом, когда установился какой-никакой порядок. Эта группа была, пожалуй, худшей из всех, с кем ему доводилось работать, и вполне заслуживала эпитета «тупые самоубийцы». – Мне, честно признаюсь, на ваши жизни наплевать, ну вот кроме разве что этой милой девочки, – он кивнул в сторону Фионы, и та презрительно скривила губы. Капитан ухмыльнулся. Око за око. – Но, если вы там подохнете, начальство устроит мне выволочку, а я этого не хочу. Так что сначала мы посмотрим, что там внутри, а потом уже сунемся сами. Понятно?

Крыть биологам было нечем, и молодой сержант притащил с одного из глайдеров зонд-разведчик. После чего Джеймс вынужден был признать поражение – пещера оказалась неглубокой и совершенно безопасной. Правда, за это время открыли ещё несколько пещер в окрестностях, но капитан заявил, что без предварительной разведки никуда никого не пустит, и всё внимание сконцентрировалось здесь.

В конце концов внутрь вошёл один из солдат с автоматом наготове, отрапортовал «чисто», и следом, радостно гомоня, потянулись учёные. Фиона осталась снаружи, сложив руки на груди.

– Обиделись? – спросил капитан.

– Нет. Думаю, как отомстить.

Джеймс фыркнул.

– Это низменные чувства, которые вас отвлекают от основной цели, то есть изучения местности. Вот, например, видите? – он указал на полустёртый рисунок у входа в пещеру. – Как вам теория о том, что это сделали разумные существа?

Фиона молча подошла к скале и принялась разглядывать рисунок. Чёткие ровные углубления в известняке – или в чём-то похожем на известняк – действительно напоминали некий символ, трудноразличимый из-за многолетней эрозии. В нём была странная симметрия, которой не встретишь в следах животных.

– Никогда не думала, что скажу такое, но выглядит действительно похоже на творение разума, – нехотя ответила Фиона.

– Вздор! – раздалось над ухом. Джеймс слегка повернул голову – из пещеры, согнувшись, выходил седовласый мужчина. Серо-зелёный облегающий комбез делал высокого тощего биолога похожим на какого-то инопланетянина из древней фантастики. – С чего вы такое решили, майн юнге фрау?

– Симметрия, доктор Юнцт. Если бы это оставило животное…

– Абсолютная случайность, – с уверенным видом заявил биолог. – К тому же вы делаете выводы по очень неполной информации. И чем, по-вашему, местные дикари это вытачивали? Смотрите.

Он провёл пальцем по углублению, счищая слой соли. Под ним обнаружилась идеально круглая впадина, подточенная водой и ветром, но ещё ровная.

– Никакой резак не оставил бы такую поверхность, – добавил Юнцт. – А если бы здесь существовала развитая цивилизация, за три месяца мы бы обнаружили её следы.

– Возможно, вы и правы, – вздохнула Фиона.

– Не забивайте себе голову романтикой, дорогая. Романтика – это прекрасно, но в нашей работе она лишняя. Знаете, что мы нашли в пещере? Кости, и судя по всему, кости гуманоидов. Но вы же не думаете, что они принадлежали разумным существам?

Он повернулся и пошёл вдоль берега. Джеймс ухмылялся, глядя доктору Юнцту в спину.

– Вам смешно? – буркнула Фиона.

– Док Юнцт, конечно, мужик умный, но всего знать не может, – со смешком заметил капитан. – И он был прав насчёт неполной информации.

– Гениальная идея?

– Только предположение. Вы слышали о гебридном методе? Его придумали на Новых Гебридах. Там есть, вернее, уже были улитки, выделявшие кислоту. Их сажали на камень и…

– Но тогда углубление получилось бы эллиптическим, а не круглым.

– Ну, я же гипотезу высказываю, – пожал плечами Джеймс. – Мало ли каким животным пользовались здешние Тарзаны. Те вот самые, чьи кости в пещере нашли. Но теория интересная, не находите?

Фиона кивнула. Всё её внимание было поглощено рисунком, и, кажется, оттащить от него девушку сейчас мог бы разве что танк с лебёдкой.

– Сюда бы ординатора, – добавил Джеймс.

– Ординатора… – протянула Фиона. – Капитан, у вас ведь шлем с камерой, да? Сделайте фотографии рисунка – этого, вон того, да, наверное, и всех. И перешлите на мой коммутатор в комбезе.

– У вас есть знакомый ординатор? – удивился тот, послушно поворачивая голову в сторону рисунка и нащупывая пальцами нужную кнопку.

Сохранено как File001, – появилась надпись в углу экрана.

– Не знакомый, а лучшая подруга ординатор. Она работает в Центре биоугроз, но, думаю, по знакомству сделает для меня небольшой анализ. Фотографируйте, капитан. С разных ракурсов. И макросъёмкой тоже, все мелкие детали. Надо будет ещё сделать трёхмерную модель…