Вадим Панов
Зеленый гамбит
Витенег пробурчал себе под нос пару недовольных фраз, но от участия в разговоре пока воздержался.
– Сдемир, если тебе есть что сказать, говори, – вздохнула Всеведа, которую начал утомлять бессмысленный диалог. – И ты напрасно опасаешься, что я припишу себе твои лавры: мне и своих достаточно.
– В таком случае передай заурду, что в Тайном Городе завёлся весьма подозрительный чел по имени Юрий Федра, – легко произнёс молодой люд.
И спокойно выдержал обжигающе-злой взгляд жрицы.
А услышав угрюмый вопрос:
– Что?
Невозмутимо повторил имя:
– Юрий Федра.
И стал ждать бури.
А жрица в свою очередь стремительно искала выход из дурацкой ситуации, в которую её загнал мальчишка. Понимая при этом, что не может потерять лицо перед его навострившим уши папашей.
До сих пор Всеведа относилась к сыну соратника с нейтральным дружелюбием, принимала как неуклюжего зверёныша, случайно оказавшегося среди матёрых волков. Её забавляли горячность юноши, неумение вести себя в приличном обществе и даже заносчивость, которую Сдемир изредка демонстрировал. Однако сейчас щенок коснулся запретной темы и мог серьёзно пострадать.
– Ты зашёл слишком далеко, – ровно произнесла женщина. – Разговор окончен.
– Федра не маг, попал в Тайный Город весьма неожиданно, демонстрирует ум и удачливость, – перечислил Сдемир, не обратив никакого внимания на очевидную злость Всеведы. – Но самое главное, Федра неведомым образом очаровал жрицу Зелёного Дома и теперь вхож на самую вершину Тайного Города.
– Извини, Веда, но сын говорит не такие уж странные вещи, – кашлянув, произнёс Витенег. – Может, Сдемир высказал свои подозрения без должной почтительности, но тут ты должна его простить: парень только учится светскому обхождению…
– То есть всё дело в недостатке вежливости?
– Наверное, да, – помолчав, кивнул барон. – Потому что по сути я со Сдемиром согласен.
Наглость щенка можно было объяснить невоспитанностью и глупостью, но то, что папаша поддержал наследника, наводило на мысль, что укол исходил от него, от Витенега, который не раз и не два намекал Всеведе, что имеет смысл оставить порочащую связь в прошлом.
«Решил меня укусить, старый боров? Интересно… Очень интересно…»
– Когда мы с Юрой познакомились, я ещё не была жрицей, – медленно произнесла женщина, умело управляя и голосом, и лицом. – Так что либо мы имеем дело со случайностью, либо у него необычайно развито предвидение.
– Допустим, речь идёт о предвидении, – продолжил давить барон. – Случайности не интересуют ни нас, ни заурда.
– В таком случае хочу напомнить, что биография Юры всем хорошо известна. Он – чел, с рождения живущий в Тайном Городе. У него есть брат и есть куча свидетелей, которые подтверждают его происхождение.
– В Москве, – поправил жрицу Сдемир. – В Тайном Городе Федра оказался всего два года назад.
– Не имеет значения, – высокомерно отозвалась Всеведа. – Я благодарна за проявленную бдительность, но уверена, что вы оба ошибаетесь: Юра – обыкновенный чел.
И поднялась с кресла, показывая, что встреча закончена.
– Дурацкая выходка, – проворчал барон, когда они с сыном покинули «колдовскую» зону крепости. – Ты её разозлил.
Разумеется, подслушать их могли где угодно, даже в собственном кабинете: в бытность свою вице-воеводой «секретного» полка Всеведа возглавляла приказ «В» и специализировалась на слежке за высшими иерархами Зелёного Дома, – однако Витенег давно выбросил из головы параноидальные мысли, чётко обозначив для себя места, где «говорить можно».
– Теперь Всеведа думает, что мы целимся в её человского любовничка.
– Извини, отец, но когда ты последний раз был молодым? – осведомился Сдемир.
– Достаточно давно, – не стал скрывать барон.
– Тогда поверь на слово: я всё сделал как надо.
– Неужели?
– Нам нужен результат.
– Ты выставил себя идиотом.
– Я обратил на себя внимание и заронил сомнения насчёт Федры, – не согласился юноша. – Это много.
– Черепаший ход.
– Я ей нравлюсь.
– Я заметил, – саркастически выдохнул Витенег.
И получил в ответ немного резкое:
– Как раз не заметил. – И уверенный тон, каковым Сдемир бросил своё замечание, заставил барона чуть опешить. – Ты не заметил, зато я вижу, какие взгляды Всеведа периодически бросает в мою сторону. Я ей нравлюсь, но до сих пор она не рассматривала меня в качестве возможного любовника. – Короткая пауза. – Теперь будет.
Никто не считал юного баронского сынка серьёзным игроком, и даже потенциально серьёзным, которому «следует подрасти». Не считал, поскольку «расти» Сдемиру требовалось очень и очень долго. Если считать годы. Ну да, у него была устойчиво крепкая и не по возрасту громкая репутация бабника, однако кобелиная натура не всегда идёт рука об руку с глубоким умом, и потому в расчёт Сдемира не брали. И не опасались, считая обыкновенным гулякой. Однако сейчас Витенег неожиданно подумал, что сынок-то вырос, и не просто вырос, а обрёл если не мудрость, то хотя бы ум.
– Ты уверен в том, что говоришь?
– Сегодня я бросил Федре заочный вызов, – объяснил юноша. – И теперь Всеведа всегда будет сравнивать нас.
– Надеюсь…
Витенег не был дураком и видел, что Ярга сделал на старую жрицу основную ставку. На неё сейчас работала созданная первым князем организация, её готовились вознести на вершину Зелёного Дома, и нельзя было упускать шанс приблизиться к будущей владычице как можно плотнее. У самого барона, по вполне понятным причинам, вероятность воспользоваться ситуацией отсутствовала напрочь, и потому он предложил заняться Всеведой любвеобильному сыну. Тот отнекиваться не стал, но за два месяца не продвинулся ни на дюйм, ограничиваясь лишь деловыми встречами и разговорами.
А теперь и вовсе затеял с будущей королевой ненужную свару.
– Ну, станет она сравнивать тебя с Федрой, и что? – поинтересовался барон, широко шагая в свой кабинет. Секретарю с бумагами кивнул: «Потом!», сыну указал на скромный «стул докладчика», а сам плюхнулся в Главное Кресло. – Какой в этом толк?
– Толк тот, что я по всем статьям его превосхожу, – скромно сообщил Сдемир.
– И что?
– А то, что в ближайшее время Всеведа будет жить в режиме стресса, разум её будет поглощён исключительно нашими делами, а всем остальным станут управлять инстинкты. Инстинкты же просты, отец, они выбирают то, что лучше.
– То есть Всеведа переспит с тобой?
Молодость Витенега действительно осталась далеко-далеко позади. И где-то там же, в туманном прошлом, надёжно скрывалось умение обращаться с женщинами. В последние годы, точнее – десятилетия, оно барону не требовалось и теперь наотрез отказывалось включаться.
– Может, переспит, может, нет, – спокойно ответил Сдемир. – Важно то, что она стала смотреть на меня другими глазами.
– Как на врага.
– Женский взгляд на происходящее немного отличается от нашего, – вздохнул юноша. – Новый дерзкий самец является не врагом, а кандидатом. Так что ждёт меня не отпор, а экзамен.
* * *
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь
Москва, Ленинградский проспект,
23 июня, четверг, 10:11
– Ничего хорошего?
– Мало хорошего, – угрюмо уточнил князь. – Зеркало Нави предрекает тяжёлые испытания.
– Вы стали говорить, как человские правители, – пробормотал Сантьяга, изучая состояние ногтей на левой руке.
– А ты, как эти бездельники, одеваешься, – не остался в долгу повелитель Тёмного Двора.
– Обойдёмся без оскорблений, – хладнокровно попросил комиссар, не отвлекаясь от созерцания. – В человском правительстве, да и вообще среди челов, нет ни одного столь же элегантного…
– Замолчи.
– …обладающего тонким вкусом…
– Сантьяга!
– …и совершенными манерами…
– Не перегибай палку! – прошипел князь.
Низко надвинутый капюшон, который по обыкновению скрывал лицо властителя Нави, дёрнулся, из тьмы сверкнули красные глаза, и эта демонстрация крайней степени раздражения заставила комиссара прервать художественную декламацию резюме и с достоинством подытожить:
– Недостаточно заплатить за костюм состояние – нужно уметь его носить.
Некоторое время повелитель Тёмного Двора переваривал услышанное, после чего осведомился:
– Не думал, что тебя настолько сильно заденет сравнение с челами.
– Хотите я вас тоже с кем-нибудь сравню? – немедленно предложил комиссар.
Капюшон вновь дёрнулся.
– Не ёрничай!
– Хорошо, – кивнул Сантьяга и едва заметно улыбнулся.
Единоличный владетель Великого Дома Навь и его главный боевой маг – комиссар Тёмного Двора, – разговаривали в кабинете князя, в переполненной перворождённой Тьмой комнате, находящейся в самом сердце Цитадели. И она же – Тьма – служила главным убранством кабинета, драпируя всё вокруг непроницаемым мраком. Во Тьме стояло простое деревянное кресло с прямой спинкой – для закутанного в чёрный плащ князя, – и простой столик, на краешке которого пристроился облачённый в белый человский костюм Сантьяга.
– Теперь скажи, что со Знающими Выселками? – велел повелитель.
– Они в буквальном смысле всплыли из небытия, – не стал скрывать комиссар и этим одним-единственным предложением полностью описал князю произошедшее.
Из-под капюшона донеслось едва слышное рычание. Воспитанный Сантьяга предпочёл его не услышать, зато на следующее замечание:
– Если бы я восторгался твоим остроумием, то велел бы приходить чаще, – среагировал молниеносно:
– Чаще не могу – занят.
– Сантьяга!
– За время, прошедшее с предыдущего доклада, с Выселками никаких изменений не произошло, – спокойно, а главное – очень серьёзно, продолжил комиссар. – Но ведь вы и так понимаете, что первым узнали бы о любой подвижке.
– Тихо и пусто… – негромко протянул повелитель.
– Лодка на привязи, мельница не мелет, в кузнице нет огня, и даже туман, в котором прятался Сказочник, исчез. В настоящее время Выселки представляют собой банальный туристический островок, воспроизводящий быт древних челов. Можем продавать билеты на посещение и организовывать экскурсии.
– Однако долго запустение не продлится. – Очередную попытку пошутить князь оставил без внимания. – Так?
– Так, – согласился Сантьяга. – И тот факт, что четверо предпочитают оставаться наблюдателями, не обращаясь ни к Ярге, ни к Великим Домам, позволяет предположить, что они предвидят события не хуже Зеркала Нави.
– И ждут?
– Да.
Не спешат показываться перед назревающей мясорубкой, оставляя себе возможность для манёвра: продать услуги тому, кто больше заплатит или ударить в спину тем, кто не понравится. Четверо были загадкой в день своего появления, оставались ею вплоть до уничтожения и не изменили себе теперь, вернувшись из путешествия по реке времени.
– Они не смогут сохранить нейтралитет, – произнёс после короткой паузы владыка. – Слишком много стоит на кону, им не позволят просто ждать.
– Поэтому они не показываются.
– Им не поможет… – И следом, словно удар хлыста, вопрос: – Ищешь?
Сантьяга знал повелителя всю свою жизнь, а потому дополнительных уточнений, кого именно комиссар должен искать, не понадобилось. К тому же разговор шёл на навском, а в этом языке даже предельно короткие фразы наполнялись множеством смыслов, позволяя уловить не только суть, но и предысторию.
– Я исхожу из того, что четверо обязательно явятся в Тайный Город под видом челов. Больше им некуда податься.
– Ищешь? – повторил князь.
– У меня есть определённые подозрения, но я не спешу форсировать события.
В других устах уклончивый ответ мог означать полный провал, однако Сантьяга не видел нужды скрывать неудачи, и просто попросил владыку дать ему ещё немного времени.
– Допустим, ты знаешь, что делаешь.
– Я тронут.
Со стороны кресла донеслось короткое хрюканье, однако оно стало единственным комментарием сделанного комиссаром признания.
Ещё через несколько секунд повелитель Нави продолжил расспросы:
– То есть ты считаешь, что, как минимум, один из четвёрки находится в Тайном Городе?
– Да.
– И ты уверен, что он не работает на Яргу?
– Нет, не уверен.
– И не трогаешь его?
– Жду остальных.
– Смело.
– Давайте вспомним, что мои подозрения всего лишь гипотеза, – предложил Сантьяга. – Я не всевидящ, бывает, ошибаюсь.
– Я не забыл.
– А в случае с четвёркой я ошибиться не хочу. Я предложу переговоры в тот момент, когда буду полностью готов. – Пауза. – Потому что, если переговоры сорвутся, мне придётся бить, и я планирую достать всех одним ударом. И на этот раз – именно достать, а не позволить нырнуть в пучины Времени ещё на пару тысяч лет.
– Теперь у них нет Юлианского.
– Но кто знает, что у них есть ещё?
Князь помолчал, красноречиво показывая, что согласен с услышанным, после чего вновь сменил тему:
– Что происходит в Городе?
– Очередное затишье.
На взгляд Сантьяги, короткий ответ описал ситуацию максимально полно. Так, собственно, и было, и именно поэтому в ответ комиссар услышал каркающее:
– Когда-то в Тайном Городе случались кризисы, теперь же в нём случаются затишья.
И невозможно было не согласиться с грустной иронией владыки: в последнее время события происходили с калейдоскопической быстротой, едва не накладывались друг на друга, и жизнь, вместо привычной размеренности, поражала горожан рваным и кровавым ритмом. Который нравился далеко не всем. А если быть до конца честным, не нравился никому.
– Я работаю над тем, чтобы вы вновь могли впасть в привычную дрёму, – пробормотал Сантьяга.
– Я никогда не сплю.
– Я выразился образно.
– А я – нет. – Князь выдержал многозначительную паузу и повторил: – Что в городе?
Его интересовало положение у извечных соперников, они же – единственные ныне союзники, у Великих Домов, и комиссар немедленно приступил к докладу:
– Орден видится монолитом. Франц де Гир контролирует подданных и, скорее всего, сумеет удержать власть в случае неурядиц. Он молод, умён, в меру жесток и нравится большинству чудов. Ярга наверняка отыскал среди рыжих предателей – врагов у великого магистра хватает, – однако реальные перспективы для открытого противостояния в Ордене слабые. Согласно закону, бросить Францу вызов может лишь не менее сильный маг, таковые, безусловно, есть, однако никто из них не замечен в строительстве собственной партии.
Тайный Город был свято убеждён в том, что Сантьяга знает всё, а если не знает, то князь посмотрит в Зеркало Нави и расскажет, и базировалось это убеждение не на пустом месте. За сумасшедше долгую карьеру Сантьяга обзавёлся огромным количеством идейных информаторов, платных осведомителей и штатных агентов, достаточно сказать, что во многих семьях высшему магу Тёмного Двора служили поколениями, и потому крайне редко испытывал информационный голод.
– Чуды растеряли амбиции?
– Чуды демонстрируют прагматизм, – уточнил комиссар. – Франц, как я уже говорил, молод, силён, ошибок не допускал, и выступать против него – означает губить карьеру. Возможно, в ближайшее время ситуация изменится, но пока меня гораздо больше беспокоит Людь.
Удивления заявление не вызвало.
– Ведьмы всегда ругаются, – припомнил князь.
– И всегда формировали оппозиционные партии.
– На то они и женщины. – Короткая пауза. – Но в тяжёлые дни они всегда сплачиваются вокруг короны.
– Именно так. – Комиссар заложил руки в карманы брюк. – Появление Мстителя и последовавший за ним кризис Знающих Выселок отвлёк Всеславу от переживаний по поводу гибели барона Мечеслава, ей пришлось вернуться к нормальной, если можно так выразиться, повседневности. Однако вскоре королеве предстоит рожать, и это обстоятельство оказывает на происходящее огромное влияние. Всеслава – очевидное слабое звено. Однако поделать с этим мы, увы, ничего не можем. Воспользоваться происходящим и устранить её с арены не так сложно, как кажется.
– Помоги ей, – предложил князь.
– Любое наше воздействие, даже минимальное, будет названо вмешательством во внутренние дела Зелёного Дома. Королеву обвинят в связях с нами, а то и в предательстве, что, согласитесь, тоже не в наших интересах.
– Какой ты стал осторожный.
– Что вы имеете в виду? – Комиссар удивлённо поднял брови.
– Однажды ты уже помог королеве справиться с внутренними врагами.
– Жрица Ярослава… – Сантьяга тонко улыбнулся.
Он не гордился тем, что сделал, но и не чувствовал вины: жрица выступила против Всеславы в разгар тяжелейшего кризиса, когда весь Тайный Город, а вместе с ним и весь мир висели на волоске, и у комиссара не было иного выхода, кроме быстрого, хирургически точного вмешательства. И оно осталось без последствий, поскольку о том, что именно нав убил жрицу Зелёного Дома, знали только те, кто лично присутствовал в тронном зале.
И все они правильно оценили тот поступок.
– К сожалению, сейчас всё иначе, – вздохнул Сантьяга. – Вестник собирался лишить жриц власти, отнять у самых амбициозных из них надежду на трон, и только потому они поддержали и Всеславу, и касающееся Ярославы вмешательство. Теперь ситуация принципиально иная: Всеслава слабеет, есть возможность заполучить корону, хотя бы и с помощью Ярги, утешая себя мыслью, что впоследствии можно будет всё переиграть…
– Кто? – коротко каркнул князь.
– Полагаю, жрица Ружена, – тут же ответил комиссар. – Титул ей достался благодаря Всеславе, но королева уже разочаровалась в ставленнице: едва освоившись, Ружена начала демонстрировать серьёзные амбиции, а с полгода назад едва ли не открыто примкнула к Мирославе и Любаве, которые традиционно составляют в Круге оппозицию.
– Почему бы Ярге не поддержать одну из них?
– Ружена моложе, энергичнее… Ей будет проще подмять под себя Зелёный Дом – её точно примут. Две другие слишком давно в оппозиции, и в них не верят.
– Допустим… – Повелитель Нави вновь помолчал, после чего осведомился: – Если Ярга и в самом деле помогает Ружене, что мешает тебе поддержать Любаву или Мирославу?
– Вероятность, что продалась одна из них.
– И ты поможешь врагу…
Князь крайне редко обращался к интригам Тайного Города, полностью перепоручив их Сантьяге, и ему приходилось прикладывать усилия даже для того, чтобы припомнить имена действующих в соседних Великих Домах персонажей.
– Если бы в Зелёном Доме назревал заурядный дворцовый переворот, я обязательно поиграл бы с претендентами, но фактор Ярги требует осторожности, я вынужден стоять на стороне консерваторов, что существенно снижает мои возможности.
– Трудно быть охранителем?
– Ещё как трудно.
Князь неожиданно откинул капюшон, поднял голову и долго, почти минуту, не отрываясь, смотрел на Сантьягу. Убедился, что не заставит его отвести взгляд, и медленно, очень медленно произнёс:
– Так вот какие неприятности предрекает Зеркало Нави… Ты не хочешь помогать Всеславе, чтобы не спугнуть Яргу… Собрался превратить в кусочек сыра весь Тайный Город?
Отрицать очевидное не имело смысла.
– Он всё время повышает ставки и должен высунуться, – спокойно ответил комиссар. И его антрацитово-чёрные глаза сверкнули пламенем Тьмы. – Если не сейчас, то после очередной победы.
Еще немного тишины, во время которой повелитель Нави сосредоточенно просчитывал рискованный план Сантьяги, после чего последовал хмурый вопрос:
– Не боишься, что Ярга поломает мышеловку?
А капюшон вернулся на место.
– В этом случае он сдохнет от отравленного сыра.
– То есть ты готов пожертвовать Всеславой…
– Её величество – не пешка, не надо её обижать, – тонко улыбнулся Сантьяга. – Вы говорите так, словно я лично обязан хранить трон Зелёного Дома, в то время, как королева – умная, сильная и волевая женщина, которая давно находится у власти. У неё есть Дочери Журавля, есть «секретный» полк, есть верные жрицы… Наверное, есть… Я не в состоянии пожертвовать Всеславой, если она сама не пожертвует собой. Я всего лишь тот, кто стоит рядом, но я ей не служу.
– Не всякий гамбит ведёт к победе.
– Я вырежу вашу мудрость на ближайшей скрижали.
Стало понятно, что Сантьяга принял решение и не отступит, а значит, надо или назначать нового комиссара, или положиться на опыт нынешнего.
– Переоденься в чёрное! – пробурчал владыка Нави, откидываясь на неудобную спинку деревянного кресла.
– Только на ваши похороны.
* * *
Зелёный Дом,
штаб-квартира Великого Дома Людь
Москва, Лосиный остров,
23 июня, четверг, 10:23
За тысячи и тысячи лет королевские покои видели многое: и горе, и слёзы, и надежду, и радость, и смех, и стоны – все эмоции, на которые способны люды, от слабых, едва заметных, выраженных движением бровей, до яростных вспышек, в пожаре которых могли дотла сгореть звёзды. Стены королевских покоев Зелёного Дома давно перестали удивляться и разучились чувствовать, смирились с ролью сторонних наблюдателей и равнодушно впитывали и восторги, и переживания, оставаясь при этом невозмутимыми, холодно-безучастными. Дворец всё видел, всё помнил, но молчал. И горе несчастной королевы стало для него лишь очередным эпизодом вечной смены белого и чёрного, не более.
Смерть Мечеслава не поколебала непробиваемое безразличие дворца.
А вот Всеславу она придавила тяжким прессом, и с того времени цвет её покоев стал чёрным. Шторы, гардины, занавесы, драпировка стен, покрывала, ковры, мебель, бельё и даже цветы – вот уже два месяца королевское крыло было горестно-мрачным, как будто несчастная Всеслава щедро поделилась с ним заполонившей душу тьмой. Но это касалось лишь личных покоев Её величества, поскольку остальной дворец давно избавился от траурного убранства, и даже рабочий кабинет, в котором королева принимала наиболее доверенных подданных, выглядел обыкновенно: изящные золотые светильники, игривый, радостно-зелёного цвета шёлк на стенах, элегантная мебель, драгоценные, но при этом очень милые безделушки на полках. И маленькая рамка с портретом любимого на столе. Рамка без траурной ленточки – Всеславе не требовалось дополнительно напоминать себе, что Мечеслава больше нет.
– Звонил Сантьяга. – Ярина помолчала, не удержалась и скривилась, в очередной раз продемонстрировав королеве отношение к самому неугомонному наву. – Не мог дождаться совещания глав Великих Домов.
Невысокая и худенькая Ярина занимала должность воеводы дружины Дочерей Журавля – элитного боевого подразделения Великого Дома Людь, основу его армии и, соответственно, являлась высшим боевым магом Зелёного Дома, коллегой Сантьяги. Именно по этой причине Ярина терпеть не могла комиссара – слишком уж часто приходилось им пересекаться по служебной необходимости. Враждовать, правда, пока не доводилось, но несколько язвительных колкостей воевода уже пропустила.
– Чего хотел Сантьяга?
– В последнее время он хочет только одного: поймать «четвёрку с Выселок». Все его мысли вертятся вокруг них.
– Сантьяга позабыл о Ярге? – притворно удивилась королева.
– Сомнительно, – поддержала шутку воевода. – О Ярге Сантьяга вспоминает каждый раз, когда смотрится в зеркало, а в зеркало он глядит постоянно.
Учитывая отвратительное душевное состояние Всеславы, подданные использовали любую возможность для того, чтобы улучшить её настроение, и на этот раз Ярине удалось чуть-чуть развеселить повелительницу Люди.
– Я слышала другое, – тихонько рассмеялась королева: – Сантьяга принципиально не смотрится в зеркала, поскольку и так уверен, что красивее Спящего.
– Спящий красив?
– Не важно. – Взгляд Всеславы упал на портрет барона, и улыбка соскользнула с её губ. – Мы говорили о четвёрке с Выселок.
– Совершенно верно. – Ярина подобралась. – Как вы помните, Ваше величество, считается, что четверо уже в Тайном Городе и вновь изображают из себя челов.
– Помню, – спокойно подтвердила королева. – Навы считают, что четверо наблюдают за нами.
– Именно.
– За прошедшее время мы получили хотя бы косвенные доказательства в пользу этой теории?
– Нет.
– Но навы в неё верят…
– Полагаю, потому, что лучше нас знают, с кем мы имеем дело. Или догадываются об этом.
Естественно, лучше, ведь многие из тех тёмных, что принимали участие в двенадцатисекундном полуночном истреблении Знающих Выселок, были ещё живы. В частности, Сантьяга, который лично планировал ту атаку.
Навы не просто «лучше знали», они помнили и Выселки, и их обитателей, а потому замечание Ярины было несколько… странным. Даже учитывая её личную неприязнь к Сантьяге.
Однако указывать на это королева не стала.
– Допустим… – кивнула она, поддержав, таким образом, заявление воеводы. – Так что комиссар?
– Сантьяга предлагает возобновить процедуру тотальной проверки челов, которую мы запускали во время поиска Мстителя. Идея такая: объявить, что у Мстителя был напарник, и рассмотреть под микроскопом всех вассальных челов, включая немагов. – Ярина выдержала короткую паузу и с нажимом продолжила: – Особенно немагов, поскольку Сантьяга предполагает, что четвёрка будет скрывать свои способности.
– Комиссар в своём репертуаре. – На губах королевы появилась слабая улыбка. – Взяв след, идёт по нему, не считаясь ни с расходами, ни с потерями.
Комментировать поведение нава воевода Дочерей Журавля не стала, но посчитала нужным донести до повелительницы одно соображение:
– Как раз сегодня утром я читала служебную записку от руководителя приказа «Ч» «секретного» полка. В ней прямым текстом сказано, что принятые во время кризиса Мстителя действия изрядно разозлили челов. Они недовольны.
– Мы должны это учитывать? – удивилась Всеслава.
Представители господствующей на Земле расы своего Источника магической энергии не имели, основать Великий Дом не могли, и полуофициально считались вассалами Люди, поскольку использовали энергию Колодца Дождей. Соответственно, их положение в Тайном Городе было двояким: с одной стороны, как ни крути – представители самой большой на планете популяции, с другой – полностью зависимые от милости Зелёного Дома. Существенной роли челы не играли, и к принятию важных решений их не подпускали.
– Я бы советовала учитывать их раздражение, Ваше величество, – твёрдо произнесла Ярина. – Челы могут стать рассадником шпионов Ярги. А могут не стать. Сейчас нужно действовать осторожно, не давить, дать им возможность отойти от истории с Мстителем, и… – Пауза. – И я действительно рада, что Ризнык не пострадал. Его выходка заслуживала большего наказания, но я рада, что Великие Дома проявили мудрость и позволили Андрею просто отойти в сторону.
– Мы не могли, – поморщилась королева. – Его авторитет среди челов взлетел на невероятную высоту.
– Главное заключается в том, что Ризнык лоялен и искренне считает, что существующее положение вещей не требует пересмотра: Тайный Город и человская цивилизация должны и дальше жить рядом, но не вместе.
Что полностью соответствовало и Кодексу, и стратегическим устремлениям Великих Домов, и здравому смыслу.
Ярина не в первый раз напоминала Всеславе об отправленном в ссылку человском маге, но только сейчас Её величество решила «понять» намёк.
– Ты говоришь о Ризныке так, словно рассматриваешь его на роль человского лидера Тайного Города.
А судя по скорости, ответ был заготовлен заранее:
– Возможно, нам придётся искать такого лидера, – серьёзно заявила Ярина. – Ярга наверняка ищет, он приставляет вожака к каждому стаду, поскольку только так можно превратить его в хорошо организованную и враждебную нам структуру.
– А мы не позволим Ярге организовать челов против нас, организовав челов против него и его агентов.
– Совершенно верно.
– Вопрос лишь в том, что делать с организацией челов после победы? – небрежно осведомилась Всеслава. – Управлять аморфной толпой, которой челы являются сейчас, гораздо проще. Их раздробленность – один из камней в фундаменте безопасности всего Тайного Города.
– Осмелюсь напомнить, Ваше величество, что если план Ярги осуществится…
– Не веришь в нашу победу?
– Пытаюсь приблизить её всеми доступными способами, – немедленно ответила воевода. – И организация челов – один из них.
В принципе идея Ярины звучала весьма логично, но королева видела не только розы, но и шипы.
– Найти лидера не трудно, трудно будет удержать его в рамках, заставить остаться вассалом. – Всеслава вздохнула. – Челы – господствующая на Земле раса, и потому в Тайном Городе они ощущают себя незаслуженно обиженными. Залог же успешного правления заключается в том, чтобы не дать обиженным даже каплю силы. Льготы – пожалуйста, временные преференции – разумеется, силу – никогда. А организация – это сила.
– Да, Ваше величество.
– Хорошо… – Всеслава кивнула, показывая, что услышала воеводу, но согласиться с её доводами пока не может, и тут же поинтересовалась: – Как ты планируешь реагировать на предложение Сантьяги? Четвёрка слишком сильна, чтобы позволить ей оставаться в неизвестности.
– Следует действовать аккуратно и челов пока не трогать. – Ярина хорошо подготовилась к совещанию. – В конце концов, нас интересуют те, чьё прошлое или обстоятельства проникновения в Тайный Город вызывают сомнения. Их можно вычислить удалёнными способами, а затем подвергнуть доскональной проверке. Если результатов не будет – обсудим дальнейшие шаги…
«Молодец!»
Всеслава знала, что воевода Дочерей Журавля ей верна. Знала не потому, что услышала нужные слова – слова лгут, даже самые громкие клятвы могут забыться, – а на уровне чувств. Эмоций. Ощущений. Знала благодаря тому, что чрезвычайно трудно подделать.
Ярина была верной, однако до недавнего времени воевода находилась в тени барона Мечеслава, и королеву волновало, готова ли воевода к самостоятельности? Сумеет ли взвалить на себя груз, который тянул барон? Можно ли будет положиться на неё не только как на верную, но и как на умную? И по всему выходило – да, пока Ярина показывала себя крепким игроком.
– Таково моё мнение, Ваше величество, – скромно закончила воевода.
– Значит, так и будет, – кивнула королева.
– Спасибо.
– Теперь поговорим об Ордене.
Всеслава даже не пыталась скрывать, что эта тема для нее болезненна, и не стала уточнять, что именно интересует её в первую очередь.
– Чуды уверяют, что, несмотря на принятые меры, они всё ещё не в состоянии отыскать Винсента Шарге.
– Несмотря на принятые меры, – тихо повторила королева.
И её тонкая, идеально ухоженная рука машинально сжалась в кулак. Так, словно готовилась ударить или сдавить кого-нибудь до смерти.
– Не могут, – эхом подтвердила Ярина.
Она хорошо знала чувства, что владели сейчас Всеславой.
Ненависть.
Именно Винсент Шарге, гениальный до сумасшествия или же сумасшедший до гениальности мастер големов, потерявший свою семью и отомстившей за неё леденящими кровавыми перформансами, разработал и осуществил апрельское покушение, в результате которого погиб барон Мечеслав. Винсент устроил кровавую бойню на свадьбе и издевательски легко ускользнул от зелёных ведьм. И то, что он до сих пор жив, выводило королеву из себя.
– Ты говорила, в Тайном Городе у Шарге остались родственники?
– Бездетная сестра, – уточнила воевода. – Чуды говорят, что она не поддерживает с Винсентом связь.
– Вопрос в другом, – медленно произнесла Всеслава, глядя на портрет барона. – Испытывает ли Шарге к ней какие-либо чувства? Узнать об этом можно только опытным путем.
