Вадим Панов
Аркада. Эпизод третий. maNika

И поэтому каждое выступление Биби Феллера, гуру современного мира, человека, изменившего цивилизацию, становилось событием. И ничего удивительного в этом не было, поскольку именно в принадлежащем Биби «Feller BioTech» был разработан нейрочип maNika и первые современные пинги, спасшие цивилизацию от заразы Помпео и позволившие людям вернуться к полноценной жизни. А поскольку некроз продолжал оказывать влияние на жизнь планеты, Феллер по-прежнему владел умами людей.

– Привет, Америка! С тобой Биби Феллер, и я нахожусь на борту исследовательской подводной лодки «Эрна». Вы спросите: какого черта я тут делаю? Нет, я не отправился на рыбалку, все намного интереснее…

Биби исчез из кадра, и зрители увидели изображение бескрайней водной глади.

– Океан всегда привлекал наше внимание, манил гигантскими возможностями, но ревностно оберегал от нас свои секреты. Ведь мы ему чужие, мы жители суши, мы не умеем плавать, как рыбы, и дышать под водой. Первобытная стихия заставляет нас держаться на расстоянии и жадно изучать лишь то, до чего он позволял дотянуться – и только. А ведь океан занимает огромную часть планеты. Под немыслимой толщей воды скрыты гигантские сокровища, и сейчас я говорю не только о старых сундуках с золотыми монетами, которыми щедро украсили дно наши предки. Нет! Я говорю о подводных богатствах, до которых нам так трудно добраться… Было трудно добраться, пока наука не сделала грандиозный шаг вперед. Теперь у нас есть maNika, нейрочип, для которого не существует невозможного. У нас есть пинги. У нас есть удивительные микрогеры… И среди нас есть несчастные люди, у которых не осталось надежды.

Изображение вернулось на борт подводной лодки, только теперь Биби стоял на палубе, с наслаждением подставляя лицо свежему ветру.

– Прежде, чем мы продолжим, я хочу рассказать историю Дика Бартона, простого парня, которому не повезло. Дик работал в металлургии и подписал прижизненный контракт с «Feller BioTech», согласившись передать нам тело в случае гибели в результате несчастного случая. – Биби выдержал короткую паузу, вздохнул и продолжил: – Как я уже сказал, Дику Бартону не повезло: в его цеху произошел взрыв, Дик оказался в эпицентре и пострадал так сильно, что спасти его было невозможно. Дик умирал. Но на его счастье неподалеку располагался один из медицинских центров «Feller BioTech», и наши ребята успели прийти на помощь. Мы спасли Дика от неминуемой смерти, сделав его первым человеком Новой Эпохи! Встречайте, господа: Дик Бартон!

Камера развернулась, и зрители увидели стоящего рядом с рубкой пингера. Необычного. Невиданного. Пингера с головы до ног: выполненного из титариума полностью, от черепной коробки до пяток. Пингера, о возможном существовании которых до сих пор писали только авторы фантастических романов.

– Вы видите перед собой первого полностью искусственного человека, – проникновенно произнес Биби, подходя к своему произведению. – Сначала мы надеялись спасти хотя бы череп и позвоночник, но повреждения оказались настолько сильными, что от этой мысли пришлось отказаться, и Дик стал стопроцентным пингером, управляющим экзоскелетом, как своим собственным.

Бартон поднял руку и помахал в камеру, приветствуя ошарашенных зрителей. Трансляцию вел Бобби Челленджер, один из лучших медийных режиссеров современности, который точно знал, когда и что нужно сделать. Ни одного лишнего жеста, ни одного неправильного слова, каждый кадр скрупулезно просчитан и бьет точно в цель – в души жителей Земли. Без осечки.

– Мы воссоздали Дика Бартона в полном соответствии с его параметрами: рост, вес, пропорции – все они соблюдены настолько точно, что мозг не видит разницы. И лишь опуская глаза вниз, Дик понимает, что его тело стало иным… Дик?

– У меня такое чувство, будто я потерял сознание, а потом очнулся, – тут же отозвался Бартон. – Я ощущаю себя прежним.

– Во всем?

– Я – это я, Биби, – твердо ответил стопроцентный пингер, поднимая руку и сжимая кисть в кулак. Ему поставили отличные динамики, и Бартон мог менять интонацию. – Я воспринимаю себя собой. И главное – я жив!

– Я этому рад, Дик, – с прежней проникновенностью произнес Феллер.

– Поверьте, Биби, я этому рад намного сильнее, – металлическое лицо Бартона не умело передавать эмоции, однако зрители ловили каждое слово первого человека Новой Эпохи и догадывались, какие чувства он испытывает. Ведь многие зрители были пингерами, пусть и не стопроцентными, и знали, что значит оказаться на волосок от смерти. И удержаться. Вернуться к нормальной жизни, пусть даже не таким, как раньше.

– Дику Бартону не нужен воздух, точнее не нужен в тех количествах, которые требуются обыкновенному человеку. Его скелет питается от микрогера, работающего на стандартных энергетических «гильзах». Питательная смесь для мозга поставляется из специального резервуара, размещенного в основании черепа. Собственно говоря, нам нужно защитить только голову…

Бартон, подчиняясь приказу режиссера, надел прозрачный шлем.

– И Дик сможет все!

Бартон прыгнул за борт, а камера взяла Феллера на крупный план.

– Мы пережили ужасную катастрофу, – произнес Биби, глядя каждому зрителю в глаза. – Но я считаю, что мир не просто изменился, а получил новый импульс для развития. Мы – люди, мы идем вперед несмотря ни на что. И даже пропустив удар, мы не признаем поражения, а вскакиваем и продолжаем сражаться. Потому что мы – люди, мы не проигрываем, а становимся сильнее. Некроз Помпео должен был нас убить, а на деле открыл человечеству Новую Эпоху, позволил достичь того, что раньше считалось невозможным… Дик, на какой глубине ты находишься?

– Пятьсот футов, – спокойно ответил Бартон. – Продолжить погружение?

– Думаю, для первой демонстрации вполне достаточно, – рассмеялся Феллер и распорядился: – Включите трансляцию.

Как будто это он, а не Челленджер, режиссировал выступление.

И через мгновение зрители увидели стоящего на подводной скале Бартона. Изображение слегка подрагивало, поскольку съемку вел подводный дрон, но невысокое качество добавляло картинки естественности.

– Дик, ты нас слышишь?

– Да, Биби!

– Как твои дела?

– Здесь намного интереснее, чем я ожидал.

– Испытываешь какой-нибудь дискомфорт?

– Никакого!

– Принесешь мне камешек на память?

– Сколько угодно, – Бартон выдержал паузу, после чего негромко продолжил: – Здесь очень тихо, Биби, вы не представляете, как здесь тихо.

И мир замер, глядя на человека, сумевшего достичь невиданной глубины.

Или на нечеловека.

– Я знаю, мы только что сделали грандиозный шаг вперед, – произнес Феллер, не возвращаясь в кадр. – Но даже я еще не осознал, как далеко мы шагнули. Новая Эпоха подарит человечеству могущество, о котором наши предки могли только мечтать. Главное – не останавливаться, не упустить возможность прыгнуть далеко вперед…

///

На экране продолжалось медийное «веселье»: эксперты обсуждали видео подводных приключений Дика Бартона и обнародованные характеристики, спорили об открывшихся перспективах, мечтали «пощупать» стопроцентного пингера и убедиться, что он существует. Без стеснения признавали, что не ожидали от «Feller BioTech» такого прорыва, во всяком случае – в этом десятилетии. Экспертам вторили дикторы экстренных выпусков новостей, журналисты, блогеры и обычные граждане.

Феллер не подкачал: его выступление снова стало событием, однако радости Биби оно не принесло. Во всяком случае, если судить по выражению его лица.

После передачи Феллер поблагодарил Челленджера и всю команду за великолепный эфир, выслушал положенные поздравления, заперся в своей каюте и набрал на коммуникаторе номер, который помнил наизусть.

– Привет!

– Привет, – легко отозвалась появившаяся на мониторе Лариса. Так легко, словно они расстались пару часов назад. – Думала, ты еще в море.

– Полным ходом идем в Санта-Круз.

– Кого рассчитываешь встретить в порту?

– Бобби Челленджер гарантирует радостную толпу с шариками и транспарантами.

– Ты снова стал героем, Биби, поздравляю, – Лариса небрежно провела рукой по пышным светлым волосам. – Какие планы на вечер?

– Организую большой прием с участием важных шишек… – Феллер нервным жестом провел пальцами по столу. – Ты уже в Калифорнии?

– Нет.

– Когда прилетишь?

– Я не в настроении покидать Нью-Йорк, – Лариса широко зевнула, «забыв» прикрыть рот ладошкой. – И у меня уже есть планы на вечер.

Феллер вздрогнул, открыл было рот, явно собираясь бросить резкую фразу, но передумал и жалко улыбнулся:

– Прием начнется через семь часов, ты успеешь, а я… Я ведь говорил, что буду ОЧЕНЬ рад, если ты сумеешь выбраться.

– Давай не будем удивлять публику больше, чем ты уже ее удивил, – предложила Лариса. – Не хочу, чтобы американцы свихнулись от обилия неожиданностей.

И отключилась, не ожидая ответа мужа.

Биби несколько секунд просидел перед погасшим коммуникатором, затем очень тихо выругался, снял очки и принялся протирать их резкими, болезненными движениями.

* * *

CNN: «Фантастическая презентация “Feller BioTech” произвела эффект разорвавшейся бомбы и надолго останется новостью № 1 во всем мире…»

EURONews: «Невероятное достижение компании “Feller BioTech” заставляет задуматься о том, что будущего, каким мы его представляли, больше не существует. Человек поднялся над своим телом…»

The Washington Post: «Появление Дика Бартона не только стало сенсацией, но возвращает нас к вопросу: насколько пингеры – люди? Трудно примириться с мыслью, что обыкновенный человек способен без вреда для здоровья оказаться на глубине пятьсот футов и, как уверяют инженеры Биби Феллера, это не предел…»

Bloomberg: «Акции “Feller BioTech” стремительно взлетели, и в настоящий момент капитализация компании достигла рекордного значения, что позволило ей упрочить свое лидерство, оторвавшись от ближайшего преследователя на невероятных два триллиона…»

AP: «Интересно, что обо всем этом скажет Орк?»

Ciliophora Project: «Почетный президент Независимой академии нейробиологической проблематики, член-корреспондент РАН, руководитель корпорации Госбио и учредитель Фонда технологического прорыва заявил, что если из бюджета будет выделено необходимое финансирование, его корпорация сумеет разработать перспективный план развития нейробиологической отрасли на период до 2100 года…»

* * *

– Когда я назвал орком успешного представителя среднего класса, то увидел в его глазах глубокую обиду. Он как будто сказал: «Как можно называть столь низким словом меня, образованного, хорошо зарабатывающего человека, чей красивый дом вызывает зависть у окружающих?» Вот что я прочитал в его глазах и подумал, что он по-своему прав, – Орк помолчал, давая возможность слушателям понять, о чем он собирается поговорить сегодня, и продолжил: – Когда я назвал орком владельца небольшой лавки со скромным доходом, он указал мне на мусорщиков, когда я обратился к ним, то услышал, что орками уместно называть бродяг и нищих, спившихся и сторчавшихся людей, которым больше не подняться по ступеням социальной пирамиды. По ступеням социальной пирамиды…

Раньше Орк не частил с выступлениями, выходил в сеть раз в неделю, не чаще, и «внеурочное» появление вызывало обоснованный интерес. И предчувствие: еще не ясное, но не отпускающее предчувствие чего-то очень важного, чего-то такого, что затронет абсолютно каждого.

– Вы влюблены в пирамиду, орки, строите ее, даже когда можно обойтись, и тщательно высчитываете свое положение. Высокомерно поглядываете вниз и с вожделением – наверх. А верх для вас – это начальник или владелец предприятия, на котором вы трудитесь, обладатели более дорогих машин и просторных домов. Вы так увлечены изучением их благ, которые, возможно, когда-то станут вашими, что пропустили момент, когда гигантская пирамида социального устройства съежилась до трех ступеней. И если на вторую некоторые из вас еще могут запрыгнуть, то третья никому не по зубам, орки, а точнее – не по клыкам, потому что вершина пирамиды занята владельцами планеты… – Орк выдержал короткую паузу и весело поинтересовался: – А вы думали, Земля ничья?

И миллионы слушателей мысленно ответили: «Нет, мы так не думали», но многие из них впервые осознали эту простую максиму.

– Все на свете кому-то принадлежит, орки, но не удивляйтесь – именно эта аксиома является основой существующего миропорядка. Все вокруг кому-то принадлежит: земля, вода, машины, дома – все, что вас окружает, имеет хозяина. Пирамида капитализма выстроена на самом крепком и самом блестящем материале – на золоте. Оно ваш ценз, орки, оно ваш лифт на следующую ступеньку. А теперь напрягитесь и подумайте: сумеете ли вы в течение одной человеческой жизни превзойти тех, кто получил наследство от десятков поколений трудолюбивых родственников? От тех, кто накапливал богатства столетиями: акр за акром, дом за домом, акцию за акцией. Постепенно, шаг за шагом, они овладевали целыми отраслями, с легкостью обходя антимонопольные законы, взяли под контроль экономику, а значит – весь мир. Я называю таких людей стратегическими инвесторами. А вы… Вы можете в них не верить – им это только на руку. Вы продолжайте любить фильмы, в которых наследники грандиозных состояний выставлены кончеными идиотами и показано вырождение богатых семейств. Эти фильмы снимают потому, что вы их любите, орки, снимают на деньги умных наследников грандиозных состояний. Только не думайте, что они сами смотрят эти фильмы – у них банально нет времени на примитивные развлечения. И не думайте, что им интересны ваши проблемы: вы для них не родственники, даже дальние, а самовоспроизводящийся механизм генерирования прибыли. На вашем месте, орки мои, могли быть говорящие обезьяны, разумные мокрицы и даже слизь – как только она сможет управляться с кредитной карточкой, ее тут же впишут в систему и заставят платить. Их впишут в систему так же, как вписали вас, и они будут вместе с вами прыгать между двумя ступеньками: вверх – если повезет, остаться на месте – если что-то не сложилось. Но вы прыгаете, боретесь за право получить чуть больше, чем ничего, и улечься в могилу в лакированном гробу… А теперь скажите, орки: после нескольких десятилетий упорного труда, ежедневной вечерней бухгалтерии, беспокойства о выплате кредита, о каждом пункте в налоговой декларации – чтобы не оказаться в тюрьме, – о повышении цен, о необходимости откладывать на старость, а ради этого – экономить на отоплении и горячей воде… После всех этих десятилетий вам не будет по хрену, в каком гробу вас закопают? Ведь ваша жизнь случилась до этого события. И даже если вы всю ее пробездельничали, наслаждаясь оставленными родителями крохами, это вовсе не означает, что вы прожили отведенное вам время счастливо, скорее вы впустую его потратили.

Это было очень жесткое, неожиданно жесткое выступление, которое повергло слушателей в шок. Если раньше Орк размышлял, то теперь стал безжалостен. Если раньше его слова можно было счесть гипотетическими, теперь он бил наотмашь.

– Вы всегда внизу, орки, в подземелье шахты или горячем цеху металлургического завода, на рыболовном траулере или строительстве дорог. Даже от мирового наркотрафика вы получаете жалкие крохи, оставляя основную прибыль обитателям вершины. Потому что они, орки, инвестируют и в распространение веществ… Или вы думали, что прикончить наркотрафик невозможно? Возможно все, орки мои, возможно все, но проблема в том, что у всего, что вы видите вокруг, есть собственники. В том числе – у наркотрафика. И эти собственники – земли, воды, индустрии, – они вас обирают, объедают, травят алкоголем и наркотиками, заставляют тратить деньги на ненужные товары и даже убивают. Так скажите, как мне вас называть? Эльфами?

Из выступлений Бенджамина «Орка» Орсона

* * *

Особняк «Аврора»

Лонг-Айленд

США

Девушка была красива.

Юна, свежа, но в первую очередь – красива: огромные зеленые глаза, в которых ярко горели лукавые огоньки, пушистые ресницы, густые светлые волосы до лопаток, слегка вьющиеся, чарующие, небольшой лоб, маленький носик и пухлые, четко вырезанные губы. И великолепная фигура: стройная и женственная, в меру округлая, но без лишних граммов, необычайно привлекательная фигура двадцатилетнего, ярко распустившегося цветка.

И еще девушка была необычайно искусна в умении угодить мужчине и довела седовласого любовника до исступления. Они расположились у бассейна и чуть больше часа наслаждались обществом друг друга. И они не стеснялись – слуги знали, чем грозит попытка подсмотреть за хозяином, и держались вдалеке. Старик демонстрировал поразительную для его возраста выносливость и пыл, брал девушку жадно, словно освободившийся после десятилетнего срока уголовник, рыча от наслаждения и похоти. На лежаке, в бассейне, на бортике бассейна, в шезлонге и вновь на лежаке, демонстрируя незаурядную фантазию и высокий уровень современных медицинских препаратов. Иногда ему не хватало мощи, но он старался, а в финале закричал, не смог сдержаться: издал довольный вопль и блаженно растянулся на ложе, глядя в прозрачное синее небо.

Его любовница некоторое время лежала молча, продолжая гладить старика, затем улыбнулась и спросила:

– Тебе было хорошо?

Девушка была красива… но с изъяном. Ее чудесное лицо могло свести с ума, но было не ее лицом. Ее прекрасная фигура заставляла трепетать не только сердца, но была не ее фигурой. Над превращением девушки в идеальное создание полгода работали лучшие пластические хирурги Америки, и они с лихвой отработали каждый пенни своих гигантских гонораров. Девушка была красива, следы хирургического вторжения были идеально скрыты, и ни один, даже самый опытный глаз не смог бы определить подделку.

Но то была не ее красота.

И старик об этом знал.

– Тебе было хорошо?

В его глазах мелькнула боль.

Он медленно поднялся, накинул халат и молча направился в сторону дома. Девушка выждала, когда он достаточно отдалится от бассейна, вылила в бокал остатки шампанского, устроилась в подушках и стала смотреть на океан.

Она знала, что через два-три дня любовник обязательно вернется.

И ей было плевать, остался он доволен или нет.

///

Когда-то давно Лонг-Айленд был всего лишь длинным островом, удачно расположенным неподалеку от города, боровшегося за лидерство с другими портами Восточного побережья. И победившего в той борьбе. Когда-то давно Нью-Йорк стал самым грандиозным и самым известным мегаполисом планеты, Большим Яблоком, притягивающим к себе и деньги, и славу; а Лонг-Айленд превратился в излюбленное место отдыха его жителей. Иметь свой дом на острове стало престижным, иметь особняк – показателем высокого статуса, и постепенно длинный остров стал территорией миллионеров и миллиардеров, представителей богатейших американских кланов, чьи роскошные поместья говорили и о состоянии, и о родословной. Некоторые из знаменитых домов появились на острове сто и больше лет назад и оставались такими же, как при постройке, подвергаясь лишь необходимому ремонту, а некоторые фамильные гнезда возникли недавно: были возведены на месте снесенных особняков или на новых участках. Таким был особняк «Аврора»: старый Сол удачно приобрел примыкающую к грандиозному поместью землю и воздвиг особняк в угловатом современном стиле, из стекла и бетона, поскольку терпеть не мог старинные формы, а снести роскошный дом начала XIX века рука не поднималась.

– Я его сыну отдал, внукам там раздолье по лужайкам бегать, а сам сюда переселился, – рассказал он заехавшему в гости Розену. – На светские мероприятия туда еду, глава семьи и все такое, но живу здесь, в тишине и покое. Старому человеку много не надо.

Особняк действительно отличался небольшими размерами: всего пять спален, четыре гостиные, терраса, оранжерея, и еще семь или восемь специализированных комнат, включая бильярдную, библиотеку и оружейную. Дом для прислуги и гараж располагались у ворот. Вертолетная площадка, собственный пляж и подогреваемый бассейн олимпийского размера. В общем, ничего лишнего. Можно сказать – спартанская обстановка. Даже конюшней приходилось пользоваться старой.

– У тебя хорошо, дядя Сол, – одобрил Розен. – Тихо.

– Я знал, что ты оценишь, сынок.

– Да, я люблю тишину.

Розен, а точнее – Кастор Лукас Фредерик Розен III, президент корпорации «Clisanto», был одним из немногих стратегических инвесторов, чья семья не владела поместьем на Лонг-Айленде. Штаб-квартира его клана располагалась в Калифорнии, на Восточное побережье Розены наезжали изредка и ограничились пентхаусом в Нью-Йорке. В особняках коллег по нелегкому бремени управления планетарной экономикой Кастор, конечно же, бывал, и не раз, а вот «Аврору» посетил впервые.

– Мне нравится твой дом, дядя Сол. Он в моем вкусе.

– Ребята с Западного побережья всегда ценили новые решения.

– Классика не устаревает, но ты прав: я предпочитаю современный стиль.

– Об этом я и хотел поговорить.

– Об архитектуре? – вежливо улыбнулся Кастор.

Старик склонил голову, показав, что оценил шутку, но не улыбнулся.

Они сидели в креслах на краю открытой террасы, любовались спокойным морем, потягивали любимый стариком «бурбон» и со стороны казались отцом и сыном, собравшимися расслабиться после трудного дня. Но так только казалось, поскольку, несмотря на возраст, Кастор был главой клана Розенов, а значит – равным старику по положению в сообществе стратегических инвесторов.

Но внешне их действительно можно было принять за родственников: оба кудрявые, только Розен еще черен, а дядя Сол абсолютно сед, оба достаточно высоки и массивны, но не мышцами, а лишними килограммами. У обоих большие носы и большие, слегка навыкате глаза. Дед Кастора был женат на тете Сола, и сходство можно было объяснить этим фактом.

– Полагаю, ты уже догадался, для чего я пригласил тебя в гости?

– В прошлом между нашими семьями случались недоразумения, так что, думаю, нам нужно поговорить, чтобы окончательно внести ясность в отношения…

– Сынок, ясность в отношения внесли наши прапрапрадеды, – поморщился дядя Сол. – Недоразумения и даже вражда – это естественная часть жизни, но как бы сильно мы друг другу ни не нравились: я – Феллеру, ты – Арчеру, и далее по списку, нам друг от друга никуда не деться. Мы все равно будем рядом, и мои внуки будут общаться с твоими детьми.

– Прекрасные слова, дядя Сол, – Кастор отсалютовал старику стаканом. – Но я чувствую в твоем голосе грусть.

– Я ощущаю угрозу нашим отношениям.

– Нашим с тобой?

– Отношениям внутри сообщества.

– Не ожидал от тебя, – широко улыбнулся Розен, но то была деловая улыбка, в которой ни грана тепла. – Сообщество стратегических инвесторов формировалось столетиями, мы контролируем экономику планеты, а значит, контролируем планету, со всеми ее религиями, армиями, мечтами и творческими потугами.

– И я хочу, чтобы так оставалось.

– Но ты видишь нечто, угрожающее стабильности сообщества?

– Да, – очень серьезно ответил старик.

– Что же способно нас поколебать?

– Биби.

– Дядя Сол! – всплеснул руками Розен. – Чем тебе не угодил Биби? Ты не хуже меня знаешь, что он полностью увлечен текущим проектом и не может думать ни о чем другом. Даже у Арчера амбиций больше…

– Я знаю, что Арчер лелеет мечту возглавить наше скромное сообщество, – не стал отнекиваться дядя Сол.

– Вот видишь!

– Но есть нюанс: Арчер об этом мечтает…

– А что сделал Биби?

Старик выдержал паузу, показывая, что ему не нравится быть перебитым, пусть даже и равным по положению, после чего понизил голос:

– Кастор, обещай мне одну вещь: постарайся на пару минут позабыть о том, что Биби твой друг.

– Ну как друг… – протянул Розен, наконец-то сообразивший, что старик настроен решительно. – Настоящая дружба между нами невозможна.

– Жаль, что ты это понимаешь, – мужчины рассмеялись. – Постарайся позабыть, что вы с Биби провернули грандиозный проект и ты безмерно его уважаешь.

– Я постараюсь, – пообещал Кастор.

– И вспомни, что проект не закончен, а продолжает развиваться.

– Я тоже видел презентацию, – с легкой иронией произнес Розен.

– И что скажешь?

– Повторю то, что уже говорил: Биби придумал один из лучших бизнес-проектов в истории. Я внес посильный вклад и горжусь этим, но основным двигателем был и остается Биби.

– Вы, парни, изменили чертов мир.

– Спасибо, дядя Сол, я знаю.

– Вот этим вы с Биби отличаетесь от Арчера: у него есть амбиции, а вы работаете.

– Но я до сих пор не понимаю, что тебя беспокоит, дядя Сол, – признался Розен, отставляя стакан с «бурбоном» и скрещивая руки на груди. – Мы запустили глобальный проект с полного согласия и при полном содействии всех стратегических инвесторов. Мы изменили мир и окончательно его оседлали. За все это время ни я, ни Биби ни разу не отступили от договоренностей, и я не понимаю, откуда у тебя взялись сомнения на его счет.

– Не сомнения…

– А что?

– Вы накинули на мир удавку, но не затянули ее.

– В смысле?

Старик помолчал, давая понять, что приступает к главной части разговора, глотнул виски и неспешно продолжил:

– В нашем проекте меня смущают две вещи. Первая: мне категорически не понравилось, что Биби вышел из тени и теперь известен всему миру как владелец и вдохновитель самой передовой корпорации, созданной, как он любит подчеркнуть, «с нуля».

– Людям нравятся такие истории, – развел руками Розен. – Я, как ты помнишь, тоже возглавляю крупную компанию. Это меня бодрит гораздо больше, чем управление одним лишь семейным фондом.

– Извини, Кастор, но ты не столь известен, как Биби.

– Я вообще неизвестен.

– Именно, – старик чуть подался вперед. – Тебе нравится держать руку на пульсе своего главного детища, а Биби не только вышел из тени, но придумал кучу историй и легенд, которые, как ты правильно заметил, нравятся людям.

– У него отличные пиарщики, – пробормотал Розен, догадываясь, куда клонит хитрый старик.

– И теперь Биби – герой планетарного масштаба, движет цивилизацию вперед, открывает людям путь к сокровищам океана…

– Разве это плохо?

– …и плотно работает в Европе.

– Европа – наш полигон, где еще отрабатывать технологии?

– А военные разработки «Feller BioTech»? – прищурился старик.

– Они все под плотным контролем.

– Полностью?

– Как и мои военные разработки, и твои, и всех остальных стратегических инвесторов, – уверенно ответил Розен. – Существуют договоренности, которые никто не отменял… У тебя есть доказательства, что Биби их нарушил?

– Нет, – признал дядя Сол.

– Значит, все дело в твоей паранойе?

Несколько мгновений старик смотрел Розену в глаза, затем улыбнулся и долил в стаканы виски.

– Многие наши друзья отвечали мне точно такими словами – о паранойе. Я не спорю и не скрываю, что люблю подстраховаться, и признаю, что у меня нет доказательств неправомерных действий Биби – только смутные опасения. Но факт в том, что мое отношение к Феллеру начинает разделять все больше и больше членов сообщества.

– Ты их настраиваешь против Биби, – тихо произнес Розен.

– Как тебя сейчас, – мягко ответил дядя Сол. – Наши семьи никогда не любили друг друга, но сейчас он действительно зарвался.

– Потому что стал героем планеты?

– В том числе поэтому. Биби стал слишком известен, авторитетен – и потому опасен. Он не способен обрушить сообщество, но может причинить неприемлемый вред, поэтому нужно остановить Биби прежде, чем гордыня превратит его в закусившего удила идиота.

– Что ты предлагаешь? – криво усмехнулся Розен. – Убить его? Заразить раком?

– Мысль интересная, но стервец является последним представителем рода Феллеров, а значит, будет жить, это не обсуждается.

Войти в сообщество стратегических инвесторов было трудно, на получение входного билета требовались столетия, зато выйти из него было не менее тяжело. И все члены соблюдали старые правила, одно из которых не позволяло истреблять кланы под корень, поскольку жестокость – оружие обоюдоострое, и стоит лишь один раз довести войну до полного уничтожения противника, как кровь польется рекой.

– Тогда чего ты хочешь?

– Я хочу убрать Биби из медиапространства и забрать «Feller BioTech» под прямое управление сообщества. Поставим во главе эффективного менеджера, то есть послушную обезьянку, а Биби пусть занимается фондом и родит, в конце концов, наследника.

– От Ларисы? – невинно поинтересовался Розен.

Старик сбился, помолчал и ответил:

– Слышал, у них испортились отношения.

– Это еще слабо сказано, – подтвердил Кастор. – Мне рассказывали, что в последнее время Лариса…

– Пожалуйста, избавь меня от грязных сплетен, – хмуро попросил дядя Сол, сумевший взять себя в руки и мысленно пообещавший при случае расплатиться с мерзавцем Розеном за проявленную дерзость. – Я имел в виду, что Биби может заниматься чем угодно, но «Feller BioTech» у него необходимо забрать и как следует затянуть удавку, которую вы накинули на планету.

– Грезишь мировым господством? – попытался съехидничать Розен, но старик не принял шутки:

– Мы уже обладаем мировым господством, сынок – через экономику, я же собираюсь закрепить его и сделать незыблемым.

– Мы владеем экономикой, – холодно отчеканил Кастор. – Это никогда не изменится.

– Вы изменили мир, сынок, – парировал старик. – Люди постепенно превращаются в пингеров, мы радостно подсчитываем прибыль, а вот Биби, судя по всему, лучше всех понимает открывшиеся перспективы и с самого начала разобрался, куда катится мир.

– Что он понимает? – насторожился Розен.

– Что рано или поздно пингеры осознают себя самостоятельной силой.

– Тогда мы их прижмем.

– Пойдешь с ними воевать?

– Отправим… – Розен осекся.

– Ну наконец-то, – улыбнулся дядя Сол. И одним глотком допил остававшийся в стакане «бурбон». Выплюнул кусочек льда, выругался и продолжил: – В армии и GS полным-полно пингеров, и с каждым днем их становится больше. Они ведь сильнее и быстрее обычных парней. А то, что они другие, никого не интересует. Никто не хочет признавать, что пингеры – это порождение технологий, и рассматривать их как полноценных людей нелепо. И еще никого не интересует тот факт, что рано или поздно пингеры станут реальной угрозой… – старик повертел в руке стакан. – Я не собираюсь поджигать мир, Кастор, не желаю гражданской войны, я всего лишь предлагаю принять превентивные меры, которые закрепят положение пингеров и гарантируют нам безопасность.

– И все равно…

Однако дядя Сол не позволил себя перебить.

– Мы изменили мир, нужно быть логичными и завершить изменения, ибо таково требование истории: не останавливаться.

И лишь теперь взялся за бутылку, показывая, что закончил.

Кастор подождал, пока хозяин дома вновь наполнит стаканы, отсалютовал ему, пригубил виски – потратив все это время на обдумывание услышанного, – а затем негромко произнес:

– Твоя идея имеет право на существование, дядя Сол, но давай поговорим о том, что твое предложение принесет моему семейному фонду.