Вадим Олерис
SPF-9000
– Ну и вот. Те люди могут сказать, что их жизни имели смысл для чего-то большего. Причем не так, как в крупных корпорациях, где ты часть большого и может быть даже впечатляющего, но всего лишь винтик. И правнуки этих людей знают своих предков, знают их достижения, благодарны им. И прадеды думали о своих потомках, работали для них, оставляли им что-то значимое. Единая нить жизни сквозь века.
Евгений запальчиво рассказал все это, а потом будто потух, вновь отвернувшись к окну.
– Ладно, не обращай внимания, – буркнул он. – Просто настроение такое.
– Все в порядке, – кивнул напарник. – Я не против поболтать. Захочешь – расскажи дальше, может чего дельного посоветую. Как взгляд со стороны.
– Спасибо. Может потом.
Вездеход продолжал свой путь по раскаленному ландшафту.
Строго говоря, на Меркурии из-за отсутствия атмосферы не было по-настоящему жарко, как и заметил Иван. Солнечные лучи просто нагревали все предметы, на которые падали. А ночью без выравнивающего действия атмосферы все так же быстро остывало, в результате перепады температуры достигали шестисот градусов, от минус двухсот до плюс четырехсот. На полюсах царил вечный холод, а на солнечной стороне даже среди дня в тени могло быть достаточно комфортно. Тем не менее вездеход в полной мере испытывал тепловую нагрузку, ведь он ехал под прямыми солнечными лучами, по раскаленному грунту, а внутри работающее оборудование и два живых тела производили дополнительное тепло.
Специальное композитное покрытие укрывало вездеход от жаркого света. Системы защиты от внешнего поступающего излучения были отработаны уже многие десятилетия назад, еще при запуске зондов близко к Солнцу. Те аппараты успешно укрывались за щитами из углерода, и их научные приборы работали при нормальной температуре, даже когда сам аппарат нырял в фотосферу звезды. Машина действовала в других условиях, чем спутник – она маневрировала, и на нее попадало отраженное излучение от окружающего ландшафта. Поэтому одним щитом было не обойтись, требовалась полноценная многослойная броня.
Однако даже под этими защитами тепло от внутренних источников в транспорте постепенно накапливалось, а единственным способом избавиться от него оставались излучение и испарение. Нагретый охладитель понемногу просачивался сквозь углеродную пену обшивки и испарялся в вакууме, охлаждая машину – процесс, похожий на потоотделение. Иногда и этого было недостаточно, и происходил выброс большего количества перегретого пара, единовременный сброс некоторой доли запасов охлаждающей жидкости.
Вездеход продолжал свой путь по бескрайним солнечным полям. Расстилались за окном зеркальные плантации, верстовыми столбами отмечали путь концентрационные башни. От безделья Женя играл в слова с ассистентом.
– Я загадала слово из девяти букв. Вы можете сделать девять ошибок или вас ждет виселица. Если готовы, то назовите букву.
– С.
– Угадали. Буква эс встречается в этом слове дважды, на первом и седьмом местах.
– Е.
– Не угадали. В этом слове нет буквы е.
– Н.
– Есть такая буква в этом слове. Находится на пятом месте.
– О.
– Угадали. Буква о в этом слове на третьем и шестом местах.
– В.
– В этом слове нет буквы вэ.
– И.
– Не угадали. Такой буквы там нет.
– Т?
– Есть буква тэ. Находится на восьмом месте.
– А?
– Не угадали. Нет буквы а.
– К.
– Буквы ка нет в слове.
– П.
– И вновь не угадали. Буквы пэ там нет. У вас осталось три ошибки или виселица будет готова.
– Ой-ей. Так, дай подумать. Хм-хм. Л.
– Есть такая буква. Эль находится на втором месте.
– Ж.
– Угадали. Буква же находится на четвертой позиции.
– Мягкий знак.
– Мягкий знак находится на девятом месте. Поздравляю, вы отгадали загаданное слово _сложность_! Хотите сыграть еще?
– Не. В другой раз.
– Как скажете. Дайте знать, если захотите.
– Ты не хочешь сыграть? – поинтересовался Белов у напарника.
– Нет. Простая игра. Просто называй буквы по частоте, с которой они встречаются в языке. Легко.
– Да, есть стратегия такая, но у тебя все равно ограниченное число попыток! Так что можно не угадать слово, если там будет много редких букв. К тому же обрати внимание – я не пользуюсь графическим отображением, так что мне приходится держать угаданные буквы расставленными в уме, и помнить уже названные.
– Если хочешь реальный вызов, то реши задачу Эйнштейна, в уме.
– Это которую, про логический вывод или про замощение плоскости?
– Да любую из них. Подумать придется в любом случае.
– Да решал уже. Которая про вывод. А геометрия – не мое.
– Подъезжаем, – сообщил Иван. – Прямо за этим гребнем.
Вездеход поднялся на склон кратера, перевалил за гребень и затормозил. Напарники задумчиво обозревали открывшуюся перед ними панораму.
– Мда, – протянул Евгений. – Похоже, мы тут надолго.
– …
Большой кратер был усеян сверкающими обломками. До инцидента здесь, как и много где еще, ровными рядами покрывали пространство солнечные батареи. Сейчас от них осталось в основном месиво осколков и перекрученных опор.
– Что ж, нам повезло, что это фотопанели, – заметил Евгений. – Поставим новые, подключим – и готово. С механизмами гелиостатов зеркал мы бы возились гораздо дольше.
– Верно.
– Но расколошматило тут все знатно! Надо бы выяснить, чем именно.
– Потом. Сейчас важнее восстановить генерацию.
– Резонно. А то шеф будет ругаться. Будем надеяться, что чем бы оно ни было, оно уже все упало. И что это не был корабль пришельцев, а то глупо получится, такой первый контакт. Ладно, тогда план такой – сначала пихаем весь мусор в сторону, затем запускаем тент, быстро устанавливаем новые панели и сматываемся. Как тебе?
– Идет.
Иван нажал кнопку на экране, опуская бульдозерный отвал, и медленно повел вездеход, сгребая обломки и расчищая пространство кратера. Евгений развернул кресло, встал и перешел из кабины в кузов, готовить скафандры к выходу.
– Не люблю я ВКД днем, – сообщил он вскоре. – То ли дело ночью! Темно, вакуум, ничто не норовит тебя поджарить, спокойно. Практически как выход в открытый космос, только с гравитацией и твердой опорой под ногами. Все удобства. Включил себе комфортное освещение – и работай в удовольствие.
– До ночи еще две недели, – заметил Ковалев.
– Да знаю я, знаю…
– Мы еще приедем сюда ночью – надо разобрать обломки и посмотреть, что можно использовать. Тогда и нагуляешься.
– Да, точно. Мера, добавь задание на ближайший ночной период – приехать сюда и разобрать мусор.
– Задание добавлено, – подтвердил ассистент.
– Все, скафандры проверены, когда расчистишь – можем выходить.
– Понял.
Через некоторое время вездеход плавно затормозил.
– Жеконя! – позвал напарника Иван. – Глянь сюда.
Белов вернулся в кабину и посмотрел в указанном направлении.
– Ого, это явно не от фотопанелей деталь.
– Надо бы забрать, как считаешь?
– Согласен, раз уж нашли, то надо захватить. Сейчас скафандр надену и выйду заберу.
– Не нужно. Я оставлю его на месте, а когда тент натянем – подберем.
Вездеход вновь тронулся, объезжая округлые обломки, в которых отдаленно угадывался корпус космического аппарата. Падение вышедших из строя спутников на освоенные планеты – явление не такое уж редкое. На Земле большая часть космического мусора, сходящего с орбиты, сгорает в атмосфере, и лишь самые крупные обломки долетают до поверхности, но эти случаи настолько редки, а планета так велика, что ущерб минимален. Так же защищены и небесные города Венеры.
А вот на безатмосферных планетах типа Меркурия и Марса падающий с орбиты спутник не встречает никакого сопротивления. Меркурианские поля солнечных энергостанций представляют собой, к тому же, весьма крупную мишень, в которую проще попасть, чем промахнуться.
Из-за относительно небольшого количества спутников их падения еще не стали глобальной проблемой, но ситуация осложнялась тем, что не все спутники на орбитах внешних планет отслеживались. Землю прикрывала надежная эгида Системы Орбитального Мониторинга, но на других планетах такой пока не было. И старые, давно вышедшие из строя, спутники-исследователи, части ракет времен первоначальной колонизации – все они холодными призраками летали где-то по темным орбитам, грозные своей непредсказуемостью.
Иногда такие обломки все же находили в огромном пространстве друг друга или работающее оборудование и разбивались, увеличивая количество угроз на орбите. Какие-то детали сходили с орбит и летели вниз, в гравитационные колодцы планет.
Очевидно, что-то подобное произошло и сейчас. Некий неактивный космический аппарат столкнулся с чем-то еще на своей долгой орбите, или просто-напросто наконец сдался гравитации, но в итоге дождь обломков обрушился на сектор шесть-восемь-один-три орбитальной бомбардировкой, перемалывая хрупкие батареи на поверхности. Ничего не поделаешь – бывает.
