Вадим Макишвили
Большая книга манипуляций. Изучаем секреты управления сознанием
1. Когда на месте происшествия присутствуют несколько потенциальных помощников, личная ответственность каждого индивида снижается. «Возможно, кто-то другой позвонит в полицию; наверное, кто-то уже это сделал». Так как все думают, что кто-то поможет или уже помог, никто не помогает.
2. Очень часто критическое положение не выглядит таковым с полной очевидностью. Является ли человек, лежащий на дороге, жертвой сердечного приступа или горьким пьяницей? Являются ли резкие звуки, доносящиеся с улицы, выстрелами или эти звуки издает грузовик? Крики у соседней двери – это шум драки, требующей вызова полиции, или особенно «громкая» супружеская ссора, вмешательство в которую не всегда уместно?
«Что там происходит?» В подобных непонятных ситуациях люди склонны оглядываться на других, чтобы получить ключи к разгадке. По реакции других свидетелей мы пытаемся узнать, является ли данная ситуация критической. Здесь и кроется проблема человеческой психологии. Мы не думаем о том, что все другие наблюдатели, вероятно, так же, как и мы, ищут социальное подтверждение. И поскольку все мы предпочитаем казаться уверенными и хладнокровными, мы ищем это подтверждение спокойно, бросая исподтишка взгляды на тех, кто нас окружает. Поэтому в трудных ситуациях все, как правило, кажутся невозмутимыми и бездействующими. В результате, в соответствии с принципом социального подтверждения, важным событиям часто не придается должного значения. В этом, как считают Латанэ и Дарлей, и заключается суть феномена плюралистического невежества.
«Каждый человек решает, что, поскольку никто не озабочен, все в порядке. Тем временем опасность может достигнуть такой точки, в которой тот, кто не находится под влиянием спокойствия других, предпочтет реагировать».
Этот принцип позволяет расширить средства для манипулирования сознанием. Если организовать небольшую группу людей, которая показательно не станет обращать внимание на некое из ряда вон выходящее событие или относиться к нему с демонстративным равнодушием, это сможет подавить в окружающих людях заложенные природой гуманные настроения. Другими словами, когда на дороге лежит сбитый пешеход, автомобилисты будут объезжать его, если будут наблюдать, как впереди идущие машины объезжают тело и не останавливаются. «Кто-то другой поможет». Камеры уличного наблюдения регулярно фиксируют подобные случаи. И пусть в них мы имеем дело с бессознательным поведением людей, но что мешает таким же образом влиять на группы осознанно?
Ракамакафо
В августе 2014 года Николай Соболев и Гурам Нармания из пранк-проекта «Ракамакафо» провели социальный эксперимент в Санкт-Петербурге и в Майами, пытаясь манипулировать сознанием большого количества людей. Цель эксперимента – выяснить, как люди реагируют на то, что человеку стало плохо среди бела дня на оживленной улице. За три дня съемок в Санкт-Петербурге актеру удалось пролежать на тротуаре более часа чистого времени, ему становилось «плохо» порядка 27 раз, сотни людей проходили мимо, бросая лишь взгляды на упавшего, и всего 10 % людей останавливались, чтобы спросить, нужна ли ему помощь. В то же самое время на другом континенте за три дня съемок в Майами актеру не удалось пролежать на земле дольше минуты ни одного раза. «Как же так происходит? – задают с экрана вопрос авторы пранка. – Мы, русские – замечательная нация с многовековой культурой и традициями. Что же заставляет наших людей безучастно проходить мимо в подобных ситуациях?»
На первый взгляд такое поведение соотечественников свидетельствует о нашем махровом равнодушии, но психологи говорят о высокой степени плюралистического невежества и о высокой степени социальной неопределенности россиянина. Другими словами, о неуверенности нашего соотечественника в своих силах: «А что я могу? Я же не врач. Наверняка кто-то другой поможет!»
Из рассуждений Латанэ и Дарлея можно сделать интересный вывод: надежда жертвы, находящейся в экстремальной ситуации, на то, что в толпе она окажется в безопасности, может не оправдаться. Скорее человек, остро нуждающийся в помощи, будет иметь больше шансов на спасение, если поблизости будет находиться один-единственный сторонний наблюдатель, а не толпа. Во время эксперимента, проводившегося Латанэ и Дарлеем в 1968 году в Нью-Йорке, 75 % одиночек, которые видели дым, просачивавшийся из-под двери, сообщали об этом в пожарную службу; тогда как если дым видели трое человек, о нем сообщали только в 38 % случаев. Однако реже всего сторонние наблюдатели предпринимали какие-либо действия тогда, когда группа из трех человек включала в себя двоих подставных лиц, которых проинструктировали игнорировать дым; в этих условиях о дыме сообщали только в 10 % случаев.
Синдром Вертера и подражание
Когда люди не чувствуют себя уверенно, они в большей степени ориентируются на действия других, чтобы решить, как действовать им самим. Именно поведение имеющих с нами много общего людей дает нам наилучшее понимание того, какое поведение является правильным для нас. Поэтому мы более склонны следовать примеру похожего на нас индивида, чем непохожего.
В 1975 году американским социологом Дэвидом Филлипсом выявлен феномен, который он назвал синдром Вертера – массовая волна подражающих самоубийств, которые совершаются после самоубийства, широко освещенного в СМИ либо описанного в популярном произведении литературы или кинематографа. История открытия феномена Вертера является пугающей и одновременно интригующей. Более двух столетий тому назад Иоганн фон Гете опубликовал роман «Страдания юного Вертера». Книга, главный герой которой, Вертер, совершает самоубийство, имела громадное воздействие на читателей. Она не только сделала Гете знаменитым, но, кроме того, вызвала волну самоубийств по всей Европе. Этот феномен был настолько мощным, что власти в некоторых странах запретили роман.
Дэвид Филиппс предположил, что все самоубийства, следующие за публикацией рассказа о самоубийстве, являются по своей сути подражательными. Узнав о самоубийстве какого-либо человека, некоторое число людей решает, что самоубийство является и для них подходящим действием. Некоторые из этих индивидов не колеблясь сразу же следуют страшному примеру, что вызывает скачок уровня кривой самоубийств. Изучив статистические данные о самоубийствах в США с 1947 по 1968 год, Филлипс обнаружил, что в течение двух месяцев после каждой громкой публикации о самоубийстве в среднем суициды совершало на 58 человек больше, чем обычно.
Филлипс отметил закономерное сходство между первым самоубийцей и его подражателями: если самоубийца был в возрасте – возрастали самоубийства среди пожилых людей, если принадлежал к определенному социальному кругу или профессии – то учащались самоубийства в этих сферах. И что немаловажно, налицо сходство между первым и последующими способами сведения счетов с жизнью. В первой половине 1980-х годов в Германии, во время и после показа телесериала «Смерть студента», где в начале каждой серии демонстрировался акт суицида студента под колесами поезда, было отмечено увеличение самоубийств на 175 % среди молодежи 15–19 лет именно тем образом, который и был показан в сериале – под колесами поезда. Год спустя, когда сериал показали по ТВ повторно, снова возник резкий скачок самоубийств среди той же группы молодежи. Если выводы Филиппа адекватно отражают ситуацию, широкое освещение самоубийств в СМИ могут подвести к роковой черте многих людей. Любые информационные программы на телевидении, документальные или художественные фильмы, в которых освещается данная проблема, влекут за собой волну самоубийств, причем наиболее частыми жертвами оказываются впечатлительные, склонные к подражанию подростки.
Жить или умереть?
В Чикаго в октябре 1982 года, в преддверии 100-летней годовщины компании Johnson & Johnson, один за другим умерли семь человек, приняв от головной боли по одной капсуле популярного тогда обезболивающего – тайленола. Оказалось, в капсулы тайленола кто-то добавил цианид – смертельный яд. Следствием установлено, что фармацевтическая компания Johnson & Johnson никоим образом не причастна к отравлениям.
В течение нескольких последующих дней трудно было включить телевизор или радио и раскрыть газету, чтобы не столкнуться с сообщениями СМИ об этой трагедии. В центральную больницу Чикаго за день поступило около 700 звонков от граждан, утверждавших, что их тоже «убили тайленолом», яды стали «обнаруживаться» в жидкости для полоскания рта, глазных каплях, спрее для носа, содовой воде, даже в булочках с сосисками. Ложные тревоги превосходили по численности реальные случаи отравлений в пропорции 7 к 1.
Интересный факт. Именно после этого случая компания Johnson & Johnson первой в мире придумала для своих препаратов запаивать горлышко банки металлической фольгой, гарантируя покупателям, что препарат никто до вас не открывал. До этого случая все лекарства закрывались лишь завинчивающейся крышечкой.
Принцип социального доказательства является настолько универсальным и могущественным, что он влияет на принятие человеком наиболее фундаментального решения – жить или умереть. Кто обладает подобным могуществом в современном мире? Кто входит в каждый дом, не спрашивая разрешения? Кого мы сами регулярно зовем к себе в гости и чьи слова принимаем за истину? Ответ простой – средства массовой информации.
Мнение эксперта
В 1983 году Филлипс провел серию широкомасштабных исследований причин убийств и выяснил, что число совершенных убийств резко увеличивается после широкого освещения СМИ актов насилия. Сообщения в вечерних новостях о боях боксеров-тяжеловесов вызывают, по всей видимости, заметное увеличение числа убийств в Соединенных Штатах. В течение 10 дней после того, как на ринге терпит поражение черный боксер, значительно увеличивается число убийств, жертвами которых становятся молодые черные мужчины, но не молодые белые. Если же проигрывает белый боец, именно молодых белых мужчин, а не молодых черных убивают чаще в последующие 10 дней.
Стрельба в учебных заведениях
Очень показательна история влияния другого популярного художественного произведения на сознание большого количества детей. В 1977 году Стивен Кинг издает роман «Ярость», в котором школьник Чарли Декер захватывает в заложники свой класс, застрелив перед этим двоих учителей. Роман постепенно завоевывает популярность и становится для многих школьников «настольной книгой».
Первый случай группового подросткового насилия в США, спровоцированный чтением романа Кинга, датируется 1986 годом, когда в городе Сан-Габриэль, штат Калифорния, Джеффри Лин Кокс берет в заложники около шестидесяти школьников. По признанию друга, на этот шаг его натолкнула книга «Ярость», которую тот перечитывал не один раз.
В 1989 году Дастин Пирс, вооружившись дробовиком, берет в заложники учеников в классе алгебры. При обыске дома в комнате Дастина снова находят «Ярость».
В феврале 1996 года четырнадцатилетний Барри Лукайтис убивает двоих одноклассников и одного учителя, а взятым в заложники одноклассникам говорит: «Это ведь интереснее, чем говорить об алгебре, не так ли?», аналогично тому, как герой «Ярости» Чарли Деккер произносит на страницах романа: «Это ведь интереснее, чем говорить о бабах?»
Финалом этой серии помешательств под впечатлением от художественной книги становится убийство троих учеников в школе, которое совершает Майкл Корнил 1 декабря 1997 года, он тоже «фанател» от романа «Ярость». Именно этот случай стал последней каплей терпения Стивена Кинга: «Инцидента с Корнилом для меня достаточно. Я попросил своих издателей больше не печатать эту проклятую вещь. Они согласились». Начиная с 1997 года «Ярость» больше не издается, но массовые школьные убийства на этом не прекращаются.
20 апреля 1999 года в школе «Колумбайн», штат Колорадо, США, двое учеников старших классов – Эрик Харрис и Дилан Клиболд с помощью огнестрельного оружия и самодельных взрывных устройств убивают 15 человек и тяжело ранят еще 24, после чего кончают жизнь самоубийством. Являлись ли они фанатами «Ярости», не установлено, но, сами того не осознавая, подростки становятся новыми объектами подражания, и огромную роль в этом играют средства массовой информации. Известно, что на место трагедии в «Колумбайн» прибыло около 20 съемочных групп телевидения из разных стран. Событие освещалось, по разным подсчетам, от 400 до 500 репортерами. Одна только газета «Денвер пост» отправила туда пятьдесят четыре репортера, восемь фотографов и пятерых художников. Телевизионные компании круглосуточно поставляли в эфир все новые и новые факты о трагедии.
Всего через восемь дней, 28 апреля того же года, 14-летний Тодд Смитт Кэмирон открывает стрельбу в школьном коридоре из полуавтоматической винтовки, убивая 17-летнего Джейсона Ланга. На суде он признается, что на преступление его вдохновила стрельба в «Колумбайн».
Ровно через месяц, 20 мая 1999 года, 15-летний Томас Соломон-младший открывает стрельбу в своей школе из полуавтоматической винтовки и ранит 6 человек. Позже один из друзей Томаса, отвечая на вопрос, почему его друг мог взяться за оружие, говорит: «Мы видим это и слышим об этом постоянно. Наверное, он подумал, что нашел новый способ решить свои проблемы».
Спустя два года, 5 марта 2001 года, 15-летний Чарльз Уильямс убивает в школе 2 учеников и ранит еще 13. Волна подражательных убийств катится до наших дней.
16 апреля 2007 года Чо Сын Хи в Виргинском политехническом институте расстреливает из автоматического оружия 58 человек, 33 из которых гибнет.
14 декабря 2012 года Адам Питер Лэнза в начальной школе Ньютауна убивает 27 человек.
3 февраля 2014 года первое подобное убийство случается в России. Московский десятиклассник Сергей Гордеев захватывает в заложники одноклассников, убивает учителя географии и сотрудника вневедомственной охраны, ранит полицейского патрульно-постовой службы. Сейчас Гордеев находится под принудительным лечением в психиатрической клинике, но есть мнение, согласно которому Гордеев совершил свой поступок под впечатлением от растиражированных СМИ школьных убийств в США и от прочитанного им романа Стивена Кинга «Ярость».
* * *
Большим количеством людей несложно манипулировать по двум причинам. Люди склонны обращать внимание на действия других и считать эти действия правильными, когда не уверены в правильности своих поступков и ситуация представляется непонятной. И вторая причина – люди склонны подражать тем, кто на них похож. Зная эти принципы, несложно понять и даже самим придумать технические приемы, с помощью которых можно менять сознание больших групп людей.
Чтобы продать ведро воды, нужно устроить пожар
«Цель оправдывает средства» – эта слова приписывают Николо Макиавелли, философу, жившему в XV веке. Некоторые исследователи ставят знак равенства между терминами «манипуляторство» и «макиавеаллизм», приводя в защиту своего мнения цитаты из труда Николо Макиавелли «Государь», где автор описывает приемы сохранения власти любыми средствами. Похожие выражения встречаются позже в трудах французского математика Блеза Паскаля, английского философа Томаса Гиббса, немецкого теолога Германа Бузенбаума. Встречаем мы их и в народном творчестве: «Чтобы пожарить яичницу, придется разбить яйца», «На войне все средства хороши». Однако особенно точно отражает смысл приемов манипуляции фраза, которую, возможно, произнесла королева Франции Екатерина Медичи, та самая, кто спровоцировал кровавую резню 1572 года, известную как Варфоломеевская ночь:
«Чтобы продать ведро воды, нужно устроить пожар».
Не этим ли девизом руководствуются манипуляторы, когда побуждают людей к совершению определенных действий или к изменению мнения, скрывая свои истинные намерения? Какими приемами манипуляторы создают иллюзию, будто бы человек сам принимает решение, что у него есть свобода выбора и независимость в этом выборе? Какими способами они заставляют человека делать то, чего он делать не хотел, и думать о том, что выгодно в данный момент манипуляторам, а не самому человеку?
Способов множество: фабрикация, смещение акцентов, высмеивание, демонизация, полуправда, обобщение и еще около сотни – в этой главе мы рассматриваем самые значимые из них.
Любой прием или искажает саму информацию, или искажает ее подачу.
В комнате смеха каждое зеркало меняет облик человека. Потешно смотреть на себя в искаженном виде – здесь у тебя бычья шея и малюсенькая голова, а в том зеркале длинные ноги и короткое туловище; тут ты карлик, а вон там уже гигант. Человеку смешно, потому что он точно знает, как в действительности он выглядит. А если ребенка растить в такой комнате, не показывая ему себя в гладком зеркале? Что произойдет с его психикой, если он будет видеть только искаженную информацию о себе? Сможет ли он адекватно воспринимать реальность?
А мы с вами способны адекватно воспринимать реальность? Откуда нам знать, что информация в газетах и на телеэкранах подается правдивая? Как рядовой гражданин мог узнать, что президент США лжет, утверждая, что в Ираке есть оружие массового поражения? Получается, граждане всего мира могли только безосновательно верить президенту США и мировым средствам массовой информации? Возникает непростой вопрос: «Если лгут даже президенты, кому тогда можно верить?»
Похоже, у рядового гражданина вообще нет другого способа узнать о происходящем в мире, кроме как через СМИ. Даже новогоднее обращение президента происходит через телевизионный канал, то есть через СМИ. Выходит, что вся объективная реальность приходит к человеку через посредника, через фильтр, который может не пропускать какие-то частицы информации или, наоборот, добавлять свои собственные частицы.
Социолог М. Паренти: «СМИ отбирают большую часть информации и дезинформации, которыми мы пользуемся для оценки социально-политической действительности. Наше отношение к проблемам и явлениям во многом определено теми, кто контролирует мир коммуникаций».
Даже когда мы смотрим на новогоднее обращение президента, мы не можем быть уверены, что СМИ не исказили голос темп речи или не вырезали какие-то фрагменты, или даже не добавили что-то от себя, – уже созданы такие технологии, с помощью которых берется видеозапись реального человека и преобразовывается так, словно человек говорил другие слова, – подделывается и мимика человека, и его голос, почти не отличишь.
Так и получается, что манипуляторы могут создавать для общества свою собственную реальность, которая может в корне отличаться от подлинной модели мира. В голливудском фильме «Хвост виляет собакой» Дастин Хоффман и Роберт Де Ниро убедительно сыграли двух манипуляторов, которые разыграли перед американским обществом грандиозный спектакль, создав в средствах массовой информации не только никогда не существовавшую войну, но и повлияв на отношение граждан Америки к этой войне. И все это стало возможным благодаря умелому использованию манипулятивных техник.
Обладая практически монополией на информацию, СМИ задают приоритеты событий. В мире ежедневно происходят миллионы событий, но обсуждается только та их часть, которую СМИ вводят в сферу нашего внимания.
Массовым сознанием манипулируют с помощью «правильно» подобранных слов и «правильно» сформулированных мнений. Если, например, критикующая правительство пресса пишет о «бомбежке населенных пунктов» в Чечне, то проправительственные газеты называют эти же события «поддержкой федеральных сил с воздуха». Одни журналисты, оценивая экономическую ситуацию в стране, говорят о «безработице», другие – о «неполной занятости». Многое определяет уровень социальной ответственности журналиста: в какой контекст он вмонтирует факты, какими словами опишет их, что подчеркнет, о чем умолчит, как оценит.
Каким образом рядовой гражданин Индии или Пакистана может убедиться, что информация о крушении малайзийского боинга над территорией Донбасса в 2015 году правдива? Звучало и до сих пор звучит сразу несколько «правд» – какой из них верить? Как человеку понять, где истина? Давайте посмотрим, каким образом искажают информацию или как искажают ее подачу в СМИ. Если разобраться в механизмах искажения, возможно, человека будет труднее обмануть, даже если этим занимаются первые лица государства.
Разделяем, упрощаем и властвуем
Первые два приема называются «дробление» и «срочность». Информацию о событии сознательно разбивают на разобщенные фрагменты и передают их хаотично, разрозненно. Газета публикует материал, разбитый на несколько заметок в одном номере: броский заголовок на первой странице с сенсационным материалом о событии; где-то в середине выпуска вторая статья о том же событии, но подается другая часть; и где-то между рекламными блоками можно прочитать еще одну колонку, из которой узнать пару новых фактов о том же событии. Эти же «новости» сыпятся из телевизора, словно леденцы монпансье ссыпаются в коробочку с конвейера, при этом действительно новой информации в новостях «пшик». Читатель не способен осмыслить произошедшее событие полностью, потому что принимает разобщенную информацию, и еще потому, что такие новости передаются в режиме репортерской хроники – максимально оперативно. «Срочная информация! Как стало известно минуту назад…» Слушаешь выпуск новостей, но ничего нового не узнаешь – журналист повторяет уже известные «факты», лишь только чуть иначе сформулированные.
Нет времени на обдумывание
Люди не успевают осмысливать информацию, если она поступает непрерывным потоком и состоит из разрозненных фактов. Мозг человека пытается анализировать, но не справляется с объемом информации, «перегревается» и отключает сознательную обработку, передавая услышанное и увиденное в подсознание. Человек не успевает составить своего независимого мнения, потому что только что услышанное сразу же вытесняется другими, «самыми свежими» и «эксклюзивными» сообщениями, на деле переформулированными повторениями, зато создается ощущение полной информированности: «Я же целый день слежу за событием в новостях, я столько всего про это узнал!»
Иллюзия важности информации
Внимая быстрой череде срочных новостей на телеканалах и в соцсетях, у человека создается иллюзия, что он следит за необычайно важными событиями в своей жизни. Эта иллюзия ослабляет способность личности самостоятельно разграничивать информацию по степени важности и мешает составлению собственных оценок и суждений. Как говорит Г. Шиллер, мозг превращается в решето, куда ежечасно сваливается ворох пустых информационных сообщений, среди которых лишь иногда появляются действительно важные. Целыми днями человек получает дробленую информацию, которую легко прожевать и проглотить, но насытиться ей невозможно. Не поспоришь – кто-то предпочитает в шоколадной плитке орех дробленый вместо цельного. Но когда мы рассуждаем об информации, о вкусах говорить не приходится – только цельные орехи, а не переработанный продукт позволяют полностью осознать происшедшее событие и сформировать собственное мнение.
«Разделяй и властвуй»
Считается, этот лозунг имеет отношение к нечестной политике государственного управления – разделяй общество на группы, сталкивай их интересы, и пока группы дерутся между собой, контролируй их. Похоже, этот принцип мы наблюдаем сейчас в СМИ.
Когда информация подается порциями, которые трудно стыкуются друг с другом и не укладываются в общую непротиворечивую картину, – это манипуляция.
Чем проще написана компьютерная программа, тем легче ее отлаживать и тем проще ею управлять. «Не переусложняй!» – учат опытные программисты своих учеников. «Упрощай!» – возможно, именно таким призывом опытные манипуляторы учат своих подмастерьев.
Всего век назад жизнь текла медленнее, чем сейчас, – газеты выходили один раз в неделю, журналы раз в месяц. Человек обладал достаточным количеством времени, чтобы каждую новость обдумать самому и обсудить ее с близкими людьми, выработать собственное отношение к событию и сформировать личное мнение. Сейчас мы не успеваем ничего – тысячи информационных сообщений мы получаем ежедневно. Нам не хватает времени не только для того, чтобы осмыслить услышанное и увиденное. Нет времени даже услышать и увидеть все, что происходит в мире. От такого изобилия человек изменился – мы больше не хотим получать информацию, насыщенную различной терминологией. Чем проще, тем лучше.
«Будь проще, и люди к тебе потянутся»
Информацию теперь подают так, чтобы человек воспринимал ее без умственных усилий, без внутреннего сопротивление и, что очень важно, без критического анализа. «Ты просто запомни, а поверишь потом» – если рок-группа «Чайф» в этой строчке призывала ребенка поверить на слово своему отцу, кому верим мы, когда нас к этому призывают средства массовой информации? Специалисты создали большое количество простых лозунгов, банальных клише, громких ярлыков и эпитетов, которые человек легко выхватывает из бурного водопада новостей и понимает их однозначно.
Понятный язык и стереотипы
Со своей аудиторией нужно говорить на понятном языке. Бесполезно первоклашкам рассказывать о «проблемах поставок электроэнергии вследствие аварийного обрушения высоковольтных столбов» – не поймут. Им нужно сказать: «Ребята, сегодня в школе нет света, на провода упало дерево». Это понятно, и правильно. Если целевая аудитория новостного издания – люди рабочего класса, в статьях не пользуются специальными терминами, не употребляют, к примеру, слова «электорат». Говорят просто «избиратели». Такое упрощение всегда хорошо, потому что с людьми лучше говорить на простом понятном языке, без замысловатых изысков.
Здесь-то и кроется возможность манипулировать мнением читателей. Человек мыслит стереотипами – собственными мысленными образами, которые скрываются за простыми словами. Зная это, несложно направить суждения читателей в нужное русло. На первой странице газеты заголовок: «Избиратели недовольны депутатом Ивановым». Что может происходить в голове некоего читателя этой газеты, когда он пробегается глазами по заголовку, даже не вчитываясь в текст? Множественное число слова «избиратель» рисует в голове образ не одного, а нескольких людей. Много или мало? Слово «избиратели» ассоциируется с людьми, пришедшими на избирательный участок, чтобы голосовать. Во время выборов на участках обычно мы наблюдаем какой-то хаос – очереди на регистрацию, кипы бумаг на столах у регистраторов, бюллетени, очереди в кабинки для голосования. Суета и незнакомые люди. Очень вероятно, со словом «избиратели» ассоциируется большое количество людей. Следовательно, фраза «избиратели недовольны депутатом Ивановым» может быть трансформирована в головах у читателей в «большое количество людей недовольны депутатом Ивановым». А если чем-то недовольны большое количество людей, активируется механизм социального доказательства Милгрема – тот самый психологический феномен, который заставляет нас кидать взгляд туда же, куда смотрят 15 незнакомых нам людей. Так и получится, СМИ всего лишь опубликует стереотипное слово «избиратели», а какое-то количество читателей автоматически почувствуют недовольство депутатом, которого в глаза не видели. Можно ли обвинить СМИ в манипуляции? С точки зрения закона для этого нет ни единого основания. Но психологи подмигивают нам, как бы говоря: «Но мы-то с вами уже понимаем, что происходит».
Когда информация формулируется нарочито простыми словами, за которыми скрываются стереотипы, – это манипуляция.
Хорошее в плохое – и наоборот
В 1986 году советские психологи, осмыслив результаты отечественных и зарубежных исследований, посвященных свойствам стереотипного мышления, публично заявили, что советская пропаганда слишком эффективна и вскорости приведет к печальным последствиям для советского общества. Человек, воспитанный на советских стереотипах и «культуральных трюизмах», не крепок духом, как считалось тогда, а наоборот, очень уязвим! Стоит ему попасть в неясную или двусмысленную ситуацию, которая пойдет вразрез с его стереотипным представлением об устройстве жизни, как человек не только не откажется от неправильного стереотипа, а, наоборот, укрепится в нем, при этом кардинально поменяв к нему отношение на противоположное – плюс на минус и наоборот. То есть безусловно хорошее превратит в безусловно плохое, и наоборот.
Тогда психологов «не услышали», партийные товарищи упрекнули их в «наклонности к парадоксам и эпатажу», и все осталось, как было. Теперь, изучая настоящее, очевидно, как советские специалисты были правы. Открытые шлюзы «гласности», потоки новой информации и неожиданных интерпретаций затопили гражданское сознание, и всего через несколько лет массы наших соотечественников были склонны считать себя, свой народ и родную страну самыми худшими в мире, а каждого западного политика – средоточием всех мыслимых и немыслимых доблестей. Многие готовы были утверждать тогда (и утверждают сейчас), что «на самом деле» и Великую Отечественную войну мы не выиграли, а просто «забросали противника трупами», и на космос зря только деньги тратили, и нации в СССР всегда друг друга ненавидели, и вообще вся история СССР – исключительно череда беззаконий и безобразий. Прямо сейчас мы живем в обществе стереотипов-перевертышей.
Великая Отечественная война и стереотипы-перевертыши
27 января 2014 года, ровно через 70 лет после снятия блокады Ленинграда, на сайте российского телеканала «Дождь» появился опрос, в котором предлагалось проголосовать, «не стоило ли отдать Ленинград нацистам, чтобы спасти тысячи жизней?». Опрос провисел на сайте 10 минут, после чего его убрали из-за шквала недовольств от пользователей сайта, обвинивших руководство телеканала в цинизме. Этический и моральный аспекты поступка телеканала «Дождь» не очень интересны, интересно другое. 53 % людей, успевших ответить на этот вопрос, ответили положительно: «Да, следовало сдать Ленинград, чтобы сберечь жизни людей»! Что это, если не стереотип-перевертыш в сознании? Половина ответивших, оказывается, вообще незнакома с историей Великой Отечественной войны и с политикой нацистов в отношении славян на захваченных территориях.
В апреле 2016 года проживающая в США выпускница МГУ имени Ломоносова публицист Ирина Зорькина пишет в своем Facebook, мол, немецко-фашистская оккупация СССР была бы благом для советского народа в силу… природной приверженности немцев к законности и порядку:
«При всех ужасах фашизма, у среднестатистического жителя было бы намного больше шансов выжить при гитлеровском режиме, чем при сталинском. Хотя бы потому, что нищие, умирающие от голода и болезней колхозники получили бы землю в собственность и стали бы фермерами, а промышленность не перерабатывала бы ресурсы в бесполезный металлолом, а реально бы работала на потребление и науку».