Вадим Иванович Кучеренко
Восхождение
– Да, в детстве, – кивнул Игнат.
И все вспомнил.
Это случилось очень давно, Игнату не было еще и пяти лет. Однажды дед взял его с собой в горы. Они ехали на поезде, затем пересели в вагончик канатной дороги, и после этого поднимались еще несколько часов пешком, и почти всю дорогу дед не спускал его с рук, а когда они дошли до той точки, которую он избрал конечной целью этого недолгого путешествия, отпустил его и слегка подтолкнул в спину. Крошечный Игнат робко шагнул вперед, остановился, замер – и спустя мгновение беззвучно заплакал, не замечая этого и не вытирая слез. Его потрясло величие мироздания, открывшееся перед ним. До этой минуты он думал, что мир – это его дом, улица, город, в котором он жил. Его мир увеличивался в размерах по мере прожитых им лет. Однако в одночасье миновав многие годы взросления, он вдруг увидел, что тот оказался несравнимо больше – и прекраснее, чем что-либо виденное им до сих пор или даже ожидаемое быть увиденным когда-нибудь.
Он навсегда запомнил ту вершину, с которой наблюдал и осознал по-настоящему мир, и то свое детское чувство преклонения перед его божественной красотой.
Тогда всю обратную дорогу домой дед хранил молчание, крепко сжимая своей жилистой рукой его крошечную ручонку. А Игнат, семеня рядом, и позже, в поезде, засыпая под мерный перестук колес, думал, что еще вернется.
Верил в это всю жизнь. Даже когда все забыл.
Игнат вспомнил все это так ясно, словно и не было густого тумана прожитых лет, надежно скрывавшего прошлое. До этого он и деда-то смутно различал в своей памяти, больше по старым фотографиям в семейном альбоме да рассказам родителей. Дед умер, когда Игнату исполнилось пять лет. Вскоре после того, как сводил внука в горы.
– Ведь ты уже был здесь, и не увидишь ничего нового, – настойчиво нашептывал ему голос. – В городе каждый день может приносить неизведанные наслаждения…
– Я устал от развлечений, – ответил Игнат. – После них остаются только скука и отвращение к жизни. Да головная боль наутро.
– А твои дела? – не оставлял его в покое собеседник. – Пока ты здесь прохлаждаешься, мальчишка Альберт пустит тебя по миру. Подумай о своей семье, если тебя не беспокоит собственное будущее.
– Семья моя достаточно обеспечена, а будущего у меня нет. И ты это знаешь не хуже меня.
– Но свои последние дни ты мог провести среди любимых людей. Своей нежностью и заботой они скрасили бы тебе печаль расставания с жизнью.
– Ты лжешь, – безразлично ответил Игнат. – Они не любят меня, ни жена, ни дети. Очень даже возможно, что это и не наши с ней дети, а только ее, не знаю. Иначе как объяснить, что я для них совершенно чужой человек?
– Ты сам виноват в этом.
Игнат не хотел с ним спорить. Для этого ему пришлось бы заглянуть в глубинные тайники своей памяти, которые он долгие годы скрывал даже от самого себя.
Многие годы тому назад Игнат был молод и безумно влюблен. Он тогда много работал и потому редко встречался с Анной. Надеялся сколотить небольшой капитал, который позволил бы ему жить безбедно, и жениться на ней. В те годы он еще думал, что бессмертен.
Кроме того, Игнат был честолюбив. И когда ему предложили трехлетний контракт на работу в другой, далекой стране, он не отказался сразу, а попросил время на раздумье. И чем дольше Игнат думал, тем все более радужные перспективы рисовало перед ним его воображение. И даже срок в три года начинал казаться не таким уж долгим.
А Анна… Когда он рассказал ей, стараясь казаться равнодушным, его выдали глаза. Ее родители были незначительные по своему общественному положению люди, но они знавали лучшие дни, и Анна знала, что нет ничего страшнее, когда рушатся мечты, а впереди только беспросветная, без малейшей надежды на лучшее, жизнь. Она не отговаривала Игната. А он делал вид, что не понимает выражения ее умоляющих глаз.
И это была его первая измена Анне. А дальше оказалось уже проще.
– Ты хороший парень, я тебе доверяю, – покровительственно улыбался его босс, наливая ему в рюмку дорогой коньяк. – Но за рубеж надо ехать с женой. С такой, чтобы она не испортила тебе карьеру.
Он пригласил Игната на ужин, в свой загородный дом, и того поразили дорогая мебель, бесценные картины на стенах, вышколенная безмолвная прислуга. Для него, парня с городской окраины, бьющее в глаза богатство хозяина дома было самым веским аргументом правильности его жизненной позиции и идеалов. Но при этом он понимал, какую игру с ним ведут. Единственной дочери босса, Ирине, давно пора было замуж…
– Таких, как ты, одиночек, там не приветствуют, – смакуя крепкий коньяк, как бы между прочим заметил босс. – А очередь желающих занять твое место протянулась до самого горизонта.
В тот вечер Игнату надо было встать и уйти. Но он уже не мог, да и не хотел сопротивляться тому потоку, который подхватил его. Его неодолимо манил легкий жизненный успех.
