Вадим Иванович Кучеренко
Чужеземка. Рассказы о любви
– Но ведь после каждой разлуки была новая встреча? – преодолев робость, спросила девушка. Она хотела дослушать его историю.
– Когда любишь, любая, самая недолгая, разлука кажется вечностью, – продолжил он. – И я решил пройти всю Вселенную, чтобы встретиться с ней и уже никогда не расставаться. Ведь она не могла сойти со своей орбиты, а меня ничто не держало на этой планете. Я изобрел летательный аппарат, на котором мог отправиться в межзвездное плавание, и уже простился со всем тем немногим, что было мне дорого на Земле… Как вдруг моя звездочка начала мерцать, словно прощаясь со мной, а потом вспыхнула, прочертила по ночному небосводу огненную дугу и исчезла в глубинах космоса. Что с ней произошло, куда она пропала и почему? Я не знаю этого. Но зато с того дня я знаю, что не надо предаваться пустым мечтам, они несут в себе только зло.
– И как давно это было? – спросила девушка. Но заметив, что он нахмурился, она поспешила добавить: – Если не хочешь, можешь не отвечать.
– Я забыл, когда это случилось, и не хочу вспоминать, – резко ответил он. – И не смотри на меня так осуждающе.
– Я не осуждаю, – тихо произнесла она.
– Но в твоих глазах я вижу невысказанный укор.
– Ты ошибаешься, – ответила девушка. – Мои глаза немы.
– Нет, они очень красноречивы! Твои глаза…, – юноша смолк, не договорив, и румянец покрыл его бледные до этого щеки. Вдруг он удивленно воскликнул: – Как же я не заметил этого раньше! Твои глаза!
– Что мои глаза? – удивилась она.
– Их сияние схоже со светом той звезды. Ты не сестра ей? Откуда ты явилась?
– Не знаю, – честно ответила девушка. – Я всегда была.
– Кто твой отец, твоя мать?
– Не знаю.
– Кто ты сама?
– Я – это я.
– И тебе никогда не хотелось узнать всего этого?
– Нет. А зачем?
– О, да, ты права. К чему знать все это? Я задался целью узнать – и что, разве это не принесло мне одно только горе и отчуждение от всего остального мира? Мы с тобой оба порождены одной и той же неведомой силой. Ты такое же дитя природы, как и я, но ты счастлива, а я нет. Или природа была тебе матерью, а мне мачехой?
Хохлатый какаду влетел в хижину и пожелал всем доброго утра. А следом за ним сквозь крышу в хижину проникли первые лучи восходящего солнца. Девушка ласково погладила попугая, взяла его на руки, поднесла к окну и выпустила, непонятно кому сказав:
– Прощай!
И, не оглядываясь, вышла из хижины. Она уходила, как обещала, на рассвете.
Юноша слишком поздно понял, что она уже не вернется. И когда он вышел из хижины и, все убыстряя шаг, пришел на берегу, туго надувающим парус ветром плот отнесло уже так далеко в океан, что он едва виднелся крошечной черной точкой там, где вода соприкасалась с небом. И не нашлось бы в мире такого голоса, чтобы докричаться до нее.
Юноша стоял на берегу и смотрел: в океанскую ли бесконечную даль, в бездну ли одиночества, внезапно открывшуюся перед ним, – он и сам не понимал.
Когда он очнулся от своих раздумий, горизонт был уже пуст. Одинокая чайка, тревожно крича, чертила непонятные знаки крылом по воде. Крошечные следы на песке, ведущие в океан, исчезли, смытые волнами.
– Разве ты не сам помог ей установить мачту? – спросил сам себя юноша. – Не пожалел даже оболочки своего воздушного шара. И теперь никогда не сможешь улететь с этого славного островка. Ведь ты этого хотел?
Он спрашивал – но не отвечал, сомневаясь уже во всем.
Весь день он пробыл на берегу, уверяя себя, что ему просто нравится смотреть на океан, в действительности же в напрасной надежде, что она вернется. В эту ночь он впервые не смотрел на небо. Как и ни в одну из последующих ночей.
Лето стремительно догорало мимолетными ночами и заревами закатов и рассветов. Дни становились все короче. Океан все чаще волновался и вскипал крутыми валами. Над островом начали пролетать косяки птиц. Зеленые заросли приобрели желтоватый отлив. Это уже была осень.
Зима пришла со штормами и ураганами. Ветер часто безжалостно трепал хижину, срывая с крыши листья и забрасывая далеко в океан пытавшихся взлететь глупых какаду. Все живое пряталось и пережидало непогоду.
Один только юноша каждый день приходил на берег и подолгу стоял, вглядываясь в океан. Или лежал на песке, закрыв глаза, думая о чем-то. По ночам разжигал костер и не давал ему угаснуть до утра, подбрасывая ветки. Он ждал. Надеялся и ждал, что она вернется.
Всю вечность, что была ему отпущена.
