Вадим Барташ
Врата Бога. Книга первая. Под сенью Ашшура

Так все первые годы своего царствования Ашшурбанапал был вынужден беспрерывно воевать и подавлять восстания в своей обширной державе, и только к 658 году до новой эры, то есть на одиннадцатый год своего правления, он, наконец-то, приступил к давно задуманным реформам.

* * *

Следует полагать, что любые реформы- это дело хлопотное. Но особенно эти реформы хлопотные если они не хаотичные, как иногда бывает, а выверенные. И если загодя их тщательно продумали.

Прежде всего, по совету Набуахиарибы, Ашшурбанапал окончательно централизовал и усилил царскую власть. Он довёл её до абсолютной формы. Далее он сменил самых одиозных и нечистых на руку наместников, набравших слишком большую силу, и поставил вместо них таких же, как и великан Бел-Ибни, инородцев или незнатных по происхождению коренных ассирийцев, талантливых и всецело преданных ему, и которые уже проявили себя на государственной службе.

И ещё важно сказать, что отныне наместники находились на своих постах не больше двух-трёх лет, и потом их переводили в другую провинцию, а сами провинции, за редким исключением, Ашшурбанапал разукрупнил и вывел из их подчинения некоторые важнейшие приграничные крепости.

Подвергся значительной реформе и так называемый Тайный Царский совет, и все службы, подчинявшиеся напрямую ему. Эти структуры были значительно обновлены, и в них главными теперь являлись не люди Асархаддона, а наиболее преданные соратники нынешнего Великого царя. Ну и замечу, что многие из новых назначенцев являлись выходцами из низших слоёв общества и прежде не занимали каких-либо значимых должностей.

Среди этих выдвиженцев оказалось немало и тех, кто вместе с Ашшурбанапалом занимались у учителя и посещали его лекции или проходили обучение в университете Шадипадума. Все они были горячими сторонниками преобразований, а некоторые ещё и ненавидели зажравшуюся ассирийскую знать, и иной раз заявляли об этом открыто.

Ашшурбанапал во многом был согласен с мнением этих своих выдвиженцев, и тему с ними эту не раз обсуждал, но он отодвигал родовую знать от рычагов управления постепенно, и делал это крайне осторожно, так как следовало опасаться заговоров с её стороны.

Одновременно с этим реформировалась громоздкая налоговая система. Преобразованиям подверглись и разросшийся при первых Саргонидах двор, и управления на местах, начиная от отдельных городов и заканчивая провинциями. Стали назначаться чиновники с полномочиями контролёров, а также всемерно поощрялись торговля и ремесленное производство, для чего был впервые за несколько десятилетий значительно снижен для купцов и низших слоёв населения налоговый пресс.

* * *

Но особое значение Ашшурбанапал придавал реформе армии. А всё потому, что именно она являлась гарантом существования Ассирии. Без боеспособной армии империя не продержалась бы и дня. Армия была становым хребтом Ассирийской державы.

При Ашшурбанапале ассирийскую армию окончательно перевооружили, и все без исключения её воины получили наступательное оружие из железа, а бронзовыми остались лишь только защитные доспехи.

В колесничих отрядах преобладающими стали тяжёлые повозки. И усилилось значение конницы. Она теперь задействовалась не только для разведки и конвоирования пленных. Появились конные полки, и они иногда состояли полностью из наёмников (из скифов и киммерийцев, лучших наездников того времени).

Помимо этого, реорганизовали разведку и усилена была служба «Глаза и уши царя», которую по-прежнему возглавлял Главный глашатай, однако им уже стал новый человек, энергичный сподвижник Ашшурбанапала. Его звали Ишмидаганом, и он был родом хотя и из знатной семьи, но не из Ниневии, а из провинции.

Этот Ишмидаган быстро вошёл в курс дела и развил бурную деятельность. И уже вскоре ему удалось как паутиной накрыть своими людьми не только всю империю, но и сопредельные с ней земли.

А ещё Ишмидаган получил право посещать по необходимости Великого царя в любое время суток и сейчас, воспользовавшись этим правом, он заявился с очередным докладом.

***

– Я тебя слушаю, – кивнул головой Ашшурбанапал на приветствие Главного глашатая.

Ашшурбанапал сидел на троне, а у его ног примостилась его любимица. При виде Главного глашатая чёрная пантера приподняла морду.

Ишмидаган покосился на грозную хищницу, откашлялся и заговорил:

– Государь, спешу доложить… Важные новости! Они пришли с Юго-Востока, из Элама.

– И что там?

– Только сравнительно недавно на крайнем Востоке этого царства, благодаря разумным действиям матери нынешнего царя, были умиротворены персы… Они поднялись все разом. Ну то есть, их главное племя Пасаргадов, которое возглавляет некий Теисп, восстало, и его поддержали другие персидские племена. Они попытались ни много ни мало, а скинуть с себя тяготившую их власть эламитов и создать своё собственное независимое государство, и вот… Элам потрясла новая серьёзная смута. На этот раз в Эламе восстали уже горцы.

– Касситы?..

– Нет-нет. Эту смуту затеяли те горцы, которые обитают южнее… Её начали луллубеи…

– В этом восстании задействованы все луллубейские княжества?

– Практически все…

Ашшурбанапал немного задумался, и произнёс:

– Э-э-это хорошо… – Ашшурбанапал погладил по холке пантеру. Та от удовольствия зажмурилась и как обычная домашняя кошка замурлыкала. – Как ты думаешь, Ишмидаган, надолго-ли эта смута отвлечёт от наших границ Теумана? – уточнился Великий царь.

– Я так думаю, государь, если опять не вмешается Шильках, мать нынешнего эламского царя, то восстание разрастётся до нешуточных размеров и накрепко свяжет руки эламитам.

– Значит, надо помешать Шильках. Я жду от тебя предложений.

– Я уже продумал что нам сделать.

– Ну, и-и-и…И что?

– Следует заслать к луллубеям наших людей, и не лишним будет уже сейчас поставлять им оружие. А ещё не мешало бы намекнуть кое-кому, что Ассирия на их стороне и поддержит это возмущение…

– Всё верно, продолжай так же действовать! – согласился с предложениями Ишмидагана Ашшурбанапал.

Ещё кое-что обсудив Главный глашатай уже собрался покинуть покои Великого царя, как Ашшурбанапал его задержал.

– Э-э-э, постой-ка!

Ишмидаган развернулся.

– Я слушаю, государь! Что-то ещё? Мы по Эламу не договорили?

– Нет, это уже не касается Элама. Теперь я хочу поговорить о другом… Новый предполагаемый наместник Приморья прибыл в Ниневию?

– Князь Набуэль?

– О-о-он!

– Этот князь уже появился в столице. Но только вчера. И приехал он под самый вечер. Насколько мне известно, он уезжал в Приморье на пару месяцев, чтобы поддержать семью и возможно проститься с заболевшим отцом.

– Не знал, что у него отец плох… Мда-а-а…А что же с ним?

– По моим сведеньям, он мучился коликами в животе уже второй год и кажется недавно боги его всё-таки прибрали. И князю Набуэлю его пришлось хоронить.

– А ты сам-то виделся с князем после его возвращения?

Ишмидаган кивнул головой.

– И пообщался?

– Не пришлось, государь. Я видел его только на расстоянии. Но мне доложили, что, когда он был проездом в Вавилоне, его там очень тепло привечали.

– Мой брат привечал?

– Твой сводный брат, государь! В честь него он даже устроил у себя во дворце пир.

– Ну, на-а-адо же! – удивился Ашшурбанапал, и тут же он нахмурился. – Хм, а что-то крамольное на этой пирушке происходило?

– Ничего по этому поводу не скажу. Впро-о-очем… тосты поднимались за тебя, государь. Крамолы в их разговорах не установлено. Это я могу утверждать, потому что несколько моих людей там находились неотлучно…

– Что-то ещё ты хочешь сказать?

– Да!

– Говори.

– Слишком уж обхаживали этого князя твой сводный брат и его визирь, государь…И на мой взгляд это весьма подозрительно.

Ашшурбанапал кое-что вспомнил.

– Слу-у-ушай, Ишмидаган, а ведь ты его и до этого же назначения знал? Помню, об этом ты мне как-то проговорился…

Ишмидаган промолчал.

– И что? –продолжил свой допрос Ашшурбанапал. – Что молчишь? Отвечай!

– Да, я с этим князем прежде встречался… – Ишмидаган не стал вдаваться в подробности и рассказывать царю о том, что же его рассорило с Красавчиком. А повод был, и что ни на есть серьёзнейший. Да такой, что одно время Ишмидаган даже подумывал нанять наёмных убийц и расправиться с этим юным халдейским выскочкой, но его остановило то, что на тот момент Набуэль уже попал под покровительство Накии-старшей и стал её любимчиком. Ну а идти наперекор царице-матери было себе дороже.

Ашшурбанапал же был настойчив:

– Ну ла-а-адно, а как ты оцениваешь этого князя? – спросил прямо Главного глашатая Великий царь, и ещё пристальнее посмотрел на Ишмидагана, кажется что-то почувствовав.

Ишмидаган немного замялся, но, наконец-то, решился и выдавил из себя:

– Государь, а я могу дать тебе совет?

И после того, как Ашшурбанапал кивнул головой, Главный глашатай уже более уверенно продолжил:

– Я бы предложил тебе не торопиться с назначением этого князя наместником, тем более такой удалённой области, какой является Приморье.

– Ты так считаешь?

– Да, государь.

– Ну и объясни, почему? Хотя мне вот, кажется, он достоин должности, которой я намерен его наделить…Он, конечно же, молод. Даже слишком. Ему всего-то двадцать! И он прежде ничем не руководил. Однако не стану скрывать, а за него попросили.

Ишмидагану было известно, кто же старался продвигать Красавчика, однако он всё-таки пересилил свои опасения и осмелился возразить:

– Государь, князь этот, на мой взгляд… не будет надёжен.

– Ты в его преданности сомневаешься?..

– Сомневаюсь. И… потом…я считаю… я вот думаю, что он слишком уж… я прямо скажу: он скользкий.

Ишмидаган заколебался, продолжать ли ему в том же духе. Явно идти наперекор Накии он тоже не горел желанием, и потому на полуслове осёкся. Вообще, продолжать эту тему, как я уже отмечал, было опасно. Это было равносильно поссориться с царицей-матерью. То есть, это тоже самое, что насмелится и подёргать за усы льва… Нрав Накии-старшей был известен. Её при Ниневийском дворе все без исключения панически боялись.

– Ско-о-ользок, говоришь? Сам себе на уме и хи-и-итёр? – переспросил задумчиво и как-то неопределённо Ашшурбанапал.

Ишмидаган согласно поддакнул.

– Э-э, а ну-ка, ну-ка, поясни мне свои последние слова! – потребовал разъяснений неудовлетворённый ответом Ишмидагана Ашшурбанапал. – Что ты имел ввиду?

– Не спорю, – тщательно подбирая дальнейшие свои доводы, продолжил Главный над всеми шпионами, – он, конечно же, весельчак, его… при дворе любят… и, прежде всего, обожают женщины. Да, признаюсь, они поголовно сходят по нему с ума и, причём, не только за его привлекательный облик, но и за его нрав, однако он… Он, при этом, сам себе на уме, и на самом-то деле никто не знает до конца, чего от этого юнца можно ожидать. И потом… я больше чем уверен, что он не такой уж и покладистый, и сговорчивый, каким кажется…Я считаю, что с ним обязательно следует держать ухо востро… Ну то есть, быть с ним осторожным!

Ашшурбанапал хмыкнул, но не стал продолжать эту тему и отпустил Главного глашатая.

Впрочем, некоторый осадок после этого разговора у Ашшурбанапала всё-таки остался.

***

Лишь только удалился Главный глашатай, как появилась новая фаворитка Великого царя.

Ашшурбанапал тут же вызвал раба и тот увёл Лилит, которую лидийка откровенно побаивалась.

Царь в последнее время редко виделся с новой своей фавориткой и потому чувствовал некоторую вину перед ней. Ведь она могла подумать, что он к ней охладел.

Он искренне обрадовался, увидев её.

Ашшурбанапал встал с трона и сделал несколько шагов навстречу златокудрой лидийке. Она склонилась перед ним почтительно на одно колено. «Какая же она милая! – подумал про себя Ашшурбанапал. – И глаз от неё не оторвёшь!» Он тут же поднял её за плечи и, не удержавшись, поцеловал вначале в лоб, затем и в губы, ну а потом нежно провёл рукой по её подбородку и погладил по щеке.

– А я по тебе соскучился! Но что это у тебя такой усталый вид? И глаза покраснели? Плохо спалось? – спросил с неподдельным участием Ашшурбанапал.

– Ты угадал, государь, я мало спала, – подтвердила лидийка.

– А что так? Что-то тебя встревожило? – попытался заглянуть Аматтеи в её большие и необычно зеленоватого оттенка глаза Великий царь.

– Да нет, ничего. Я увлеклась чтением, государь, – ответила лидийка.

– Ты долго так читала? Что, почти до самого утра?

– Почти что, государь.

– И что же ты читала?

– Одну очень старую престарую книгу, которая имеется в библиотеке моего отчима. Эта книга про царство хеттов. Тебе, наверное, государь, известно про этот древний народ? И про созданное ими царство!

– Ну, на-адо же! А я и не знал, что тебя заинтересуют эти хетты? О них сейчас мало кто помнит. Хетов же уже давно нет. Но я, конечно, про них тоже достаточно много читал. Я знаю, что когда-то этот народ был могущественным.

– Согласна! Хетты давным-давно жили по соседству с нами, лидийцами, – стала пояснять Аматтея. – У них было обширное царство. Пожалуй, самое сильное когда-то! Я не раз посещала их заброшенные ныне города, в том числе и их столицу Хатуссу. А также посещала города Канес и Тиану, которые хоть и в упадке, но до сих пор существуют. Я даже несколько своих стихов посвятила этому уже исчезнувшему народу и их царству. Со временем любая слава превращается в ничто… В тлен!

– Я помню эти стихи. Ну и что ты про хеттов на этот раз вычитала?

– Про то, как один из хеттских царей, который жил более девяти веков назад и которого звали Мурсили, ну тот ещё, которого обуяла безмерная гордыня, захватил великий город Вавилон и не оставил от него камня на камне. И тем этот царь прославился. Но эта слава была для него плохой. И он был проклят. За то, что погубил самый прославленный город, который уже тогда называли столицей Мира. А потом я отложила книгу и надумала кое-что сама написать. Я дописывала одно своё неоконченное стихотворение. Но последние строчки его мне долго не удавались. Я никак не могла подобрать удачную рифму. И только к утру я это стихотворение сумела закончить.

– Покажешь его?

– Конечно! А-а! Да что я всё о своём? Мы с тобой не виделись неделю, государь, – Аматтея грустно улыбнулась, – ты был занят очень важными государственными делами, и я получается никак не могла с тобой повидаться и тебя поздравить… Вот и захотела это сделать. Может, я не вовремя? Если так, то ты только скажи…

– Нет-нет!

– Ну тогда я хочу тебя, мой господин, от всей души… поздравить…

– С чем?

– Ну как же?! – искренне удивилась златокудрая лидийка. – У тебя же родился ещё один сын! Поздравляю тебя с его рождением! У тебя теперь ещё один наследник!

– А-а-а… Ты про это? Спасибо.

Особой радости в голосе Аматтеи Ашшурбанапал не заметил и переспросил:

– Тебя всё-таки что-то печалит? Или это сказывается усталость? От бессонной ночи…

– Не обращай внимания на меня, государь, – ответила Аматтея.

Лидийка рассеянно улыбнулась. Она явно была не в настроении.

Появился секретарь Великого царя долговязый Азимильк. Он был не только высок, но ещё и отличался чрезмерной и почти что болезненной худобой. Он был прямо как какой-то ходячий скелет. И уже седьмой год он исполнял обязанности царского секретаря.

Азимильк прокрался тенью и деликатно откашлялся:

– Государь, извини… Встречи с тобой дожидается халдей Набуэль. Он только что прибыл в Северный дворец.

Ашшурбанапал хотел сказать, чтобы князь подождал, но лидийка засобиралась к себе, и Великий царь её попридержал:

– Подожди-ка, не уходи! – Ашшурбанапал кое-что задумал.

– Я не хочу тебе мешать, – ответила Ашшурбанапалу Аматтея. – У тебя же государственные дела…

– Ты мне не можешь помешать сейчас. Кстати, мне кажется, что тебе будет любопытно посмотреть на этого князя. И знаешь, почему?

– Поясни, государь? – Аматтея ещё не поняла того, что же задумал Ашшурбанапал.

– Да потому, что он не обычный князь! Ты знаешь, что этот юноша ещё и поёт. Он это часто делает, и делает это превосходно, – ответил ей Великий царь, – и, как мне передают, он обожает исполнять песни, написанные именно на твои стихи. Представляешь, он знает их. Знает почти все! И даже на некоторые уже пробовал сочинять свои мелодии! Ты ведь слышала?

– Да, я кое-что слышала об этом юноше. Только вот не скажу, что со всеми сочинёнными им песнями знакома.

– Ну и как его песни тебе?

– Те что я слышала… Они мне понравились.

Ашшурбанапал распорядился, чтобы предполагаемого нового наместника Приморья пропустили.

***

Вскоре Красавчик появился перед Великим царём.

Халдей учтиво поприветствовал Ашшурбанапала и только искоса взглянул на лидийку, которая скромно отошла в сторону и встала за спинку трона и сейчас находилась в его тени. К тому же, Аматтея частично прикрыла лицо.

Ашшурбанапал благосклонно принял приветствие предполагаемого нового назначенца и произнёс:

– Князь, я узнал кое-что про твоего родителя… Я соболезную. Оказывается, он у тебя недавно скончался… А скажи-ка мне, что случилось с ним? Отчего он ушёл в царство Иркаллы?

– Спасибо, государь, за соболезнование, – лицо Набуэля, с правильными и тонкими чертами, сейчас стало опечаленным. – Отец сильно хворал. У него было не всё в порядке с желудком. И не только с ним. У него были колики… и он не мог в последние дни принимать пищу. Врачи ничем не смогли ему помочь. И-и… – князь с горечью вздохнул и развёл руками. – Произошло неизбежное…Боги его забрали. Да, он уже отправился в Иркаллу. И мне пришлось его хоронить.

– Не печалься, все мы во власти высших сил. Боги всесильны! И они, по своему усмотрению, распоряжаются нашими судьбами, – произнёс Ашшурбанапал, и чтобы порадовать свою фаворитку, он задал князю совершенно неожиданный в данном случае вопрос:

– Князь, ну а знаешь что, говорят, что ты обладаешь разнообразными способностями?

Юноша по прозвищу Красавчик учтиво приложил ладонь к груди:

– Ты о чём, государь? Я не понял.

– Да-а, ла-а-адно, ты не скромничай! Я спрашиваю о тех самых твоих способностях, про которые не только я наслышан. А вся Ниневия о них говорит!

– Ну, что ж, об этом люди, наверное, действительно говорят, – Набуэль так ещё до конца и не понял, к чему клонил Ашшурбанапал.

– И ты не будешь мои слова оспаривать?

– Не собираюсь, государь.

– Ну, да, а вот ещё в Ниневии говорят, – продолжил Ашшурбанапал, – что ты с самой юности поёшь. И увлекаешься поэзией. А ещё знаешь эту самую поэзию, как никто другой при дворе…

– Не буду отнекиваться, но я это тоже могу подтвердить! Многие стихи я декламирую теперь наизусть! У меня цепкая память, и особенно на хорошие стихи, – ответил князь.

– А любопытно, от чего у тебя склонность к поэзии? Она от отца к тебе перешла?!

– Да! Мой отец по молодости увлекался музыкой. Он любил играть на арфе и сиринге (ассирийской свирели). А ещё он тоже пробовал себя в стихосложении. Ну и я от него этим заразился. Я тоже пробую писать…

– Во-о-от как?! Получается, тебя приучили к поэзии не где-нибудь, а в твоей семье? И с самого раннего возраста. Похвально… очень даже похвально…

– У отца ещё было много книг. Он собрал из них целую библиотеку, – произнёс Красавчик.

– Что же, получается, он у тебя был не только человеком на царской службе? И одно время даже наместником, назначенным в одну из провинций при моём отце…

– Вот именно, он ещё был и книгочеем. Причём, заядлым! Мой отец собирал книги всю жизнь. И, в итоге, он собрал внушительную коллекцию. В полторы тысячи табличек и папирусов! Написанных и на аккадском, и на арамейском. И даже на почти позабытом ныне шумерском! А на шумерском он тоже умел читать. И на нём он писал. Ни у кого больше нет такой библиотеки в Приморье, да и на всём Юге Месопотамии.

– О-о! Конечно, это очень похвально! Я люблю людей такого склада. Редкого в наши дни… Я и сам такой! – произнёс одобрительно Великий царь. – А тогда скажи-ка мне, ты должен знать: кто на сегодняшний день лучший из поэтов в Ассирии?

– Я бы выделил одно имя, но это, государь, всё же не ассириец! – И халдей вновь приложил ладонь к груди и повторно поклонился.

Красавчик был обходителен и чрезвычайно учтив. И надо отдать ему должное, не смотря на свои юные годы он был не только не по возрасту рассудителен, но умел преподнести себя. Да, он нравился, причём не только матронам в годах или незамужним молодкам, усиленно искавших себе женихов. Он просто весь излучал обаяние.

Ашшурбанапал намеренно повторил свой вопрос:

– Так всё же скажи, кого ты сейчас выделяешь среди нынешних поэтов, князь? Известно же, что ты прекрасно поёшь и являешься ценителем поэзии. Твоими способностями уже многие восторгаются. И признают твой утончёный вкус! Об этом буквально на днях мне говорила не кто-нибудь, а сама Накия, царица-мать. Вот и я бы хотел выслушать твоё мнение в этом вопросе!

– Государь, если это тебя заинтересовало…

–Да, я хотел бы узнать твоё мнение! – подтвердил Ашшурбанапал.

–То тогда я скажу, что совсем недавно для себя открыл новое имя… а точнее познакомился с творчеством одного поэта. Очень хорошего. Но это… э-это, государь, не мужчина. А поэтесса.

– Ну, на-адо же?! И кто же это? – деланно удивился Ашшурбанапал.

– Она не ассирийка, и не халдейка, но её стихи совершенны! И они очень созвучны с моей душой! О-о, они выше тысячи похвал! Гораздо выше!

– Так как же её звать? Если это не ассирийка, то может быть гречанка? Известно же, что представители именно этого народа, обитающего где-то далеко на Западе, где заходит солнце, более всего склонны к сочинительству стихов. Говорят, что поэтов больше всего рождается у этих греков. И-или это ещё кто-то? Ну… говори же, как её зовут?! – проявил нетерпение Ашшурбанапал.

– Зо-овут её… Её зовут Аматтеей, государь, – выдохнул наконец-то юноша. – Это приёмная дочь учёного мужа и твоего учителя Набуахиарибы.

Ашшурбанапал лукаво и одновременно торжествующе покосился на лидийку, которая уже более пристально взглянула на смазливого халдея, услышав из его уст своё имя.

Ашшурбанапалу удалось отвлечь любимую от печальных мыслей по поводу его второго сына, родившегося от законной старшей супруги, и Великий царь намеренно продолжил начатую им тему:

– А не хочешь ли ты, князь, увидеть ту, кем ты так в последнее время восхищаешься?

– А что, это возможно? – удивился халдей. – Не скрою, я очень бы этого хотел, государь. О знакомстве с ней я мечтаю! Ведь я, повторюсь, безмерно восхищаюсь этой поэтессой! Я считаю, что она лучше всех сейчас пишет! У меня не хватит слов, чтобы выразить свой восторг… Восторг от её стихов! А её «Соловей на ветке» – так я вообще считаю, что это что-то… недосягаемое! Это- шедевр! Самый настоящий! Я преклоняюсь перед её творчеством! Оно такое… искреннее… тонкое… душевное! О-оно… Да что я говорю? Разве я могу все свои впечатления передать словами? У меня не хватит на это никаких слов! – взволнованно сбился на длиннющий монолог юноша.

– Tы можешь прямо сейчас выразить ей всё своё восхищение, – перебил разговорившегося Красавчика Великий царь и кивнул головой на лидийку, стоявшую скромно за троном. – Выйди к нам, Аматтея! Не стесняйся! Покажись…

Лидийка вышла из тени и открыла своё лицо.

– Во-от, перед тобой стоит она…– произнёс Ашшурбанапал.

– О-о-она?! Это та самая… та самая… Это – А-а-аматтея?! Это… о-она, значит?! – округлил глаза юный халдейский князь.

– Да, это она! Дорогая, познакомься…– продолжил Ашшурбанапал, – Вот один из твоих восторженных почитателей. Впрочем, ты уже всё слышала, что он говорил о тебе, и о твоём творчестве.

Аматтея немного застеснялась и промолчала.

Ну а Набуэль…

Юный князь несколько неуклюже обернулся к Аматтеи и… И их глаза встретились.

Взгляд больших зеленоватых глаз златокудрой лидийки буквально обжог Набуэля. Князю показалось, что у него закружилась голова. Ему стало трудно дышать. У него сейчас даже перехватило дыхание.

Он тут же не упал, нет, нет, а скорее рухнул перед девушкой, рухнул на колени. И не на одно, а на оба. И тут же он воздел руки к зеленоглазой красавице лидийке, как к какой-то небожительнице.

– О-о! Если мне позволит, государь… Государь, извини, но я не могу удержаться на ногах. Я же… потрясён! Я ослеплён! Я… этой девушкой…я ею сражён! Наповал! Я готов всю жизнь стоять перед ней вот так, как сейчас! Ты – величайший государь, кто с этим вздумает в здравом уме спорить, ну а рядом… рядом с тобой – прекраснейшая из дев! И, к тому же, она не просто прекраснейшая обликом, а она… богиня! А богиня потому, что… самая талантливая и самая великая из всех поэтов нашего времени! Её песни теперь исполняются на пирах и праздниках по всей твоей державе! И, наконец-то, я её смог лицезреть. Я увидел её! Воочию! И признаюсь, государь, это была моя мечта!

Хотя то, что сейчас происходило, и выглядело быть может со стороны несколько театрально, но в проявлении своих чувств юный халдейский князь по прозвищу Красавчик на самом деле был более чем искренен. Просто он иногда чрезмерно эмоционально выражал свои чувства.

Особенно тогда, когда они его уж совсем переполняли.

А это как раз и был тот самый случай.