Прочтя вчера новые утешительные известия из Константинополя[1], я поспешил к Фанкони[2].
У меня была тайная мысль порадовать моего приятеля Павла Крокодилуса, убежденного младотурка, который обыкновенно выпивал в это время свою чашку кофе.
Но каково было мое удивление, когда я увидел его на обычном месте бледным, осунувшимся, со следами слез на лице. Сигара его потухла. Даже бородка куда-то исчезла.
Я окаменел, газета с радостным известием выпала из моих рук.
– Что с тобою, Крокодилус? Сожгли твою виллу на Босфоре? Перерезали твоих жен? Лишили тебя казенной субсидии?
– Что виллы! что жены! что субсидии! – голосом отчаянья воскликнул мой приятель. – Красота гибнет! Понимаешь? Красота!