Вацлав Воровский
Sclavus saltans
На все их сомнения и недоумения им отвечали одно: «смейся, паяц!»
Sclavus saltans!
И приходилось смеяться. Кругом царил мрак и уныние, а они смеялись. Общественная жизнь была загнана в узкий круг, где кроме литературы и искусства ей ничего не оставили, а они все смеялись.
И когда им не над чем было смеяться, они набросились на изящную литературу и начали смеяться над нею.
Писали пародии, шаржи, карикатуры. И на то, что заслуживало смеха, и на то, что стоило слез. И над претензиозными попугаями модничающих гениев, и над кровью сердца страждущего художника.
Ибо нужно было жить, а чтобы жить – нужно было работать, а работать они могли только смехом.
Sclavus sait ans!
И эта жалкая картина пляшущего раба, когда кругом его царит мерзость запустения, особенно ярко резала глаза в истекшем году.
Каков будет этот год – мы не знаем, едва ли будет хорош, но что из минувших последний был наиболее мрачным, это бесспорно. И среди этого мрака, быть может, наиболее мрачным пятном – благодаря своей ненужной крикливости – был этот смех над самим собою.
