В. В. Васецкий
Рассказ о службе на «Поле Кура». В 43 отдельной научно-испытательной станции на Камчатке
Я рассказал коллективу о себе. Мне показалось, что мы сработаемся. Однако в этот же день я чуть было не подрался со здоровенным майором, уже служившим в этой лаборатории. Наверное потому, что мы были практически одинакового, почти двухметрового роста и характеры у обоих были не сахар. Однако до драки не дошло, и через две недели мы стали лучшими друзьями. Фамилия майора была Никишов, звали его Евгений. Он, как и я, был кадровым офицером. Ему, как и мне, Камчатка была особо не нужна, в отличие от большинства офицеров лаборатории, получивших воинские звания после окончания гражданских институтов, которым по достижении предельного возраста состояния на военной службе, могло не хватить армейской выслуги для получения пенсии. Когда он из Москвы, где служил на майорской должности, переводился на Камчатку, надеялся сразу получить должность начальника лаборатории и воинское звание «подполковник». Однако в отделе кадров что-то прошляпили, и обещанная ему должность оказалась занята. Так он попал на должность старшего инженера лаборатории обработки телеметрической информации, имевшую категорию «майор». Получение очередного воинского звания пришлось отложить на неопределенный срок. На Камчатку как и я, он приехал с семьёй. Однако его жена Екатерина, по специальности медработник, в военном городке рабочее место себе найти не смогла, поэтому ей приходилось каждый день добираться на работу из военного городка, через КПП в районный центр Ключи.
Так как ранее Евгений не был связан с обработкой телеметрических данных, ему приходилось много учиться. Однако мужик он был толковый и быстро разбирался во всех сложностях и нюансах обработки телеметрии. Ну а мне было гораздо проще. Я подобной обработкой 5 лет занимался на прежнем месте.
На следующий день я начал более подробно знакомиться с коллективом лаборатории, переговорил с каждым из сотрудников и сотрудниц. Попытался подробно разобраться с задачами, которые эта лаборатория выполняла. В ходе знакомства с сотрудниками сказал, что после беседы с начальником отдела я жутко его боюсь. Сказал не зря. Оказалось, что в коллективе, куда я попал и где мне предстояло служить, «стук» летел быстрее звука. Уже вечером, перед окончанием рабочего дня, начальник отдела с улыбкой произнес, что, похоже, я боюсь всего, даже собственной тени. Возражать я не захотел. Вначале решил подробно ознакомиться с оборудованием лаборатории.
Лаборатория занимала два машинных зала. Для персонала лаборатории в обоих машинных залах были организованы рабочие места. В каждом из машинных залов была установлена знакомая мне по прежнему месту службы система Спектр Б1. В первом зале, помимо системы Спектр Б1, был установлен комплект аппаратуры Спектр А0 и два комплекта в то время ещё не знакомой мне аппаратуры Планета-У.
Во втором машинном зале система Спектр Б1 была соединена с аппаратурой ШКС, назначение и принцип работы которой мне еще предстояло выяснить. Обслуживала эту систему и выполняла на ней работы под руководством майора Бориса Чернова оператор Галина Дмитриева.
Машинный зал № 1
Помимо лаборатории, в которой мне предстояло работать, в отделе была лаборатория ВЛ1045, в которой был установлен вычислительный комплекс, состоявший из ЭВМ ЕС1045 и спецустройств для полной обработки телеметрической и траекторной измерительной информации, куда попал служить представлявшийся передо мной заместителю командира по научной работе капитан, а также отделение обработки информации фоторегистрирующих станций специальными устройствами-компараторами, с помощью которых женщины-операторы определяли по негативам, снятым такими станциями во время падения боевого блока, параметры его траектории. Определенные ими данные записывались на перфоленту, для полной обработки комплексом ВЛ1045.
Ещё две лаборатории отдела на момент начала моей работы никакого оборудования не имели. Перед моим прибытием на Камчатку это оборудование было списано и частично разобрано. Остались два полупустых машинных зала, в которые планировалось установить новую вычислительную технику.
Машинный зал № 2
43 ОНИС имела прекрасный жилой военный городок («двадцатая площадка») со средней школой и великолепным детским садиком, в котором были зимний сад и плавательный бассейн, что позволило Марине, отведя туда сына, в течение недели устроиться на работу по специальности. Она стала бухгалтером отдела капитального строительства. Для проживания в военном городке нам с Мариной выделили отдельную двухкомнатную квартиру.
Квартира располагалась на первом этаже четырехэтажного дома. Расположение дома было таким, что из окна нашей квартиры была видна вершина известного всему миру могучего вулкана-исполина Ключевской Сопки – высочайшего действующего вулкана Евразии, вершина которого достигает 4750 метров. Кроме своих размеров, он отличался абсолютно правильной классической формой. Вокруг него расположилось 12 вулканов поменьше, которые, правда, из моих окон были не видны. Среди них вулканы Камень, Безымянный и Толбачик.
Ул. Ленина, дом 4
Военный городок находился рядом с поселком Ключи, расположенным на берегу крупнейшей реки полуострова Камчатка, впадающей в Камчатский залив Тихого океана, которая называлась, как и сам полуостров, Камчатка. В некоторых частях своего русла эта река была пригодна для судоходства. На реке, помимо посёлка Ключи, располагались посёлок Мильково и порт Усть-Камчатск.
Выйдя из дома, своим ходом можно было добраться до практически эталонного участка нетронутой природы – поляны краснокнижных эдельвейсов, а если захочется, потратив половину дня, запросто пройти по следам относительно недавних извержений Ключевской сопки.
Полуостров Камчатка – удивительный уголок России. Редкие животные, неповторимая растительность, мощь, чистота и первозданность природы. Термальные источники и вулканы, действующие и потухшие, большие и маленькие. Красоту этого края невозможно передать словами.
Но знакомство с красотами природы можно было отложить на потом, а сначала стоило познакомиться с соседями. В подъезде жили сотрудники узла связи и двое лётчиков из авиаполка. Один из них был на 3 см выше (или длиннее) меня. Звали его Игорь. Он был вторым пилотом самолёта АН-26, командиром которого был командир эскадрильи. Высокий рост сделал нас приятелями.
В дальнейшем мы иногда пересекались по несению гарнизонного наряда в качестве начальников патруля. В выходные иногда, бывало, по-соседски пропускали вместе по рюмочке. С остальными соседями я отношения почти не поддерживал.
Сначала на новом месте службы мои знания вопросов обработки телеметрической информации подробно проверил начальник лаборатории. После этой проверки я почувствовал себя полным дураком и удивился тому, что как-то мог с такими навыками работать раньше. Начальник успокоил меня, сказав, что не святые горшки лепят, а мне в таком случае необходимо вспомнить дедушку Ленина и высказанную им рекомендацию учиться, учиться и еще раз учиться, благо учителем мой новый руководитель был неплохим.
Первый раз работу с реальной информацией об испытуемом изделии я проводил под его контролем, а в последующие разы уже самостоятельно. Ракеты в то время запускались часто, и информации было столько, что работы хватало на всех, скучать не приходилось. Пуски ракет проводились практически каждые два дня.
Основной задачей лаборатории была первичная обработка телеметрической информации о состоянии боевых блоков баллистических ракет РВСН, запускаемых с испытательными целями на Камчатку. Такая обработка данных была уже знакома мне по прежнему месту службы. Она производилась такими же системами Спектр Б1. Однако теперь это была информация, с которой мне раньше не приходилось сталкиваться, о состоянии во время испытаний разделяющихся головных частей (боевых блоков) стратегических ракет, запускаемых с испытательными целями на Камчатку, в конце их полёта, перед падением на определённые каждому из них цели.
В те времена такая телеметрическая информация являлась секретной. В принципе, любая информация о состоянии головных частей ракет во время полёта, их характеристиках и уязвимых местах и должна была быть секретной. Поэтому перед тем как передать ее по радио, для того чтобы вероятный противник по телеметрическим данным не мог определить технические характеристики способных нести атомный заряд боевых блоков наших ракет, эту информацию до передачи по радио шифровали специально установленным в головной части, уже знакомым мне по прежнему месту службы прибором «Муравей», гарантирующим стойкость шифрования.
А после того как она была принята наземными станциями, перед обработкой её расшифровывали таким же прибором, для чего он был установлен в лаборатории. Кроме ракетных войск стратегического назначения, на Камчатку запускали баллистические ракеты подводные лодки военно-морского флота, телеметрическая информация о которых кодировалась подобным образом. После приема телеметрической информации ее необходимо было аналогичным прибором расшифровать. Как и на прежнем месте службы, меня после проверки особым отделом включили в расчёт, который здесь, как и на моём прежнем месте службы, почему-то назывался «органом», занимающийся эксплуатацией и применением прибора для дешифрования, который назывался, как и прибор для шифрования, «Муравей». Кроме меня в «орган» входил Евгений Никишов. Начальником «органа» был начальник лаборатории.
Прибор для дешифрования «Муравей» размещался на втором этаже здания, в котором находилась лаборатория. Во внутренней комнате, не имевшей окон, в которой кроме прибора «Муравей» были установлены прибор «Глория», представлявший собой более современную версию шифрующей аппаратуры, чем «Муравей», но пока ещё не введённый в эксплуатацию, и прибор «Карелия» для шифрования и дешифрования данных в перспективных секретных радиолиниях, тоже ещё не введённый в эксплуатацию.
В общем, для практической работы пока использовался только прибор «Муравей», который и эксплуатировал «орган», в состав которого я вошёл. Этот прибор был соединён с уже известной мне по прежнему месту службы стойкой «АСМ» – аппаратурой согласования с «Муравьем», которая в свою очередь была соединена кабелями с находящейся на первом этаже системой Спектр Б1.
Перед проведением каждой работы начальник «органа» получал в центральном штабе части особые бланки с ключевыми таблицами для прибора «Муравей», которые непосредственно перед обработкой телеметрической информации с помощью специального устройства в этот прибор устанавливались. Установку проводили обязательно два человека. Один собственно устанавливал, а второй следил за правильностью его действий. После того как меня зачислили в «орган», устанавливал в прибор «Муравей» эти таблицы я, а следил за моими действиями Никишов. После окончания работ расчёт составлял акт о списании бланков с ключевыми таблицами, который утверждал генерал, начальник 43 ОНИС, когда ему приносили этот акт вместе с такими бланками. После чего эти бланки сжигались в пепельнице его кабинета. Слава богу, к генералу ходили пока или Чижевский, или Никишов.
Но всё когда-то делается в первый раз. В один прекрасный день акты командиру войсковой части 25522 пришлось нести мне.
Генерал был среднего роста, а мой жизненный опыт напоминал о том, что большие начальники не любят смотреть на подчинённых снизу вверх. Многие научились себя сдерживать, а некоторые начинают без причины хамить.
Генерал, оказалось, относился ко второй категории. Когда я подал ему акты, он грубо заявил: «Отойди от меня, от тебя несёт табачищем». Незначительный запах табака я, конечно, издавал, но мне жутко захотелось сказать ему, что я пришёл не к женщине. Акты были подписаны, документы сожжены. Задача выполнена, а неприятный осадок остался. Мне ещё многократно придётся подписывать подобные акты, и, слава богу, кроме командира части их мог подписать еще и начальник штаба полковник Кошель, который был, как мне показалось, более вменяемым.
Ещё одной задачей лаборатории была первичная обработка специальной телеметрической информации, передаваемой по радио с мест падения головных частей, получившей название «Вулкан», о точности поражения назначенных целей боевыми блоками наших испытуемых ракет, определяемой техническими средствами. Результаты обработки такой информации сразу передавались командованию 43 ОНИС параллельно с передаваемыми наблюдателями с мест падения головных частей докладами о поражении боевыми блоками заданных целей. Как ни странно, но информация «Вулкан», наверное, для устрашения вероятного противника при ее передаче никак не шифровалась и передавалась в открытом виде по разработанному и смонтированному сотрудниками лаборатории специально для передачи таких данных с мест падения боевых блоков достаточно широкополосному радиоканалу (ШКС). В него входила аппаратура активной ретрансляции телеметрического сигнала ААР заводского производства и дистанционно включаемый дополнительный ретранслятор широкополосного радиосигнала, самостоятельно изготовленный и установленный сотрудниками лаборатории на отроге горного хребта, являвшегося непреодолимой преградой для радиосигнала аппаратуры активной ретрансляции. Этот отрог в лаборатории между собой все называли «Заречным», по названию всего хребта, расположенного на противоположном от военного городка берегу реки Камчатка на отроге горного хребта. Ретранслятор был установлен в подвале построенного этими же сотрудниками деревянного сооружения, на внешних стенах которого были размещены солнечные батареи, обеспечивающие зарядку размещённых в подвале вместе с ретранслятором аккумуляторов для его электропитания.
Поддержание в работоспособном состоянии радиоканала и ретранслятора для приема телеметрической информации с боевого поля, необходимой для решения задачи о точности попадания боевых блоков в установленные цели, входило в задачи лаборатории. Исправность ретранслятора ежедневно проверялась дистанционно, для чего в лаборатории была установлена специальная аппаратура. Примерно раз в квартал его техническое обслуживание проводилось расчётом из личного состава лаборатории, который иногда на выделенном авиационным полком вертолёте, а иногда и пешком добирался для этого к месту его расположения. Поддержание в работоспособном состоянии ретранслятора и его периодическое техническое обслуживание входило в задачи лаборатории.
Построенное сотрудниками лаборатории деревянное сооружение ретранслятора ААР
Через месяц службы мне было предложено принять участие в обслуживании этого ретранслятора. Была сформирована группа – 5 человек из состава лаборатории, которым предстояло пешком добраться до ретранслятора и провести его техническое обслуживание. Как я уже отмечал, отрог хребта Заречный находился на противоположном берегу реки Камчатка. Через реку мы переправились на личной моторной лодке служившего в лаборатории прапорщика Гурьева. С поверхности реки вид покрытых лесом горных отрогов, за которыми возвышались скалы, был великолепен. Выбравшись на берег и отбросив восторг от увиденного, дальше мы пошли пешком. Подъём в гору был достаточно сложным и состоял из двух этапов. На первом этапе необходимо было добраться до горного плато, представляющего собой каменную поверхность, которая за многие века покрылась грунтом, на котором теперь росло огромное количество кустов голубики. Создавалось такое впечатление, что её здесь посадили специально.
Я прилёг у одного из кустов, и стал жадно поглощать ягоды. Однако товарищи напомнили мне, что наша группа пришла сюда не за ягодами. Мы прошли ещё только половину дороги, и необходимо было продолжать движение. Вообще вокруг была такая красота, что чувствовалась правдивость рассказов товарищей о том, будто здесь преобладает дикая, вызывающая восторг, нетронутая человеком природа, а для склонов гор характерно роскошное высокотравье, в рост человека. Вторая половина пути была немного проще, однако сказывалась усталость. Когда мы добрались до деревянного сооружения ретранслятора, с непривычки к подобным путешествиям, усталость буквально валила с ног. Сначала мы осмотрели антенны, протёрли солнечные батареи, которые были смонтированы на внешней стене сооружения. Потом опустились в подвал, где находились заряжаемые этими батареями аккумуляторы и собственно сам ретранслятор. Провели осмотр и проверку уровня электролита в аккумуляторах, проверили напряжение в контрольных точках. На этот раз всё было в норме. Можно было возвращаться. Мы выбрались из сооружения. В это время, совершенно не обращая на нас внимания, на крышу этого сооружения по стене забралась белка. Мне даже показалось, что сверху она смотрит на нас, как на дураков.
Горное плато
По пути к ретранслятору
Небольшой привал
Техобслуживание проведено
Спуск показался еще более сложным, чем подъём. Я с удивлением смотрел на своих товарищей, которые, казалось, и не устали. Уловив мой взгляд, Чижевский сказал, что первый раз всегда тяжело, на пятый раз привыкну. Мне это показалось издевательством, однако потом оказалось, что так оно и есть. На берегу реки нас ждал Евгений Гурьев, который на личной моторной лодке переправил всех задействованных в техническом обслуживании ретранслятора на берег реки, где находилась площадка 20. Дальше он же, в два захода на личном мотоцикле отвёз всю нашу компанию в военный городок.
Это путешествие ещё раз убедило меня в том, что полуостров Камчатка – удивительный уголок России. Редкие животные, неповторимая растительность, мощь, чистота и первозданность природы, зелень растительности более яркая, чем на материке, кажущаяся даже какой-то ядовитой, и вулканы, вулканы, вулканы… действующие и потухшие, большие и маленькие. Красоту этого дальнего края, наверное, невозможно передать словами.
На следующий день все участники технического обслуживания вышли на службу.
Я продолжил изучать технологию обработки телеметрической информации об учебно-боевых блоках ракет. В то время испытания ракетной техники стратегического назначения шли одно за другим.
Испытывались образцы головных частей баллистических ракет, как уже стоящих на боевом дежурстве в Ракетных войсках стратегического назначения, так и новых, перспективных. Проходили испытания боевых блоков ракет шахтного базирования, железнодорожного базирования, которые, как мне показалось, уже были приняты на вооружение или проходили завершающий этап испытаний. Для этого из партии изготовленных заводом или уже стоящих на боевом дежурстве ракет произвольным образом выбиралась одна для запуска, по результатам которого делался вывод о качестве всей партии, включая боевые блоки.
Помимо этого, в связи с постоянным совершенствованием ракетной техники, шли испытания экспериментальных блоков для межконтинентальных твердотопливных баллистических ракет 15Ж60, 15Ж61, 15Ж44, 15Ж45, 15Ж53, 15Ж41, жидкостных ракет 15А18М, 15А35, 15А20. Проводились испытания и баллистических ракет военно-морского флота, запускаемых с подводных стратегических ракетоносцев, головные части которых во время испытаний также поражали цели на боевом поле 43 ОНИС. Коммутацию телеметрии всех этих изделий было не запомнить. Поэтому приходилось делать шпаргалки, в которых указывались последние две цифры от типа ракеты, и номера кнопок, которые необходимо было нажать на панели системы Спектр Б1.
Одновременно с проведением испытаний, совершенствовалась материально-техническая база испытательной станции. Поставлялось новое оборудование, в том числе и для нашей лаборатории. Так, на склады Технической службы 43 ОНИС ожидалось поступление телевизионных передатчиков ПЦТА и телевизионного ретранслятора РУТАН, которые предполагалось использовать как технические средства для создания перспективного широкополосного радиоканала, предназначенного к использованию в интересах автоматизированного сбора на вычислительном центре всей принятой измерительными пунктами телеметрической информации для её дальнейшей обработки.
В одном из машинных залов лаборатории, как я уже отмечал, были установлены два комплекта аппаратуры Планета-У, на которых воспроизводилась телеметрическая информация, записанная на магнитную ленту устройством для регистрации данных Планета-А, по результатам работы так называемого изделия 171. На Камчатке испытывалась его экспериментальная версия. Я сразу был поражён предназначением этого изделия. Оно представляло собой многоствольное артиллерийское орудие с электрическим приводом и сумасшедшей скорострельностью, достаточной для того, чтобы на достаточно большой высоте обеспечить попадание в подлетающий к нашей пусковой установке боевой блок вражеской ракеты и таким образом уничтожить его, не дав ему возможности эту пусковую установку повредить. Орудие было снабжено специальным радиолокатором и вычислительной машиной, предназначенной для управления его электрическим приводом. Такие агрегаты после окончания испытаний планировалось установить на всех наших пусковых установках ядерных ракет для того, чтобы в случае атомной войны они могли, защитив эти установки, дать возможность Советскому Союзу нанести вероятному противнику ответный ядерный удар. Для защиты городов они не предназначались. В общем, очередное оружие апокалипсиса, информацию об испытаниях которого обрабатывали в нашей лаборатории.
Для проведения этих испытаний на условно защищаемую таким орудием виртуальную пусковую установку наводился один из боевых блоков каждой нашей испытуемой ракеты. Когда этот блок уже подлетал к виртуальной пусковой установке, электрический привод Изделия 171 срабатывал, наводя орудие на этот блок, о чём подключённая к орудию телеметрическая система «Планета» делала запись на магнитную ленту.
Такую магнитную ленту для оценки точности наведения с нарочным, вертолетом доставляли к нам в лабораторию для обработки аппаратурой Планета-У и Спектр Б1 Эксперименты с реальной стрельбой из какого орудия проводились достаточно редко, хотя иногда производились, и со стороны это выглядело великолепно. В большинстве случаев точность наведения оценивалась именно с помощью телеметрии, воспроизведенной с магнитной ленты аппаратурой Планета-У, с которой работал прапорщик Гурьев, и обработанной системой Спектр Б1.
Таким же образом, вертолетом, для обработки, доставлялись магнитные ленты приёмных телеметрических станций ПРА, которые были установлены на измерительных пунктах вокруг боевого поля, района, по которому прицельно производилась стрельба учебно-боевыми блоками стратегических ракет, для записи телеметрической информации о состоянии каждого такого блока. В то время на каждой испытуемой ракете этих блоков могло быть до 10 штук. Информацию о каждом из них принимали и записывали на двух магнитных лентах 2–3 приемных станции ПРА на каждом из трех предназначенных для этого измерительных пунктов.
Доставка информации
На одном из таких пунктов теперь уже служил лейтенант Раевский, с которым мы успели подружиться.
В целом лаборатория была условно разделена на два отделения, которые занимали два машинных зала.
Первое отделение занимало первый машинный зал и занималось проведением первичной обработки телеметрической информации, зарегистрированной приемными станциям ПРА, расположенными относительно недалеко от района боевого поля, на которое производилось прицеливание предполагаемых к испытанию ракет, на измерительных пунктах, о состоянии боевых блоков испытуемых ракет на последнем этапе их полета, перед падением на установленные цели как уже стоящей на вооружении, так и проходящей приемо-сдаточные и межведомственные испытания ракетной техники. Для этого в первый машинный зал была установлена аппаратура – комплекс аппаратуры Спектр Б1-АВЦ для обработки телеметрической информации о медленно меняющихся параметрах испытуемой ракеты и комплекс аппаратуры Спектр А0-АВА для обработки телеметрической информация о быстроменяющихся параметрах. Все проводимые на этой аппаратуре работы выполнялись инженерами и операторами лаборатории.
В этом же отделении двумя комплектами аппаратуры ввода информации Планета-У, установленных в этом же помещении, прапорщиком Гурьевым проводилось воспроизведение записанной на магнитных лентах телеметрической информации Планета для дальнейшей её обработки системой СПЕКТР Б1 о поражении скорострельным орудием боевых блоков ракет на высоте, достаточной для того, чтобы они не могли повредить, нашу пусковую установку и она могла запустить ракету для нанесения ответного удара.
Для защиты городов с их населением, такие орудия не предназначались. В общем, очередное оружие апокалипсиса. Потому оно было абсолютно секретное, хотя по сути своей, возможно, и бестолковое. Настолько секретное и настолько бестолковое, что телеметрическая информация о нём не передавалась по радио, а записывалась на специальную магнитную ленту непосредственно в местах проведения испытаний. После записи такую магнитную ленту привозили к нам в лабораторию, для того, чтобы воспроизвести ее на аппаратуре Планета-У и провести обработку системой Спектр Б1.
Ввиду того, что аппаратура Планета-У была очень сложна в эксплуатации и имела довольно низкую надежность, первый её комплект был задублирован вторым. Оба комплекта обслуживал прапорщик Гурьев, который уже давно служил в этой лаборатории и отвечал за состояние обоих комплектов аппаратуры Планета-У и выполнение задач с их использованием, ему в помощь была придана прапорщик Калинина, единственная женщина-прапорщик в отделе. Так как Гурьев много лет служил в этой лаборатории, он великолепно освоил закрепленную за ним аппаратуру, и пользовался заслуженным авторитетом руководства лаборатории и отдела. Требование об обязательной замене места службы в льготном районе через 3 или 6 лет на прапорщиков не распространялось. При желании он, конечно, мог бы замениться из удаленного района куда-нибудь в район чуть менее удалённый, однако перспектива попасть по замене в такой же забытый богом военный городок, находящийся практически в такой же дыре, но без всяких льгот, его совершенно не устраивала.