Я написал бы твоё имя на бумажном самолёте и завалил ими целый аэродром, вы ни слова из этого не поймёте, не испытав свой «маниакальный синдром».
* * *
Говоришь, говоришь — это замкнутый круг. Я не понимаю, что во сне, что реально. Если ты всего лишь моя выдумка вдруг, то, пожалуй, — самая гениальная.
* * *
Мам, привет, я влюбился, да нет, не опять.
Мне с ней, знаешь, на редкость спокойно спать. Я теперь совсем не боюсь ночей — «снотворит» её ровное у плечей.
Ты бы видела эти её глаза, никогда ещё так не горел азарт, она, знаешь, так искренна, так чиста… и сияет даже – что-то извне.
Она, знаешь, убрала в душе бардак, и настолько не пара плохому мне, что мне даже страшно её обнять не так.
* * *
Ты такая замечательная, снесла башню окончательно мне, ты легко воспламеняющая, все рецепторы мне взрывающая. Ты моё наслаждение сущее, автономно к поцелуям зовущее.
* * *
Твои 21 грамм заставили врачей наблюдать сцену: моя стрелка кардиограмм из монитора заскакала по стенам.
* * *
Утро. Город. Смог. Сердце на асфальте рисовал кто-то… Выхожу за порог — и уже начинаю листать твои фото.
Очередь в кафе, солнце создаёт ванну лучевую, а я всё жую на своих губах твои поцелуи.
Стрелки на часах медленно тик-так, пальцы в ритме трека, кто бы мне сказал, что можно вот так бояться потерять человека.
* * *
А купидон, с*ка, расстрелял нас не стрелами, а пулемётными очередями, любовь обрушив на голову кирпичами.
* * *
Сегодня ветер курит мои сигареты и достаёт из-за ушей твои волосы, ты на все пуговицы, узлы, шпингалеты, но я сжираю, как дорога, эти полосы.
* * *
Обожаю на щеках эти ямочки, ой мамочки, завяжу тебе глаза давай-ка, иначе этот взгляд повыбивает здесь все лампочки.
* * *
Пьяному так просто верить в чудо и в тебя в который раз влюбляться… Замечаю волшебство повсюду — это заставляет улыбаться,
это заставляет видеть тоньше, на тебя в упор – всё остальное вскользь. Поцелуй меня немного дольше… будто жизней пять мы находились врозь.
* * *
Если я перестал понимать суть вещей, если я получил сто плохих новостей, если будет последний патрон в обойме — спой мне.
И когда перепутались полюса, перестали гореть от азарта глаза и так сильно соскучился по весне — спой мне.
* * *
В твоих глазах ни конца ни края, там два бермудских съедают людей, но мои демоны, слепо ныряя, превращаются сразу в детей.
* * *
Я с широкой улыбкой блаженного идиота шлю свои поцелуи всей необъятной Вселенной… Абсолютно в любое время любого года для меня остаёшься ты – необыкновенной.
* * *
На нашем столике скатерть, вода и бесконечное чувство друг друга — по телу колики, а вокруг все разговаривают и пьют. Ты улыбаешься иногда, не говоря при этом ни звука, и я уже ощущаю Уют.
* * *
Как увидеть край у моря, обнаружить треугольник, тот, в котором пропадают самолёты, города? Непосильно, невозможно, точно так же и с тобою — от тебя не оторваться ни за что и никогда. Ненавидеть шум прибоя, поделить на ноль, жить вечно — это невообразимо, это просто чепуха. Точно так же и с тобою, я – вторая Хиросима, и меня бомбит так сильно на щеке твоя рука.
* * *
Будь картой меченой в моей колоде, Лестницей длинной в глубокий колодец, Горящим фонарём – одним на весь квартал, Книгой, которую не читал. Солнцем, целующим в уголки губ, Песней, в которой прибавлю звук. Истиной, правдой, чистым эталоном, Тем самым счастливым автобусным талоном [Чтобы я тебя съел.]
* * *
Мы вечные пленники сегодняшнего дня, из двух зол выбирай — МЕНЯ! Если хочешь покинуть этот серый Готэм, я веду игру, я слежу за счётом.
* * *
Это и есть пьяной вечности основа — в тебя синхронно влюбляться снова и снова. Это и есть эталон, в твоих глазах растворимый, пусть он останется целым и невредимым.
* * *
Ты – эпицентр моих колебаний, ты – библиотека моих желаний, мои очки розового цвета, самая нежная часть рассвета.
* * *
Милая, а что нам? ну что нам? Тебя ревную даже к четырём стенам, на-хал… Хотя ты тоже хороша — на-кал — ревнуешь к трекам, у которых женский вокал.
* * *
На одержимость нет кнопки минимум, твоя душа мной запеленгована, шлёт мне сигналы… какие именно? импульсы в сердце… заинтригована?