В. Ф. Романов
Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции, 1874–1920 гг.

Государственные экзамены держал я весной 1897 года. Председателем испытательной комиссии был профессор финансового права в Харьковском университете⁶¹ Алексеенко, будущий председатель Бюджетной комиссии в Государственной думе⁶². Своей простотой, приветливостью и беспристрастием он приобрел большую любовь среди экзаменующихся. Один мой знакомый студент, встретив А[лексеенко] в коридоре университета перед экзаменом и не зная еще в лицо председателя экзаменационной комиссии, разговорился с ним, охарактеризовал некоторых из экзаменаторов словом «сволочь» и в заключение заявил, что вся его надежда на одного Алексеенко. Когда он его потом увидел за председательским местом в актовом зале, он так смутился, что отложил свои экзамены на год.

Грозой на экзаменах считались профессора уголовного права Сергиевский и Фойницкий; у каждого была своя манера экзаменовать; первый задавал разные вопросы, что называется, выпытывал, расспрашивал, чтобы судить об общем развитии студента; второй предоставлял, молча во все время ответа, говорить студенту все, что он знает по билету, и затем, ничего не говоря экзаменующемуся, ставил отметку. Я сам видел, как один студент очень бойко и долго без запинки говорил Фойницкому на тему вытянутого им билета; я был уверен, что он выдержал экзамен, а оказалось, что профессор поставил ему «неудовлетворительно». В зависимости от вкуса и наклонностей студентов, одни стремились попасть к Сергиевскому, другие к Фойницкому. Мне было безразлично, и я попал в очередь к Сергиевскому; я сделал какую-то ошибку, но ловко, путем софизмов, из нее вывернулся. Сергиевский мрачно заметил мне, что мое остроумие следует приберечь для гостинных разговоров с дамами, но поставил мне все-таки «весьма», что подтверждает мое мнение о нем как о профессоре, прежде всего дорожившем не зубрением студента, а общим его развитием.

Я получил в итоге столько же отметок «весьма», сколько «удовлетворительно», что давало право на диплом первой степени; на одно «весьма» меньше, и я имел бы диплом второй степени⁶³. Объявляя о результатах экзаменов, Алексеенко, с улыбкой читая мои отметки, заметил: «Затрачено сил ровно столько, чтобы получить первую степень; ни на одну единицу больше». Страшный вздор я нес только по церковному праву, вытянув билет, совершенно мне неизвестный. Протоиерей Горчаков, не выносивший инородческих фамилий, и после того, как я по собственному выбору рассказал бракоразводный процесс, заявил: «Ах, досадно, такая хорошая фамилия, а “весьма” поставить невозможно». Алексеенко же добавил: «Это потому, что я вчера видел его уже в “Аквариуме”⁶⁴».

Никакой особой радости от окончания университета, в особенности, конечно, сколько-нибудь похожей на впечатление выхода из гимназии, я не испытал; было просто чисто физическое удовольствие отдыха после экзаменационного утомления, довольно сильного, так как в мое время на третьем курсе юридического факультета никаких экзаменов не было, кроме одной письменной работы по избранному самим студентом предмету, главная же масса предметов относилась к выпускным «государственным» экзаменам; приходилось при выпуске держать уголовное и гражданское право, уголовный и гражданский процесс, римское, международное, полицейское, торговое, финансовое и церковное право, а также и один письменный экзамен не помню по какому именно предмету. Хотя я занимался и среди года, не откладывая всего к концу его, как поступали очень многие студенты-юристы, но все же зубрить приходилось достаточно.

Студенческая жизнь сама по себе была так свободна, столь мало стеснена какими-либо формальностями, присущими гимназиям, что радоваться окончанию этой жизни было, очевидно, нечего; над всем преобладало сознание, что юношеский период жизни закончен и что наступает пора какой-то долгой, на несколько десятков лет работы.

Тем не менее, когда я переехал в Киев, где должен был отбывать воинскую повинность⁶⁵, я почувствовал себя на такой свободе, какой я никогда в жизни более не испытывал. У меня обнаружился серьезный дефект правого глаза (неправильный астигматизм), и не только мои планы относительно поступления на военную службу отпадали, но даже и отбытие воинской повинности являлось для меня необязательным; процедура освидетельствования и зачисления в ратники ополчения 2-го разряда заняла все-таки несколько месяцев⁶⁶. Я решил не терять времени зря и готовиться к магистрантскому экзамену по излюбленному мною государственному праву. На этой почве состоялось домашнее знакомство мое с заслуженным профессором Романовичем-Славатинским; от него началось во мне оставшееся на всю жизнь преклонение перед памятью не оцененного историей императора Николая I. Профессор в то время уже заметно дряхлел, и, по свойству стариков, отчетливо хранил в памяти далекое прошлое, забывая ближайшие события. Иногда, уйдя после обеда отдохнуть, он выходил к чаю, дружески приветствовал меня и удивлялся, что я так долго у них не был, совершенно забывая о нашем обеденном разговоре. Хорошей патриархальной чисто русской семьей было супружество Романовичей, такое же уютное, как их одноэтажный особнячок на Мариинско-Благовещенской улице⁶⁷ с прелестным палисадником на улицу. Из таких особняков с палисадниками состояли в то время очень многие тихие улицы Киева; это давало им вид веселого сада; теперь на их месте безобразные громады «коммерческих» домов преимущественно безвкусно вычурной еврейской архитектуры.

Но как я ни интересовался государственным правом, а живая жизнь была сильнее его, притягательнее, особенно при неискоренимой наклонности моей ко всякого рода приключениям и наличности в Киеве многих старых друзей. Начались различные экскурсии в окрестности Киева, сопровождавшиеся служением Бахусу, начались различные веселые похождения и в пределах города. Произошел даже ряд скандалов, финалом коих явилось разбирательство дел у мирового судьи⁶⁸ – популярного в Киеве, в особенности среди студентов, Бухгольца, близкого друга генерал-губернатора Драгомирова. Через Бухгольца прошел ряд студенческих поколений. Одно дело послужило даже темой для водевиля, написанного участником события. Студент Ч., теперь небезызвестный профессор, по натуре своей хитрый, жизнерадостный хохол, решил, не знаю по каким причинам, повести на один скандальный студенческий процесс к Бухгольцу своих знакомых девиц, в том числе и предмет своего увлечения, кажется, даже невесту. При допросе свидетелей толстая содержательница одного из веселых домиков Киева начала жаловаться на безобразное поведение обвиняемых студентов в ее «заведении». «Вот, – добавила она к своим ламентациям, – студент Ч. здесь в публике; он ведь тоже частый мой гость, а почему его никто ни в чем не обвиняет? Потому, что он всегда держит себя прилично». Говорили, что Ч., несмотря на свою большую голову и вихры, весь как-то при этом показании скрылся в студенческом воротнике.

Один из самых близких моих друзей, Сережа Кистяковский, весьма серьезно занимавшийся медициной, в кутежные периоды особенно был неудержим. В нашей компании он отличался каким-то утрированным юдофильством и ненавистью к дамам так называемого общества. Он был очень интересен по наружности, не так красив, как другой друг мой – его брат Леонид, любимец киевских дам, никогда, однако, не впадавший в пошлый дон-жуанизм, но интереснее Л[еонида] мужественностью своих черт. Он тем более привлекал внимание дам, что был недоступен; в бытность его еще в гимназии какая-то гимназистка держала пари, что поцелует его на улице; оригиналка эта действительно осуществила свое намерение, но подверглась тем же последствиям, как и гр[аф] Нулин⁶⁹. Когда С[ережу] упрекали в грубости, хамстве, он спокойно отвечал: «Равноправие – так равноправие». Человек этот по энергии, способностям и неуравновешенности был совершенно незаурядный. Он, подобно В. Ковалевскому, пошел во флот, пробыл в Порт-Артуре все время его осады⁷⁰; очевидцы рассказывали мне о его необычайной храбрости: раз пришлось ему пройти с корабля в больницу в то время, когда по узкой тропинке разрывались в разных местах японские снаряды; все советовали ему переждать сильный огонь; он махнул рукой, сказал, что на войне на это нельзя обращать внимания, и, к ужасу присутствующих, пошел, причем видны были все время разрывы то за ним, то перед ним. На мои расспросы об этом эпизоде в Петербурге, он отвечал неохотно и очень кратко: «Было очень страшно». Погиб он, как и Ковалевский, в Гельсингфорсе, во время большевизма.

Так вот, на какой-то выставке между одним из наших товарищей, очень грубым типом, и какой-то польской четой супругов произошло столкновение; студент обратился к супруге с каким-то циничным предложением, была вызвана полиция, началось составление протокола; супруг-поляк оказался большим формалистом: ломаным русским языком он требовал занесения в протокол дословных выражений оскорбителя; мы принимали в деле участие в качестве свидетелей; вдруг Сережа, к тому времени уже хорошо позавтракавший, озверел, напал на поляка за искажение им русских, кстати сказать, совершенно неприличных, слов, и, в конце концов, обвинил его в призыве к мятежу против России; возникло новое дело по обвинению нас, ибо мы все решили поддержать С[ережу], в оскорблении национальных чувств поляка, чуть ли не оклеветании его и т. д. Дело поступило к Бухгольцу. С[ережа] на другой день, раскаиваясь в своем поступке, который находился в полном противоречии с его гуманитарными взглядами и присущей ему вообще деликатностью, заперся по своему обычаю в квартире, где он сам, в виде покаяния, мыл ежедневно полы, ползая на четвереньках, неделю, иногда больше.

С течением времени занятия мои государственным правом уменьшались, а кутежи усиливались.

Вернул меня к порядку – дог. Однажды не совсем твердой походкой возвращался я домой; был первый снег, образовавший гололедицу. На Пушкинской улице⁷¹ я повстречался с удивительно симпатичным молодым догом; я его погладил, он радостно подпрыгнул и положил мне лапы на плечи; я поскользнулся и сел на тротуар; дог окончательно развеселился и начал со мною продолжительные игры, закончившиеся уже не на тротуаре, а посреди улицы; малейшая моя попытка встать кончалась, к величайшей радости дога и проходящей публики, прочным сидением на грязной мостовой.

Такие эпизоды заставили меня задуматься над Киевской моей системой подготовки к магистрантскому экзамену и ускорить возвращение в столицу, где я решил зачислиться на службу по Министерству внутренних дел.

В это время моя бабушка гостила у знакомых ее в Петербурге и писала мне, что И. Н. Дурново, бывший тогда председателем Комитета министров⁷², ее старый близкий знакомый, советует мне поступить в Переселенческое управление⁷³; это учреждение только что было тогда сформировано и считалось в бюрократических кругах модным. Я вооружился энциклопедическим словарем, прочел нескол[ь]ко статей о Сибири и так испугался мысли об отъезде в холодные далекие страны, о разлуке с близкими людьми, друзьями, с Петербургом, Киевом, что категорически отверг данный мне совет. От судьбы нельзя уйти – через год я занимался уже именно делами инородцев Азиатской России⁷⁴, а через восемь лет был на службе именно в Переселенческом управлении.

По прибытии моем в Петербург Дурново расспрашивал бабушку, почему я не зайду к нему, но я так боялся высшей бюрократии, так любил свободу, что бабушке пришлось убеждать важного сановника, что я человек кабинетный, предан всецело науке и не умею себя держать обществе. Хорошее представление об ученом составил бы Дурново, если бы мог меня увидеть во время игры с догом!

В январе 1898 года я был причислен к Министерству внутренних дел с откомандированием для занятий в Земский отдел⁷⁵, т[о] е[сть] выполнил план, задуманный еще в университете⁷⁶.

Отсюда начинается моя двадцатилетняя гражданская служба.

Комментарии

¹ «Киевлянин» – газета, выходившая с июля 1864 по 3 декабря 1919 г., до 1879 г. – три раза в неделю, затем – ежедневно. Основателем и первым редактором газеты был профессор Киевского университета, историк В. Я. Шульгин, с 1878 г. редактором «Киевлянина» стал профессор Киевского университета, экономист Д. И. Пихно, с 1913 г. – В. В. Шульгин, сын В. Я. Шульгина и пасынок Д. И. Пихно. Первоначально «Киевлянин» имел либеральную ориентацию, но после 1905 г. поправел и к 1917 г. являлся одним из общероссийских органов русских националистов. После революции 1917 г. газета, по причине событий Гражданской войны, не выходила с 1 по 18 ноября 1917 г., с 18 по 22 января и с 25 января по 24 февраля 1918 г. и с 26 февраля 1918 по 2 сентября 1919 г. Затем «Киевлянин» выходил с 3 сентября по 16 декабря 1919 г., после чего его издание прекратилось. Типография и редакция газеты помещалась на пересечении улиц Караваевской и Кузнечной (здание не сохранилось).

² Имеется в виду Киевский учебный округ – территориальное учебно-административное подразделение Министерства народного просвещения. Был образован в 1832 г. и охватывал учебные заведения Киевской, Волынской, Подольской, Полтавской (с 1839 г.), Холмской (с 1912 г.) и Черниговской губерний. Возглавлялся попечителем, который назначался императором по представлению министра народного просвещения. При округе имелись попечительские советы и окружные инспектора, губернские дирекции народных училищ, губернские и уездные училищные советы. Попечители осуществляли общий контроль над деятельностью учебных заведений Министерства народного просвещения. Управление Киевского учебного округа 18 ноября 1918 г. было переименовано в Комиссариат по делам Киевского учебного округа, однако 26 декабря 1919 г. округ упразднили.

³ Подразумевается освобождение Киева от большевиков, состоявшееся 1 марта 1918 г., когда войска Украинской народной республики овладели Киевом, опираясь на вооруженную поддержку германской армии.

⁴ Остров, расположенный на реке Жуковка, впадающей в Днепр ниже Китаева.

⁵ А. В. Луначарский учился в 1-й Киевской классической гимназии с 1886 по 1895 г. Уже в 1892 г. он вступил в социал-демократический кружок и вел агитационную работу на Соломенке среди железнодорожников Киева, а также принимал участие в студенческих сходках.

⁶ Имеется в виду Киевский университет.

⁷ Государственная дума – нижняя палата народного представительства Российской империи. Учреждение законосовещательной Государственной думы произошло 6 августа 1905 г., с изданием Манифеста о создании такого органа, в просторечии получившего название «Булыгинская дума», по имени министра внутренних дел А. Г. Булыгина, руководившего подготовкой ее проекта. «Булыгинская дума» никогда не собиралась, поскольку Манифестом 17 октября 1905 г. Николай II повелел правительству графа С. Ю. Витте подготовить проект преобразования законосовещательной думы в законодательную. Манифестом 20 февраля 1906 г. император объявил о совершении этого преобразования, и I Государственная дума открылась 27 апреля 1906 г.

⁸ Подразумевается Всероссийский национальный союз (ВНС) – консервативно-либеральная партия (находилась правее Союза 17 октября и левее Союза русского народа), чей учредительный съезд состоялся 18 июня 1908 г. Председателем союза избрали С. В. Рухлова, его заместителем – князя А. П. Урусова, который после назначения Рухлова министром путей сообщения исполнял обязанности председателя. Секретарем союза являлся Н. О. Куплеваский, его лидерами были Н. О. фон Гюббенет, В. Г. Ветчинин, И. С. Дурново, Н. А. Ладомирский, А. А. Мотовилов. Идеологом союза стал М. О. Меньшиков – ведущий публицист газеты «Новое время». В Уставе ВНС проводились идеи «господства русской народности в пределах России» и «упрочения русской государственности на началах самодержавной власти в единении с законодательным народным представительством». В январе 1910 г. в союз вошла Умеренно-правая партия, лидер фракции которой в III Государственной думе, П. Н. Балашев, оказался и лидером (председателем) союза в целом, а его соратники (граф В. А. Бобринский, П. Н. Крупенский, Л. В. Половцов, Д. Н. Чихачев, позднее – В. В. Шульгин) заняли в союзе ведущие позиции. Фракция националистов в думе претендовала на то, чтобы являться правительственной фракцией, каковой она и стала в действительности после того, как Николай II и П. А. Столыпин в 1909 г. с октябристов переориентировались на умеренно-правых. Главным территориальным оплотом ВНС были Юго-Западные губернии и, прежде всего, Киев. После Февральской революции 1917 г. ВНС распался.

⁹ Судя по всему, имеются в виду состоявшиеся в 1884 г. волнения студентов Киевского университета, недовольных изданием Университетского устава 1884 г., введение которого совпало с 50-летием университета. В знак протеста студенты бойкотировали юбилейные торжества, назначенные на 8 сентября 1884 г., и устроили в этот день на площади перед университетом митинг, после чего провели демонстрацию по улицам Киева. По распоряжению правительства 14 сентября университет закрыли до января 1885 г., а все студенты были из него исключены. Самые активные участники демонстрации подверглись аресту, 34 из них привлечены к суду, некоторые – отправлены в ссылку.

¹⁰ Михайловская улица – одна из древнейших радиальных улиц Киева, возникшая на пути от Лядских ворот до Михайловского Златоверхого монастыря, в честь которого и получила свое название.

¹¹ Михайловский Златоверхий монастырь был основан в 1108 г. киевским князем Святополком Изяславичем на месте Дмитриевского монастыря. В 1108–1113 гг. в нем построили Михайловский Златоверхий собор. В первой половине XVIII в. внутри монастыря в стиле барокко были возведены трапезная (1713 г., архитектор В. П. Шевченко) и каменная колокольня (1716–1720 гг.). В середине XVIII в. построили каменную монастырскую ограду, часть которой, выходившая на Владимирскую горку, относится к 1835–1836 гг. В конце XIX – начале XX в. на территории монастыря были сооружены так называемые Михайловские гостиничные корпуса.

¹² Загородный проспект находится между Владимирской пл. и Московским пр. Возник в 1730-х гг. за чертой города, от чего и происходит его название. В районе проспекта располагались казармы л.-гв. Семеновского полка и Семеновский плац.

¹³ Похороны Александра III в Петропавловском соборе были совершены 7 ноября 1894 г.

¹⁴ Бракосочетание Николая II и Александры Федоровны произошло в Соборной церкви Зимнего дворца 14 ноября 1894 г.

¹⁵ Здание Александринского театра было построено в 1828–1832 гг. по проекту архитектора К. И. Росси в стиле классицизма. Главный фасад, обращенный в сторону Невского пр., отмечен лоджией с коринфской колоннадой, увенчанной аттиком с лепными рельефами Славы и колесницей Аполлона (листовая медь, скульптор С. С. Пименов). В нишах по сторонам лоджии – статуи Терпсихоры и Мельпомены.

¹⁶ Здание Петербургской городской думы (Невский пр., 33/1) сооружено в 1784–1787 гг. по проекту неизвестного архитектора. В 1799–1804 гг. вплотную с ним была воздвигнута 5-угольная в плане 5-ярусная башня (архитектор Дж. Феррари). В 1847–1852 гг. 3-этажное здание перестроено и модернизировано по проекту архитекторов Л. Л. Бонштедта и Н. Е. Ефимова, в 1913–1914 гг. – надстроены еще 2 этажа (архитектор А. В. Кенель, верхний этаж разобран в 1986 г.).

¹⁷ С восшествием на престол Николая II «многие», вспоминал кадет князь В. А. Оболенский, «верили в либерализм молодого монарха и надеялись, что настал конец беспросветной реакции царствования Александра III» (Оболенский В. А. Моя жизнь и мои современники. Воспоминания. 1869–1920. В 2 т. М., 2017. Т. 1. С. 163). То, что вера в либерализм Николая II была оправданной, подтверждается мнением председателя Комитета министров Н. Х. Бунге, хорошо знавшего своего ученика. Н. Х. Бунге, удостоверял Н. Н. Покровский, возлагал «особые надежды на новое царствование, в смысле изменения в направлении внутренней политики», расценивая его как «открывающее и новую эру государственной жизни» (Покровский Н. Н. Последний в Мариинском дворце. Воспоминания министра иностранных дел. М., 2015. С. 50). Конечно, либерализм Николая II и до, и после 1894 г. был непартийным и консервативным, однако тем не менее в его лице, авторитетно утверждал Л. А. Тихомиров, на престоле появился «русский интеллигент» «либерального типа» (Тихомиров Л. А. Дневник // Красный архив. 1936. Т. 74. С. 175). Впрочем, консерватизм императора имел ритуальный характер: он играл роль консерватора, нежели являлся им на самом деле. В этом смысле еще более авторитетно мнение принца П. А. Ольденбургского, близкого друга Николая II еще с их детства и первого мужа сестры царя великой княгини Ольги Александровны. Принц неоднократно говорил фрейлине баронессе В. М. Мейендорф о Николае II, что «если бы он был частным лицом, то был бы самым большим либералом из всех либералов» (Мейендорф В. М. Мемуары фрейлины императрицы. М., 2012. С. 85).

¹⁸ В политической лексике начала XX в. это наименование лиц, которые имели правые взгляды и входили в правые партии, действительно, начинает прослеживаться с 1905 г.

¹⁹ Невский проспект – главная магистраль Петербурга, располагающаяся между Адмиралтейским пр. и Дворцовой пл. и пл. Александра Невского (длина – 4,5 км, ширина – 25–60 м). Невский проспект, возникший в 1710-х гг., пересекают реки Мойка, Фонтанка и Екатерининский канал (ныне – канал Грибоедова). В 1730-х гг. назывался Невской проспективой, с конца XVIII в. – Невский проспект.

²⁰ Аничков (Аничковский) дворец (Невский пр., 39) был построен в 1741–1750 гг. в стиле барокко (архитекторы Г. Д. Дмитриев и М. Г. Земцов, завершен в 1754 г. Б. Ф. Растрелли). Главный фасад дворца, названного по Аничкову мосту, находящемуся поблизости, обращен к р. Фонтанка. В 1778–1779 гг. его перестроили по проекту И. Е. Старова в стиле классицизма. С середины 1860-х гг. дворцом владел великий князь Александр Александрович (будущий император Александр III). В 1881–1894 гг. дворец являлся главной петербургской резиденцией Александра III, в 1894–1917 гг. – вдовствующей императрицы Марии Федоровны. В конце XIX – начале XX в. официально назывался Собственный дворец Его Императорского Величества.

²¹ Фонтанка – река, протока в дельте Невы, пересекающая центральную часть Петербурга. Длина – 6,7 км, ширина – до 70 м, наибольшая глубина – 3,5 м. Вытекает из Невы слева, у Летнего сада, и впадает в Большую Неву к северу от Гутуевского острова. Свое название получила в связи с устройством фонтанов Летнего сада. В 1780–1789 гг. по проекту архитектора А. В. Квасова были сооружены гранитные набережные, спуски и подъезды к реке. Через Фонтанку переброшены мосты: Прачечный, Пантелеймоновский (ныне – Пестеля), Симеоновский (сейчас – Белинского), Аничков, Ломоносова, Семеновский, Обуховский, Измайловский, Египетский и Старо-Калинкин.

²² Аничков мост – мост через Фонтанку на Невском проспекте. Длина моста по створу набережных – 54,6 м, ширина – 37,9 м. Первый деревянный мост был построен в 1715 г. под руководством подполковника (по др. данным – майора) М. О. Аничкова, что и дало ему название. В 1783–1785 гг. перестроен в камне по типовому проекту, в 1841 г. – реконструирован (инженеры И. Ф. Буттац, А. Д. Готман и А. X. Редер, перила – архитектор К. Ф. Шинкель). В 1849–1850 гг. на устоях моста установлены скульптурные группы барона П. К. Клодта фон Юргенсбурга «Укрощение коня».

²³ А. Г. Рубинштейн умер 8 ноября 1894 г. и первоначально был похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. В 1938 г., при производстве реконструкции и полной перепланировке Тихвинского кладбища в Некрополь мастеров искусств, прах А. Г. Рубинштейна перезахоронили на этом некрополе.

²⁴ Александро-Невская лавра (пл. Александра Невского, 1, наб. р. Монастырки, 1) – мужской монастырь, находящийся в конце Невского пр. Основан Петром I в 1710 г. как «монастырь Живоначальные Троицы и Святого Благоверного великого князя Александра Невского» в честь победы новгородского князя Александра Ярославича над шведами в Невской битве 1240 г. В 1724 г. в только что построенную каменную двойную Благовещенскую – Александро-Невскую церковь перенесли из Владимира мощи Александра Невского. В 1790 г. их переместили в серебряной раке в Троицкий собор, тогда же сооруженный по проекту архитектора И. Е. Старова. В 1797 г. монастырь был преобразован в лавру. На монастырской территории, окруженной каре каменных зданий, законченных постройкой в 1790 г., находятся Митрополичий сад и кладбища – Лазаревское (ныне – Некрополь XVIII в.), Тихвинское (в 1823–1871 гг. – Ново-Лазаревское, с 1935 г. – Некрополь мастеров искусств) и Никольское (основано в 1861 г.).

²⁵ Имеется в виду картинная галерея, находившаяся в здании Нового Эрмитажа, построенном в 1839–1852 гг. по проекту немецкого архитектора Л. фон Кленце. Портик Нового Эрмитажа, обращенный на Миллионную ул., имеет 10 фигур атлантов из сердобольского гранита (скульптор А. И. Теребенев). Размещенные в нем коллекции были открыты для публичного обозрения в 1852 г.

²⁶ Ботанический сад основан в 1714 г. по указу Петра I как Аптекарский огород, с 1798 г. – Медико-ботанический сад Медико-хирургической академии. В 1823 г. преобразован в Императорский Санкт-Петербургский ботанический сад. В конце XIX – начале XX в. в Ботаническом саду произрастали свыше 21 тыс. видов растений, и по обширности своих коллекций он уступал только саду в Кью (Великобритания), а по собранию азиатской флоры – не имел себе равных.

²⁷ Подразумевается здание Двенадцати коллегий (Университетская наб., 7/9), построенное в 1722–1742 гг. в стиле барокко по проекту Д. Трезини и Т. Швертфегера для 12 коллегий – центральных государственных учреждений Российской империи, созданных Петром I и функционировавших до начала XIX в. Здание, состоящее из двенадцати идентичных трехэтажных секций, с 1819 г. – частично, с 1835 – полностью занимает Петербургский университет.

²⁸ Восточный факультет Петербургского университета (первоначально – Факультет восточных языков) был учрежден в 1854 г. на основе Отделения восточных языков Историко-филологического факультета и открыт в следующем году. Новый факультет образовывали кафедры арабского, персидского, турецко-татарского, монгольского и калмыцкого, китайского, еврейского, армянского, грузинского и маньчжурского языков. Имел целью подготовку «ученых ориенталистов, переводчиков по восточным языкам и чиновников для службы по тем ведомствам, где требуется знание сих языков». Устав 1863 г. расширил круг научных занятий факультета, закрепив в его составе 9 кафедр – 8 языковых и кафедру истории Востока. Это положение подтвердил и последний Университетский устав 1884 г. До 1917 г. внутри факультета существовали 14 разрядов: арабско-персидско-турецко-татарский (1855–1917), армяно-грузинской филологии (1907–1917), армяно-грузинско-персидский (1864–1906), армяно-грузинско-татарский (1855–1863), еврейско-арабский (1855–1906), еврейско-арабско-сирийский (1907–1917), китайско-маньчжуро-монгольский (1864–1907), китайско-маньчжурский (1855–1864, 1908–1917), монголо-калмыцко-татарский (1855–1864), монголо-маньчжуро-татарский (1907–1917), санскритской словесности (1907–1917), санскритско-персидский (1858–1891), санскритско-персидско-армянский (1892–1906) и японо-китайский (1908–1917) (Ростовцев Е. А. Столичный университет Российской империи: ученое сословие, общество и власть (вторая половина XIX – начало XX в.). М., 2017. С. 204–205).

²⁹ Духовные семинарии – средние православные духовные учебно-воспитательные заведения для подготовки «юношества к служению православной церкви». Первые прообразы семинарий появились еще в XVII в., впоследствии семинарии неоднократно преобразовывались. В 1884 г. уставы и штаты семинарий вновь подверглись пересмотру: были отменены выборы правления (ректор, инспектор, три преподавателя и два епархиальных священника) и преподавателей, введена должность духовника, который входил в состав правления. Увеличивалось число уроков по русской словесности, церковной истории, богословским предметам (особенно по Священному Писанию), вводились курсы библейской истории, сравнительного богословия, обличения русского раскола, отменялось преподавание тригонометрии, педагогики, за исключением дидактики, обзор философских учений заменялся краткой историей философии. В начале XX в. общее число семинарий достигало 59.

³⁰ Имеется в виду Юридический факультет Петербургского университета, первоначально называвшийся Философско-юридическим. Однако с введением в 1835 г. нового Университетского устава название факультета утратило первую часть «философско», а сама философия была отнесена к историко-филологическим наукам. Между тем экономика и вообще «камеральные науки» оставались в ведении Юридического факультета вплоть до 1919 г., когда кафедры факультета в ходе реорганизации влились в Факультет общественных наук (ФОН). Юридический факультет играл особую роль в подготовке как юридических кадров, так и российского чиновничества, российской интеллигенции в целом. Юридический факультет отличался тем, что специализация студентов по направлениям/разрядам, которая на других факультетах в продолжение XIX – начала XX в. только нарастала, на нем довольно быстро (после 1882 г.) утратила эту тенденцию, и факультет готовил специалистов широкого профиля. До 1917 г. на кафедрах факультета преподавались такие дисциплины, как: государственное право, гражданское право, история права, история римского права, международное право, местное право, политическая экономия, полицейское право, уголовное и гражданское судоустройство и судопроизводство, финансовое право, церковное право и энциклопедия права (Ростовцев Е. А. Столичный университет Российской империи: ученое сословие, общество и власть (вторая половина XIX – начало XX в.). М., 2017. С. 203–204).

³¹ Лазаревский институт восточных языков – учебное заведение, существовавшее в Москве в 1815–1919 гг. и основанное как частное среднее учебное заведение согласно завещанию И. Л. Лазарева его братом и наследником Е. Л. Лазаревым в принадлежавшей Лазаревым усадьбе в центре армянской колонии в Москве. С 1848 г. институт совмещал общее среднее (гимназические классы) и высшее специальное (курс восточных языков в специальных классах) образование. Курс гимназических классов длился 6 лет, специальных классов – 2 года (с 1871–7 лет и 3 года соответственно). С 1912 г. специальные классы разделялись на дипломатические и административные отделения. Институт готовил чиновников для Закавказья, дипломатических служащих, переводчиков, учителей армянских школ и являлся одним из центров востоковедческих исследований в России. См.: Базиянц А. П. Лазаревский институт восточных языков. М., 1959.