Утхит Хемамун
Сказители

Полная версия

Эл, тебе

(THE FABULIST)

Published by agreement with Uthis Haemamool c/o soi squad Co., Ltd. through The Grayhawk Agency Ltd. in association with The Van Lear Agency.

Translated from English.

English translation © Palin Ansusinha & Ploy Kingchatchaval

© Uthis Haemamool 2015

© Алякринский О., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2024

Издательство АЗБ

УКА^®

Акт 1
Чудотворящая старуха

Высокое снижается, низкое поднимается со временем

Вы только посмотрите на себя – сидите тут, такие невинные, глаза вытаращили. Вашим родителям не хватает времени, чтобы отчитать вас как следует, они всю жизнь работают, работают, все бегают, как собаки, высунув язык, вот почему они привозят мне вас, щенят, когда им удобно. Чувствуйте себя как дома, мальчики и девочки! Проводите время, как хотите, и делайте, что хотите и когда хотите! У меня тут полно свободного места, все для вас! А когда наскучит играть, я принесу вам термос с ледяной водой, наготовлю гору еды, если вы проголодаетесь – или дам чем перекусить, правда? У меня здесь есть где поспать, так что вам не придется откусывать друг другу головы, сражаясь за спальное место. Когда вы со мной, вы сами себя обслуживаете. Я не стану подтирать вам задницы, ясно? Вы все делаете сами! Здесь вы у меня сами о себе заботитесь. Сами себя развлекаете. Придумываете глупые драмы, сами смешите себя, сами доводите себя до слез. Меня это все не касается, ясно? Я вовсе не обещаю сделать для вас что угодно. Я сделаю, что сочту нужным. Так что нечего мне докучать. Запомните это, ясно?

И мне плевать, если ваши родители будут приходить и возмущаться, когда вы будете жаловаться, что я, мол, с вами грубо разговариваю. Они уже и так достаточно с вами нянчились: не делай того, не ешь сего, не говори того, не трогай этого… Оберегают, следят за каждым вашим шагом: что вы едите, что говорите, что думаете. Спрятались за мамкиными юбками… Вы вообще можете думать самостоятельно? Уверена, что нет. Вы уже достаточно большие, чтобы собака могла лизнуть вас за задницу, а думать самостоятельно не умеете. Будет у вас муж или жена, заведете себе детей, состаритесь, и все равно не сможете думать самостоятельно. Родители в наше время склонны чересчур опекать свое потомство. Некоторые до того занянчили детей, что тех уже физически невозможно больше нянчить. Счастливые баловники! Повезло им иметь «заботливых» родителей, которые в конечном счете вырастят из своих детей никчемных неудачников, да? Ха-ха-ха!

Да откуда вы все взялись, если уж на то пошло? И сколько вас там? Пятеро? А чьи вы сыновья и дочери? Вот этот – мой правнук. А этот живет в соседнем доме. А как насчет остальных? Вы все друзья? Вы знаете, почему ваши родители оставили вас здесь? Уверена, что нет. Они считают вас слишком юными, чтобы вы могли понимать взрослых, вот поэтому они вам ничего и не рассказывают. Но я-то знаю, что на уме у ваших родителей. Хотите тоже знать?

Что? Да вы только поглядите на себя, сидите, глаза вытаращили. Вы хоть понимаете, что я говорю? А, ну, ладно. Я вас не осуждаю. Я осуждаю ваших родителей, которые вырастили таких нелюбопытных и ничего не желающих знать детей. Детей, которые не умеют думать самостоятельно, потому что всю жизнь их только и знали, что баловали и продумывали за них каждый шаг. Но со мной этот номер не пройдет. Делайте, что хотите, ваши величества! И если ваши родители хотят обвинить меня в том, что я, мол, поощряю непотребство, то пускай они мне это скажут в лицо. Я буду их ждать на своем пьедестале, готовая произнести целую проповедь. И может быть, во время этой проповеди я призову своих духов-покровителей и позволю им вселиться в тела ваших родителей! Ну разве не прекрасно? Я вижу, вы киваете, да?

Ага, я тоже так думаю.

Ну, ладно. Простите мне мои манеры, ясно? Так уж я привыкла говорить, и этого не изменишь. Единственное, что требуется поменять, так это ваши уши. Замените их новой парой, и, быть может, тогда мои слова будут звенеть в них куда приятнее. Что скажете? Оторвите старые уши немедленно и по-быстрому пришейте новые. Вам ничуточки не будет больно. Смелее, девчушки мои!^[1] Дайте-ка я сама вам это сделаю. Не хотите? Ха-ха-ха! Тогда проявите терпение, ясно?

Когда мне было столько же лет, сколько вам сейчас, я могла все делать сама. Училась сама, думала сама… Можете в такое поверить? Ну, верите вы или нет, выбор у вас небольшой, когда вы находитесь в моем доме. Если не верите, можете убираться! Звучит так, словно я вас прогоняю, верно? Ну да, так оно и есть. И если вы мне не верите, можете идти и шляться где угодно, покуда не найдете то, во что поверите. Я прогоняю вас вовсе не потому, что это мой дом, я просто понуждаю вас сделать то, что я сама делала. За всю свою жизнь я никогда ничем не владела, даже сейчас. Этот дом, в котором я болею, прикованная к постели, не мой, а моего сына.

Видите морщины на моей руке? Подойдите, поглядите внимательнее. Потрогайте их, если хотите. Я трогаю их каждый день, чтобы напомнить себе о древних временах, о времени до моего рождения, когда я была всего лишь духом, духом с сознанием и памятью. В начальный период своего существования Земля была сплошной массой суши, ее поверхность была испещрена впадинами, оврагами и взгорьями – здесь и в дальних краях. Мой дух миллиарды лет спал под землей, в утробе мира. А потом в один прекрасный день на поверхности прогремел взрыв, настолько оглушительный, что, казалось, он случился рядом со мной. За ним последовал крик. Долго раздавался этот крик, а я дрожала от страха, не ведая о том, что происходило надо мной. Через некоторое время все стихло – и я заснула и проспала еще миллион лет.

Тем временем вокруг меня все заходило ходуном, неукротимо заскрежетало, заскользило, внутри и снаружи, вверху и внизу. Воздух затрепетал от удовольствия, задышал неистовым жаром. Магма изверглась из вулканических кратеров, растеклась вокруг, застывая и наполняя расщелины, которые превращались в равнины. Просторы суши превращались в океаны, а океаны превращались в сушу. Благодаря чрезмерному жару и холоду естественные сдвиги поверхности создали условия для возникновения жизни на Земле, и тогда ангелы спустились с небес, неся прозрачные волшебные покрывала. И раз в столетие ангелы разворачивали свои покрывала и застилали ими горы до 8 тысяч ва ^[2] высотой. И всякий раз, прибывая на Землю, они приносили с собой мир и гармонию, так непохожие на хаос, царивший в природе. Ангелы совершали этот ритуал каждое столетие, до тех пор, пока высокие горы не уплощились, а расщелины на поверхности суши не восстали вверх, образовав новые горы. Мой некогда обитавший под землей дух оказался на поверхности, где я впервые смогла познать свет и сушу. Первое, что я сумела увидеть, были сотни и тысячи летящих ангелов, в экстазе пеленавших пики гор своими волшебными покрывалами.

Могу ли я заявить, что прожила долгое время? Вообще-то нет. Я точно не знаю, где была до того, как началось мое подземное существование. Выбравшись на поверхность, я заметила на суше следы известняковых отложений. Вы знаете, что это такое? Конечно, нет. Я не собираюсь вас учить. Когда-нибудь вы про это узнаете в школе. Что такое кораллы? А водоросли? Ракушки? Да? Так вот, все это меня окружало. Подозреваю, что до того, как началась моя жизнь, я пребывала в океане, и меня вынесло на берег вместе с теми ископаемыми морскими существами.

Оказавшись на Земле, мой дух вселился в дерево тхалок. Каждый год дерево росло, и вместе с ним росло мое понимание мира. Вы даже не представляете, каким фантастическим этот мир мне казался! Я слышала раскаты грома и ощущала жару, ощущала холод и дождь на своей коже. Я видела плодоносящие деревья, колосящийся рис и буйную растительность, росшую в изобилии. Я слышала бурление водных потоков, эхо голосов джунглей, треск раскалывавшихся камней. Я слышала рев диких хищников, охотящихся за добычей, вопли обезьян, прыгающих с ветки на ветку, шорох молодых оленей в кустах… Медведи, кабаны, крысы, крабы, черепахи, рыбы, наги^[3], стаи птиц, порхающих в небе. Я видела их всех.

По ночам небо сияло мерцающим светом звезд, а по утрам над омытыми росой джунглями всходило солнце, и его лучи прорезали туман, упавший на купола листвы. У джунглей сложный запах: множество тонких и пикантных ароматов, соединенных с благоуханием влажной земли. Поля, горы и равнины переливались, точно усыпанные россыпями алмазов, и покуда дни текли, мне стало понятно, что это сверкали слои мельчайшей соли, что накапливалась на земляных кочках. Горы и утесы мало чем отличались от равнин. Богатые металлическими рудами и всевозможными минералами, они словно соревновались друг с другом в переливчатом сиянии под ярким солнцем… О, никогда прежде я не видела такого изобилия!

А со временем на сушу вышли первые человеческие существа, туда, где росло мое дерево тхалок. Кое-кто из них просто проходил мимо, а другие решали обосноваться в тени высившихся вокруг утесов, или в пещерах, или вдоль берегов рек и ручьев. В отличие от прочих животных, люди становятся шумными и необузданными, когда живут вместе. Изнутри моего дерева тхалок я могла слышать, как они общаются друг с другом на языках, которые я со временем научилась понимать. Помню их голоса, и как они меня раздражали: эти люди были не только чрезвычайно говорливыми, но и жаждали бескомпромиссно владеть землями, на которых обитали. Эта земля моя! А та земля твоя! И это были не просто пустые слова, нет, они говорили также на языке террора и насилия. Откуда мне это известно? Ну, потому что я это испытала на себе.

Эти люди опустошали утесы и горы, откалывая от них камни, из которых они вырезали для себя ножи и топоры, превращая эти камни в смертоносные орудия. Однажды они собрались около моего дерева тхалок и наблюдали, как один из них рубил мой ствол бронзовым топором. Я ничего не могла поделать, только беспомощно смотреть на то, как они уродуют дерево, ставшее моим пристанищем. Прежде они много раз пытались срубить его, но не смогли, лишь сломали свои топоры, пытаясь вырубить больше камней, чтобы изготовить из них новые топоры, но теперь они были преисполнены решимости добиться желаемого. И в конце концов они своего добились. Оглушительный вопль моего рухнувшего дерева еще несколько дней и ночей отзывался эхом в округе. А вскоре я уже проводила бессонные ночи, слушая один за другим жалобные вопли и прочих срубаемых деревьев.

Полностью опустошенная, я превратилась в осознанный дух, утратив физическую способность самостоятельно передвигаться, вынужденная вселяться то в одно живое существо, то в другое. В отчаянье и в глубокой печали я молила священных существ даровать мне собственное тело, дабы я смогла отыскать самое просветленное существо Земли – Будду. Как только я завершила молитву, свершилось чудо. Пронзенный копьем нага, спасавшийся от толпы охотников, вдруг упал, обессиленный от раны, близ огромного бревна, в котором обитал мой дух. На моих глазах дух наги покинул его тело и исчез, а мой дух тотчас переселился в безжизненного нагу, даровав мне новую жизнь и энергию. Это тело теперь принадлежало мне. Я собрала всю свою физическую силу и силу воли и начала пробираться сквозь густые джунгли в своем новом змееподобном обличье. Но вдруг, упиваясь неведомым мне восторгом от своей новообретенной способности двигаться, я ощутила болезненный укол в бок. Я нашла безопасное место для отдыха, где обнаружила, что все мое тело в крови. Я принялась лизать кровоточащую рану, и та была странного сладкого вкуса, а потом ощутила, как яростно подрагивает мышца в глубинах моей груди. И в этот момент мне стало ясно, что хотя я обрела новую жизнь, эта жизнь пришла ко мне с раной…

Такова жизнь, дети. Рождение и существование далеки от совершенства.

Что теперь, девчушки мои? Вы, кажется, заинтересовались. Хотите посмотреть на мою рану? Не сейчас. Она давным-давно зажила. Это же мое тело было ранено, а не дух. Я показываю вам руку не чтобы похвастаться раной, понимаете? Я хочу, чтобы вы поразмыслили над моими морщинами, над этими глубокими каналами, буграми и складками. Взгляните на них! Вы их видите?

Каждый день я смотрю на морщины на своей руке, и они служат мне напоминанием о подземелье, где я некогда обитала, и о том дне, когда я впервые выбралась оттуда на поверхность. Нынешние морщины на моей руке напоминают мне кожу земли в те времена, что начались до всех моих жизней.

Прибытие Будды

Когда я жила в стволе гигантского дерева тхалок, я подслушала беседу группы охотников, которые обсуждали чудеса Будды. Погрузившись в глубокую медитацию, он путешествовал по воздуху из Джамбудвипы^[4] в Кааттаку, которая также известна как гора Паттхави. Эти охотники бродили вокруг моего дерева, и каждый, перекрикивая другого, рассказывал свой вариант одной и той же истории. Я не знала, кому из них верить, но то же время я смогла составить несколько полных версий происходящего. Хотя они различались мотивами, у них было в точности одинаковое начало и конец. Позвольте я их вам расскажу.

В первом варианте истории все происходит в городе Прантапа^[5], это недалеко отсюда. Там жили два брата – Махабун и Чулабун^[6]. Оба были купцами, которые зарабатывали на жизнь торговлей с иноземцами. Махабун, старший брат, предпочитал вести торговлю на суше, а Чулабун, его младший брат, занимался морской торговлей, дабы их торговые маршруты никогда не пересекались. Однажды Махабун отправился с караваном в 500 повозок в город Саватхи^[7], где оживленные улицы были полны торгового люда, несущего цветы, свечи, благовония и прочие товары. И все они направлялись к храму Четтвана^[8] и говорили о том, как сильно они хотели услыхать проповедь Будды. И из любопытства Махабун пошел за ними.

Войдя в храм, он увидал Будду, восседавшего между Маудгальянна и Шарипутрой, своими главными учениками. После того, как все прослушали его проповедь, произошло чудо. Пинтхола, сын брахмана, почувствовал, как в нем возгорелась вера, и в тот же миг он изъявил желание принять постриг от самого Будды. Глубоко потрясенный Махабун затем пригласил Будду принять пожертвования с его торгового каравана.

На следующее утро Будда и его ученики пришли к каравану Махабуна, дабы принять пожертвования. И затем они благословили Махабуна. Преисполненный радости и безмерной преданности, Махабун, подобно Пинтхоле, в тот же миг изъявил желание принять постриг и стать одним из учеников Будды.

Приняв постриг, Махабун вернулся в свой родной город Парантапу и стал жить в тамошнем храме. Ох!^[9] Как же трудно произнести это название. Давайте назовем город другим его именем – Кхиткхин. А вскоре Махабун достиг архатства^[10]. Однажды, в сезон дождей, его брат Чулабун пригласил Махабуна на трапезу к себе в дом. Даже в сезон дождей Чулабун был вынужден торговать в море, невзирая на вероятность попасть в шторм. Озабоченный своей безопасностью, Чулабун упросил брата дать ему обещание спасти его и его команду, если во время плавания с ними произойдет неблагоприятное происшествие. И Махабун дал ему слово.

После недельного плавания Чулабун и его команда израсходовали все дрова и весь провиант, имевшиеся на борту. Вынужденные причалить, чтобы пополнить свои запасы, они подошли к таинственной земле. К их изумлению, остров изобиловал красным сандаловым деревом, куда более ценным, чем все товары на их корабле вместе взятые. Тогда Чулабун приказал опустошить корабль и забить трюмы грузом красного сандалового дерева, добытого на острове. Но учиненная Чулабуном вырубка красных сандаловых деревьев разъярила островных демонов, чей гнев выразился в свирепом шторме, перевернувшем корабль Чулабуна. Оказавшись на грани смерти, Чулабун вознес молитву брату. И Махабун, чудесным образом явившись из воздуха, спас весь корабль, не дав ему стать жертвой смертоносных клыков демонов. Благополучно вернувшись в Кхиткхин, Чулабун предложил своему брату весь груз красного сандалового дерева в знак своей благодарности за спасение. Но Махабун отказался, ибо красное сандаловое дерево было похищено с острова из-за алчности; вместо этого он изъявил желание пригласить Будду поделиться своими поучениями с Чулабуном, его командой и другими жителями Кхиткхина, в числе коих был отшельник по имени Сатчапхан.

Из привезенного красного сандалового дерева Чулабун выстроил 500 мондоп^[11], чтобы отпраздновать пришествие Будды. Жители Кхиткхина выслушали учения Будды с огромным восторгом. Затем они лицезрели, как он сотворил чудо, оставив силуэт своей тени и отпечаток правой стопы на каменном лике горы Патави, чтобы люди могли им поклоняться и сохранять память о нем.

В иной версии истории охотников говорилось, что Будда вверил Пинтхолу, новопосвященного сына брахмана, попечительству Маудгальяяна, чтобы его главный ученик мог споспешествовать духовному путешествию нового монаха к архатству. По прошествии дней Маудгальяяна увидел, что его ученику требуется практика основной медитации, поэтому он повел Пинтхолу через леса и горы Джамбудвипы, чтобы тот мог медитировать в одиночестве. Однако Пинтхола не смог достичь нового уровня просветления, и Маудгальяяна задумался, не лучше ли ему оказаться где-то в местах еще более уединенных, например на рубежах какой-либо далекой земли. Поделившись с Пинтхолой своим планом, Маудгальяяна навел чары, уменьшив Пинтхолу до размера ягоды индийского крыжовника, после чего сунул его в складку своего одеяния и полетел в Суварнабхуми^[12].

Когда они прибыли туда, Маудгальяяна увидел, что покрытые буйной растительностью уединенные окрестности горы Кхатака и впрямь пригодны для того, чтобы Пинтхола смог практиковать медитации. Еще в тех местах располагалась община во главе с охотником по имени Кааттака, кому, по мнению Маудгальяяны, учение Будды могло пойти на пользу. Когда они опустились на эту гору, Маудгальяяна вернул Пинтхолу к его обычному размеру, и оба отправились с визитом к охотнику. Когда два монаха прибыли в дом Кааттаки, уже стемнело.

После целого дня, проведенного в лесах, охотник отдыхал дома, и его лук и стрелы стояли прислоненные к стене.

– Добрый хозяин, – поприветствовал Маудгальяяна охотника, – мы сбились с пути и боимся, что продолжать наше путешествие в темноте будет опасно. Если не возражаете, могли бы мы остановиться у вас на ночлег?

Увидев двух монахов, Кааттака удивился, ибо ему еще не доводилось видеть религиозных людей во плоти. Их обоих окружала некая таинственная аура, и Кааттака даже усомнился в том, что это человеческие существа. И как этим двум незнакомцам вообще удалось войти в ворота поселка? У него зародилось подозрение, что они – злые духи, исполненные недобрых намерений.

– Ах вы негодные! Да как вы смогли вторгнуться в мой дом, так что вас не остановили мои слуги? Вы как ни в чем не бывало забрели сюда просить у меня гостеприимства! Какая дерзость! Да вы же просто злые чудовища! Если вы будете настаивать, чтобы я пустил вас на ночлег, то вот увидите – вам придется просить позволения у моего лука!

– Послушайте, уважаемый. Мы монахи; и мы пришли с мирными намерениями. Мы не хотели вас обидеть, вторгнувшись без спроса на вашу землю. Наши намерения искренни и добры, а именно: просветить других, рассказав о природе и о причинах счастья и страданий. И вы уже проявили свою внутреннюю доброту, позволив нам испросить у вашего лука позволения остаться в этом доме на ночь! – И с этими словами Маудгальяяна обернулся к луку у стены.

– О, верный лук, я прошу тебя исполнить, как и всегда, свой долг пред твоим истинным хозяином. Могу ли я просить тебя обратиться в постель и в кров, который даст нам приют на ночь?

И вдруг лук превратился в лежанку.

Маудгальяяна подвел Пинтхолу к кровати, и оба погрузились в медитацию, продлившуюся всю ночь.

Чудо, совершенное двумя монахами, встревожило Кааттаку и лишь подтвердило его подозрения в том, что это были два переодетых злых духа. После этого происшествия он всю ночь не мог уснуть, ворочаясь в своей постели. Тем временем его жена, дети и слуги пустились распространять слухи о прибытии монахов, и жителям поселка стало любопытно самолично взглянуть на странную парочку. Когда забрезжил рассвет, Пинтхола упал с лежанки, утомленный ночной медитацией. Маудгальяяна упрекнул своего ученика за неспособность концентрировать внимание, наказав ему оставаться все время сосредоточенным.

Кааттака решил, что наступил удобный момент, и подступил к непрошеным гостям.

– Злые духи! Вы принесли невзгоды на мою землю. Уходите немедленно, а иначе я воспользуюсь своим луком так, как сочту нужным!

Два монаха снова превратили лежанку в лук, выразили охотнику свою благодарность, а затем поднялись на безмятежный пик горы Кааттака. Прошло несколько дней и ночей. Наконец Пинтхола успешно достиг архатства, и оба монаха отправились по воздуху в обратный путь к Джамбудвипе.

Когда они прибыли в обитель Будды, Маудгальяяна описал все их путешествие, рассказав и об упрямом охотнике, с кем они повстречались. Маудгальяяна думал, что Кааттаке пойдут на пользу наставления Будды, и посчитал их встречу возможностью для Будды самолично распространить свое учение среди жителей тех земель, дабы те смогли обрести мир и счастье в грядущие годы. Выслушав Маудгальяяну, Будда решил отправиться туда в одиночку и посетить охотника и жителей поселка у горы Кааттака на следующий же день.

Наутро Будда перенесся по воздуху и благочинно опустился на гору Кааттака. И вдруг вся местность озарилась умиротворяющим светом, а буйная растительность леса покрылась спелыми плодами, кои утолили голод бесчисленных животных, кому больше не нужно было лишать жизни другую живность ради пропитания. Будда притушил свою ауру и, облачившись в одеяние обыкновенного монаха, направился к дому охотника.

Кааттака все еще отдыхал у себя во дворе, когда увидел приближавшегося к нему Будду. «Вчера их было двое, и вот идет еще один, – взволнованно подумал он про себя. – Эти негодники явно стремятся испортить мне жизнь!»

– Добрый человек, – поприветствовал его Будда. – Не будешь ли так любезен предоставить мне ночлег?

– Замолчи, негодяй! – отрезал Кааттака. – Я не позволю опять меня беспокоить и устраивать в моем доме такой же беспорядок, какой учинили у меня прошлой ночью те двое!

– Если ты не позволишь мне остановиться здесь, то, может быть, ты разрешишь мне отдохнуть на краю утеса? – спросил Будда.

– Как хочешь, – пожал плечами Кааттака.

И Будда отправился к утесу. Он решил усмирить упрямство охотника и освободить его слуг от грубости и злобности их хозяина. Собрав всю свою чудодейственную мощь, Будда приказал темным тучам заволочь небо от горизонта до горизонта. Три дня и три ночи ливень обильными потоками лился с небес на землю. Дабы уберечься от дождя, Будда свернул вершину утеса в виде капюшона кобры, под которым оставался совершенно сухим на протяжении всей грозы. А гроза имела катастрофические последствия для охотника и его слуг. Воды, хлынувшие из ближайших джунглей, затопили прилегающие земли, смывая дома и уничтожая все ценное на своем пути. Обезумевшие жители поселка пытались, кто как мог, спасти хоть что-то из своих пожитков и запасов.

И как только сельчане заметили Будду, над которым, словно капюшон кобры, изгибался пик утеса, они вообразили себе невесть что. Кто-то был уверен, что этот чудотворный монах и вызвал природный катаклизм, а другие опасались, что он принесет еще бо́льшие несчастья. Раздосадованный Кааттака крикнул Будде:

– Ах ты, лживый злодей! Ты навлек на нас этот ливень – и только посмотри, как ты изуродовал мой утес! Ты не сдержал слова, пообещав остановиться здесь только на ночь, вместо того ты пробыл у нас три ночи! Ну-ка убирайся отсюда! Уходи, как ты и обещал!

– Добрый охотник! – ответил Будда. – Верно, что я попросил остаться у тебя лишь на одну ночь. Однако дождь не позволил мне уйти, и хотя теперь он прекратился, все вокруг залито водой. Могу я попросить тебя позволить мне остаться еще на одну ночь?

Кааттака был слишком раздражен, чтобы продолжать спорить с Буддой. Он решил вернуться в дом вместе со своими слугами.

В ту ночь Будда сотворил еще одно чудо. Он вызвал ангелов и брахманов, которые слетелись к нему стаей, озарив всю гору Кааттака солнечным сиянием своих аур. Их блеск разбудил охотника и его слуг. Сначала они встревожились, по ошибке приняв это сияние за лесной пожар, но взглянув повнимательнее, поняли, что купола листвы и горы вокруг озарены небесным светом. Этот необычный свет наконец-то убедил охотника в чудодейственном могуществе Будды.

* * *

И на следующее утро охотник и его слуги отправились выразить свое почтение Будде, восседавшему на утесе. Услыхав рассказ Будды и его поучения, они и члены их семей стали чтить буддийские обеты^[13], поклявшись никогда больше, покуда они живы, не причинять вреда другим живым существам.

Глубоко проникнувшись благоговением, Кааттака изъявил желание принять постриг от самого Будды. И Будда не только незамедлительно исполнил желание Кааттаки, но также убедил того практиковать медитацию, коя должна была избавить его от алчбы и наставить его на путь просветления. И столь же быстро, как банановое дерево срубается одним взмахом меча, Кааттака стал архатом. И он воскликнул с радостью:

– Я жил грешной жизнью невежества, убивая многих животных. Но теперь, когда я стал понимать и ценить дхарму, я клянусь отказаться от прежних жизненных привычек и освободиться от всех страданий. Воистину я обрел мир.

А вскоре Будда сообщил Кааттаке, что его работа тут окончена и что ему пришла пора вернуться в Джамбудвипу. Кааттака попросил разрешения последовать за ним, но Будда отказал ему, наказав вместо этого остаться на горе Кааттака и проповедовать другим жителям этих мест буддистские учения, дабы и они смогли оставить свои грешные и извращенные привычки. И вот, когда Будда возложил на него этот долг, охотник согласился остаться жить на горе Кааттака, но попросил Будду оставить ему какую-то памятную вещь. И тогда Будда запечатлел свой образ на лике утеса, после чего ускользнул по воздуху к Джамбудвипе.

В отличие от первых двух, в последней версии этой истории отсутствуют сложные сюжетные линии. Благодаря медитации Будда просто знал, в какие земли будет благотворнее всего принести его учения и кто будет еще долгие годы распространять их. Покуда он медитировал, ему пришло видение небольших холмов в Паттхави, и именно туда он и совершил путешествие.

Он прибыл в Паттхави в разгар мощной грозы и нашел убежище под сенью утеса. Святость защищала его от дождевых капель, а сияющая аура запечатлела его образ, навсегда впечатав в лик утеса.

Когда ливень стих, Будда отправился к горе Суваннабанпхот, где встал на плоском камне на вершине. Охотник по имени Сатчапхан охотился в тех местах и встретил Будду, осиянного ярким светом. Никогда доселе он не видывал столь чудесного существа. Охотник приблизился к нему, выражая жестами свое почтение, и попросил Будду оставить след своей стопы на камне как знак для богов и людей, которые могли бы затем ему вечно поклоняться.

Прежде чем согласиться, Будда попросил его воздерживаться от греха убийства, и охотник с готовностью согласился с этой просьбой. Затем Будда оставил след своей правой стопы на вершине горы Суваннабанпхот, где ей смогут поклоняться преданные ему приверженцы.

Позднее он отправился в местечко недалеко от горы Суваннабанпхот и остановился у большого дерева. Там он сотворил очередное чудо: он ходил, сидел и спал на самой кроне. Пораженные его могуществом, люди и боги в той области собрались вместе, чтобы выразить Будде свое почтение, предложить пожертвования и выслушать его поучения.

Когда боги и местные жители собрались под тем деревом, Будда улыбнулся при виде козы, пасшейся неподалеку. Ананда, его ученик, заметил, как он улыбается, и с любопытством спросил Будду, что он увидел. Будда ответил, что тот увидел реинкарнацию этой козы в виде великого короля, правителя этой области, который сохранит его образ и отпечаток его стопы для многих будущих поколений.

Такие истории о чудодейственном могуществе Будды я услыхала от охотников. По сей день есть люди, которые не желают приближаться к силуэту Будды и отпечаткам его ноги, – именно из-за этих историй, в которых рассказывается о том, как могучие способности Будды переворачивали жизнь тех, с кем он оказался рядом.

Обитая в дереве тхалок, я снова и снова осмысляла три варианта истории, рассказанных охотниками, покуда мне в голову не пришел вопрос. Как в одно и то же время могли произойти три разных встречи с Буддой? Отшельник по имени Сатчапхан, охотник по имени Кааттака и другой охотник по имени Сатчапхан: все трое попросили Будду сотворить одно и то же чудо, а именно: запечатлеть на горе его силуэт и след ноги. И я поняла: чтобы трое разных людей, кому довелось встретить Будду, засвидетельствовали одно и то же событие в почти одинаковых обстоятельствах, эти трое разных людей должны были быть одним и тем же человеком!

То есть гора Суваннабанпхот – это гора Паттхави, а Кааттака – охотник, живший у горы Паттхави, чье имя на самом деле было Сатчапхан. Что же касается того, был ли он отшельником или охотником, я знаю лишь то, что мне известно со слов этих людей. Могло так случиться, что Сатчапхан был охотником, прежде чем стал отшельником. Но если вам так уж хочется знать, воскурите благовония, вызовите его дух и сами его спросите! Он пребывает в своей обители в Ват Пхра Пхуттхабат, храме Отпечатка стопы Будды. Попросите родителей свозить вас туда.

Услыхав эти истории от разных людей, я тоже стала относиться к Будде с благоговением. Я отчаянно желала следовать его путем, и коль скоро мне посчастливилось обладать телом наги, я решила отыскать отпечаток его ноги на горе Паттхави.

Я поняла, что прибыла на гору Паттхави, когда почувствовала, как меня объял необычайный покой. Я скользила вдоль подножия горы, и мое сердце переполнялось необъяснимым ощущением безмятежности и умиротворения. «Вот эта гора», – сказала я себе. Извиваясь вдоль крутого склона, я наконец достигла вершины. Там я увидала отпечаток его ноги в камне. След не был глубоким, он был около трех соков^[14] длиной и в один сок шириной. Я подползла поближе и, всмотревшись в хрустально-чистую воду, скопившуюся во впадине следа, увидела в центре образ Колеса Дхармы^[15]. Я нагнулась над водой, чтобы попить, увидела собственное змеевидное отражение и принялась лакать воду языком, утоляя неимоверную жажду, что мучила меня на протяжении всего моего долгого путешествия.