Юрий Верхолин Сеть узлов

Марина стояла у окна, едва касаясь стекла кончиками пальцев. Снаружи тени сгущались, словно оживали. Но самое странное – кулон. Он светился. Не ярко, не как фонарик. Скорее – как дыхание: мягкое, тёплое, живое.

Алексей сделал шаг назад, словно этот мягкий свет был ударом. Он уже видел такое… очень давно. На другом объекте. Там, где после вспышки погибло шестнадцать человек.

Марина не знала этого.

Но она видела его лицо и поняла: он испугался не темноты. И не людей снаружи.

– Алексей… – прошептала она. – Что происходит?

Он почти не дышал.

– Это импульс. Он глушит всё. Вообще всё.

– Камень?

Он не ответил.

В коридоре – шаги. Ровные. Синхронные. Тяжёлые.

Марина схватила Алексея за руку. Камень пульсировал чуть сильнее.

– Они идут сюда, – сказал он.

– Кто? – её голос дрогнул.

Алексей выглянул в щель между занавесками. Марина подошла рядом. Внизу, у ворот отеля, стояли три группы. Ни одна не скрывалась.

Справа – люди «Сферы»: короткие бороды, лёгкое российское снаряжение, узнаваемые силуэты.

Слева – тактическая группа DARPA-13: бронекостюмы, шлемы с камерой, лазерные дальномеры на автоматах.

В центре – европейцы, «Атлас»: без оружия, но с научными установками и блоками анализа.

Они не знали друг о друге.

Пока не знали.

– Алексей… – Марина почувствовала холод под рёбрами. – Почему они здесь?

– Из-за камня, – наконец сказал он. – Из-за тебя.

Она отшатнулась.

– Нет! Я никому ничего…

– Не важно. Они уже здесь. И не уйдут без тебя.

Марина сделала шаг назад. Её пальцы сами легли на кулон. Он был горячим – впервые за всё время. Словно жил своей жизнью.

И в этот момент произошёл импульс.

Невидимый, но ощутимый.

Как если бы воздух внезапно ударил во все стороны сразу.

Окна дрогнули.

Стены будто на секунду стали мягче.

Металл в лампе издал тонкий вой.

Телефон Алексея на столе мигнул – и потух полностью.

Марина едва успела вдохнуть – и увидела, как все три группы внизу одновременно поднимают головы, оглядываются. Их приборы погасли.

Абсолютно всё: фонари, рации, инфракрасные камеры.

Техника умерла.

– Это он, – сказал Алексей. – Камень. Он… отключил всё.

Марина прошептала:

– Сам.

Камень вспыхнул почти ободряюще, будто слышал её.

И тогда началось.

Первыми среагировали американцы. Один из них, пытаясь восстановить связь, ударил по шлему ладонью. В этот же момент российский стрелок заметил движение. Послышался короткий окрик:

– Стоять!

Американец повернулся – рефлекторно, чуть слишком резко.

– Не двигаться! – повторил российский командир.

– Назад! – отозвался американец.

И всё сорвалось.

Один неверный жест.

Одна ошибка.

И отель превратился в эпицентр войны.

Выстрел.

Ответный выстрел.

Крик.

Люди «Атласа» бросились в рассыпную, их аппаратура грохнулась на землю. DARPA укрылись за грузовиком. «Сфера» заняла позиции у колонн. Звук выстрелов отражался от стен отеля, будто внутри здания тоже стреляли.

Алексей рванулся к Марине:

– Нам надо уходить. Сейчас.

– Куда?! – она не отрывала глаз от охваченного огнём двора.

– Вниз. Через холл. Потом – через кухню, через задний выход. Там узкие улочки – они все не помнят про них. Старый город – как лабиринт.

Кулон вспыхнул сильнее, почти обжигающе.

– Он хочет… чтобы мы ушли, – прошептала Марина. – Отсюда.

– Прекрасно, – процедил Алексей. – Потому что оставаться – смерть.

Он схватил её за руку – и в этот момент дверь номера содрогнулась.

Один удар.

Ещё один.

Снаружи кто-то пытался выбить её плечом.

– Быстрее! – Алексей потащил её к балкону. – Там лестница.

Но Марина остановилась.

На столе лежал телефон.

Мёртвый.

И маленькая записка, которую она не замечала раньше – Алексей положил, наверное, давно.

«Если что-то пойдёт не так – беги за мной.»

Она взяла записку, сунула в карман.

Дверь выгибалась под ударом.

Доски жалобно скрипели.

Кто-то снаружи крикнул:

– Открой! Быстро!

Но это был не голос Алексея.

Не голос спецслужб.

Тонкий.

Едва человеческий.

Как будто тот, кто звал, не был полностью… здесь.

Марина побледнела.

– Это не люди, – прошептала она.

– Не думай, – сказал Алексей. – Двигайся.

Они выбежали на балкон. Внизу – другой марш-балкон, лестница, ведущая к внутреннему двору. Алексей первым спрыгнул, потом помог Марине. Камень вспыхнул, когда её ноги коснулись бетонного пола – будто подтверждал направление.

– Влево, – сказала она неожиданно уверенно. – Не направо.

Алексей хотел возразить, но увидел: кулон светит ровно влево. Он не знал, что это значит – но Марина знала.

Они побежали.

Через внутренний двор, где валялись перевёрнутые стулья и растения в глиняных горшках. Кухня была через стеклянную дверь. Алексей разбил стекло локтем – слишком поздно для осторожности. Внутри пахло специями и жаром.

Повар лежал на полу – живой, но без сознания. Сбит током от импульса.

– Быстрее! – Алексей указал на чёрный ход.

Марина толкнула тяжелую металлическую дверь. Снаружи был узкий переулок – темнота там была ещё плотнее, чем внутри. Камень светил так ярко, что отчётливо виднелись стены, облупившиеся штукатуркой.

Они вышли и сразу услышали:

ПЛЮХ.

Пуля ударила в стену рядом с дверью.

– Бегом! – Алексей толкнул Марину вперёд.

Они бросились по тёмному переулку. Узкая щель между домами вела к старому кварталу – туда никто из трёх групп не пошёл. Там слишком тесно, слишком запутанно. Местные знают эти проходы, а спецслужбы – нет.

Но камень знал.

Марина чувствовала это: каждый раз, когда она поворачивала не туда, свет становился слабее. Когда правильно – ярче.

Алексей заметил это уже спустя несколько минут.

– Ты его чувствуешь? – спросил он сквозь тяжёлое дыхание.

– Да, – она не успела подумать. – И… кажется, он показывает путь.

Выстрелы позади стали глуше – значит, они уходили дальше, к морю. Но сверху – на крышах – пробегали тени. DARPA использовали тепловизоры – но сейчас они были слепы. От этого они стали ещё опаснее.

Один из них запрыгнул на край крыши и посмотрел вниз. Марина едва не вскрикнула, но камень вспыхнул – и мужчина словно ослеп: он тряхнул головой, приложил руку к шлему и исчез.

– Он… – Алексей не поверил своим глазам. – Камень и на них влияет?

– Здесь… у него преимущество, – сказала Марина. – Он… сильнее.

Тени на крышах исчезали, когда свет кулона становился ярче.

Они выбежали на площадь старого города – пустую, заброшенную ночью. Древний храм отбрасывал длинные тени. Никаких людей. Никаких машин. Только тишина, да стук их шагов.

И вдруг камень стал отдавать длинные, медленные волны тепла.

Вперёд.

Не направо.

Не в храм.

А в переулок между старыми домами.

– Нам туда, – сказала Марина.

– Там тупик.

– Нет. Там… дверь.

Алексей хотел спросить, но не успел.

Сзади, на площади, появились три группы.

«Сфера» слева.

DARPA справа.

«Атлас» позади.

Все одновременно.

Все увидели Марину.

Все замерли.

И тут камень взорвался светом.

Не ослепительным – но густым, как туман. Он накрыл площадь мягким зелёным куполом. Приборы всех групп вспыхнули, искры сыпались на землю. Чей-то рация взорвалась. Шлем DARPA треснул. Научный сканер «Атласа» загудел и раскалился в руках учёного.

Все бросились в стороны.

– БЕГИ! – закричал Алексей.

И Марина побежала.

Кулон светил, как маяк.

Переулок вёл вглубь.

За ним – узкие ступени вниз.

Потом туннель, старая канализация, забытая местными.

Путь, который мог бы найти только тот, кто здесь не человек.

Они бежали, пока воздух не стал прохладнее, пока шум выстрелов не исчез за толщей камня.

Пока тьма не стала светлее – только благодаря кулону.

И только когда они остановились, Марина впервые посмотрела на Алексея и сказала:

– Теперь ты расскажешь мне всё.

Алексей тяжело выдохнул.

В темноте его лицо было старше, чем утром.

Гораздо старше.

– Хорошо, Мари.

– С чего начнёшь?

Он закрыл глаза.

– С твоего отца.

Он сидел какое-то время молча, уткнувшись плечами в сырой бетон. Только дыхание выдавало, что он не статуя.

В темноте пахло плесенью, старой водой и чем-то ещё – железом, камнем, глубиной. Камень на груди у Марины потихоньку остывал, свет стал мягче, уже не слепил, а просто обозначал тонкий круг вокруг них – как костёр в лагере, которого нет.

– Ты же говорил… – голос у неё дрогнул, и она разозлилась на себя за это. – Говорил, что почти ничего о нём не знаешь. Что он был просто «учёным, которого ты уважал».

Алексей усмехнулся коротко, без радости.

– Я много чего говорил. Это тоже было правдой. Просто не всей.

Он потер лицо ладонями, будто хотел стереть усталость, но стёр только пот.

– Ты когда-нибудь задумывалась, почему на тебя так легко выходят? – спросил он. – Почему любая странная тема – пещеры, аномалии, древние структуры – рано или поздно оказывалась в твоём поле зрения?

– Потому что я этим занимаюсь, – автоматически сказала Марина. – Профессия такая.

– Не только. Тебя… мягко подталкивали. С самого начала.

Она посмотрела на него так, словно он только что сказал, что всё её детство снято в павильоне.

– Кто «подталкивал», Лёша?

Он встретил её взгляд, не отводя глаз.

– Твой отец. И те, кто с ним работал.

Пауза.

– Он не просто «исчез в экспедиции», Мари, – тихо добавил Алексей. – Он ушёл туда же, куда ты сейчас только что заглянула. В Сеть. Только… другим маршрутом.

У неё пересохло во рту.

– Ты… видел его? – спросила она, еле выговаривая.

– Живого – нет. Уже нет. – Алексей отвёл взгляд. – Но я видел его записи. Его расчёты. Его протоколы. В «Сфере» целый раздел по его имени. Официально его там нет. Но любой, кто служит достаточно долго, слышит: «метод Волкова», «подход Волкова», «ошибка Волкова».

Он криво усмехнулся.

– А я ещё и был его курсантом. Десять лет назад. На одной закрытой программе. Читал его конспекты, слушал лекции по записи. Потом… меня привязали к тебе.

– Привязали? – она с каждой фразой ощущала, как внутри растёт тугой, металлический ком.

– Да. – Он не стал уходить от прямого взгляда. – Тебя пометили как «вероятного наследника». Не только генетически. Мышление, специализация, характер. «Если где-то всплывёт то, что искал Волков, – первым к нему потянется его ребёнок», – это не я придумал. Это из отчёта.

Камень на её груди тихо отозвался теплом – как будто соглашаясь. Или просто реагируя на эмоции.

– Так что ты… что? – спросила Марина. – Меня охранял? Следил? Докладывал?

– Всё сразу, – сказал он честно. – И пытался при этом оставаться твоим мужем. Не всегда получалось.

Он отвернулся, упёрся лбом в стену на несколько секунд.

– Марина, – тихо сказал он, – я не знал, что камень выберет тебя. У нас были только теоретические модели. «Ключ», «носитель», «паттерн». Сигналы. Предположения. Никто не верил, что это реально сработает. Пока ты не надела этот чёртов кулон.

Она смотрела на него, и внутри одновременно поднимались две волны: знакомая, старая – доверие, которое он годами зарабатывал маленькими, обычными вещами; и новая, холодная – понимание, что он всё это время был не только её.

– Скажи, – медленно произнесла она, – если бы не камень… ты рассказал бы мне хоть что-нибудь из этого?

Он долго молчал. Довольно долго, чтобы ответ стало понятно почти до того, как он прозвучал.

– Не знаю, – сказал он наконец. – Наверное, нет. Слишком много людей делают карьеру на твоём незнании.

В темноте шорохнуло. Где-то по трубам прошла волна воздуха. Вода зашептала глубже, под ногами. Сетка старых коммуникаций жила своей жизнью, и теперь к этой жизни подключилось ещё кое-что.

Марина чувствовала, как кулон иногда пульсирует в такт… чему-то под ними. Не людям, не технике. Чему-то большему. Глухому. Древнему. Как сердце подземного зверя.

– Они пойдут за нами, – сказала она. – Все трое. «Сфера», американцы, эти европейские типы. И, похоже, не только они.

Алексей кивнул.

– Пойдут. По камерам, по дронам, по слухам. Но прямо сейчас у нас есть небольшое преимущество. – Он кивнул на кулон. – Их приборы ничего не видят. А он – да.

– Он ведёт не только вперёд, – тихо сказала Марина. – Слышишь?

Алексей прислушался.

Сначала – только их дыхание.

Потом… другой ритм. Тонкий, почти неуловимый: будто далёкие шаги, но не по бетону – по чему-то более… мягкому.

– Что это? – спросил он.

– Не знаю, – честно ответила она. – Но я чувствую, что он ждёт, когда мы двинемся дальше. То, что было наверху… это только первое касание. Ответ. Теперь… – она стиснула кулон пальцами, – теперь он хочет разговор.

– Он? – Алексей скептически вскинул бровь, но тут же сбился: в темноте, при зелёном свете, её глаза казались другими. Слишком сосредоточенными. Слишком спокойными.

– Назовём его «они», – поправилась Марина. – Предтечи. Или то, что от них осталось.

Алексей тяжело поднялся.

– Тогда выбора нет. Сядем – нас рано или поздно найдут. Пойдём – возможно, найдём ответы раньше них. Или сдохнем раньше них. – Он пожал плечами. – Вариант всё равно лучше.

– Вариант больше похож на моего отца, – сказала она. – Он бы пошёл.

Она сама удивилась спокойствию, с которым это сказала. Тот Сергей, которого она помнила, мог годами ковыряться в одном заброшенном карьере, лишь бы раскопать свою правду. Исчез он точно так же – ушёл туда, куда остальные идти не хотели.

Может, она и вправду его дочь.

Марина поднялась, облокотившись рукой о стену. Ноги дрожали, но уже не от паники – от усталости.

– Ладно, Лёша, – выдохнула она. – Рассказ про отца ты продолжишь потом. Сейчас нам нужно что-то попроще. Например – не умереть в ближайшие два часа.

– Согласен, – хрипло усмехнулся он. – Это звучит как вполне достижимый план.

Она шагнула вперёд, туда, где свет кулона казался ярче, и туннель под углом уходил вниз, в сторону отеля, от моря, от всех известных ей ориентиров. От привычного мира вообще.

Кулон отозвался теплом, почти одобрением.

Наверху, на площади старого города, зелёный купол исчез так же внезапно, как появился.

Воющий сигнал в наушниках американцев оборвался. Индикаторы на приборах «Атласа» погасли, оставив после себя запах сгоревшего пластика. Люди «Сферы» стояли, прижавшись спинами к колоннам храма, оружие – опущено: стрелять было не в кого.

– Цель ушла, – коротко сказал кто-то по-русски.

– Куда? – спросил командир DARPA, снимая треснувший шлем. Лицо было красным от напряжения. – У нас всё поле перекрыто. Вверх, вниз, по периметру…

– Вниз, – ответил мужчина из «Сферы», глядя на карту в своей голове, не на планшет. – Здесь старый водоотвод. Канализация ещё колониальная. Никто её толком не чертил.

Где-то в стороне, за машинами, представитель «Атласа» – женщина в очках с тонкой оправой – дотронулась до стены храма. Камень был тёплым.

– Он не просто глушил наши приборы, – сказала она тихо, больше себе, чем кому-то. – Он… выбирал, куда смотреть.

Ей никто не ответил. Каждый думал о своём.

Над ними, в ночном небе, спутники продолжали слать вниз пустые, «чистые» кадры. Никаких следов зелёного свечения. Никаких аномалий. Лишь обычные, влажные, тропические ночи.

Только один малый сенсор на старом, полузабытом метеоспутнике, запущенном ещё в девяностые, записал в лог строчку:

ПАТТЕРН-93: ПОДТВЕРЖДЁН.

СОСТОЯНИЕ: АКТИВЕН.

МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ: НЕОПРЕДЕЛЁН.

КТО-ТО ОТВЕТИЛ.

И эта запись пока никому не была нужна.

Внизу туннель постепенно выпрямлялся. Дышать стало легче. Стены сменили грубый бетон на старый, почти чёрный камень. Марина провела пальцами – камень был странно гладким, как будто его терли тысячами рук.

Кулон светил ровно, без вспышек.

Как если бы он наконец оказался на знакомой ему территории.

– Знаешь, чего я боюсь больше всего? – неожиданно спросила она.

Алексей фыркнул.

– Я сейчас смогу составить примерно список из ста пунктов, но давай, удиви.

– Что он окажется прав, – сказала Марина. – Отец. Что мы не просто «нашли что-то старое». Что мы – ответ на их вопрос.

– На чей? – не понял Алексей.

Она сжала кулон.

– На вопрос Предтеч: «Есть ли кто-то ещё, достаточно… люди, чтобы открыть нам дверь?»

В темноте эхо повторило слово «люди» так, будто подхватило его не воздух, а сама Сеть.

А камень на груди у Марины стал чуть тяжелее.

Словно с ним вместе на её плечи легло ещё что-то.

Не только память отца.

Но и чужая, слишком древняя надежда.

И от этого стало страшнее, чем от всех винтовок наверху.

Глава 3