Юрий Верхолин Сеть узлов

– Everyone down! Hands where I can see! – крикнул один.

Храм был наполнен людьми, оружием, приказами на трёх языках. И среди всей этой какофонии – один тихий, упрямый ритм у неё под кожей.

Марина поняла: если она сейчас подчинится хотя бы одному из этих криков – выбор будет сделан не ею.

Она развернулась и пошла к стене.

Мир сжался до нескольких шагов.

Камень становился всё горячее. Рельеф впереди – всё чётче. Линии, которые секунду назад были просто орнаментом, теперь вспыхивали слабым зелёным светом.

– Марина! – крикнул Алексей.

В этом крике было не только предупреждение. Там была просьба. Не бросать его окончательно.

Она обернулась на долю секунды. Этого хватило, чтобы увидеть:

– „Коллекционеры“ поднимают оружие.

– Люди „Сферы“ тоже, только держат стволы ниже.

– Американцы смотрят на всех сразу, не понимая, что здесь за чертовщина, но уже на грани нажатия курка.

Старик у входа молился.

Мир балансировал на грани.

– Прости, – сказала она. Не вслух. Но он всё равно услышал.

И коснулась стеной Камнем.

Не было вспышки, как в фильмах. Не было грома, молний, разорванного воздуха.

Был звук.

Глухой, низкий, как удар огромного колокола где-то под землёй. Не уши услышали его – кости. Звук прошёл по позвоночнику, по рёбрам, по черепу. Всё вокруг на миг разом вздрогнуло.

Рельеф вспыхнул. На этот раз по-настоящему – зелёные линии прорезали камень, как неоновые трещины в ночной стене.

Камень на её груди ответил тем же светом. На долю секунды цепочка стала невидимой – всё поглотило сияние.

Мир качнулся.

Сначала – на миллиметр. Потом – на метр. Потом – на что-то, что уже не измерялось физикой. Пол под ногами стал мягким, как вода. Воздух густым. Звуки – вязкими.

Марина почувствовала, как её тянет вперёд, сквозь камень, сквозь стену, сквозь узел. Как будто кто-то открыл дверь под углом и сказал: «Иди».

Но одновременно – что-то удержало. Не рука. Не тело. Связь: с Алексeем, с миром, с гравитацией. С простыми, человеческими вещами: запахом ладана, звоном голосов, криком «Down!» на английском.

На один миг, очень короткий, она оказалась между. Не здесь и не там. В тонкой прослойке, где реальность слоится, как старая краска.

И оттуда услышала голос.

Не отца.

Другой. Глубже. Старше.

Не «человеческий», но принявший человеческую форму, чтобы ему отвечали.

– Не время, – сказал он. – Ты ещё не готова. Найди карту.

Слово «карта» прозвучало… иначе. Не как бумага или GPS. Больше – как «структура».

Мир дернулся обратно.

Свет исчез.

Камень на её груди погас.

Рельеф на стене стал таким же, как был. Только в центре появилась тонкая трещина – вертикальная, идеально ровная, как след от невидимого клинка.

Марина отшатнулась. Ноги дрожали, руки тоже. В глазах плыли пятна.

В зале все лежали.

Американец с мегафоном – на полу, прижав руки к голове. Один из «коллекционеров» пытался подняться, но его мутило. Человек из «Сферы» сидел, упершись спиной в колонну, тяжело дышал.

Только Алексей удержался на ногах. Его шатало, но он стоял.

И смотрел на неё.

– Ты… – голос у него сорвался. – Что ты сделала?

Она хотела ответить, но язык не слушался.

Камень был тяжёлым. Совсем другим. Как будто внутри него стало больше… чего-то.

– Ничего, – прохрипела она. – Я только стукнула.

– Стукнула… – повторил кто-то хрипло в стороне. Человек из «коллекционеров». Он поднялся на колени, глядя на трещину в камне. – Вы понятия не имеете, что вы тронули. – В его голосе впервые прозвучал страх.

Снаружи снова завыла сирена. На этот раз – городская, полиция или местная служба.

По рации у кого-то на поясе застрекотал голос:

– …фиксируем всплеск в секторе 3–А. Все группы – живо! Повторяю…

Крики, команды, шаги. Храм перестал быть «тихим местом силы». Он превращался в мясорубку.

Алексей подскочил к Марине, схватил за плечи.

– Мы уходим, – сказал он. – Сейчас. Пока они все лежат и пытаются понять, почему им так хреново.

– Куда? – выдохнула она.

– К чёртовой карте, – ответил он. – Но не отсюда. – Он кивнул на боковой выход. – Они сейчас будут брать главный вход и двор. Боковые ещё не перекрыли.

Он потащил её через зал, лавируя между людьми, оружием и обломками веры в стабильность реальности.

Мимо них кто-то пытался поднять пистолет – рука дрожала, оружие тут же выскользнуло пальцев и глухо ударилось о камень.

Камень у неё на груди был тяжёлым, но послушным. Он уже не вёл вперёд, как компас. Но не сопротивлялся уходу.

Они выскочили в боковой коридор. Там было темнее, тише. Оттуда пахло сыростью и старыми тканями – склад подсобки, место для свечей и лопат.

– Сюда, – сказал Алексей.

За подсобкой нашлась маленькая дверь во дворик. С другой стороны храма. Там не было людей. Только запущенный садик, скамейка и металлическая калитка, ведущая в узкую улочку.

– Нам повезло, – пробормотал Алексей и толкнул калитку плечом.

Они вывалились на улицу, где жизнь всё ещё шла по своим законам. Несколько детей играли в мяч. Женщина несла корзину с фруктами. Над домами летел дрон, но чуть дальше, над основной улицей.

Марина задержалась на секунду, прислонившись к стене. Ноги худо-бедно держали, но внутри всё ещё качалось.

– Ты в порядке? – спросил Алексей.

– Нет, – ответила она честно. – Но могу идти.

– Тогда идём, – сказал он. – Идём терять хвосты.

Первые сто метров они шли быстро, но не бегом. Люди, которые бегут от погони, всегда бросаются в глаза. Люди, которые очень уверенно, но слишком быстро идут по чужому городу – тоже.

Марина пыталась слушать Камень. Тот молчал – в привычном смысле сигнала. Но в этой тишине было что-то иное: как будто он «переваривает» только что случившееся.

– Он… говорил с тобой ещё? – спросил Алексей, когда они свернули на более шумную улицу.

– Сказал, что не время, – ответила она. – И что надо найти карту.

– Какую к чёрту карту? – прошипел он.

– Не к чёрту, – возразила Марина. – К нему. – Она машинально коснулась его пальцами. – И я не думаю, что речь о бумажной. Скорее… о схеме. О структуре.

Алексей сдержал ответ. У него в голове зудело другое: если то, что только что говорило с ней через узел, действительно связано с теми, чьи следы они ловят десятилетиями, то все протоколы, все инструкции, все брифинги – превращаются в мусор.

– Идём к морю, – сказал он. – Там проще раствориться. И кафе у воды – идеальное место для встречи с тем, кто «случайно» будет рядом.

– Мы правда хотим кого-то встречать? – усмехнулась Марина.

– Не „кого-то“, – ответил он. – Конкретно тех, кто не стреляет первым. Хотя бы по привычке.

Они вышли на набережную через переулок, где пахло рыбой, бензином и пролитым пивом. Море было близко – шум волн, крики чаек, голоса туристов, громкая музыка из баров.

Камень стал чуть тёплым.

Не как в храме – просто… внимательным.

Марина поймала себя на том, что теперь любое изменение его температуры вызывает у неё инстинктивную реакцию. Как если бы кто-то шёл рядом, молча показывая пальцем: туда, не туда, опасно, спокойно.

– Вон там, – сказал Алексей, кивнув на маленькое кафе с плетёными стульями, затёртой вывеской и видом на воду. – Лучшее место, чтобы нас заметили, если уже заметили.

– Это вообще цель? – спросила она.

– Цель – понять, кто нас заметил и как будет действовать, – сказал он. – Если мы будем только убегать, мы так и останемся на уровне „дичь“. А мне бы очень хотелось хотя бы один раз поиграть в „охотника“.

Кафе было полупустым – ещё слишком ранний час для основного потока. Пара пенсионеров пили чай, две девушки листали телефон, официант протирал крепким чаем стекло.

Они сели за столик у стены, откуда было видно и море, и улицу. Алексей выбрал место так, чтобы отражение в витринном стекле ловило тех, кто будет приближаться сзади.

Официант подошёл без особого интереса. Принял заказ. Ушёл.

Марина смотрела на воду, но краем глаза отслеживала людей.

– Сколько? – тихо спросила она.

– Уже двое, – отозвался Алексей. – Первый – у киоска с мороженым. Делает вид, что не может выбрать вкус. Второй – сидит за углом, закуривает третью сигарету за десять минут. – Он усмехнулся. – У них проблемы с правдоподобием.

– Они из одной группы? – уточнила она.

– Нет, – покачал он головой. – Разные протоколы связи. – Он показал взглядом, не поворачивая головы. – Тот, что у мороженого, – ближе к „официальным“. У второго какая-то своя сеть, зашифрованная, но грубо. Любительская, но с дорогим оборудованием.

Марина вздохнула.

– То есть у нас минимум двое, – сказала она. – Один „по блату“, второй „по контракту“.

– Это только те, кто не умеет прятаться, – заметил Алексей.

Он говорил спокойно, почти лениво. Но на лице у него было то выражение, которое Марина уже знала: он просчитывал варианты, как в шахматной партии, где каждая фигура – вооружённый человек.

Камень потеплел. Тепло было мягким, ровным. Не тревожным.

– Он… сейчас не против, – сказала она вдруг.

– Кто? – не понял он.

– Камень. – Она пожала плечами. – Не „кричит“, не „тянет“, не „отталкивает“. Просто… есть. Как будто мы на правильной дистанции.

– Значит, он не против кафе, – мрачно отозвался Алексей. – Уже прогресс.

Он сделал глоток воды, поставил стакан, не сводя взгляда с улицы.

– Ты видела? – спросил он через минуту.

– Что? – насторожилась Марина.

– Их уже двое, – повторил он тихо. – И это только начало.

Официант принёс им чай и какой-то местный десерт в стеклянной миске. Алексей даже не посмотрел – только машинально подвинул блюдце так, чтобы ручка ложки не заслоняла ему обзор.

Марина поймала себя на том, что тоже начинает думать его категориями: углы обзора, линии прострела, траектории отхода. Отпуск, чёрт его дери.

– Они ждут, – тихо сказала она.

– Конечно, – кивнул Алексей. – Им нужно, чтобы мы сами сделали первый шаг. Позвонили, вышли, дернулись. Тогда можно будет сказать начальству: «Объект проявил интерес». Все любят, когда объект проявляет инициативу.

Он сделал вид, что ищет что-то в телефоне, а сам открыл фронтальную камеру, используя стекло витрины как второй экран. В отражении он ясно увидел, как мужчина у киоска говорит что-то себе в воротник. Через пару секунд к нему «случайно» подошла девушка с рюкзаком – та самая, что листала телефон за соседним столиком пять минут назад.

– Минус одна независимая туристка, – сказал он. – Она их.

Марина пыталась не оборачиваться, но взгляд сам собой цеплялся за мелочи. Девушка двигалась не как отдыхающая. Слишком чётко держала дистанцию, слишком правильно выбирала точку, где её видно всем и сразу.

Камень чуть похолодел.

– Он… не любит её, – подумала она вслух.

– Запомним, – отозвался Алексей.

Прошло ещё несколько минут. Казалось, ничего не происходит: море шумело, солнце жарило, какая-то семья спорила из-за утёнка надувного. Но под этим нормальным слоем жизнь кипела другая. Напряжённая, невидимая.

Первым не выдержал мужчина с сигаретой.

Он затушил окурок, аккуратно бросил его в урну – даже в этом движении была выучка – и направился к их столику. Не спеша. С лёгкой улыбкой.

– Можно? – спросил он по-русски, кивнув на свободный стул. – Всё равно тут пол-кафе пустое, официант думает, что я с вами.

Алексей не ответил. Марина тоже. Мужчина сам сел, развернул стул боком, чтобы видеть и их, и улицу.

Лет сорока, загорелый, волосы коротко стрижены, на запястье – кожаный браслет поверх умных часов. Глаза – серые, внимательные, без привычной для силовиков тяжести. Скорее – охотник, чем солдат.

– Вижу, день у вас сегодня тяжёлый, – спокойно сказал он. – Поздравляю с первой активацией.

Марина прикусила губу.

– Вы кто? – спросил Алексей. Голос стал чуть ниже.

– Называйте меня Игорь, – мужчина пожал плечами. – Это всё равно не имя. А вы – Романов. И Волкова. Мы можем пропустить этап взаимных «я вас с кем-то путаю»?

Камень под футболкой Марини вздрогнул. Не тепло, не холод – короткий нервный импульс, как предупреждение.

– „Коллекционеры“? – уточнил Алексей.

– Слишком узко, – усмехнулся Игорь. – Коллекционеры думают в рамках предметов. А я – в рамках систем. Скажем так: я представляю интересы тех, кто не хочет, чтобы ваши ведомства разнесли полмира в попытке понять, как работает игрушка у вас на груди.

Он посмотрел прямо на Марину.

– И, между прочим, – добавил он, – я единственный за этим столом, кто не получает зарплату из бюджета. Это делает меня чуть более честным.

– Вы хотите камень, – сказала Марина. – Как все.

– Разумеется, – легко согласился он. – Но я достаточно умен, чтобы хотеть не просто камень, а то, что за ним стоит. А вы – проводник. Вы мне намного интереснее.

Камень ощутимо нагрелся. Алексей напрягся.

– Не подходи, – сказал он спокойно, но так, что в голосе зазвенел металл.

– Расслабьтесь, Романов, – Игорь даже не шелохнулся. – Если бы я хотел забрать её силой, мы бы разговаривали не в кафе, а в подвале. У меня есть время. У вас – нет.

Он вытащил из внутреннего кармана тонкий конверт и положил на стол. Бумажный, без надписей.

– Что это? – спросила Марина.

– Билет, – ответил Игорь. – В следующий узел.

Алексей скривился.

– Мы уже были в одном. Спасибо, хватило.

– Нет, – покачал головой Игорь. – Там был только зов. Проба. Они посмотрели, вы – посмотрели в ответ. Теперь будет шаг. Первый настоящий. И он всё равно случится, хотите вы или нет. Вопрос только в том, будете ли вы к нему готовы.

Он чуть толкнул конверт поближе к Марине.

– Внутри – карта, – сказал он. – Более привычная, земная. Отмеченное место. Старый городской музей. В подвале есть экспозиция, до которой никому нет дела. Там вы найдёте то, что только что пытались открыть в храме голыми руками. Структуру. Отпечаток узла. „Карту“, про которую вам шептал голос.

Она дёрнулась.

– Откуда вы… – начала Марина.

– Я внимательно слушаю, – мягко перебил Игорь. – В отличие от многих. Поверьте, вы сейчас под таким количеством микрофонов, камер и кураторов, что голос Предтеч – самый тихий из всех. Но единственный, которому имеет смысл отвечать.

Алексей покачал головой.

– И чего вы хотите взамен? – спросил он. – Мы же не в детском саду.

– Всего-навсего, – Игорь слегка улыбнулся, – чтобы вы добрались до этого узла живыми. Всё остальное обсудим позже.

Камень внезапно стал… ровным. Ни тепла, ни холода. Будто прислушивался.

Марина взяла конверт. Бумага была чуть шероховатой, настоящая, не глянцевая. Она почувствовала, как внутри него что-то шуршит – сложенный лист и маленький пластиковый прямоугольник, похожий на пропуск.

– Почему вы уверены, что мы туда пойдём? – спросила она.

Игорь посмотрел сначала на неё, потом на море, потом на тонкую линию горизонта.

– Потому что вы уже сделали выбор в храме, – сказал он. – Вы не отдали камень ни мне, ни „Сфере“, ни американцам. Вы постучали в дверь. Тот, кто стучится, рано или поздно захочет узнать, что внутри.

Он поднялся.

– У вас несколько часов, – добавил он, словно между прочим. – Потом сектор перекроют полностью. И музей станет не точкой входа, а ловушкой. Так что… если уж вам суждено лезть внутрь Сети – лучше сделать это до того, как туда протащат весь цирк с дронами и спецназом.

– Почему вы нам это говорите? – бросил Алексей ему вслед.

Игорь задержался на секунду, не оборачиваясь.

– Потому что, – сказал он, – в отличие от ваших начальников, я верю, что кто-то должен встретить их… – он кивнул куда-то в сторону камня, – не как угрозу, а как собеседника.

И ушёл.

Марина долго смотрела на пустой стул. Потом на конверт. Потом – на Алексея.

– Ну? – спросила она. – Ты всё ещё хочешь притворяться, что у нас есть выбор?

Он усмехнулся безрадостно.

– У нас его никогда не было, Мари, – сказал он. – Всё, что мы можем, – выбирать, как идти туда, куда нас всё равно ведут.

Он кивнул на конверт.

– Похоже, музей истории Кералы только что стал главной достопримечательностью нашего маршрута.

Камень на её груди тихо, почти незаметно, потеплел.

Как согласие.

Глава 5