Юрий Верхолин Сеть узлов

Ответа, разумеется, не было. Но на мгновение тепло стало чуть более отчётливым.

Алексей нашёл сеть. Не сразу, не с первой попытки. Обычные протоколы связи в радиусе нескольких километров лежали – сочная, показательна смерть инфраструктуры. Но закрытые каналы «Сферы» шевелились. У них были свои маршруты.

Он включил защищённый вход, прогнал рутины, подождал, пока из-за океана пробьётся нужный маршрут. Пальцы работали автоматически, голова – нет.

На экране посыпались сообщения. Язык официальных каналов был сух, почти безэмоционален, но Алексей слышал под ним нерв.

«КАСКАДНЫЙ СБОЙ СЕТИ В СЕКТОРЕ 17–B. ПРЕДПРОГНОЗ: ИСКУССТВЕННОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ ИСКЛЮЧАТЬ НЕЛЬЗЯ.»

«ПАТТЕРН–93: ВТОРОЕ И ТРЕТЬЕ СОБЫТИЕ ПОДТВЕРЖДЕНЫ. ЛОКАЛИЗАЦИЯ: РАЙОН ГОРОДА N… СМ. ПРИЛОЖЕНИЕ».

Он открыл приложение. На карте вспыхнули три кружка: отель, площадка у старого храма, квадрат, накрывающий часть старого города.

Они находились как раз на краю этого квадрата.

«ВЕРСИЯ: ЦЕЛЬ СМЕСТИЛАСЬ В ЗОНУ СТАРОЙ ИНФРАСТРУКТУРЫ (ВОДООТВОД / ПОДЗЕМНЫЕ КОМПЛЕКСЫ). РЕКОМЕНДОВАНЫ ПОИСКО-ЗАЧИСТНЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ЛОКАЛЬНЫХ СТРУКТУР.»

Ниже – отметки о сопутствующей активности. «НЕУСТАНОВЛЕННАЯ ГРУППА (С ПОЗЫВАЕМ „КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ“) ЗАМЕЧЕНА В РАЙОНЕ ОТЕЛЯ.» «ЗАПРОС НА ВЫЯСНЕНИЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ ГРУППЫ W-17 („D-13“ ОТРИЦАЕТ).»

Алексей стиснул зубы. Разумеется, отрицает. Никто не признается, что гоняет по миру частные команды с полулегальными мандатами.

Дальше – короткая справка. Для не посвящённых.

«НОСИТЕЛЬ: ЖЕН., 34, РОССИЯ, АРХЕОЛОГ. ПРЕДПОЛАГАЕМАЯ СВЯЗЬ С ПРОЕКТОМ „ВОЛКОВ“. СТЕПЕНЬ ОПАСНОСТИ ПРИ НЕСАНКЦИОНИРОВАННОМ КОНТАКТЕ: ВЫСОКАЯ.»

Фотография. Марина на конференции три года назад, улыбается, держит в руках микрофон. Даже тогда за ней уже наблюдали.

Он выключил экран, глядя в пустоту.

– Они уже здесь? – спросила Марина, выходя из ванной и вытирая лицо полотенцем.

– Они уже везде, – сухо ответил он. – Отель, храм, старый район. Похоже, поднимают весь город. Сначала они будут брать концентрические круги вокруг аномалий, потом пойдут вглубь. У нас… – он взглянул на стоящие часы, поймал себя на этом и скривился, – несколько часов, если повезёт.

– А если не повезёт?

– Тогда меньше, – сказал он. – Нам всё равно нельзя сидеть.

Марина села на кровать, прижимая полотенце к коленям. В пальцах ощущался лёгкий зуд – остаток того тепла, которое Камень отдавал в ванной.

– Ты сказал «аномалии», – напомнила она. – И про узлы Сети. Расскажи нормально. Без «секретно». Я уже достаточно в это вляпалась, чтобы заслужить инструктаж.

Он какое-то время молчал. Смотрел то на окно, то на её цепочку. Потом медленно выдохнул.

– Ладно. Краткий курс ликбеза, – проговорил он. – Есть вещи, которые мы нашли в разных концах планеты. Структуры, узлы, странные объекты. Они не похожи ни на одну известную нам культуру. Слишком… регулярные. Слишком правильные. И при этом – старше всего, что мы можем точно датировать. Каждый раз, когда на такой узел что-то „садится“ – сигнал, артефакт, человек… – происходят странные вещи. Сдвиги. Тебе это не ново.

Он кивнул в сторону её груди.

– Твой Камень – одна из немногих штук, которые умеют с ними „разговаривать“. Или подстраиваться. Мы… – он исправился, – они называли это интерфейсом. Большинство людей рядом с такими штуками максимум слышат звон в ушах, ловят мигрень и кошмары. Ты – видишь картинки. И… слышишь.

– И отца, – тихо сказала Марина.

Он поднял взгляд.

– Уже?

– В зеркале, – кивнула она. – Секундой. Как будто… он здесь. Но не здесь. – Она посмотрела на Камень. – И это началось после него.

Алексей провёл рукой по лицу.

– Фантомы, – сказал он. – Мы читали. Иногда узлы подтягивают из твоей памяти самые сильные образы и используют их, чтобы разговаривать. Это не обязательно сам человек. Это… форма. Которой легче доверять.

Она сжала Камень пальцами. Он отозвался лёгким теплом.

– А если это не только форма? – спросила она. – Если он действительно… там?

Алексей хотел ответить рационально. Про нейросети мозга, про проекции, про способы манипулирования сознанием. Но вспомнил слова Волкова в архивных записях: «Если мы однажды уйдём в Сеть, мы будем говорить с вами так, как вы привыкли нас слышать». И промолчал.

– Не знаю, – честно сказал он. – И это пугает меня сильнее, чем винтовки наверху.

Они некоторое время сидели молча. Кондиционер гудел, кто-то внизу ругался с кем-то из-за ящика с фруктами. Жизнь шла своим чередом, аккуратно обходя стороной их маленький номер.

Марина наконец нарушила тишину.

– В туннеле Камень вел нас, – сказала она. – Не прямыми словами, но… направлением. Сейчас он молчит. Но… когда я думала о храме, о рельефах… – она задумалась, подбирая слова, – стало теплее. Как будто „да“.

– Старый храм… – Алексей поднял взгляд. – Здесь их несколько. В радиусе… километра-полутора. Но есть один, про который мне уже приходилось смотреть материалы. Кластер аномалий. Наши предполагали, что там может быть древний узел. Только достать его оттуда было сложно – религиозный объект, ЮНЕСКО, все дела.

Он нашёл в памяти нужную картинку: низкие башни, резной фасад, дворик с деревом посередине.

– Вот такой, – сказал он, описывая. – Вход с севера, справа – монументальная стена с рельефами, но один из них слишком геометричный…

Камень под её пальцами потеплел. Не резко – но ощутимо.

Марина подняла глаза.

– Это он, – сказала она.

– Разумеется, – пробормотал Алексей. – Почему бы нет. – Он поднялся, подошёл к окну, снова осторожно отодвинул штору. – До него идти минут двадцать, если резать через рынок. Тридцать, если обходить. Для них… – он кивнул куда-то вверх, где кружили дроны, – пару минут на вертолёте. – Он повернулся к ней. – Вопрос: мы туда идём? Или… пытаемся уйти из города?

– Куда? – спросила Марина. – Нас ищут не в одном районе, а на всей планете. Ты сам это только что прочитал. – Она покачала головой. – Спрятаться не получится. Даже если мы сейчас побежим к вокзалу, в аэропорт, в порт… ты правда веришь, что нас не встретят минимум три группы на каждом углу?

Он промолчал. Она попала туда, куда надо.

– Тогда у нас остаётся второй вариант, – продолжила она. – Идти туда, куда он ведёт. – Она коснулась Камня. – Да, звучит как идиотская идея. Но всё, что происходит с нами с момента, как я его надела, – это цепочка реакций. Мы его нашли – мир среагировал. Он активировался – мир среагировал ещё сильнее. Сделаем шаг сами – может быть, хотя бы начнём понимать правила.

Алексей смотрел на неё. Смотрел долго, как будто пытался совместить в голове две картинки: свою Марину, которая ругается на недоваренный кофе и спорит с рецензентами по поводу датировок, и эту Марину, в дешёвой комнате, с Камнем на груди, говорящую про правила игры древней Сети.

– Я должен был удержать тебя от этого, – тихо сказал он.

– Поздно, – так же тихо ответила она. – Ты женился не на библиотекарше. И ты это знал.

Он усмехнулся коротко, безрадостно.

– Я женился на женщине, которая умеет идти до конца, – сказал он. – Это иногда полезно. И иногда смертельно.

Он встал, подошёл к двери, прислушался. В коридоре было пусто.

– Ладно, – сказал он. – Идём в храм. Но… – он поднял палец, – мы не лезем в то, что явно выглядит как дверь, пока не поймём, что хоть примерно за ней. У нас и так слишком много неизвестных.

– Это ты снова говоришь как офицер, – сказала Марина.

– А как ещё мне говорить, – бросил он. – Кто-то из нас двоих должен пытаться выживать по уставу.

Улица встретила их шумом. Солнце поднялось выше, воздух загустел. Запахи усилились – жареное масло, бензин, пряности, пот. Марина почувствовала, что вибрации города идут прямо через подошвы – как будто асфальт и камень дрожат в одном частотном диапазоне с шумом её крови.

Первые пять минут они шли, как обычные туристы. Медленно, не прижимаясь к стенам, не дергая головами. Алексей держал рюкзак на одном плече, другой рукой по привычке проверяя, на месте ли всё, что не должно выпадать.

Марина принялась отмечать детали. Девочка в школьной форме, тащащая ранец почти волоком. Женщина на пороге магазина, у которой на резиновой сандалии сломалась перемычка. Собаки, спящие в тени мотоциклов. Всё нормально. Всё обычное.

И среди этого – островки ненормальности.

Мужчина в светлой рубашке, стоящий у лотка с фруктами. Он уже третий раз подносит телефон к уху, но не говорит – только смотрит краем глаза на перекрёсток, где они проходят.

Женщина в шляпе с широкими полями. Фотоаппарат у шеи, объектив направлен вроде бы на море, а руки держат его слишком уверенно – явно не первый год.

Скутер, припаркованный слишком ровно, а на его приборной панели – что-то, похожее на маленькую камеру.

– Раз, – тихо сказал Алексей, будто читая её мысли, когда они миновали мужчину с фруктами. – Два. – Женщина с камерой. – Три. – Он кивнул в сторону закрытой лавки, у двери которой стояли двое, очень сосредоточенно обсуждающих древнюю тему пластиковых ящиков.

– Все – разные? – спросила Марина.

– Разные, – подтвердил он. – Смотри: у тех у лавки – общая радиосетка. У этой с камерой – другой протокол. У того у фруктов – на ухе вообще что-то самопальное. – Он усмехнулся. – Вся планета решила сыграть в „найди яйцо“.

– Я – яйцо? – сухо спросила она.

– Ты – золотое, – ответил он. – С сюрпризом внутри.

Камень чуть потеплел при слове «золотое», как будто ему польстили.

Марина отметила ещё кое-что. По мере того, как они приближались к старому храму – она его видела теперь уже вдалеке, по листвe дерева, торчащей над крышей, – звук вокруг менялся. Не резко. Просто некоторые вещи исчезали из общего шума.

Где-то перестал работать кондиционер – его гул выключился на полуслове. На соседней улице замолчали сразу два генератора, которыми подпитывали лавки. Один парень, стоявший с телефоном у уличного лотка, вдруг дёрнул его от уха, стукнул пальцем по экрану: сеть пропала.

Камень на груди стал вести себя по-другому. Не просто «тепло-холодно», как до этого, а ритмично. Как сердце. Шаг – слабый пульс. Ещё шаг – чуть сильнее. Если они сворачивали не туда – ритм сбивался, остывал. Стоило вернуться к первоначальному направлению – тепло возвращалось.

– Он как компас, – тихо сказала Марина.

– Это плохо, – отозвался Алексей. – Компас нужен там, где карты перестают работать.

С каждым поворотом улицы «хвосты» либо исчезали, либо заменялись новыми. Кто-то делал вид, что поправляет витрину. Кто-то слишком долго считал мелочь. Кто-то останавливался, чтобы завязать шнурки. И всё это – с точным расчётом по дистанции, по времени, по секторам обзора.

Алексей не ускорялся. Напротив, его шаг становился чуть ленивее. Если бы их снимали, он хотел, чтобы на запись попало именно это: усталые туристы, которые идут к храму посмотреть на рельефы. Ничего интересного. Никаких резких движений.

– Мы приводим их туда же, куда нас ведёт Камень, – сказала Марина, когда очередной поворот открыл вид на узкий проём между домами, за которым уже виднелся дворик храма.

– Да, – просто ответил он. – Но мы всё равно не можем не идти. – Он посмотрел на неё краем глаза. – Если ты уйдёшь от узла, он всё равно тебя найдёт. И там уже не будет ни кафе, ни кондиционеров. Будет только ты и он.

Она вспомнила туннель, зелёные линии на стенах и голос, звучащий прямо в голове: «Дверь рядом, Маришка». Вздрогнула.

– Ладно, – сказала она. – Значит, посмотрим на этот узел.

Храм оказался почти таким, как описывал Алексей. Низкий, с выщербленными ступенями, с большим деревом во дворе, чьи ветви тянулись над каменными плитами. У ворот сидел старик в выцветшей накидке, перебирал чётки. Его глаза были мутными – возраст, катаракта. Но когда Марина подошла ближе, он поднял голову и – неведомо каким образом – точно посмотрел ей на грудь, туда, где под тканью футболки лежал Камень.

Его пальцы на миг сбились с чёток. Он что-то тихо пробормотал не на английском и не на местном – слова были мягкими, перекатывающимися, слишком древними.

– Можно войти? – спросил Алексей, показывая рукой внутрь двора.

Старик кивнул. Слишком быстро. Слишком охотно. Как человек, который не верит, что от его согласия хоть что-то зависит.

– Вы… опоздали, – тихо сказал он вдруг. – Но, может быть, успели. – И отвернулся, вернувшись к чёткам, как к единственному якорю.

Марина почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Во дворе пахло ладаном и пылью. Внутри храма было тише, чем снаружи. Звуки улицы будто отрезало невидимой шторой. Их шаги глухо отдавались по каменным плитам.

Ряд за рядом шли рельефы – боги, демоны, колесницы, птицы, сцены из мифов. Всё вязло в камне, как в окаменевшей памяти. И среди всего этого – одна стена выбивалась. Не сюжетом – структурой.

Линии шли по ней не живыми изгибами, а строгими дугами. Пересечения были слишком точными, слишком выверенными. Узлы располагались в местах, где человеческая рука в обычном храмовом орнаменте ничего бы не стала делать. Глаза странно отказывались скользить по этому рисунку – цеплялись, запинались.

Камень на груди у Марины отозвался сразу. Будто всё это время он сидел, затаившись, и только ждал именно этого вида.

Он стал тёплым. Потом горячим. Не до ожога, но до такой степени, что кожа под ним начала зудеть. Сердце ускорило ход, подстраиваясь под его ритм.

– Нашли, – тихо сказал Алексей. В его голосе было меньше облегчения, чем хотелось бы. – Узел.

Он говорил это слово так, как другие говорят «мина».

Марина сделала шаг к стене. Потом ещё один. Её ладони вспотели, но холодок бежал по пальцам, по позвоночнику, по затылку. В какой-то момент ей показалось, что воздух между ней и рельефом чуть дрожит – как над раскалённым асфальтом.

Она остановилась на расстоянии вытянутой руки. Подняла ладонь, не касаясь камня – всего в нескольких сантиметрах.

Мир вокруг на секунду словно вдохнул. И вместе с ним вдохнул Камень.

Тёплый импульс прошёл от груди к пальцам. Рельеф на стене откликнулся слабым, едва заметным сиянием – не внешним светом, а как будто линия внутри камня стала живее.

И в этот момент Марина увидела.

Не глазами. Никаких «картинок» на поверхности стены не появилось. Но внутри головы, там, где обычно складываются сны, вдруг вспыхнуло что-то совершенно иное.

Небо, слишком бледное для этого мира. Равнина из камня, но не такая, как она привыкла видеть – без пыли, ровная, как тщательно отполированная плита, уводящая вдаль. Над ней – структуры. Не здания. Не башни. Что-то вырастающее из камня и уходящее вверх, как деревья из света: линии, узлы, перекрёстные арки. Никаких швов. Никаких следов отдельных элементов. Всё – одним массивом.

И среди этого – фигура. Человеческая. В капюшоне, в длинной одежде, с тонкими руками. В руке – камень. Такой же, как у неё, только крупнее. И свет вокруг этого камня – не зелёный, а бледно-голубой.

Фигура шла по гладкой плите к чему-то впереди. И только когда Марина попыталась разглядеть, что там, впереди, картинка оборвалась.

Вместо неё – шёпот. Сразу в двух регистрах. Один – понятный: родной язык, мягкий, уговаривающий.

«Найди карту».

Второй – непонятный: щёлкающие, скользящие звуки, как будто кто-то пытается говорить через воду или металл. Мозг отказывался запомнить их последовательность, но общий смысл откуда-то был ясен.

Она пошатнулась, ногти впились в ладонь.

– Марина, – Алексей оказался рядом почти сразу, руку к её локтю. – Что?

Она глотнула воздух, язык был сухим.

– Карта, – выговорила она. – Он сказал… «найди карту».

– Кто «он»? – спросил Алексей.

– Не знаю, – честно ответила она. – Но он… не отсюда.

Она не стала говорить «и не человек». Это было бы слишком.

Камень на груди всё ещё пульсировал. Но уже не так яростно. Как после крика, когда голос сорвался до шёпота.

Она медленно отняла руку от воздуха перед рельефом. Сияние линий на стене погасло, оставив после себя лишь ощущение, что на камне осталось что-то невидимое, как остаточное тепло на коже.

– Это не дверь, – прошептала Марина. – Это… указатель. Маяк.

Алексей хотел сказать «я знаю». Но не стал.

Потому что в этот момент где-то снаружи, у ворот, послышались новые шаги – тяжёлые, уверенные, слишком синхронные для туристов. И храм, который до этого был просто старым каменным мешком с богами на стенах, вдруг очень отчётливо почувствовался точкой в прицеле.

Охота начиналась всерьёз.

Часть 2. Первая погоня

Шаги снаружи приближались.

Сначала один человек. Потом второй. Потом ещё – тяжелее, ритмичней. Марина знала, как звучат туристы: их шаги неровные, рассыпчатые. Эти шли иначе. Как те, кто привык двигаться в строю.

– Время вышло, – тихо сказал Алексей.

Он отступил от рельефа, взгляд автоматически нашёл все возможные выходы. Храм был простым: главный зал, боковые ниши, узкий проход в маленький внутренний двор. Но из каждого угла веяло вековой привычкой к укрытиям.

Камень на груди у Марины стал менее горячим, но не вернулся к прежней пассивности. Он вибрировал, как телефон на беззвучном режиме, только глубже – где-то под кожей.

– Сколько? – спросила она.

– Двое точно у входа, один во дворе, – ответил Алексей, слушая. – Плюс те, кого не слышно.

Он достал телефон, привычным жестом глядя на экран – хотя связи здесь почти не было. Но телефон был не только для звонков.

На экране вспыхнула грубая схема близлежащих улиц – заметка, которую он сделал ещё утром, с пометками «узко», «людно», «тупик». Он отмечал такие вещи автоматически. Теперь эта привычка могла спасти им жизнь.

– Слушай внимательно, – сказал он быстро. – Если это наши – „Сфера“ – у нас есть пара минут на разговор. Если нет – у нас есть пара секунд на бег.

– Твои „наши“ сейчас не выглядят как союзники, – напомнила Марина.

– Знаю, – отрезал он. – Но они хотя бы работают по протоколу. Остальные – нет.

Шаги приближались. Удар каблука о камень, скрип сандалий, шорох одежды.

За порогом храма раздался короткий голос – не местный, не английский. Русский, но с чужой вязкостью, как у того, кто давно живёт за границей.

– Внутри двое, – сказал кто-то. – Женщина и мужчина. Подтверждаю визуально.

Алексей на секунду прикрыл глаза.

– Не наши, – прошептал он. – Свободные охотники. Или под чужим флагом.

– „Коллекционеры“? – догадалась Марина.

– Или те, кто их нанимает, – ответил он.

Вход в зал заслонили силуэты. Двое – широкоплечие, в простой одежде, но с такими движениями, которые выдают тренировку лучше любой формы. Третий остался у порога, чуть в стороне, подняв взгляд вверх – проверял своды, углы, камеры.

У того, что посередине, в ухе блеснула миниатюрная гарнитура. На запястье – часы с толстым ремешком, слишком тяжёлым для обычной электроники.

– Доброе утро, – сказал он на отличном русском, без акцента. – Марина Волкова?

Вопрос был вежливым. Интонация – нет.

Марина не ответила. Камень под футболкой стал почти ледяным.

Алексей сделал шаг вперёд. Не закрывая её полностью – просто обозначая, что между ними есть слой.

– Туристы, – сказал он спокойно. – Смотрим храм. Что-то не так?

– Всё так, – ответил мужчина. – Храм замечательный. Очень старый. – Он прищурился. – И иногда в очень старых местах можно найти очень ценные вещи.

Его взгляд упал чуть ниже уровня лица Марины. На цепочку, контур которой едва угадывался под тканью.

– У вас… интересный аксессуар, – сказал он. – Не поделитесь, где взяли?

– На рынке, – ответила Марина. – Там же, где и вы – свои часы.

Он усмехнулся. Улыбка вышла холодной.

– Часы мне подарили, – сказал он. – За хорошую работу. – На секунду он переключил внимание на Алексея. – А вам, Романов, за вашу что подарили? Или до премий дело не дошло?

Алексей не повёл и бровью. Только слегка изменилось дыхание.

– Вы меня с кем-то путаете, – сказал он.

– Не льстите себе, – отозвался мужчина. – Вас знают в определённых кругах. – Он сделал шаг ближе. – Давайте без глупостей. Вы не выйдете отсюда по парадной, если мы не захотим. А мы – хотим. Мы не „Сфера“, не DARPA, не „Атлас“. Мы более… гибкие. – Он чуть склонил голову. – Нам нужен камень. Только он. Девушка может уйти. Живой, здоровой. Это не личное.

Марина почти рассмеялась. Почти.

– Серьёзно? – спросила она. – Я должна поверить, что люди, которые за мной охотятся, вдруг проявят гуманизм?

– Мы не охотимся за вами, – поправил он. – Мы охотимся за объектом. Вы просто оказались удобным транспортом.

Камень дёрнулся. Лёд сменился резким уколом тепла. Как зверь, на которого направили оружие.

Марина почувствовала, как где-то в душе, там, где закончились страх и здравый смысл, поднимается что-то новое. Злость. Чистая, сухая.

– Тогда у вас проблема, – сказала она. – Транспорт стал частью груза.

Мужчина вздохнул, как человек, который честно пытался решить вопрос мирно, но ему помешали.

– Алексей, – сказал он, обращаясь уже только к нему. – Вы же понимаете, что вариантов немного. Вы можете сейчас же снять с неё кулон и передать его нам. Это будет один сценарий. Или мы снимем его сами. И это будет другой.

– Есть ещё третий, – сказал Алексей.

– Сомневаюсь.

– Есть, – настаивал он. – Вы отступаете. Прямо сейчас. Потому что вы не понимаете, во что лезете.

Мужчина посмотрел на него чуть внимательнее.

– Это вы, Романов, не понимаете, во что влезли, – спокойно сказал он. – Вы думаете, что это игра ведомств. Это не так. Это рынок. И на нём давно торгуют тем, что вы прячете по бункерам. Только раньше у них не было ключа. А теперь есть. – Он вновь повернулся к Марине. – И вы, Волкова, стоите очень дорого. Пока живы. Мёртвой вы никому не нужны.

Марина почувствовала, как внутри что-то холодеет, но голос почему-то стал ровным.

– Если я пойду с вами – что будет дальше? – спросила она.

– Вас изучат, – улыбнулся он. – Проверят, как вы взаимодействуете с объектом, снимут параметры, найдут уязвимости. Потом… – он развёл руками, – возможно, отпустят. Если не будет неожиданностей.

– Неплохое „возможно“, – сухо заметила она.

Он не ответил.

Где-то за их спинами, в глубине храма, послышался шорох. Алексей краем глаза уловил движение – в боковом проходе мелькнула тень. Кто-то ещё был внутри. И этот «кто-то» двигался совершенно иначе.

Камень на груди у Марины внезапно вспыхнул – не светом, изнутри, а ощущением. Будто кто-то взял её за сердце и потянул в сторону. Вправо. Вглубь.

– Нам надо уходить, – прошептала она.

– Поздно, – так же тихо ответил Алексей.

Шорох усилился. Из бокового прохода вышли двое. На этот раз – в знакомом стиле. Простые рубашки, тёмные штаны, глаза-вспышки. В движениях – военная выучка. Один из них на секунду встретился взглядом с Алексеем. Узнал. В глазах мелькнуло: «чёрт».

– Романов, – сказал он вслух, уже официально. – Приказ был однозначный: локализовать объект и доставить.

Мужчина из «коллекционеров» поморщился.

– Отлично, – протянул он. – Цирк приехал.

Ситуация стала хрупкой, как тонкое стекло.

– Не вовремя, – пробормотал Алексей.

– Самое „вовремя“, – возразил человек из «Сферы». – Мы пришли, пока вы ещё не успели всё испортить.

– Поздно, – вмешалась Марина. – Это уже давно испорчено.

Голоса поднялись.

– Объект у нас, – твёрдо сказал «коллекционер». – Вы мешаете работе.

– Вы мешаете государственным интересам, – отрезал человек «Сферы». – Уберите людей, пока…

Фраза оборвалась на полуслове. Потому что на дворике снаружи, за стенами, раздался резкий визг тормозов и хлопок дверей. И другой голос – усиленный мегафоном, чужой, с металлическими нотками, английский:

– Everybody stay where you are! This is a restricted zone!

Алексей выругался про себя.

– DARPA, – сказал он. – Вот вам и третий игрок.

– Чудесно, – пробормотал „коллекционер“. – У нас остаётся секунд тридцать, пока они не войдут в зал.

Камень не ждал. Он бил пульсом, как сердце перед прыжком. Направление внутри неё звучало ясно: не к входу, не к боковому проходу, а назад, к той самой стене с рельефом. К узлу.

Марина сделала шаг.

– Стой, – Алексей поймал её за локоть. – Куда?

– Туда, – выдохнула она. – Он ведёт.

– Мы договаривались не лезть…

– У нас нет выбора, – сказала она. – Ты сам только что сказал про тридцать секунд.

Мужчина из «коллекционеров» тоже уловил её движение. Перехватил.

– Куда она? – спросил он.

– Не твоё дело, – отрезал Алексей и, не думая, шагнул между Мариной и стеной.

В этот момент за спиной громыхнула дверь – одна из боковых. В зал вошли ещё трое: тактические костюмы, лёгкие бронежилеты, значки на форме – явно не местные.