Ульяна Гринь
Кнопка. Под прикрытием
Глава 4. Комната с сюрпризом
Тук.
Как медленно бьётся сердце.
Тук.
Ненавижу змей.
Тук.
– Эй, Кобринец! Извиниться перед девушкой религия не позволяет?
Звонкий голосок, как разряд дефибриллятора, заставил сердце наконец-то нормально завестись. Я вздрогнула и отмерла. Рыженькая девушка с вдохновенно пламенеющими зелёными глазищами боевым петушком наскакивала на шипевшего. А тот неожиданно для меня отступил, смутился, даже за бумагами наклонился:
– Ис-свините… Чего ты кидаешься, Нелька? Это она на меня налетела, между прочим!
– Как на тебя не налететь, ты же безразмерный! Полкоридора занимаешь, когда идёшь!
Рыжая ткнула его острым кулачком в плечо, и змей зашипел, но уже беззлобно:
– Уймис-с-сь! Я опас-с-дываю!
Сунув мне собранные бумажки, он странно дёрнул головой, глянул долго в глаза и ушёл. А я, заикаясь, сказала девушке:
– С-с-спасибо.
– Да не за что! – весело откликнулась она. – Ты тоже змея? Из какой семьи?
– Нет, я не змея, – от такого предположения меня даже перекосило на секунду. – Я эм… волчица.
– О, здорово! Нашего полку прибыло!
Нелька встряхнула кудрявой шевелюрой цвета заходящего солнца, и я увидела маленькие треугольные ушки, чёрный носик на узкой мордочке, всё те же хищные вертикальные зрачки. Лисичка!
– Теплокровные против хладнокровных форева! Ура, ура! Ты же вступишь в наш клуб теплокровных?
– Обязательно, – пообещала я, не собираясь, разумеется, никуда вступать. – Вот только устроюсь в общежитии…
– А, ты тоже в общаге? В какой комнате?
– В соточке, – глянув в направление, ответила я.
– О, забегу вечерком, договорились? А пока мне на пары! Да, я Нелли, а ты?
– Ада.
– До вечера, Ада!
И она ушмыгнула куда-то в один из коридоров. Мне даже показалось, что рыжий хвост мелькнул перед носом. Постояв с поднятыми бровями пару секунд, я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Симпатичная девчонка, открытая и простая, как веник. У меня как-то не очень получалось дружить с девушками, кроме Лариски. Но Лариска дружила абсолютно со всеми, как это ни парадоксально. У неё такой характер. А у меня другой. Девки – это сплетни, постоянный трындёж ни о чём и то зависть, то ревность…
– Вронская! Эй, Вронская, подожди!
Фиолетовая ниточка манны настойчиво мельтешила перед носом, чтобы я не задерживалась, но я обернулась на голос. Влад догонял меня, широкая улыбка на лице. Прямо брат-близнец Русика! Наверное, тоже оборотень, только отчего-то не показывает этого. Вон как Нелька показалась…
– Ада! Блин, да подожди же! – он бежал, придерживая на боку спортивную сумку. – Ты же в общагу, да?
– Ага. Тебя приняли?
– Куда денутся, – фыркнул он. – У меня уважительная причина. Тебя в какую комнату поселили?
– А что, тоже в гости придёшь? – съязвила, перехватив покрепче ручку саквояжа. Манна дёрнулась в сторону коридора между колонн, вернулась и закрутилась вокруг нас, явно недовольная задержкой.
– Пошли, путеводка торопится, – Влад кивнул на нитку. – А что, и зайду, если пустишь!
– Да пущу, куда ж я денусь. Комната номер сто. А у тебя?
– Число зверя, – рассмеялся Влад. – Если не боишься, тоже приходи, как заскучаешь.
Его голос внезапно стал совсем интимно-вибрирующим, а сам парень оказался слишком близко, вторгшись беззаботно в моё личное пространство. Ой, жалко его прямо…
От удара в печень Влад согнулся пополам, а стон его прокатился эхом по коридору, напугав двух узкоглазых близняшек. А когда парень разогнулся, я уже была на лестнице. Оглянулась, хихикнув:
– Догоняй, чего ты там телишься?
Уважение, промелькнувшее в его глазах, наполнило мою душу радостью первобытной женщины. Поэтому я даже притормозила, поджидая держащегося за бок Влада. Он пробурчал:
– Могла бы и на словах выразить, чего сразу кулаки в ход пускать?
– Атака – лучший способ защиты. Давай, сам говорил – путеводка торопится.
– Я провожу тебя.
– Какой галантный кавалер, – пробормотала я, скрывая улыбку.
На этажах общежития было пусто, гулко и холодно. На стенах отчего-то горели свечи вместо ламп, а звуки шагов терялись в толстом, но потёртом половике. Влад начал оглядываться, и я всей кожей ощутила его тревогу. Да и самой стало как-то неуютно. С вурдалаками было типа того, что-то подобное. Волоски вдоль позвоночника поднялись дыбом, и даже на голове встопорщились – я этого не видела, но почувствовала.
– Атмосферненько, как в склепе, – попытался пошутить Влад, и я оценила, сказала негромко:
– Как в правой реальности.
– А ты была?
– А ты не был?
– Я первый спросил.
– Рассказывали, – уклонилась я от ответа. – Может, с непривычки?
– У меня в сумке… – сказал Влад почему-то шёпотом, – бутылка есть. Наверное, стоило бы накатить за первый день.
Я только глаза закатила, покрутив головой. Ага, только накатить мне и не хватает для полного счастья. Ещё выпрут за пьянство из универа… А потом Сероволковский так накатит, что мало уж точно не покажется.
– Соточка, – сказал Влад.
И точно, на филенчатой двери перед нами висели привинченные единичка и два нуля – пошлые золочёные циферки из совкового прошлого нашей страны, так непохожие на футуристические экраны секретного отела ДМП. В замке торчал ключ с проволочкой, на которой болталась бирка. Я взялась за ручку, боясь нажать, и обернулась на Влада:
– Ну, ты иди. Спасибо, что проводил.
– Ага, ага, иду, – ответил он, прислонившись к стене напротив с видом скучающего телохранителя. Я оценила мужество и всё-таки открыла дверь:
– О, нормальная комнатка. Ох ты ж, мать всех существ!
– Что? – подхватился Влад.
Я растерянно оглянулась и пробормотала:
– Не убрано тут только.
Посреди комнаты в неестественной позе, глядя в пустоту широко открытыми и подёрнутыми белёсой плёнкой глазами, лежала девушка моих лет, красивая, но обезображенная смертью.
Когда-то давно юную и воодушевлённую службой курсанта Кнопку подполковник Сероволковский впустил в морг. Нарочно. На минус третьем этаже Башни в морозном помещении с оцинкованными стенами лежали жертвы бунта нежити. Курсант Кнопка с минуту рассматривала ошмётки плеча или бедра, длинные рваные раны через всё тело, откушенную половину головы, а потом методично заблевала стерильное помещение. Дядя Слава, патологоанатом, сначала долго и затейливо ругался матом, так же долго и заботливо отпаивал меня коньяком, велел больше никогда не приходить, но я не послушалась. Да и по работе надо было. В общем, труп девушки, лежавший в комнате, особого отвращения не вызвал. Он был вполне приличным. Открытых ран не наблюдалось, слегка посиневшая кожа выглядела высушенным пергаментом, глаза тоже начали подсыхать и вваливаться. Хотя один побочный эффект от созерцания тела у меня всё же появился.
Головная боль… Отставить, Кнопка! Надо реагировать, думать буду потом.
Я раздумывала над своим возможным поведением недолго. У меня было всего три пути: упасть в обморок, заблевать комнату или закатить истерику. Четвёртый, самый натуральный для старшины ДМП, не рассматривался – надо делать вид, что никаких трупов я никогда в жизни не видела и даже близко не приближалась. За долю секунды я приняла решение пойти третьим путём, потому что хотела быть в курсе последующих событий, а комнату отмывать желанием не горела.
Мой истошный вопль добрался, наверное, до минус восьмого этажа ДМП, что в Москве. Я даже удивилась – не предполагала, что в худощавом теле метр пятьдесят с кепкой в прыжке есть такие ресурсы. Впрочем, до сегодняшнего дня они мне не были нужны. Зато впечатлили всех, а первым – Влада.
Он схватил меня за плечи и вытащил из комнаты, прижал всем телом к стене напротив, испуганно голося:
– На помощь! Все сюда! Помогите!
Я выла, как сирена патрульной машины, самозабвенно выводя всё новые рулады и старательно поднимая тон. Ещё бы немного – и до ультразвука дошла, всполошив всех оборотней кампуса, но, к сожалению, меня приподняли за куртку и резко встряхнули. Захлебнувшись, я обиженно проныла:
– Что ты делаешь?
– Ничего, ничего с-с-страшного, – услышала я знакомое шипение. А Кобринец-то тут откуда? Он же в другую сторону спешил!
– Вронская, ты меня слышишь? – взволнованный голос Влада задвинул на задний план звуки быстрых шагов, гомон существ, ахи, охи и всю остальную суматоху.
– Кто это? – взвизгнула я, тыча пальцем куда-то в сторону юга.
– Это? – он замялся. – Ты только не волнуйся, хорошо?
– Я совершенно спокойна, – выкрикнула, пытаясь вырваться и глянуть в комнату. Змееоборотень загородил мне дорогу своим массивным телом и даже рукой придержал:
– Тише, тише, не надо туда.
– Это… эм… тело.
«Как и остальные…»
«Снимите след манны!»
«Почему Полоз не закрыл университет? Сколько проблем с родителями…»
«Кто это сделал?! Кто?»
Меня тоже интересовало, кто мог так качественно выкачать энергию из ещё недавно живого тела. Но ещё больше было любопытно, кто говорит. Я машинально запоминала голоса, интонации, оттенки страха, возмущения, горя. И пока никто не показался мне подозрительным. Нет, вряд ли тут виновато существо. Скорее всего, нежить. Они вообще мастера на пытки и изощрённые убийства…
Голова пульсировала с того момента, когда я взялась за ручку двери, а сейчас просто взорвалась изнутри. Конечно, не по-настоящему, но впечатление было такое, что ошмётки мозга заляпали всех и вся вокруг. Таблетки… Куда я сунула таблетки?
Зашарила по карманам в поисках флакончика, а руки тряслись… Влад спросил тихонько:
– Что ты ищешь?
– Таблетки!
– Подожди, я посмотрю, – и он принялся помогать мне, но я в панике оттолкнула его руки – у меня ж режик под мышкой!
– Я сама! – рявкнула так, что у него волосы вспорхнули, как у принца Чарминга. И таблетки сразу нашлись – испугались, наверное. Выкатив из флакончика две, я их проглотила и процедила сквозь зубы: – Я в порядке. Уже. Что случилось? Кто там… умер?
– С-студентка, с-сос-седка твоя, – просвистел Кобринец. – С-симпатичная девчонка… была.
Была. Да… Жалко. Таинственный убийца снова нанёс удар. Кто же он, этот гад?
Мы так и стояли у стеночки, втроём. Рядом шушукались другие студенты, и я краем глаза заметила Нельку. Она бросала на меня полные жалости взгляды. Так, что-то я слишком быстро успокоилась. Надо изобразить дурноту…
Мимо нас проплыли носилки, двое мужчин принялись укладывать на них труп. Вот и удачный случай. Я расслабила все мышцы, кроме тех, которые расслаблять нельзя ни при какой ситуации, и просто осела на руки Влада. Или Кобринца. Нет, если судить по объёму этих самых рук, всё-таки Влада. Уловила эмоцию – чисто мужскую, досадную. Фу на него. Кобель! И другую эмоцию – уже от оборотня. Тревога пополам с подозрением. За кого тревожится? Ведь за убитую студентку уже поздно. А за меня – не от чего. Или он догадывается, кто убийца? Тогда в чём меня подозревает?
Запутавшись, я закрыла глаза, отмела все звуки и настроилась только на приём эмоций. Ужас, паника, любопытство, даже восторг… Это девчонки. Тупые курицы. Кроме нескольких, которые озабочены и расстроены. Влад беспокоится обо мне. Ну да, ему плевать на убитую, он её не знал. Кобринец… Нет, эмоции чистые и яркие, безо всякого подтекста. Он тревожится всерьёз и не за убийцу. И не за труп. В смысле, не за соседку. За меня?
Ярость ворвалась в мою голову так внезапно, что мне чуть и правда не стало дурно. Кто-то бушевал и не понарошку. Сильный тип, очень сильный! Одной силой мысли, наверное, может разнести стены универа!
– Вронская!
– Аюшки? – откликнулась, не открывая глаз. Голос такой знакомый…
– Что произошло?!
– Мы открыли дверь, а там – вот, – доходчиво объяснил Влад.
– А ос-стальные уже на крик с-сбежались, – дополнил Кобринец.
– Вячеслав Олегович, Ира Иванова со второго курса, – доложили сбоку вкрадчивым скрипучим голосом. Домовой. Комендант, наверное. – Полицию уже вызвали.
– Пусть ко мне зайдут потом, – ледяной голос декана заморозил мои собственные эмоции, и пришлось мысленно поколупать их.
А потом я уловила мысль. «Придётся распускать студентов по домам…»
Э нет! Так я провалю задание! Нет-нет, Вячеслав Олегович, не надо никого распускать. Я найду убийцу! Честно!
Открыв глаза, я поймала напряжённый взгляд Полоза и замерла. Неужели он умеет читать мысли?
Нет-нет-нет! Я бы почувствовала. Да и физически это невозможно – курсантов ещё в первый год службы учат закрывать сознание в любой непонятной ситуации. К третьему году это становится привычкой. А у меня – подозрительной и недоверчивой по натуре – это в привычке с первого дня. Поэтому мысли мои Полоз, даже если умел, прочитать не мог. Возможно, он удивился, что первокурсница и не ведьма умеет ставить блок. Пусть удивляется, сколько влезет, мне не жалко…
Озноб пробежал по позвоночнику от атланта до копчика. Нет! Это же не может быть откат! Откуда бы ему взяться, если не было выброса адреналина? И с нежитью я не контактировала… Или контактировала, сама того не зная? Какая разница ко всем чертям, если я сейчас заколочусь по полу, как эпилептик, начнутся вопросы… Надо стиснуть зубы… Когда это помогало? Но другого выхода нет…
– Уносите уже побыстрее, – словно сквозь туман услышала женский голос. – Надо комнату убрать…
И совсем тихо женщина добавила:
– А студентке этой, которая труп нашла, прочистите память немножко.
– Зачем? – шёпот домового.
– Комнат свободных нет. И вообще… Всем надо морок наложить, чтобы не болтали.
Так-так-так. Вот, значит, как дело обстоит! Мозги туманят студентам, те ничего не помнят, родителям не жалуются, паники нет, всё прекрасно. А то, что трупы каждый день – так это ничего, это бывает!
От злости я чуть было не пропустила касание мягкой лапкой моего сознания. У домового общаги был нехилый талант, но что он может против Кнопки? Меня натаскивал сам майор Алтунин – самый крутой нечистик Башни! Он даже Сероволковского может заставить танцевать лезгинку, если захочет. А методы у Алтунина новаторские и очень даже восточные. Главное, не сопротивляться воздействию, принять всё, что тебе хотят внушить, спрятать то, что хотят отнять, дать то, что не жалко, а лучше липу. Помнится, тренировалась я на всех, кто под руку попал. Некоторые даже жаловались подполковнику, но зря. Я всегда была его любимчиком… Пригодились тренировочки-то! Без труда подсунув домовому обманки, я обволокла внушение прозрачным невидимым со стороны коконом и сложила в уголке мозга. Пусть будет, вдруг понадобится. Нечистик быстро успокоился, видимо счёл меня достаточно податливой, и тем же шёпотом доложил женщине:
– Сделано, Маргарита Аресовна.
– Прекрасно! Ну, вы знаете, что делать дальше, как и в прошлый раз – никаких следов не должно остаться.
Всё плохо! Она хочет уничтожить следы преступления! А мне придётся по памяти восстанавливать. Кто такая эта Маргарита? Комендант? Заведующая? Может, препод? Её эмоции мне совсем не понравились – совсем немного страха и очень много досады и раздражения. Напрягает ситуация тётеньку… Вот прямо конкретно напрягает, гораздо сильнее обычного напряжения от убийства во вверенном ей общежитии. Ёлки ведьмины иголки, что тут происходит?
Меня похлопали по щекам, и голос Влада позвал:
– Ада, очнись! Ну давай же!
Открыв глаза, я изобразила растерянность:
– А что случилось?
– Ты упала в обморок, – объяснил парень, радостный от того, что я из обморока выпала обратно.
– Ой… Как неудобно… – пробормотала я, поднимаясь. Мне очень хотелось вскочить, оттолкнув протянутые с двух сторон руки, но пришлось пересилить себя. Нельзя портить легенду.
– Ничего удивительного, – Кобринец умудрялся шипеть, даже когда в словах не было ни одной шипящей. – Не каждый день видишь труп в собственной комнате.
– А-а-а, труп! – вяло взвизгнула я, думая о своём, и меня тут же принялись утешать, успокаивать, а ещё и Нелька подключилась:
– Адочка, ужас какой, дорогая! Как же не повезло в первый же день! Пойдём к нам, у нас есть травяной чаёк, посидишь, пока тут всё уберут, пойдём, пойдём, я возьму твой чемодан…
– А может, ко мне, Вронская? – недобро зыркнув на лисичку, предложил Влад, но я была ещё в здравом уме, поэтому вежливо отказалась:
– Спасибо, конечно, но я пойду к девочкам.
– Как хочешь, – он пожал плечами, но остался недоволен.
Остальные актёры недавнего спектакля потихонечку расходились. Я не успела увидеть, кому принадлежал женский голос, но не волновалась на этот счёт. Маргариту Аресовну я ещё встречу. А вот домовой – кряжистый крохотный мужичок с короткой шкиперской бородкой – уже убежал и вернулся с высокой брюнеткой и малюсенькой тёткой в платочке. Первая оказалась ведьмой – я разглядела у неё на лице серые пятна – а вторая, домовичка, деловито притащила огромные для неё швабру и веник. Убирать будут. Одна манну, другая пыль. Ну и ладно, разберусь позже.
У Нельки оказалось светло, красиво и чистенько. Она жила с двумя соседками: ещё одной лисичкой и рысью, которая мне сразу не понравилась. От лисичек исходило неукротимое любопытство с хитринкой, свойственной их роду, а вот от рыси – только высокомерие. Видимо, ей не понравилось, что я не показываю сущность, как это принято. Ну прости, дорогая, я инвалид, поимей немного уважения к врождённому уродству.
Меня усадили с комфортом, окружили всяческой заботой, даже чай подали уже в чашке и с печенькой. А потом засыпали вопросами, на которые я старалась отвечать, хотя угнаться за полётом мысли теплокровных оборотней было нелегко. Да, оборотень, нет, не умею, нет, проблем не создаёт, я привыкла, да, из Москвы, нет, хочу яды и всё тут, а у нас спецов маловато, и квалификация оставляет желать лучшего… Нет-нет, девочки, спасибо за предложение, конечно, но я всё же подожду свою комнату, не хочу вас стеснять, да и кровати лишней у вас нет, пусть, неважно, я крепко сплю по ночам, призрак умершей Иры Ивановой меня не потревожит!
В самый разгар беседы в комнату постучали. Алиса, подружка Нельки, откликнулась весело:
– Войдите!
И вошла женщина. Правда, выражение её лица дружественным назвать было можно с большой натяжкой. Она остановилась посреди комнаты и уперла руки в боки. От этого жеста девчонки сразу притихли и скукожились, даже в размерах уменьшились слегка. А женщина ядовитым тоном спросила:
– Я не поняла, а что это тут за посиделки такие?
– Маргарита Аресовна, мы новенькую чаем поим, у неё потрясение! – пролепетала Нелька, приподняв чашку. Ах, значит, вот она, Аресовна. Довольно-таки ещё молодая, с правильным, чисто славянским лицом, голубоглазая блондинка, но, как и у Полоза, холодный взгляд, поджатые губы, ироничный прищур. Змея, бр-р-р…
– Потрясение надо лечить в медкабинете, – заявила Маргарита, как отрезала. – А у вас, между прочим, лекции прямо сейчас. Извольте разбежаться по аудиториям! А вы, Вронская, к декану. Немедленно!
– С вещами? – вспомнила я подходящую фразу из-какого-то фильма смертных, и комендантша среагировала мгновенно:
– Шутить будете дома, а здесь у нас есть незыблемое правило: дисциплина превыше всего.
К дисциплине мне не привыкать, дорогая Маргарита Аресовна. Но я не ваша студентка, а секретный агент на задании, поэтому если надо будет нарушать для пользы дела – буду нарушать! Эту отповедь я произнесла, разумеется, мысленно, послушно встав и взявшись за ручку чемодана.
– Да я иду, иду, – пробурчала. – Спасибо за чай, девочки.
Выходя из комнаты вслед за величавой каравеллой Маргаритой, услышала завистливый шёпот Алиски:
– К декану вызвали… Ух, какая везучая! Разговаривать с ним будет!
Упс. Это что, привилегия теперь – быть вызванной на ковёр к начальнику факультета? Как интересно!
Глава 5. Подозрения
Второй раз за сегодняшний день я шла по коридору к деканату, правда, теперь уже с другой стороны и с комендантшей вместо путевой нити манны. Мне было не по себе. Конечно, я прекрасно понимала, зачем Полоз вызывает меня к себе, но не могла сообразить, почему так быстро. Почему не завтра? К чему такая спешка?
Маргарита Аресовна буквально втолкнула меня в предбанник, бросила офиснику:
– У себя? – и, не дожидаясь ответа, распахнула дверь в кабинет: – Вячеслав Олегович, вот, Вронская.
– Вронская, – повторил баритон декана. – Спасибо, Марго, можете идти.
Марго. Вон оно чо, Михалыч. Да они давние друзья. Отметив это в уголке мозга, я прошла в кабинет, старательно изображая из себя встревоженную вызовом институтку и наивную блондинку.
– Садитесь, – предложил мне Полоз, стоя у окна. Я села, уставившись на спину, туго обтянутую пиджаком в мелкую полосочку. Опять пытать будет? Или сжалится?
– Очень испугались?
Ой. И тон какой-то мягкий стал… И спина уже не такая прямая, будто палку из-под пиджака вынули. Уж не сочувствует ли мне большой и холодный змей змеевич? Стоп. Мне же память типа прочистили. И он об этом знает. И спрашивает. Ога. Он знает про закрытое сознание, но не знает, каким образом. Продолжать играть дурочку? Или… Что там было написано в краткой истории семьи Вронских?
– Конечно, мне же не сказали, зачем вы меня вызвали.
Я всё же врубила дурочку. Полоз обернулся, пристально глянул прямо в душу через глаза. Это вам не мягкая домовячья лапка! Змей просто подмял моё сознание под своё, завладев им, взяв и рассматривая, точно интересную игрушку.
– Кто ты?
Голос в моей голове звучал притягательно и любопытно. Видимо, он обладал некой специальной силой, как умелый гипнотизёр, проникал в самые потайные уголки мозга и доставал самые страшные тайны с полочек разума. Я закрылась ещё в коридоре общежития, оставив на виду лишь сведения и ложные воспоминания Ады. Однако почувствовала, что долго противиться голосу Полоза не смогу… Моя сущность рвалась из-за запертых дверей и глухо неразборчиво кричала: «Я Воронцова-Вельяминова!» А Ада сидела куклой и вяло, неубедительно твердила: «Вронская я, студентка Вронская…»
– Ты не так проста, студентка Вронская, – хмыкнул Полоз. И мне отчего-то показалось, что я не должна была слышать этих слов. Полоз слегка напрягся, мысленно огладил моё сознание, как напуганную лошадку, чтобы успокоить и вернуть доверие, и я начала играть в поддавки. Пусть думает, что имеет власть надо мной.
– Где ты, маленькая девочка? Иди сюда, не бойся, – бормотал он, открывая одну за другой бесчисленные пустые комнаты разума. И злился – на себя – что не может достичь цели. Кого он ищет? И зачем? Паника зародилась в глубине живота, я с трудом удерживалась, чтобы не захлопнуться раковиной моллюска, изгнав настырного декана из башки. Анимо! Аними! Анимо-аними… Этот непонятный пароль всегда придавал мне сил и позволял держаться в экстремальных ситуациях, как сейчас. Вздохнув глубоко несколько раз, я ощутила, как спокойствие и уверенность возвращаются ко мне. Идите, идите, Вячеслав Олегович, ищите то, не знаю что, вы не найдёте никакого компромата.
– Хм-хм… Очень, очень любопытно, – процедил Полоз сквозь зубы. Я видела его лицо совсем близко, но даже нарушение личного пространства не заставило меня дрогнуть. Хотя Русь бы уже получил по маковке…
– Мои дети тебя обидели.
То ли вопрос, то ли утверждение. Как это по-змеиному! Какие дети? У него есть дети? Мне об этом ничего не известно, я не готовилась, как Влад! Дети… Дети… Дети Полоза? Он произнёс это так, будто всё видел и знал, будто змеи докладывали ему ежедневно обо всех своих телодвижениях… Змеиный папаша… Царь…
Царь?
О ёлки ведьмачьи иголки! Великий Полоз… Как я сразу не догадалась! Мы же в Сибири! Блин с морошкой… Ошарашенная, я от неожиданности ответила ему:
– Нет.
– Я вижу страх. Маленькая девочка парализована от страха. Зачем ты приехала на змееведческий факультет, если так боишься змей?
– Я не боюсь, – в последнем усилии попыталась отказаться я.
– Боишься. Но не ты. Та, другая, которая прячется даже от тебя.
– Вы ошибаетесь, – ровным, ничего не выражающим голосом, ответила ему, с силой таща на себя виртуальную дверь от моих мозгов. Со смешком Полоз позволил мне закрыться, отодвинулся на некоторое расстояние и возразил:
– Я никогда не ошибаюсь, Ада Вронская.
Вскочив, я схватилась за чемодан, чувствуя, что допустила ошибку. Ужасную ошибку. Моя миссия может оказаться провальной, и никакого внеочередного звания я не получу… Третье занесение в личное дело – и Кнопка отправится в Африку очищать вонючие деревни от зыбучих песчанозубов.
– Думаю, комната уже готова, – Полоз снова отвернулся к окну. – Необходимо показаться медсестре. И очень прошу больше никуда не влезать.
– Я никуда и не влезала, – попытка изобразить обидку не удалась, и я сама это поняла, когда увидела напряжённую спину декана. – Оно само…
– Лучше держаться подальше от того, что не подвластно нашим силам, и попросить помощи и защиты у более компетентных и опытных… гхм существ.
– Спасибо большое, мне приятна ваша забота, Вячеслав Олегович. Я пойду?
– Да.
Как обтекаемо Полоз посоветовал мне избегать собственного расследования! Понял, кто я на самом деле, или просто решил перестраховаться? Вот почему я терпеть не могу змей – это потому, что с ними никогда ничего не ясно. Во всяком случае, теперь я должна опасаться ещё и декана. Вместе с Марго.
– Медкабинет налево по коридору, – буркнул офисник, когда я выползла из кабинета декана. Господи, ещё и этот мысли читает? Они задрали тут все быть такими умными!
В медкабинет я, конечно же, не пошла. Вот ещё! Главное, самой не поверить, что у меня потрясение, а так пока всё пучком. Даже откат в этот раз вышел какой-то вяленький, недоношенный. А если голова заболит – у меня есть чудесные пилюльки Лазарева. Так что марш, Кнопка, прямиком в комнату. Надо разложить вещи, получить учебные пособия, купить еды… И разложить по полочкам всё, что написано в отчёте, и то, что случилось в моей комнате.
К счастью, в этот раз в коридоре мне не встретились ни студенты, ни сотрудники универа. Видеть никого не хотелось. Ничего не болело, но состояние было не из лучших: сейчас бы упасть и просто лежать, глядя в потолок. Очень сильно надеюсь, что это не из-за Полоза с его ментальным сканированием. Древние слишком сильны для обычных существ, поэтому обычно не пользуются своим преимуществом. Надо бы вытащить конспектик и освежить в памяти сведения о Великом Полозе… Потом. Сначала вещи разложить и полежать…
В комнате было морозно. Мне даже почудился иней на стенах и окне. Поёжившись, сказала громко сама себе:
– Да тут убрали, или чёрт знает чем занимаются?!
– Убрали, – буркнул глухой голосок из-за кровати. – И получше, чем всегда!
Тьфу ты! Домовой! Бросив недовольный взгляд на крохотного бородача, я поёжилась:
– Хоть батареи бы включили… Холодно, как в склепе!
Он уставился на меня недоверчиво:
– Восемнадцать градусов тепла, девушка, у вас грипп, что ли? Так ведь существа не болеют!
Я снова содрогнулась в приступе озноба и процедила сквозь зубы:
– Это не грипп.
Это правая реальность, дедушка. Нежить хозяйничает в универе, в одном из самых защищённых от неё мест, кроме ДМП и министерства магбезопасности. А Полоз либо совсем не в курсе, либо наоборот, в курсе и скрывает ото всех. Не могу поверить, что древний бессмертный не видит присутствия правореальных на своей территории.
Но сказать это всё домовому-кастеляну я не имею права. Могу только придумать какую-нибудь фигню в оправдание, но делать этого не буду. Отчитываться перед нечистью, слава богу, необязательно. А вот поблагодарить за работу надо, иначе домовой может и разозлиться. Злой домовой – хуже вурдалака.
– Благодарствую за службу, дедушка, – машинально кивнула я ему. Кастелян разгладил усы тыльной стороной ладошки и профырчал неразборчиво:
– Пользуйся, хозяюшка.
Я только рукой махнула, мол, иди уже, и он ушёл прямиком сквозь дверь. Вот интересно, как у них так получается? Призрак, я ещё понимаю, но нечистик? Правда, эта мысль вяло проползла по диаметру головы и испарилась. Нафиг вещи, потом разложу. Мне надо лечь немедленно. А то рухну и сломаю что-нибудь, ногу, например… Или голову. Или стол…
Могильный холод обступил со всех сторон, когда я свалилась на кровать и потянула на себя одеяло. Хрустящие от стирки простыни показались ледяными. И снова озноб, снова застучали зубы. Но совсем не так, как при откате. Не горячо, просто холодно…
Да, именно так было в тот день, когда я была в правой реальности. Теперь нет сомнений, что тут похозяйничала нежить прямиком оттуда. Страшно, ох страшно… Вот их секрет, почему они так противны людям и существам. Они внушают страх. Это даже не страх, а подсознательный ужас. Как у некоторых при виде паука…
Холод обнимал, как руки мужчины, прижимал к себе, ласкал тонкими пальцами, забирая тепло моего тела – по капельке, по крупинке, неумолимо. Надо проснуться, возникла мысль. Надо согреться. Надо уйти из комнаты… Но я не могла ничего сделать. Такое дежа-вю. Это уже было когда-то. Не пошевелиться, ни закричать. Только холод, страх, подрагивающие ноздри, скользкая кожа под ладонями. И сон. Странный сон непонятно какими фильмами навеянный… Будто я стою на берегу реки, прижимая к животу безвольно повисшую кошку, а внизу, на маленьком пирсе суетится женщина, вытаскивая из пузатой лодки связки рыбы. И мужчина бросает свёртки на склизкое от влаги дерево мостков, а потом поднимает голову, прижимая ладонь козырьком ко лбу, смотрит на меня и улыбается. Машет рукой…
На этом сон всегда обрывался, а потом снова-здорово: страх, холод, кожа…
Но сегодня, кроме привычного набора, добавился пристальный немигающий взгляд. На меня смотрели. Молча, внимательно, бесстрастно.
Не сон!
Мышцы взвыли, как уставший работяга, которого будят в три утра после суток и требуют ещё поработать. Но, послушные и привычные к тяготам охотничьей жизни, сработали молниеносно. Режик вжикнул в миллиметре от кожи на горле, остановленный моей натренированной рукой, а я спросила хрипло:
– Ты кто?
– Рита, – ответили мне довольно-таки бесстрастно. – Твоя соседка.
Ёлки ведьмины иголки! Аккуратно убрав режик, я быстрым движением вложила его в ножны и фыркнула:
– Тебе не говорили, Рита, что пугать нехорошо?
– Я ничего не делала, ждала, когда ты проснёшься.
Окончательно продрав глаза, я уставилась на новую соседку. Рита оказалась симпатичной брюнеткой в больших очках. Их роговая оправа придавала девушке строгий вид училки. А стёкла неожиданно блестели розовым. И на веках таинственно светились крохотные стразики… Нет, мне всё это снится. Не может быть, чтобы кто-то вот так спокойно среагировал на режик у горла. Никто не удержался бы от крика или защитного движения. А эта соседка даже не шелохнулась.
Я села. Подтянула колени к груди, обняла их руками. Что-то в девушке мне не нравилось. Что-то неуловимое и не очень приятное… Змея, небось, все они тут змеи. Вот и смотреть на неё мерзковатенько. Но… Приказ есть приказ, задание под прикрытием есть задание под прикрытием. И со вздохом сказала Рите:
