Ульяна Черкасова
Золотые земли. Совиная башня
Вячко стерпел, промолчал.
– А пока?
– А пока ты мог бы заняться делом и вылезти из библиотеки, – огрызнулся Ярополк. – Мне пришлось посылать на старгородский тракт Горыню. Твоя дружина этого не одобрит.
– Раз на то пошло, ты сам велел мне разузнать про Змеиного царя. Чего ты ещё хочешь?
Снежный князь скривился.
– Чтобы тебе самому это было нужно. В том-то и дело, что ты являешься только по моему приказу. Ну и сегодня… зачем пришёл?
Вячко замялся, понимая, что брат был прав. Но он пришёл по делу, пусть и далёкому от государственных.
– Ты говорил о записях Горяя. Мне хотелось бы их прочитать.
– С чего такой интерес?
Вячко не стал скрывать от брата правду. Он рассказал, что выяснил о найденном крылатом змее, о летописях и о ящерах-крадущих-солнце.
– Значит, эти дикари из-за Великого леса родом отсюда? – насторожился Ярополк. – Ведьма не сказала, хотят ли они вернуться на родину?
Вячко помотал головой.
– Как я понимаю, она сама с трудом сбежала из пещер. Её народ не способен находиться на солнечном свету, но ведь каждый стремится домой, разве нет?
– За дом надо уметь сражаться. Раз они потеряли свою землю, так больше не имеют на неё права. Хорошо, если солнечный свет на самом деле их убьёт. Хватит с нас рдзенцев и степняков.
Вячко промолчал, не зная, что сказать. Слова брата показались жестокими, но и поспорить с ними было трудно.
– Так что с записями Горяя?
Брат отцепил ключ от связки на поясе и вручил Вячко.
– Это от сундука, что стоит в моих покоях у самой постели. Но я могу и сам рассказать, о чём писал Горяй. Присаживайся. Может, поедим? Я ещё не завтракал.
Против трапезы Вячко не возражал, и Ярополк позвал холопа, велел ему принести завтрак на двоих.
Вместе братья расчистили стол от бумаг, сели. Вячко скрестил руки на груди, ёжась от холода. В покоях давно не топили.
– Как ты не задубел тут до смерти?
– Прохладный воздух бодрит и помогает лучше думать, – пожал плечами Ярополк. Он, верно, привык к лютому морозу после долгих лет, проведённых на севере.
– Так что с Горяем?
– Помнишь, он время от времени брал нашу кровь? Когда мы были детьми, Горяй плёл для нас обереги, заверял, что наша кровь сделает их сильнее.
Вячко кивал и неохотно жевал кашу. С тех пор как он вернулся в столицу, все кушанья казались ему безвкусными, и часто он даже забывал поесть.
– Так вот, брехал Горяй, как голодная псина зимой. Он изучал нашу кровь: всех нас троих, Мечислава тоже.
– Потому что мы внуки Златы? – догадался Вячко.
Брат улыбнулся.
– Именно. А ещё потому что потомки Вышеслава. Он считал, что в нашем роду есть особая сила. Первородная, древняя, та, которой дышала земля в первые свои дни. Это он так написал, сам бы я такую ерунду не придумал.
– Быть может, это не ерунда, – задумчиво произнёс Вячко.
– Их смысл, может, и нет, а вот сами выражения… – Ярополк насмешливо улыбнулся, но лицо его оставалось усталым, мрачным, голубые глаза потухли.
– При чём тут Вышеслав?
– Смотри. – Ярополк откусил ломоть хлеба с куском солёной рыбы. – Вышеслав был первым князем в роду, о котором нам известно. Если верить былине, то он женился на Старшей Сове.
– На ведьме, – рот у Вячко невольно дёрнулся от злости, и перед глазами встало бледное лицо с тёмными глазами.
– Ведьме, которая основала Совиную башню, – глаза Ярополка сверкнули. – Ведьме, которая правила духами в диком лесу. Никого не напоминает?
– Ну…
Прежде никогда Вячко не замечал ничего общего между былиной о Старшей Сове, князе Вышеславе и сказаниями о своей бабке. Злата жила совсем недавно, её помнили отец и Горыня, у неё учился Горяй. Вячко унаследовал её огненные волосы, Ярополк даже видел её в раннем детстве. Злата была настоящей. Но Вышеслав жил так давно, что никто не мог сказать, как он выглядел, никто не мог даже быть уверен, что он вправду существовал. Что уж говорить о Старшей Сове?
– Именно, – улыбнулся Ярополк, наблюдая, как вытянулось от удивления лицо Вячко. – Кажется, она тоже была лесной ведьмой.
– Погоди, но это же всё случилось в Рдзении. Откуда лесная ведьма могла там появиться?
– Кто знает, что было при Вышеславе? Это произошло несколько веков назад. Может, Великий лес тогда доходил до берегов Модры? Может, лесных ведьм раньше было больше? Горяй считал, что это всё связано. В нас течёт кровь Вышеслава, мы и рдзенские короли ведём род от одного предка. Но ещё любопытнее, что Горяй изучил кровь новой лесной ведьмы, и оказалось, что у нас много похожего. Кровь – не водица, как говорится. – Гулкий его голос хрипло сорвался на смех.
– То есть? Мы родственники?
– Не дай бог, это было бы весьма печально. – Улыбка Ярополка помрачнела. – Дарина – лесная ведьма, как и наша бабка. Они носят силу, дарованную лешим. Горяй написал, что если объединить силу Златы и Дарины, то выйдет нечто… особенное.
Вячко догадался, к чему клонил брат. Снежный князь был слишком упрям, чтобы отказываться от задуманного.
– Ты хочешь, чтобы она родила тебе ребёнка?
– И не одного. Это усилит наш род.
– Император не позволит. И конунг Гудрёд объявит тебе войну, если обидишь его дочь.
– Я пока не собираюсь жениться на Дарине. Отец узаконил тебя, я поступлю так же с нашим ребёнком. А потом – кто знает?
От этих слов Вячко скривился. Да, Великий князь признал его сыном, только каждый спешил напомнить ему, что он родился от безродной служанки.
– Значит, тебе узаконить детей кметки можно, а мне нельзя было жениться на Добраве?
В груди заклокотало.
– Лесной ведьмы, а не кметки. Злату признали святой. Кто знает, кем станет Дарина?
«Ярополк не остановится ни перед чем».
– И что собираешься делать с этими детьми? Наплодишь войско чародеев и объявишь войну всем соседям?
– Ты непроходимо туп, – заявил Ярополк, на что Вячко только больше нахмурился. – Одними чародеями государство не защитишь. Посмотри, к чему это привело Рдзению. Нет, я хочу усилить княжеский род, объединить княжества под единым правителем. Знаешь, кого я вчера отправил в темницу? Боярина Рознега из Нижи. Он, оказывается, ещё весной продал свои земли и переехал в столицу. А знаешь, кто любовница Рознега? Рабыня из вольных городов. И весь прошлый месяц этот сукин сын уговаривал отца отправить мою дружину в Лисецк и оставить Снежный город без защиты. А вчера брат Рознега угрожал призвать своих людей – почти тысячу человек – обратно из ополчения, если я не освобожу предателя. И это, Вячко, происходит в военное время. Мне, князю, угрожает какой-то захудалый боярский род. А представь, что будет, если князь Чернек вдруг потребует у отца больше земель, раз он разрешил ему расположиться с ополчением в Лисецке? Или если сейчас старгородский князь Влоджемиж вступит в заговор с рдзенцами? У нас будет недостаточно людей, чтобы усмирить их. Нет, нужно покончить с посадниками и другими князьями. Ратиславией целиком должен управлять один род и один князь, с княжествами пора покончить.
Вячко всё ещё не понимал до конца ход его мыслей.
– И какой будет толк от нескольких чародеев в семье?
– А подумай, какой толк был от нашей бабки? Злата – святая, что в Ратиславии, что на Благословенных островах. Она смела войско Рдзении и заставила самого Императора признать её великой княгиней. Её боготворят, ей прощают даже чародейство, неугодное Создателю. Я сделаю то же с Дариной. Я устрою так, чтобы её почитали равно кметы и бояре. Может, тогда сам Император благословит наш брак. А даже если нет, она всё равно родит мне сыновей. Заполучив лесную ведьму в свой род, мы укрепим власть по всей Ратиславии, тогда никто больше не посягнёт на великое княжение.
«Кроме тебя самого», – подумал с недовольством Вячко.
Пусть он всегда знал, что ему не унаследовать престола в Златоборске и он должен быть рад просто оставаться сыном, а после братом Великого князя, но что-то грызло его изнутри, когда он слушал речи Ярополка.
Поганую зависть стоило гнать прочь. Ярополк был старшим из братьев. Отец считал его хорошим правителем, и Вячко не должен был даже помышлять о дурном.
– А если у вас не родятся чародеи? Мы хоть и внуки Златы, но колдовской силы у нас нет.
– Об этом у Горяя тоже есть записи. – Тень недовольства пробежала по лицу Снежного князя. – Он писал, что дед поборол Змеиного царя благодаря своей особой крови и что она течёт в нас с древних времён. И нашего дядю, старшего сына Ярополка, прозвали Вещим не просто так. Значит, один из их сыновей всё-таки был чародеем.
– А ты не задумывался, почему бабка отреклась от лешего? – с ядовитым ликованием спросил Вячко. – Отчего признала Создателя, принесла его веру в Ратиславию?
– Потому что это было полезно для государства, – рассудил Ярополк. – Откажись она целиком и полностью от языческого прошлого, так отреклась бы и от чародейства, но между тем учеников она себе брала.
Вячко упрямо покачал головой. Ярополк усмехнулся.
– В народе любят Злату, полюбят и новую лесную ведьму, а именно это и важно – кого поддерживает народ.
– Скренорцев они ненавидят, но между тем ты притащил их в столицу. Представляешь, что начнётся, когда узнают, что ты отдал им Мёртвый город?
– А где ты ещё возьмёшь людей? Потому что нам их не хватает.
Вячко нахмурился и промолчал. Сказать ему было больше нечего, поэтому он забрал ключ от сундука и прошёл к двери.
– Вячко, – окликнул его брат. – Если хочешь помочь, подготовь всё к Ночи костров и договорись с Пресветлыми Братьями, чтобы не мешали празднику.
Порой Вячко не понимал, почему из всех братьев его считали самым безрассудным и безответственным. Ярополк решил отпраздновать языческий праздник в столице, хотя Ночь костров запретили много зим назад и разве что только старики помнили о былом порядке.
– Ты вправду собрался праздновать её? Пойдут пересуды, тебя заподозрят в язычестве.
– Достаточно того, что я каждый день кланяюсь солу в храме. – Лицо Ярополка походило на маску, и трудно было понять, что он чувствовал, во что и в кого на самом деле верил. – Пресветлые Братья не смогут защитить столицу, даже если каждый из них возьмёт топор в руки. Боги предков куда благодарнее, так почему бы не обратиться к ним за помощью?
Рдзения, Совин
За всё время, проведённое в Совине, Дара ни разу не видела Горицу довольной. Вот и теперь она сердилась, пытаясь отыскать соль.
– Константином-каменоломом клянусь, я её всегда оставляла на этой полке. Никто не брал? – грозно спросила она, ни к кому лично не обращаясь. На кухне не было никого, кроме Дары, но Горица старалась делать вид, что не замечала её.
Неприязнь их была взаимной.
Борщ у кухарки выходил на диво хороший, но Дара ела, сохраняя недовольное выражение лица назло Горице. Соль она не брала, но подозревала, что её украл домовой. Дух успел обжиться на новом месте, но остался не слишком доволен приёмом. Его миску с молоком убрали, а когда Дара намекнула, что домовому это не понравится, Горица высокомерно заявила, что духов в Совине не было и никогда не будет. Раскрывать правду не стоило, да и наблюдать за проказами домового оказалось весело. Дух принялся вредить кухарке всеми возможными способами, а свою спасительницу, наоборот, не трогал: она оставляла ему хлеба и мяса на ночь под лавкой.
Дара вышла с кухни и остановилась в растерянности, не зная, куда деться, когда услышала позади скрежет замка. С улицы в дом зашёл Милош. Вид у него был потерянный, уставший, но при встрече он улыбнулся, отчего на щеке появилась ямочка.
– Здравствуй, – негромко проговорила Дара.
– Вечер добрый, – отозвался он и подошёл чуть ближе. – Как занятия?
– Пока больше рассказываю я, чем твой учитель.
Улыбка у него вышла невесёлой.
– Знаешь, чему он научил меня в первую очередь?
Дара наклонила голову набок, и короткая коса коснулась её плеча.
Милош в задумчивости протянул руку, взял косичку и помахал кисточкой, щекоча кончиками волос щёку Дары.
– Тебе пора перестать носить косы. Рдзенские девушки в твоём возрасте так не делают.
– Я не рдзенка.
– Об этом лучше не кричать на улицах Совина.
Дара вздохнула, закатывая глаза.
– В этом все вы – рдзенцы. Никто у нас в Заречье не оскорблял тебя за то, что ты рдзенец.
– Радость моя, – промурлыкал он, – ты больше всех обзывала меня рдзенским псом и подлым гадом.
– Скажешь, ты не подлый гад?
Он склонился над ней. Пусть Дара и не была мала ростом, но Милошу всё же пришлось нагнуться, чтобы их глаза оказались напротив.
– В этом, душа моя, мы с тобой очень похожи. Одного поля ягоды, – прошептал он совсем рядом с её губами. Слова горчили, отравляли не хуже болиголова. – Пойдём, покажу тебе кое-что.
Он стал подниматься по лестнице, не оглянувшись, чтобы проверить, пошла ли она следом. Дара в сомнении посмотрела на спину чародея, но ноги уже понесли её наверх.
Милош провёл Дару в свою ложницу.
Девушка расправила плечи и гордо подняла голову, заходя внутрь. Было темно, и Милош поспешил куда-то к стене, щелчком пальцев зажёг свечу на маленьком столике. Дара обвела взглядом простые светлые стены и скромную кровать, кроме неё, было лишь с десяток книг на полках и большой сундук, где, пожалуй, хранилось немало щегольских нарядов, в которых любил покрасоваться Милош. Но кроме этого – ничего. Вот бы разочаровалась Ждана, считавшая, что нашла Весе богатого жениха.
Милош насмешливо улыбался, стоя у стены.
– И не страшно честной ратиславской девушке оставаться наедине со рдзенским змеем? – проговорил он с коварной улыбкой.
Дара посмотрела прямо ему в глаза с нескрываемым вызовом.
– Ты же сам сказал, что мы одного поля ягоды. Так, может, это тебе меня стоит опасаться?
– Что, замараешь мою юношескую добродетель?
Не выдержав, Дара прыснула от смеха.
– Если бы она у тебя была! Так что ты собирался показать? Надеюсь, не остатки этой своей добродетели.
Милош хмыкнул и достал с полки почти под самым потолком деревянный ларчик, многим меньше того, в котором хранилось некогда фарадальское чудо.
– Что это?
– Лойтурская поделка. Они умеют мастерить такие игрушки, которые сами поют песни. Но эта давно сломана, – пояснил юноша.
Он опустился на край постели, похлопал по покрывалу, приглашая сесть рядом. Дара села слишком близко, упрямо поджав губы. Если он рассчитывал, что она поведёт себя как скромная барышня и останется стоять в стороне, то ошибался.
– И зачем тебе этот сломанный ларец? – спросила она.
Милош поднял палец к потолку, призывая её к вниманию, а затем будто выбил дробь в воздухе и свёл пальцы вместе. Дара пригляделась и увидела сотканную из света нить, что протянулась от горящей свечи. Чародей обвязал ей ларец, и вдруг заиграла тихая мелодия.
Немой возглас сорвался с губ Дары. Звук шёл из ларца. Без музыкантов, без свирелей и гуслей играла песня.
– Как такое может быть?
– В чарах важно научиться распределять силу от одного к другому. Все заклятия требуют живой силы, и если не хватит источника…
– То заклятие заберёт твою собственную жизнь, – припомнила Дара. – Мне рассказывал об этом один чародей. Но я о другом: как может сама по себе играть музыка? Что это за заклятие?
Милош засмеялся, и зелёные глаза его стали ещё ярче обычного.
– Это не заклятие, а наука. Лойтурцы способны на многое. Этот ларец сломан, но с помощью чар я заставляю его работать.
– Я слышала, что они башковитые, но чтоб настолько! – восхитилась Дара. – И это всё может работать без чар? Если его починить?
– Да, – подтвердил Милош и вдруг резким движением порвал нить между ларцом и свечой. – А теперь попробуй сама.
Дара посмотрела на него почти испуганно. Она творила колдовство и куда более мощное, чем это, но каждый раз оно выходило само собой, и ей не приходилось задумываться, откуда идёт сила. Когда же она пыталась сплести тонкое заклятие, то получалось это всегда плохо, хотя она приноровилась чинить защитную сеть в Великом лесу.
– Боишься? – прошептал совсем рядом Милош, расплываясь в довольной улыбке.
– Нисколько, – с вызовом ответила Дара и вместо того, чтобы забрать ларец, наклонилась чуть вперёд.
– Тогда давай, покажи, что умеешь. – Он взял её ладонь и положил поверх деревянной крышки. – Тяни силу от свечи.
Дара улыбнулась с притворным самодовольством, но внутри неё всё переворачивалось и ухало, как если бы она кубарем катилась с крутого холма. Она повернулась к свече, потянулась рукой, попыталась ухватить нить света, и тогда Милош провёл губами по её щеке, коснулся языком уголка губ.
Ларец заиграл, тут же закашлял, подавившись простенькой песней, и замолк.
Вдруг дверь приоткрылась, в щель просунул голову Ежи.
– Милош, мне надо с тобой поговорить.
Чародей подскочил на ноги.
– Ежи, – выдавил он хрипло и проговорил чуть раздражённо: – Слушай, давай попозже.
Руки у Дары дрожали.
– Я пойду. – Голос сделался ей не послушен.
Дара не увидела лица Милоша, чтобы понять, жалел ли он об её уходе или нет. Трусливо она выскочила из комнаты и после весь вечер злилась на себя за побег. Она показала Милошу свою слабость, призналась, что была бессильна против него, против его обаяния и ласки.
И это после всего, что между ними случилось.
Потерянная, разбитая, Дара вернулась на кухню. В большой печи, что грела своим теплом и кормила всех в доме, потух огонь. От одного простого заклятия.
Глава 3
Рдзения, Совин
Месяц листопад
Город был пустым, серым. Каменные стены нависали над узкими улочками, днём по мостовой текли помои и талая вода, а к закату всё это замерзало, и прохожие падали на льду, ломая руки и ноги. Последнему были очень рады местные лекари, которых в Совине жило немало: почти все они приехали с Благословенных островов после Хмельной ночи, когда чародеев не стало и возрос спрос на обычных целителей. Целители в основном жили на улице Подмастерьев, там лавочек, в которых продавали мази и порошки, было так много, что с улицы шёл резкий запах трав, серы и почему-то коровьего навоза. Речной пронизывающий ветер разносил во все стороны смрад. В Златоборске пахло не лучше: так же скотиной, потом, железом, мясом, гарью, хлебом, навозом и борщом. Но тот город казался живым, и запахи его пусть резали нос, но тоже были живыми, яркими, наполненными цветами и звуками.
Совин давно умер.
Покрытый снегом и льдом, в нахлобученной сверху шапке серых облаков, наводнённый людьми, кутавшимися в тёплые одежды, он всегда был многолюден. Но никого, кроме людей, в столице не было. Не сверкали золотыми светлячками сердца навьих духов, не перешёптывались ветра между собой, не щебетали воды.
Столица была величественной и пугающей. Она взирала сверху, с самих макушек замковых башен, на огромное своё раскинувшееся по берегу Модры тело, и Дара боялась поднять глаза к замку, боялась встретиться взглядом с чудищем, что возвышалось над ней. Город прогнал всех тварей Нави и сам обратился в огромное каменное чудище, и чем дальше забредала Дара по его улочкам, тем плотнее Совин сжимал когти вокруг, точно норовил раздавить, зажать между домами.
Когда-то это казалось Даре невиданной роскошью: построить целый город из камня. Теперь это пугало: в Совине она будто оглохла. Вода, земля, небо – всё вокруг молчало, всё вокруг было неживым и сливалось в одно пятно.
Несколько седмиц Вороны не давали о себе знать, но минувшим вечером Дара нашла бересту на кухонном столе. Красивым почерком были написаны всего два предложения:
«Дом троутосца Михала на Кривой улице. Завтра утром». Потеряться в большом городе оказалось в разы легче, чем в самом глухом буреломе. Даре пришлось не раз и не два спрашивать дорогу у прохожих. Горожане, заслышав её ратиславский говор, смотрели с презрением, отвечали неохотно, как от настырной собаки отмахивались.
– Грёбаные ратиславцы. – Один старик плюнул ей под ноги. – Ничего тебе не скажу, курва. Убирайся лучше из Совина!
Дара сжала пальцы, с трудом сдерживая рвущиеся наружу чары. Она не должна колдовать. Ей придётся быть осторожной, терпеть оскорбления и унижения. Ещё наступит её время. Она придумает, как защитить себя и сестру от Охотников, от Хозяина леса, от любого, кто теперь имел над ней власть. Но пока что она должна была терпеть.
В итоге её провёл мальчишка лет десяти.
– Тата говорит, что все ратиславцы ерикотики.
– Котики? – Дара удивлённо вскинула брови.
– Не, ерикотики. – Мальчишка посмотрел на неё как на дуру. – Это плохо. Ну, вы не любите Создателя, и за это вас надо сжечь. Это называется ерикотики.
Дара споткнулась и наступила в лужу, брызги полетели в разные стороны.
– Сжечь? Нас?! – Она отряхнула подол и сложила руки на груди, скорчив сердитую мину. – Зачем ты тогда мне помогаешь, если я ерикотик?
Мальчишка поковырял пальцем в носу, разглядывая Дару, съел козявку, обсосав грязный палец, и что-то решил для себя.
– Не, ты вроде ничего, не похожа на ерикотика, больше на троутоску.
– А ты их много видел?
– Видимо, побольше твоего, – важно вздёрнув нос к небу, заявил мальчишка и пошёл дальше. – Вот, это дом троутосца, только ты с ним осторожней…
Они остановились у старого высокого здания, серого, будто бы безжизненного. Печная труба покосилась, ставни были крепко закрыты на всех окнах, а тропинка к крыльцу заметена снегом. Никто, кажется, давно не выходил из дома на улицу – снегопад прошёл два дня назад.
– Почему нужно быть осторожней?
– Ну, – мальчика хлюпнул носом, – он вредный, гоняет всех мальчишек и бьёт клюкой. А ещё мама говорит, что он пропил даже собственную душу.
Поведя бровью, Дара сделала шаг к дому Михала. Что ж, вряд ли бы честный человек связался с Воронами. Другое дело – отчаявшийся пропойца.
– Спасибо. – Она посмотрела через плечо на мальчишку.
– Ага. – Он снова хлюпнул носом. – Бывай, не ерикотик.
Дождавшись, чтобы мальчишка ушёл, Дара подошла к двери, постучала, и из груди невольно вырвался глубокий вздох. Зачем она это делала? Какая из неё знатная барышня? Какая из неё супруга принца? Она всего лишь девчонка с мельницы.
Из-за двери послышались шаркающие шаги.
– Кто?
Как она могла представиться? Посланницей оборотней? Ученицей королевского целителя?
– Дарина, – глухо произнесла девушка.
Дверь распахнул небритый черноволосый мужчина, оглядел Дару с головы до ног.
– От этих? – на неё дохнуло перегаром.
– От Чернавы, – кивнула она. Мышцы свело. Почему она так переживала? Почему так отчаянно не желала переступать порог? Точно вся её суть сопротивлялась новой игре, новой лжи, на этот раз слишком опасной. Она никогда ещё не шла против государей. Она убегала от них.
– Заходи.
Порог остался за спиной, дверь закрылась с громким хлопком.
Михал, громко шаркая, ступал за Дарой, и она с трудом сдерживалась, чтобы не обернуться.
Огонь в большом, чёрном от копоти камине не горел. В доме было не многим теплее, чем на улице. Ветер задувал по углам. Сквозь щели в ставнях проглядывал дневной свет, и видно было, как пыль взлетала в воздух от каждого движения.
На деревянном кресле громоздилась куча тряпья. Она зашевелилась, как только Дара подошла ближе. Чёрные глаза выглянули из-под шерстяного одеяла.
– Наконец-то.
Тряпки полетели на пол. Чернава стряхнула с себя всё, кроме серого одеяла, обмоталась им, выпрямилась и приняла столь внушительный вид, точно была облачена в шубу из горностая. Плечи женщины оголились, растрёпанные с проседью волосы Чернава поправила рукой.
– Ты жива, – вырвалось у Дары с облегчением. В глаза бросился свежий шрам на левом плече.
– Охотникам меня просто так не достать, – ухмыльнулась ведьма. – Уж сколько раз пытались. – Она оглянулась на хозяина дома. – Михал, зажги огонь.
Хозяин не сдвинулся с места.
– Чего ты ждёшь? – недовольно переспросила Чернава.
– Сначала заплати за дрова.
Чернава вскинула бровь, и глаза её загорелись золотым ведьмовским пламенем.
– Кажется, плату ты получил более чем достаточную, Михал.
– Вы заплатили за моё имя и происхождение, а не за то, чтобы я прислуживал.
Наблюдая за перепалкой, Дара старалась не шевелиться. Сколько оскорблений сможет вытерпеть Чернава? После каких слов или действий она заставит Михала расплатиться?
Не пришлось долго ждать ответа. Чернава даже пальцем не пошевелила. Лицо мужчины исказила гримаса, он вдруг схватился за голову, упал на колени.
– Хватит!
Лёгкая улыбка коснулась губ Чернавы.
– Михал, ты влачишь убогое существование. – Она повела длинными пальцами, и мужчина покатился по полу, держась за голову. – И ты сдохнешь в нищете, если мы тебе не поможем. – Легко играя с нитями заклятия, Чернава развязала узлы. Мужчина поднял голову, лицо его опухло, глаза покраснели и налились кровью. – А мы не будем помогать тебе, Михал, и тем более платить, если ты продолжишь дерзить и не подчиняться нашим приказам. Ясно?!
Лёгкий кивок, опущенный пристыженный взгляд. Михал утёр нос и поднялся с пола, сгорбившись, ещё более жалкий, чем прежде. Он ушёл, хромая и шаркая драными ботинками.
– Затопи камин, Михал! – крикнула ему вслед Чернава.
Из-за стены послышалась возня.
Дара огляделась по сторонам. Всё вокруг было такое грязное, что даже присесть на лавку она побрезговала.
– Как тебе твой новый отец? – ехидно спросила Чернава.
– Этот? – Дара оглянулась на дверь. – Этот человек притворится моим отцом? – Она не сдержала презрения.
– Михал знатного рода, он готов за определённую плату признать тебя своей дочерью. Так ты сможешь войти в круг общения принца. Не сразу, но сможешь. Думаю, связи Милоша нам тоже пригодятся. Как думаешь, получится уговорить его помочь?
Из груди Дары вырвался тяжёлый вздох. Когда она согласилась стать Вороном, то даже не подозревала, что они задумали. Ей нужна была помощь, чтобы спастись от Хозяина леса, а в итоге она угодила в новую беду.
Как бы теперь избавиться от Воронов?
– Неужели ты не понимаешь, что у нас ничего не получится? Никто не поверит, что я знатная госпожа.
– Господица, – поправила её Чернава. – В Рдзении принято говорить «господица» о знатной незамужней девушке. Тебе стоит это запомнить.
– Всё равно. Мне в жизни не стать женой принца.
– Доверься мне, Дара. Я знаю, что делать.
– Неужели кто-то поверит, что это дом знатного человека?
– Нищего, но по-прежнему знатного. – Чернава пожала плечами, и одеяло спало с груди, она натянула его обратно. – Среди приближённых короля сила крови и древность рода ценятся куда больше, чем красота, ум или способности. Ты можешь быть лучше их всех вместе взятых, но без должного происхождения не будешь никогда считаться им ровней.
Дочку мельника и вправду нельзя было назвать ровней князю или королю. Даре это, может, и казалось странным, но не таким уж и обидным. Так было всегда заведено.
– Но ты хочешь, чтобы я вышла замуж за принца?
– А ты – нет? Кто не хочет стать королевой?
В растерянности Дара помотала головой, не соглашаясь, но и не отрицая. Наверное, каждая девушка мечтала править целым государством, носить лучшие наряды и драгоценности, жить в огромном неприступном замке. Вряд ли королеве стоило чего-либо бояться. Куда бы Дара ни пошла, везде её поджидали враги. Верно, потому Злата и стала княгиней: чтобы иметь власть над другими.
– Не беспокойся. Ты мало ещё знаешь о том, как всё устроено в Совине, но поверь, тебе понравится при дворе. – Чернава поднялась с кресла. Она двигалась легко, так изящно, точно по полу за ней тащилось не старое одеяло, а меховая мантия.
– Я не представляю, что нужно будет делать и как себя вести. – Дара теребила рукава рубахи, раздирая вышивку. Самой себе девушка вдруг показалась нелепой.
– Для этого есть я, – Чернава коснулась лица Дары кончиками пальцев, заправила прядь волос за ухо, и Дарина едва сдержалась, чтобы не отстраниться. – Я научу тебя всему: как говорить, как одеваться, как держать себя. Начни с простого: представляйся господицей, так положено называть незамужнюю девушку из благородной семьи. И нам стоит придумать тебе новое имя, – Чернава прищурилась, разглядывая её придирчиво.
– Чем тебе не угодило моё имя?
– Ты успела наделать шуму в Златоборске. Наверняка слухи о лесной ведьме рано или поздно долетят и до Совинской знати. К тому же благородный человек из Империи не назвал бы свою дочь Дариной. Может, Хеленой или Зофьей?
Дара поморщилась. Эти имена совсем ей не подходили. Они были властными, величественными и изящными одновременно. Имя Дарины рычало и царапало еловыми иглами кожу до самой крови.
– Мне нравится моё имя.
– Оно твоё второе, правильно? Первое, истинное всё равно знаешь только ты и твои родители.
Да, настоящее имя, как и второе, дала её мать, которую звали так же, как эту женщину. Мать, которая тоже некогда была чародейкой Совиной башни.
Черты лица, тёмные глаза, поджатые упрямые губы, даже эта морщина между бровей – Чернава была слишком похожа и слишком непохожа на дочку мельника. Она могла быть просто ещё одной чародейкой башни, но даже от одной мысли, что она являлась той самой Чернавой из Великого леса, Даре становилось тошно, и прикосновения обжигали, как раскалённая кочерга.
Слова резкие и горькие были готовы сорваться с губ, Дара почти приняла решение, когда по дому разнёсся грохот. В дверь постучали.
– Кто там ещё? – Чернава прищурилась, в миг оказалась у порога, выглянула из-за угла. – Михал, открой, – прошептала она. – Но не вздумай никому о нас говорить.
– Я похож на дурака?
– Очень.
В Даре нечто мгновенно переменилось, она действовала не задумываясь, доверившись собственным чувствам. Она приставила лавку к окну, приоткрыла ставни, готовая сбежать из дома, если понадобится.
– Да озарит Создатель твой путь! – послышалось от входной двери.
– Да не… кхе-кхех! – голос Михала сорвался, и Дару пробрал озноб. Она не могла видеть никого сквозь стену, но неведомым образом догадалась, кто стоял на пороге.
– Господин, ты…
Как Дара ни напрягала слух, больше ничего расслышать не смогла. Она обернулась на Чернаву, та застыла на месте, выпучив глаза. Черты лица обострились, нос показался огромным, точно клюв, и она вдруг напомнила всем своим видом Драгана – хищная птица, что вот-вот вопьётся когтями в жертву.
– … Видели чародея… – донёсся голос от двери.
– Нет! – рявкнул Михал. – Никаких чародеев. Это нет, вообще нет, господин Охотник. Я дома сижу, никуда не хожу.
Дару пробила дрожь. Девушка облокотилась о подоконник, пытаясь устоять на ногах.
Снова неразборчивая речь. О чём они говорили? Мог ли Михал знаком или словом выдать Дару и Чернаву? Мог ли он намекнуть Охотнику, что прямо в этом доме скрывались ведьмы?
Хлопнула дверь.
Огромной тенью Чернава пролетела по залу, оказалась у окна.
– Он не стучится в соседние дома.
– Что?
Чернава вцепилась в подоконник длинными тонкими, точно когти, пальцами, оскалилась.
– Он пришёл сюда намеренно. Он не искал чародея, он знал, что мы здесь. Нельзя дать ему уйти.
– Постой!
Дара вцепилась в одеяло, оно осталось в её руках. Створки ставней распахнулись. Чернава взлетела на подоконник, спрыгнула нагая на землю. Охотник успел только обернуться, как рука чародейки прочертила линию.
