bannerbannerbanner
Дождись меня в нашем саду

Ульяна Черкасова
Дождись меня в нашем саду

Полная версия

© Ульяна Черкасова, текст, 2024

© ООО «РОСМЭН», 2024



Пролог

Рдзения, Твердов

Месяц червень

– Везде эта рыбёха.

Корчма «Пьяная русалка» стояла недалеко от причала в Твердове. Белый Ворон вместе с Вадзимом забрели в неё впервые, но воняло там ровно так же, как и в любой другой корчме, что в Старгороде, что в Златоборске, что в Совине, – по́том, пивом и рыбой.

– Ага. – Белый скривился, оглядываясь на стойку корчмы. – Рыба надоела, но я бы и ей сейчас был рад. А денег всё равно хватит только на репу! – прорычал он. – Чтобы нормально пожрать, нужно сначала убить королеву. Иначе хрен нам заплатит эта Буривой.

– Тише, – зашипел на него Вадзим. – Хочешь, чтобы Тихая стража нас прямо тут загребла?

– Да что забыла Тихая стража в такой дыре?

«Пьяная русалка» в Твердове была не хуже и не лучше того же «Кабанчика» в Старгороде. Она так же стояла вдали от людных улиц, так же притягивала небогатых посетителей и была такой же шумной, не очень чистой, не очень грязной и не очень дорогой. Тайной службе королевы в таком месте и вправду делать было нечего, впрочем, как и её врагам.

Настоящие опасности для правительницы Рдзении Венцеславы Белозерской таились где-то там, внутри стен её замка, стоявшего высоко на холме и потому заметного из любой точки города. Белый намеренно выбрал столик у окна, чтобы издалека рассмотреть замок. Он и прежде бывал в Твердове, брал пару заказов. Где-то на городском кладбище благодаря ему появились могилы судьи, отказавшегося брать взятку и отправившего чьего-то сынка на виселицу, и старого богатого купца, который всё никак не желал оставить свою молодую жёнушку счастливой вдовой.

Но ни в первый, ни во второй раз Белый даже близко не подходил к стенам королевского замка: незачем было.

– У Тихой стражи везде есть уши, – негромко произнёс Вадзим. – На то она и Тихая. Следит за врагами королевства отовсюду. А потом хоп – и ты в подземельях замка.

– В подземельях, говоришь. – Белый хмыкнул, не отводя глаз от древних тёмных каменных стен, возвышавшихся над городом. – Хоть так бы оказаться внутри замка.

Впрочем, туда каждый день входило столько слуг, что затеряться, пожалуй, было несложно.

– Тогда будет тебе и рыба, и мясо…

– Ох, богиня, ты всё про еду, – вздохнул Вадзим. – А я про рыб!

Оторвавшись от окна, Белый наконец посмотрел на гусляра. Тот с кислым выражением лица ткнул на полустёртое изображение на стене.

– Ну рыба, – приглядевшись, заключил Белый.

– Так это не съедобная рыба.

– А какая ещё?

– То есть съедобная, но не совсем… богиня, вот поэтому я и попёрся за тобой проследить, будет ли исполнен договор. У тебя вместо башки репа. – Он покачал головой, поджимая губы. – Это рыба с родового знака Белозерских. Не узнаёшь, что ли? В Старгороде они на каждом шагу.

Рыба действительно была нарисована так дурно, да ещё и стёрлась за годы существования корчмы, что принять её можно было как за щуку из ухи, которую здесь подавали, так и за ту самую «Пьяную русалку». Художник, которого наняли выполнить работу, явно был то ли не очень одарён, то ли не слишком старателен, то ли мертвецки пьян.

– И вправду… рыба Белозерских. И что с того?

– С того, что правят-то в Рдзении не Белозерские, а Вышеславичи. Венцеслава, считай, хоть и Белозерская от рождения, но вышла замуж и взяла имя мужа… она, считай, на престоле сидеть будет недолго ещё. Пока сынок не войдёт в право…

– А он, может, никогда и не войдёт, – вдруг прозвучало прямо над их головами.

Белый и Вадзим одновременно обернулись. К ним подошёл усатый хозяин корчмы. В утреннее время посетителей в «Русалке» было мало, и он заметно скучал.

– Как просили. Каша из репы. – Он поставил на стол две миски и без спросу присел за стол.

Обычно Белый предпочитал есть один. Он вообще не любил чужаков, а разговаривать с ними и вовсе казалось каждый раз испытанием похуже тех, что устраивала им в детстве матушка. Но, покосившись на Вадзима, он решил, что гнать хозяина не стоило. Мало ли что любопытного он мог рассказать.

– А почему ты, уважаемый, так говоришь про принца? – Белый подвинул к себе миску и опустил взгляд.

Люди не любили, когда он смотрел на них пристально. Глаза у него были бледные, холодные. Галка называла их рыбьими. Мёртвыми. Даже ей не нравилось, когда Белый слишком долго смотрел на неё. Впрочем, не то чтобы на Галку слишком хотелось смотреть. Теперь-то, пожалуй, на неё и вовсе противно взглянуть. Учитывая жару, тело сестры, наверное, уже опухло и начало разлагаться.

– Так все знают, – пожал плечами хозяин корчмы, – что принц проклят.

Его усы, кажется, от желания посплетничать готовы были уползти, так сильно он задёргал губами.

– Проклят? – переспросил Вадзим.

– Проклят! – радостно подтвердил усач.

– Прямо-таки проклят? – хмыкнул Белый.

– Прямо-таки проклят. Весь замок, но принц в особенности.

– Чародеями?

– Может, и ими. Вы же знаете…

– Что? – одновременно вырвалось у Белого и Вадзима.

Они переглянулись. Кажется, им повезло. Хозяин «Русалки» скучал и определённо любил посплетничать. Пусть даже он расскажет откровенную чушь, какой делятся на местном торге глупые бабы, а всё же лучше знать местные слухи. В работе Воронов порой может пригодиться любая мелочь.

– Ну так… королева наша… Белая Лебёдушка… в общем, много лет назад, когда была ещё девицей, ну, до Совинского пожара, вышла замуж за колдуна…

– Погоди, – проговорил, чавкая, Вадзим, – вроде как за Охотника. Кажись, даже за главу ордена.

– Да, но он оказался колдуном.

– Охотник оказался колдуном?

– Казнили его за колдовство, – развёл руками усач.

Но и на это Вадзиму было что возразить. Он нахмурился, плюхнул ложку в кашу и с сомнением посмотрел на хозяина. Белый усмехнулся. Пусть гусляр был пьяницей, но не дураком. Своё дело он знал хорошо, а дело его не только песни горланить да на гуслях бренчать. Вадзим находил заказчиков для Воронов, а вместе с заказчиками – и все важные и не очень слухи о них. Кто, с кем, кого и когда – всё может оказаться важным в ремесле наёмного убийцы.

– Насколько я помню, – Вадзим повёл пальцами, точно перебирая струны, – дело было так. Венцеславу Белозерскую выдали замуж за главу Охотников как раз перед Совинским пожаром, когда началась охота на ведьм. А потом Белозерские вроде как быстро подсуетились, запросили у короля позволение на развод для Венцеславы…

– Потому что муж оказался колдуном, – закивал усач, – он в ответе за пожар вместе с остальными колдунами…

– Пусть так, – неохотно согласился Вадзим. – Но при чём тут принц?

– Так Венцеслава тут же выскочила замуж за принца Карла, родила ему наследника…

– И?

– Первенец их умер при рождении. Говорят, повитухи от ужаса едва в окно не выбросились, когда увидели младенца.

– Почему?

– Он был какой-то… – Усач, видимо, наконец-то вспомнил, про кого говорил, потому что оглянулся через плечо.

Никто не обращал на них внимания, но хозяин «Русалки» всё равно понизил голос и продолжил:

– Первенец был проклят чародеями. Ну сами понимаете. Прадед Карла уничтожил Совиную башню и всех чародеев, а сама Венцеслава отправила мужа-колдуна на костёр. В общем, чародеи имели на них зуб. Вот и прокляли их первенца. Говорят, он родился с копытами, шерстью и горящими глазами. И сразу с зубами.

– Клыками, – буркнул Белый, едва сдерживая ухмылку, но усач тут же подхватил:

– Да! Тоже слышал об этом?

Пришлось дёрнуть плечами, чтобы не отвечать.

– Ну вот, ребёнок Карла и Венцеславы родился настоящим чудовищем и то ли сразу же умер, настолько его уродства были опасны для жизни, то ли был умерщвлён… Ну, сами понимаете, кто ж такое проклятое существо оставит на белом свете?

– Конечно, – закивал Белый, упорно глядя в кашу, – таких сразу надо… к Морене.

– Ох, Создатель. – Усач осенил себя священным знамением.

Белый жевал, не чувствуя вкуса. Таких, как он, сразу отправляли к Морене… на службу. Таких, как Галка. Как Ворона. И как Грач.

Забавно, так по-злому забавно получилось, что из всех Воронов выжили только братья, а сёстры покоились теперь под маками. И убили их свои же.

Зная Грача, стоило ожидать, что он однажды всё же придёт за Белым. Рано или поздно. По той или иной причине.

– Так при чём тут принц… какой там сейчас?

– Рогволод.

– Рогволод, ага. Так что с ним?

– Говорят, он тоже проклят. Как и все дети Венцеславы. После того первенца у неё ещё дети были. Двое. Тоже умерли, но слухи ходят, будто не до конца…

– Это как? – удивился Вадзим.

– В подземельях замка якобы есть ход прямо к реке. А у нас на реке, несмотря на Охотников, вечно утопленники водятся. Мы их русалками называем. Люди шепчутся, якобы это всё королевские отпрыски. Венцеслава рожает чудовищ, их сносят в подземелья замка, а оттуда они уже в реку…

Белый потерял всякое участие в беседе и сосредоточился на каше. Было невкусно, но в животе уже давно было пусто. Он потратил несколько дней, чтобы найти жильё для матушки. Порой старуха становилась настолько своенравной, что угодить ей казалось невозможным. Вот и в этот раз она то не желала жить в одной избе с многодетной матерью, то, наоборот, требовала поселить с кем-нибудь, чтобы не оставаться в одиночестве, то ещё чего. А денег у Белого не осталось ни на что, кроме старой хибары рыбака на самом отшибе в предместьях Твердова.

 

Воронам нужно было найти новый дом. Новое пристанище. И новых Воронят, если старых вернуть не получится. Братство с гибелью Галки и побегом Грача почти прекратило своё существование. Белый, как самый старший, теперь считал необходимым восстановить порядок.

К разговору Вадзима и хозяина «Русалки» он прислушивался вполуха. Пожалуй, подобные слухи ходили почти о любом короле и королеве: род проклят, все умрут, государство обречено. Матеуша Белозерского в Старгороде тоже считали про́клятым, потому что он был горбат и, как говорили, одноглаз.

Матеуш Белозерский…

– Вот я о чём и говорю, – прошептал Вадзим, когда они снова остались за столом вдвоём.

– О чём?

– Везде родовые знаки Белозерских, хотя принц-то из рода Вышеславичей. Даже зовут его в честь деда, князя Белозерского. Считай, всё родственники королевы захватили.

– А тебе какое дело?

– Да никакого. Просто бесит.

Эти рыбы Белозерских и вправду раздражали. Само имя их раздражало. А больше всех – горбатый, прокля́тый урод Матеуш Белозерский, который должен был, как говорили все в городе, скоро жениться на Велге Буривой.

– Выполним договор и можно вообще не возвращаться в Твердов и не видеть этих их рыб.

И Велгу Буривой тоже бы лучше никогда не видеть.

Вадзим печально вздохнул.

– Что? – Белый наконец поднял голову от пустой миски.

Вадзим, как ни странно, так и не притронулся к каше с тех пор, как ушёл хозяин корчмы.

– Да вспомнил, сколько денег мы должны «Весёлому кабанчику».

– Ты работаешь на братство убийц, но переживаешь, что не заплатил долг какой-то корчме?

– Во-первых, не какой-то корчме, а «Весёлому кабанчику»! – возмутился Вадзим. – Там… знаешь, душевно, по-свойски уже как-то. Почти как дома.

– Не очень-то похоже на наш дом. У нас дома череп на ветке, безумная старуха, закопанная на заднем дворе сестра…

– Я про свой дом, а не про твой, Белый. У меня-то есть настоящая семья: родители, сёстры. Однажды сам, может, женюсь. Так что по себе не суди.

– Это на ком ты женишься?

– Да хоть на Милке.

– На ком?

– На подавальщице из «Весёлого кабанчика». Она такая…

– Язвительная, злобная зараза, – кисло напомнил Белый.

– Ага. – Во взгляде гусляра неожиданно возникло нечто мечтательное, что сделало его и без того неумное лицо совсем глупым. – Хорошая баба…

– Ясно всё с тобой. – Белый поднялся, потирая запястье левой руки. Шрамы от договоров жгли, напоминая о невыполненной работе.

– Что со мной ясно?

– Зачем ты вдруг долг решил вернуть.

– Да это потому, что у меня в «Кабанчике» волынка осталась. Боюсь, как бы они её не продали в уплату. Хорошая волынка. Я её в кости выиграл у одного фарадала.

– Ага. – Белый перекинул суму через плечо. – Повторяй себе почаще… про волынку.

Вадзим хотел возразить, но вдруг запнулся:

– А это что за хер? – Он приподнялся, выглядывая в окно. – Ба-а! Какие люди!

– Кто там?

– Сам посмотри.

«Пьяная русалка» стояла на берегу так, что открывался неплохой вид на реку Тасму. По ней то и дело проплывали рыбацкие лодки и торговые суда. Но вот скренорские драккары сюда заходили редко, потому и привлекли внимание не только Вадзима, но и прохожих на берегу.

Белый пригляделся к проплывавшему судну. Вытянутый нос с завитком, яркие паруса. И знаки Ниенсканса.

– Это что… жених Велги? – прищурился Белый. – Который самый первый?

Морду этого ублюдка Белый надолго запомнил, особенно когда эту морду бил.

– Что он тут забыл?

– Приехал на свадьбу бывшей невесты? – предположил Вадзим. – Но нам же это на руку. Ха-ха. – Он вдруг хрюкнул. – На руку, понял, да? Потому что у тебя на руке шрам из-за договора на жизнь этого горе-жениха.

Невольно захотелось снова почесать перемотанное запястье.

– Да, – кивнул Белый. – На руку. В таком случае получится выполнить сразу оба договора.

Удачно всё сложилось. Искать скренорцев обычно – что пытаться найти иголку в стоге сена. Они никогда не остаются надолго на одном месте, вечно в пути.

Теперь же Белый мог сделать всё сразу.

– Главное не забывай, какого именно жениха Велги тебе нужно убить, – с издёвкой проговорил Вадзим. – Нового не тронь.

– Думаешь, я перепутаю горбатого князя со скренорским воякой? Только если буду вусмерть пьян.

– Думаю, ты хочешь убить того, кто скоро насладится брачным ложем Велги.

Белый скривился и промолчал. Обращать внимание на глупые шутки не имело никакого смысла.

Скренорцы скрылись из виду, и Белый снова присел, но глаз от окна не отвёл. И снова всё его внимание привлёк замок на холме и серые, издалека походившие на рыбью чешую камни высоких крепких стен.

Рыбы. Где Белозерские, там повсюду их родовые знаки – рыба и озеро.

Пальцы по старой привычке коснулись рукояти ножа, пробежались по чешуе. Это всегда помогало привести мысли в порядок. Но теперь что-то изменилось. Внутри ворочалось нечто ледяное, разъярённое. Оно сжималось в узел, рычало.

Это было нечто новое, незнакомое. Желание убить казалось ясным, очень понятным. Но никогда прежде оно не отдавало таким… отчаянием.

От берега несло сыростью, тиной, гнилью.

В рассказы про утопцев легко было поверить. В воде впрямь будто что-то сгнило. И вряд ли это что-то было похоже на пьяную, заигрывающую с посетителями корчмы русалку, нарисованную над входной дверью.

– Надо поискать этот проход от реки в замок, – задумчиво произнёс Белый.

– А чудищ не боишься? Если в подземельях и вправду водится нечисть…

– А меч мне на что?

– Ты наёмный убийца, а не охотник на чудищ, Белый. Если надеешься, что утопцы побрезгуют твоей плотью, завидев твою паскудную морду, то это ты зря.

– Справлюсь, – пожал плечами Белый. – Так ты со мной?

– Не-е, я не дурак, – отмахнулся Вадзим.

Они одновременно снова посмотрели на замок.

– Я тут прикинул хер к носу. – Вадзим скривил лицо, явно старательно размышляя. – Думаю, надо сначала разобраться с этим скренорским гостем. Потому что, когда разберёмся с королевой, надо будет драпать из города.

– Значит, сначала разберусь с… лендр… ландр…

– Лендрманом, – подсказал Вадзим. – Ты чё, налакался уже?

– Ни капли в рот не брал.

– Значит, просто головой сильно бился?

– Тебя тоже, может, ударить?

Вадзим с сиплым эх махнул на него рукой:

– В общем, сначала разберись с лендрманом Инглайвом. А потом, как говорится, плоть – земле…

– Душу – зиме.


Глава 1

Встану я, благословясь,

лягу я, перекрестясь.

Заговор от поруба

Рдзения, правый берег Модры

Грач сел на окно.

Он не успел издать ни звука, только приземлился, как Мишка залаял, а Велга завизжала. Она сорвалась с места, кинулась к двери. Та распахнулась – и в клеть влетел побледневший Хотьжер:

– Господица!

Велга нырнула ему за спину, выглянула из-за плеча. Птица пропала.

– Господица…

Дружинник выглядел удивлённым, даже испуганным. Но поспешил взять себя в руки:

– Тебя что-то напугало?

– Там был грач. – Велге стало ужасно стыдно, она поняла, что со всей силы вцепилась в руку Хотьжера, поэтому поспешно отпустила его и отошла в сторону, тревожно оглаживая подол платья.

Мишка всё тявкал на опустевший подоконник, пока она не взяла его на руки. Щенок уже стал тяжёлым, но прижимать его к себе было приятно – это успокаивало и прогоняло дурные мысли. Пожалуй, теперь только рядом с Мишкой и Хотьжером Велга ощущала себя в безопасности.

Она уселась обратно в кресло, стараясь не смотреть ни на Хотьжера, ни на распахнутое окно. Невозможно было жить, опасаясь даже открытых окон в спальне, что располагалась под самой крышей.

– Ты, господица, испугалась… птицы?

– Во́роны – чародеи, – напомнила она, уставившись куда-то между ушами Мишки.

Щенок довольно тряс задней лапой, пока она чесала его пузо.

– Я помню, – осторожно произнёс Хотьжер.

Он прошёл к окну, выглянул на улицу. Стоял жаркий день, во дворе постоялого двора шумели, готовились к отъезду.

Дружинник в задумчивости оглянулся на Велгу и потянулся к ставням, плотно их закрыл.

В клети стало серо, только тусклый свет проникал сквозь щели. Велга наконец подняла взгляд на Хотьжера. Он был немногим старше неё. Очень спокойный, сдержанный. Никогда не получалось понять, о чём он думал. Впрочем, не то чтобы Велга задавалась этим вопросом.

– Спасибо, – произнесла она тихо.

– Тебе не стоит бояться Воронов, пока я с тобой… господица.

– Что ты сделаешь против чародеев? Грач спалил заживо скренорцев прямо у меня на глазах. Наш дворец сгорел из-за Воронов. А Белый убил моих родителей. Да он…

– Мне не сравниться с Воронами, господица. – Хотьжер потупил взгляд. – Но я сделаю всё возможное, отдам жизнь, если потребуется, чтобы защитить тебя.

– Одной твоей жизни не хватит… – Велга запнулась, прикусив губу. – Прости.

Она опустила Мишку на пол, отчего тот недовольно запищал, и поднялась из кресла.

Хотьжер слегка опустил голову в поклоне:

– Не стоит извиняться передо мной. Я всего лишь…

– Нет, – перебила его Велга.

Теребя кисточку пояса, она пыталась подобрать слова, которые могли всё исправить. Прежде ей не приходилось просить прощения у тех, кто ниже её по происхождению. У матери и отца, у старших братьев, пару раз у нянюшки, которая всё же была роднёй – да, но никогда у тех, кто не являлся ей ровней.

Да и сейчас извиняться не было нужды. Велга сказала правду. Во́роны – опасные убийцы, чародеи. Один дружинник не смог бы с ними справиться. Вся стража Буривоев не смогла совладать с Белым Вороном и Грачом, когда те пришли за Велгой и Кастусем.

– Ты права, господица. Я всего лишь человек, не чародей. Это опасно – надеяться только на мою помощь. Я попрошу князя выделить ещё одного человека для твоей охраны.

Велга так и не нашлась, что возразить, Хотьжер поклонился и вышел из клети.

Она снова осталась одна.

Из-за закрытых ставень раздавались приглушённые голоса конюхов и слуг.

На постоялом дворе они потеряли уже несколько дней. После каждого перехода Матеуш проводил много времени в постели. Он просил Велгу отправиться по реке, но она наотрез отказалась. Там, в водах рек, связанных со Старгородом и болотами вокруг Щижа, мог снова оказаться Щур. Велга несколько дней изучала карты, пытаясь понять, как далеко от Старгорода мог добраться хозяин рек. Тасма, на берегу которой стоял Твердов, протекала вдали от болот и не имела никаких связей с Калиной или Вышней, но страх оказался сильнее. И Велга настояла на том, чтобы отправиться по суше.

Матеуш же ненавидел перемещаться в повозках. После целого дня в пути у него ныло всё тело. Он запирался в клети, оставляя с собой только котов и холопа, который делал ему перевязки. Пожалуй, окажись вместе с ними чародей, способный унять боли, всё прошло бы куда быстрее.

Но попробуй найди чародея так близко к левому берегу Модры.

В самом начале пути Велге удалось подслушать разговор Матеуша с его писцом:

– Мельцу Тёмную видели в Щиже. Но это было давно. Пока отправим людей…

– Значит, найдите других чародеев.

– Князь, мы едем в Твердов…

– Знахарку, ведунью, шамана, волхва…

– Никто не осмелится отправиться в столицу. Там Тихая стража и…

– Они будут под моей защитой. Никто не посмеет тронуть моего чародея.

– Тихая стража…

– Королева всё знает.

Королева Венцеслава. С тех пор как Велга согласилась выйти замуж за её младшего брата, каждый день так или иначе ей приходилось слышать о Белой Лебёдушке, правительнице Рдзении.

Отец ненавидел Венцеславу. Впрочем, он не любил никого из рода Белозерских. Узнай Кажимеж Буривой, что единственная дочь собирается взять имя врагов, пришёл бы в бешенство. С родной сестрой, вышедшей несколько лет назад за того же Матеуша Белозерского, он почти не разговаривал.

Велга, подпитываемая ненавистью родителей, презирала тётку Далибору. Но теперь она была бы счастлива увидеть даже её. Но все, кроме младшего брата, отныне лежали в земле. И только Велга могла позаботиться о роде Буривоев.

Мишка положил лапу Велге на ногу, требуя внимания. Она наклонилась и рассеянно погладила его за ухом.

Под крышей что-то зашуршало. Велга вздрогнула.

«Голуби… это просто голуби», – успокаивала она себя.

Звук повторился. Он стал громче, настойчивее.

 

«Голуби».

Велга облизнула губы, взглянув наверх.

Голос разума был слаб перед ужасом. Глаза бегали по потолку. Кто там? Грач? Он ещё птица или уже человек? Зачем он пришёл? Чтобы убить её? Украсть? Предупредить? Он друг или враг?

Велга не хотела проверять. Она хотела оказаться в безопасности.

Она мечтала перестать бояться. Она желала увидеть врагов своей семьи в могилах.

Шорох повторился. Что-то острое царапнуло по потолку.

Велга резко опустила Мишку на пол, встала и торопливо проследовала к выходу. Рука её дрожала, когда она толкнула дверь.

Хотьжер стоял за порогом.

– Господица…

– Я к князю, – бросила через плечо Велга.

Разговаривать с дружинником всегда было как-то неловко. Наверное, потому что она уже однажды обманула его, сбежав к Воронам. Теперь Хотьжер глаз с неё не спускал, ни на шаг не отходил. Это было ещё мучительнее, чем в детстве, когда за маленькой господицей Буривой присматривала строгая нянюшка и не разрешала бегать по лужам с остальными ребятишками, кидаться яблоками и камнями, плеваться, кричать, громко говорить и лазить по крышам. Всё это было не положено знатной господице. Единственной дочери Буривоев пристало ходить чинно, говорить тихо и вести себя скромно.

Вот и теперь, когда князь приставил Хотьжера гриднем к своей невесте, Велга ощущала себя не господицей с собственным телохранителем, а маленькой провинившейся девочкой, которой никто не доверял принимать собственные решения и которая обязана была следить за каждым своим шагом, за каждым словом.

Даже в пределах постоялого двора, где-то на тракте в Твердов, Велгу не оставляли одну за пределами спальни.

У двери в покои князя Хотьжер всё же остановился, кивнул гридню, сторожившему Матеуша.

Велга постучала. Ей открыл холоп, имени которого она никак не могла запомнить.

Из темноты вынырнула Пчёлка. Мишка, следовавший до этого за хозяйкой, с радостным визгом погнался за кошкой.

– Велга? – послышался слабый голос из полумрака клети.

Она оглянулась на лестницу, по которой, нелепо перебирая непослушными, резко вытянувшимися лапами, убегал следом за Пчёлкой Мишка, но остановилась. Коты князя обычно не трогали щенка, только порой, чтобы не приставал, могли ударить мягкой лапой по голове.

– Я здесь, князь, – рассеянно откликнулась Велга. – Да озарит Создатель твой путь.

– Да не опалит он тебя.

Решимость и раздражение в Велге немного поутихли.

Но стоило окунуться в тягучие тени, витавшие в покоях князя, как стало душно, а сердце начало бешено биться. Они теряли время. Каждую лучину, проведённую не в дороге, они всё дальше оказывались от Белого Ворона и его цели.

– Нам нужно ехать дальше. – Она остановилась у изножья постели, скрестив руки на груди. – Солнце уже высоко.

Матеуш лежал под одеялом, облокотившись на груду пышных подушек, на груди у него, свернувшись клубочком, лежал Пушок, в ногах – Мурзик. Лицо князя было не различить в полумраке, но голос прозвучал жалобно:

– Может, останемся до завтра?

– Время идёт, – повторила, сдвинув брови, Велга. Она с трудом сдержалась, чтобы не топнуть ногой.

Это всегда работало с отцом, когда он временами пытался бывать строгим с единственной дочерью. Наслушавшись проповедей Пресветлых Братьев, он пытался приучить Велгу то к смирению, то к скромности, и порой новые ленты и бусины приходилось добывать слезами и мольбами.

– Милая девочка, мне нездоровится…

– Потому что ты лежишь в духоте. А на улице прекрасная погода, светит солнце, ветерок. Даже не жарко. Прокатишься, и тебе станет лучше.

Стоило сделать голос помягче, а выражение лица помилее, но Велга прожигала жениха взглядом. Верно, только темнота и скрывала всю силу её раздражения.

– Но…

– Мы теряем время.

– А зачем вообще спешить? – плаксиво протянул Матеуш и своей длинной, худой, какой-то по-птичьи хрупкой рукой коснулся лица, потёр лоб.

Пушок у него на коленях беспокойно заворочался, оглядываясь на хозяина.

Велга прикусила губу, подбирая слова.

– Ты как будто не хочешь ехать в столицу. Разве ты не ждёшь нашей свадьбы?

– Ох… да, конечно, дорогая, конечно…

Если бы понадобилось, так Велга бы ещё и пустила слезу. Она научилась этому искусству, уговаривая батюшку то купить дорогой шёлк, то принять её сторону в споре с матерью.

Но Матеуш сдался.

– Прости, я понимаю, как скажешь, – проговорил он. – Велю всем готовиться к отъезду. Ты…

Велга недослушала, вылетела из клети.

– Полепа! – позвала она. – Полепа, собирайся.

Холопка, приставленная князем, и так старалась не разбирать сундуки. Велга то и дело торопила её, дёргала. Ей не терпелось скорее отправиться в дорогу.

Вот и в этот раз она собралась едва ли не быстрее всех остальных.

Во дворе и на дороге, где выстроился обоз, стоял шум. Звенели бубенцы, шумелки – все возможные обереги от духов. Сегодня они должны были наконец пересечь Модру и оказаться на её левом берегу. Там, где создания Нави были беспощадны к простым людям.

Приближение их обоза теперь можно было заслышать издалека: лошадей и все повозки обвешали бубенцами. Десятник Мистак лично проследил, чтобы никто не остался без оберега.

Для Велги принесли целый ларец с подвесками на выбор. Перебирая украшения, она оглянулась на свой скромный сундук с вещами. Князь хоть и подарил ей новые платья, сапоги и плащ, но пошить много нарядов просто не успели. В полупустом сундуке лежала мошна, в которой уже давно хранились височные кольца Буривоев.

Теперь Велга могла не бояться их надевать.

– Полепа, достань мою мошну из сундука.

Полепа выполнила приказ, высыпала из мошны височные кольца и, разглядев на них волны и ветви, подняла на госпожу удивлённый взгляд.

– Помоги надеть, – велела Велга, скривив губы, предчувствуя неприятные вопросы. – Да, это знаки моего рода, Буривоев. И что?

– Не в этом дело, господица, – растерянно шлёпая губами, словно рыба, выброшенная на берег, пролепетала холопка. – Тут… вот.

И она протянула скрученную бересту:

– Клянусь, этого не было, когда я собирала вещи. Кто-то подложил.

С недоверием Велга развернула бересту.

«Останусь пока здесь. Если нужна, спроси у хозяина двора Оксану. Мельця».

Пальцы скомкали бересту раньше, чем Велга успела подумать. Она забегала глазами по окнам постоялого двора, ожидая увидеть знакомые лица. Чародейка была здесь. И Змай, скорее всего, где-то рядом. Зачем они её преследовали? Что задумали?

– Всё хорошо? – Полепа вытаращила глаза. – Господица, там дурные новости, да?

– Нет! – резко перебила её Велга. – Всё хорошо. Помоги надеть височные кольца.

Она смяла бересту ещё сильнее, надеясь, что разобрать написанное больше ни у кого не получится, и спрятала в мошну.

– Ты так побледнела…

– Глупости. Так, ерунда, – пробормотала Велга и взяла себя в руки. Нельзя показывать свои чувства. Давно пора выучить этот урок. – Помоги, наконец.

Раздался знакомый весёлый звон – и висков коснулся холодный металл.

– Их носила моя бабушка, когда вышла замуж, – зачем-то рассказала Велга Полепе. – Чтобы не забывать, какого она рода.

Тем более что Буривоев было всего два человека: Велга и Кастусь. Младшего брата пришлось оставить в усадьбе Матеуша, и Велга могла лишь молиться за его жизнь. Венцеслава потеряла Воронов с их договорами, но что ей стоило подослать других убийц? Нет, королева должна была умереть, чтобы Кастусь и Велга остались жить.

К повозке подошёл десятник по имени Мистак. Он был бородатый, взъерошенный, с сухим, точно выжженным на солнце, лицом. Пожалуй, сороки могли бы случайно принять его за соломенное чучело. Обвешанный оберегами, гремел он почти так же.

– Господица Велга, – он быстро оглядел её, – вижу, вы тоже готовы… Полепа…

Он приметил обереги на холопке, хотел уже пройти дальше, но Велга его окликнула:

– Что, без оберегов дальше совсем никак?

– Сегодня перейдём мост на Твердовском тракте. – Мистак глядел неизменно хмуро, точно всегда готовился к нападению. – А дальше вокруг Совина уже небезопасно. Да и в Твердове немногим лучше.

– Я думала, Охотники обосновались в столице. Разве там небезопасно?

– На левом берегу нигде и никогда не бывает безопасно, – помотал головой Мистак. – Духи Нави повсюду. Охотников на них не хватит.

Люди вокруг повозки вдруг расступились, и с постоялого двора показался князь. Матеуш шёл понурив голову, не глядя по сторонам. Гридни помогли ему забраться в повозку, Хотьжер подставил руку Велге. Рядом села Полепа. Она лучше всех, как оказалось, ладила с княжескими котами, а Матеуш настаивал, чтобы они всегда ездили с ним. На дно повозки, придавив всем трём ноги, лёг Мишка. Для щенка он стал уже тяжёлый и, судя по всему, должен был вырасти крупным.

Наконец они тронулись. Велга оглянулась напоследок, опасаясь заметить Мельцу и Змая. Зачем они сюда приехали? На левом берегу для чародеев было слишком опасно, они туда всё равно не пойдут. Так зачем им Велга на этот раз? Выкупа за неё не получишь.

Постоялый двор, название которого она даже не пыталась запомнить, скрылся за другими домами. Впереди их ждал Карлов мост, а дальше и столица. Их ждала Белая Лебёдушка.

Велга от нетерпения ёрзала на месте, вытягивая шею. Повозку трясло на неровной дороге, но лучше уж было мучиться в пути, чем оставаться на постоялом дворе.

Каждую лучину Велга теряла… что? Возможность увидеть смерть королевы своими глазами? Увидеть ещё раз Войчеха? А если да, если она желала увидеть его, то зачем? Чтобы велеть Хотьжеру отрубить ему голову? Или чтобы расплатиться за заказ? Чтобы кинуть ему в лицо обвинения? Сказать, как омерзительно, как противно ей даже вспоминать его прикосновения и поцелуи? Что собственная кожа теперь словно пахнет кровью? Там, где его пальцы касались шеи, плеч, груди, бёдер, – повсюду словно остались кровавые разводы, которые никак не оттереть и не смыть.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru