Уильям Ирвин
Путь стоика. Сохранить спокойствие, твердость характера и благоразумие перед лицом испытаний
Глава 2. Гнев
Разные люди реагируют на жизненные трудности по-разному. Некоторые к ним довольно чувствительны: даже малейшая неприятность оказывает существенное влияние на их эмоциональное состояние, и, пережив неудачу, они восстанавливаются не сразу. Они могут чувствовать, что неспособны найти выход из сложившегося положения, или изображать жертву и жаловаться любому, кто готов слушать, на то, как несправедлив мир, в котором им так не повезло. Они продолжат утверждение, что по причине своих страданий им не следует искать решение проблемы, пусть за них это делает кто-нибудь другой.
Однако большинство из нас сильнее. Мы реагируем на выпавшие на нашу долю невзгоды не ощущением собственной беспомощности и поражения, но чувством разочарования. Во многих случаях эта реакция является непроизвольной: столкнувшись с препятствием, мы расстраиваемся неосознанно, реагируя примерно как аллергик, который наверняка чихнет, если в воздухе витает пыльца. Мы просто делаем это, и все.
Тем не менее существует важное отличие между чиханием и раздражением. Чихнув, мы удаляем все, что раздражает наши пазухи, и тем самым начинаем чувствовать себя лучше. Раздражение же часто порождает гнев. Это весьма печально, ведь гнев несовместим со счастьем; на самом деле гнев можно рассматривать как противоположность радости. Следовательно, раздражаясь в ответ на неприятность, мы часто начинаем чувствовать себя хуже, вместо того чтобы испытать облегчение.
К большому сожалению, испытываемый нами гнев бывает заразен. Это происходит потому, что наш вызванный неприятностью гнев часто направлен на конкретного человека, и если мы выплескиваем свою агрессию на этого человека, он или она вполне могут ответить нам тем же. В иных случаях наш гнев обрушивается не на того, кто его заслужил, но на «случайного прохожего». Частично мы делаем это потому, что стремимся оправдать свой гнев: мы хотим, чтобы этот человек убедил нас в том, что у нас есть все основания злиться. А еще лучше, если этот человек сможет нам сострадать, то есть разделить наши страдания. Другими словами, мы хотим, чтобы люди разозлились тоже, чтобы они смогли почувствовать наше несчастье. Безусловно, если уж одному человеку глупо на что-то злиться, то вдвойне глупо делать это вдвоем, особенно в том случае, если второй человек напрямую не затронут тем, что разгневало первого.
Имея это в виду, предположим, что после того, как я попал в неприятное положение, моя подруга говорит мне, что чувствует себя из-за этого ужасно. Возможно, она не буквально чувствует себя ужасно – просто пытается сказать о том, как бы ей хотелось, чтобы со мной этого не произошло. Такое поведение было бы легко объяснимо. Однако представим себе, что она и в самом деле чувствует себя ужасно буквально; а именно вообразим, что она злится или огорчается по поводу моей плачевной ситуации. Это – последнее, что стоик вроде меня хотел бы видеть. Я мог бы обратиться к другу за советом насчет того, как мне выпутаться из своего несчастья, но никогда бы не попросил – и не ждал, – чтобы друг злился или расстраивался из-за моих неприятностей. Такого рода «сострадание» не только не помогло бы мне справиться с моими проблемами, но и превратило бы страдание одного человека в несчастье для двоих. Другими словами, это сделало бы ситуацию только хуже.
К большому сожалению, испытываемый нами гнев бывает заразен. Это происходит потому, что наш вызванный неприятностью гнев часто направлен на конкретного человека, и если мы выплескиваем свою агрессию на этого человека, он или она вполне могут ответить нам тем же.
В гневе варианта у нас только два: мы можем либо выплеснуть свой гнев наружу, либо его подавить. Подавляемый гнев может засесть внутри нас и впасть в своего рода спячку, чтобы потом оживиться в самый неподходящий момент: спустя год после того, как мы пережили разозлившую нас неприятность, гнев по ее поводу может вновь вспыхнуть в нашем сознании. Более того, подобные вспышки гнева могут возникать на протяжении десятилетий. С годами люди многое забывают, но вот причиненное им зло они запоминают надолго. Девяностолетняя дама, плохо помнящая, какой сегодня день недели или даже какой нынче год, тем не менее может оказаться в состоянии изложить с изрядным количеством деталей и возродившейся яростью случай, разозливший ее полвека назад.
Предположим, вместо того чтобы подавлять свой гнев, мы его выражаем. Если при этом мы нарушаем закон, то можем оказаться в тюрьме. И даже если мы выражаем свой гнев общественно приемлемым способом, то не столь важно, как отреагирует на это человек, на которого мы его направили. Важно, что это однозначно негативно скажется на нас самих.
Иногда, когда вы пытаетесь успокоить рассерженного человека, он отвечает, что имеет полное право злиться. Если вы обращаете его внимание на то, что от гнева он становится несчастнее, он может с некоторым негодованием ответить, что имеет полное право быть несчастным. Если же вы усомнитесь в ценности подобного права, он может немного отступить и сказать, что после пережитого не слишком радостное и счастливое мировосприятие вполне объяснимо. Да, объяснимо, но тем не менее достойно сожаления. И разве не печальна участь людей, проживающих жизнь в бессмысленных страданиях от постоянно испытываемого чувства гнева, которого вполне возможно избегать?
Философ-стоик Сенека понимал, сколь огромен ущерб, причиняемый гневом. В своем трактате «О гневе» он утверждает: «Ни одна чума не обошлась человеческому роду так дорого» (3). Из-за гнева люди оскорбляют и засуживают друг друга, разводятся, избивают и даже убивают. Из-за гнева целые нации вступают в войну, и в результате миллионы погибают от рук людей, которых никогда даже не встречали. Города превращаются в руины, а цивилизации гибнут.
Так что же делать, если мы чувствуем, что кто-то причинил нам зло? Наша главная цель, по словам Сенеки, должна состоять в том, чтобы избегать гневливости. Тогда нам не нужно будет справляться с гневом и, следовательно, не придется ни подавлять, ни выплескивать его. Большинство людей немедленно этот совет отбросят. Не злиться просто не в нашей власти, объяснят они; так уж мы, люди, устроены.
В гневе варианта у нас только два: мы можем либо выплеснуть свой гнев наружу, либо его подавить.
Я бы сказал наоборот. Хотя я и не описал бы себя как человека сердитого, я, безусловно, способен злиться, но роль, которую играет в моей жизни гнев, изменилась в результате изучения философии стоицизма. Прозрение относительно гнева пришло ко мне в кабинете врача. У меня вошло в привычку прихватывать на прием к врачу что-нибудь почитать, потому что доктора слишком часто задерживаются. В этот день я взял с собой – ну разумеется – трактат Сенеки «О гневе». В результате доктор опоздал на час, и за это время я сделал интересное открытие: хотя я отдавал себе отчет в том, что имел полное право злиться на него за то, что он заставил себя ждать, у меня это просто не получилось. Сенека убедил меня в том, что это полная глупость, что, разозлившись, я всего лишь причиню страдания самому себе. Этот случай показал, что я способен на то, что прежде считал для себя невозможным, – не впадать в гнев.
В результате этого прозрения я начал уделять внимание роли, которую гнев играет в моей жизни. В пробках я наблюдал, как кричу на водителей других машин. Они меня не слышали, но даже если бы и смогли, они застряли намертво так же, как и я, поэтому мало что могли сделать, кроме того, что уже делали. Так зачем же кричать? Не потому ли, что от крика мне становилось легче? Это могло действительно случиться, но только на мгновение. Затем мой гнев вспыхивал с новой силой. Начнем с того, говорил я себе, что мне было бы намного лучше, если бы я не злился вовсе; тогда не возникло бы необходимости что-то делать, чтобы временно почувствовать себя лучше. Продолжив свое исследование гнева, я собрал дополнительные доказательства того вреда, который я причиняю себе, когда злюсь. Например, я заметил, что кричу на политиков в телевизоре. Ну разве это не глупость – они же меня все равно не услышат. Я также наблюдал, как во мне возрождается гнев, пережитый в прошлом. Я почти засыпал, и вдруг в моем сознании всплывало зло, причиненное мне многие месяцы тому назад. После чего я несколько часов ворочался без сна и на следующее утро просыпался раздраженным.
В результате этого исследования я обнаружил, что злюсь на свою склонность раздражаться из-за глупостей. Настало время, решил я, научиться контролировать свой гнев. В особенности мне необходимо было научиться тому, как не раздражаться из-за неприятностей, возникающих в моей повседневной жизни. Если я этого добьюсь, то останется не так уж и много вещей, требующих преодоления гнева.
На этом этапе я мог бы предпринять вполне очевидные меры и начать посещать специалиста по управлению гневом. Однако благодаря своему увлечению стоицизмом я знал, что мне доступен и другой путь: я мог бы повнимательнее приглядеться к советам стоиков по управлению гневом и поэкспериментировать с ними. Я обнаружил, что за два тысячелетия с момента первого обнародования эти советы своей эффективности не потеряли. Поэтому я и делюсь ими с читателями.
В результате этого исследования я обнаружил, что злюсь на свою склонность раздражаться из-за глупостей. Настало время, решил я, научиться контролировать свой гнев.
Глава 3. Жизнестойкость
Можно лишь пожалеть тех, кого жизненные невзгоды сломили или вывели из строя. Они влачат жалкое существование. Можно также посочувствовать тем, кто реагирует на неприятности разочарованием и гневом. Это настолько распространенная реакция, что напрашивается вывод о том, что для нас, людей, она является стандартной. Однако осмотритесь вокруг, и вы заметите людей, легко оправляющихся после ударов судьбы, или, что еще лучше, тех, кому нет нужды зализывать раны, поскольку они не расстраиваются вовсе. Такие личности выглядят сильными и даже героическими.
Одним из таких людей был астронавт Нил Армстронг. Он был выбран пилотом лунного модуля космического корабля «Аполлон-8». Этот аппарат совершил посадку на поверхности Луны, отделившись от командного модуля, остававшегося на ее орбите. Чтобы усовершенствовать технику посадки на поверхность, Армстронг тренировался, управляя тренажером – имитатором лунного посадочного модуля – здесь, на Земле. У этого неуклюжего аппарата не было крыльев. Он состоял из центральной ракеты для создания подъемной силы, окруженной направленными в сторону подруливающими устройствами, обеспечивающими устойчивость. Попытки летать на нем были сродни попыткам крутить обеденную тарелку на ручке метлы.
Он успешно летал на нем много раз, но 6 мая 1968 года подруливающее устройство заклинило, а это означало, что он потерял контроль над аппаратом. Тренажер начал беспорядочно опрокидываться, и, наконец, когда он уже был готов перевернуться вверх дном, Армстронг катапультировался. Две секунды спустя аппарат разбился и мгновенно превратился в огненный шар. Если не считать того, что в конце приземления с парашютом он прикусил язык, Армстронг вышел из переделки невредимым (4).
Через несколько часов после аварии к Армстронгу, который все еще был в своем летном костюме и заполнял бумаги, заскочил астронавт Алан Бин. Он обменялся с Армстронгом любезностями и пошел дальше. Тут-то ему и сообщили о том, что произошло. Исполненный недоверия, Бин вернулся в кабинет Армстронга, чтобы спросить, действительно ли тот разбил посадочный модуль. «Ну да, – ответил Армстронг, – разбил». В ответ на просьбу о подробностях Армстронг сказал: «Я потерял управление, и мне пришлось выбрасываться с парашютом из этой проклятой штуки». Вот так, коротко и ясно.
Бин впоследствии заметил, что, если бы другой астронавт выжил при аварийной посадке, он бы сделал из этого целое событие. Он бы не стал жаловаться, но наверняка хвастался бы своими летным мастерством.
«Думаю, дело не в том, что Нил был намного круче других парней. Но навскидку я не могу вспомнить другого человека, не говоря уже о другом астронавте, который бы просто вернулся в свой кабинет после того, как катапультировался за долю секунды до неминуемой гибели. Он ни разу не встал на общем собрании пилотов и ничего нам об этом не рассказал. Этот инцидент навсегда изменил мое мнение о Ниле. Он так отличался от других людей» (5).
Оказывается, что Армстронг при всей своей незаурядности отнюдь не является уникальным примером. Присмотревшись, мы увидим и других людей, продемонстрировавших способность спокойно и смело справляться с трудностями, связанными с серьезной неудачей.
Рано утром 31 октября 2003 года тринадцатилетняя Бетани Гамильтон занималась серфингом у берегов Кауаи, одного из Гавайских островов. Она находилась в компании своей лучшей подруги Аланы Бланшар, а также отца и брата Аланы (6). Море было спокойным, поэтому они отдыхали на своих досках в ожидании большой волны. Правой рукой Гамильтон держалась за край доски, а левую опустила в прохладную воду. Как вдруг из ниоткуда возникла серая тень, и прежде, чем она смогла понять, что происходит, акула откусила ее левую руку чуть ниже плеча. В одно мгновение вода окрасилась ярко-красным. Странно, но при всей серьезности травмы Гамильтон почти не чувствовала боли. Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие и принялась грести к берегу оставшейся рукой.
С помощью своих товарищей по серфингу она добралась до берега и была срочно доставлена в больницу. К тому времени, когда они туда добрались, она потеряла около 60 процентов крови и была на волосок от смерти. По удивительному совпадению в больнице уже находился ее отец. В то утро ему была назначена операция на колене, и он лежал на операционном столе, когда вошла медсестра и сказала, что ему придется уйти, чтобы освободить место для поступившей жертвы нападения акулы, тринадцатилетней девочки. Он достаточно хорошо знал местное сообщество серферов, чтобы догадаться, что речь идет либо о его дочери Бетани, либо о ее подруге Алане. Через несколько минут ему сообщили, что это действительно его дочь.
Гамильтон начала заниматься серфингом в детстве и к семи годам умела ловить волны и кататься на них без помощи родителей. Вскоре после этого она приняла участие в соревновании по серфингу и сразу победила. К тринадцати годам она не только завоевала несколько десятков наград, но и нашла спонсора. До нападения акулы ее целью было стать профессиональной серфингисткой.
Пока Гамильтон лежала в больнице и выздоравливала, она начала думать о том, что же ей делать дальше. Она пришла к выводу, что ее карьера в серфинге завершилась: разве можно заниматься серфингом, имея всего одну руку? Возможно, вместо этого ей стоит стать серф-фотографом, а может, переключиться на футбол – вид спорта, в котором руки играют второстепенную роль. Однако вскоре после этого она решила, что отказываться от серфинга еще рано. Ее ободрил врач. Он объяснил, что, хотя список того, что ей придется делать по-другому, очень длинный, список вещей, что она делать не могла, на самом деле короткий. Он разрешил ей попробовать себя в серфинге, при условии, что она подождет, пока не снимут швы.
За время выздоровления Гамильтон осознала количество препятствий, которые ей придется преодолеть для того, чтобы вернуться к нормальной жизни. Интересно, размышляла она, как одной рукой застегнуть рубашку или завязать шнурки на ботинках? А как почистить апельсин? Немного подумав и потренировавшись, она смогла найти обходные пути. Например, она наполнила свой гардероб топами без пуговиц и обувью, которую не нужно было завязывать. Она обнаружила, что для того, чтобы очистить апельсин только одной рукой, нужно держать его ногами. И перешла к тому, что для нее было гораздо более серьезной проблемой: как заниматься серфингом, обладая лишь одной рукой?
Накануне Дня благодарения, всего через 26 дней после нападения акулы, Гамильтон попробовала серфить и быстро совершила несколько важных открытий. Во-первых, ей придется изменить технику гребли, используемую для того, чтобы поймать волну. Во-вторых, ей необходимо найти другой способ перехода из положения лежа на доске в положение стоя. Большинство серферов, включая и саму Гамильтон до несчастного случая, встают, кладя руки на доску ладонями вниз рядом с ребрами, а затем подталкивая живот вверх. Она поэкспериментировала и обнаружила, что вместо этого может положить одну руку в центр доски и оттолкнуться. А поднявшись, Гамильтон обнаружила, что удерживать равновесие с помощью одной руки несложно. После нескольких падений она успешно прокатилась на волне и тем самым заглушила голос сомнения в своей голове, настаивавший на том, что она больше никогда не сможет заниматься серфингом. Она отпраздновала этот триумф слезами радости.
Впоследствии Гамильтон вернулась к соревнованиям по серфингу и в 2005 году, менее чем через два года после нападения акулы, выиграла чемпионат Национальной ассоциации школьного серфинга. Вскоре после этого она стала профессиональной спортсменкой, выиграв первые же состязания, в которых приняла участие, а затем и многие другие. Она также стала сенсацией в СМИ, появившись в телепрограммах 20/20, Inside Edition и на ток-шоу Опры Уинфри. Она была не против всего этого внимания, поскольку это давало ей возможность поделиться с другими людьми своей верой в Бога. Это также позволило ей стать примером для тех, кто, как и она сама, столкнулся со значительными трудностями.
Бетани Гамильтон подверглась нападению акулы. Элисон Бота, 27-летняя жительница ЮАР, была атакована двумя мужчинами (7). Поздно ночью 18 декабря 1994 года она припарковала машину возле своего дома, и тут в открытое окно ее автомобиля просунул руку мужчина и приставил ей к горлу нож. Он приказал ей пересесть на пассажирское сиденье, после чего сел за руль и тронулся с места. Вскоре после этого он подобрал второго мужчину, и они поехали за город.
Автомобиль остановился в безлюдном месте. Один из мужчин изнасиловал ее, а затем, после паузы, напал на нее, нанеся ей тридцать семь ударов ножом в живот и лобковую область и семнадцать раз ударив в область горла. Затем мужчины уехали, посчитав, что она умерла. Но она выжила. В состоянии шока Бота поползла к дороге, где у нее было больше шансов получить помощь. Делать это было трудно, потому что у нее была перерезана трахея, а кишечник выпадал из живота.
Мимо проехала одна машина, но, увидев ее обнаженное окровавленное тело, водитель не остановился. К счастью для Боты, следующая подъехавшая машина остановилась, и молодой человек по имени Тиан Эйлерд вызвал «Скорую помощь» и приложил все усилия, чтобы остановить кровотечение. Когда «Скорая помощь» наконец (более чем через два часа) доставила ее в больницу, медперсонал был потрясен жестокостью совершенного на нее нападения. Их также поразило, что она все еще жива. Впоследствии полиции удалось выследить нападавших, они предстали перед судом, были признаны виновными и приговорены к длительным срокам тюремного заключения.
Выздоровление Боты было долгим и болезненным, и во время него она впала в депрессию. Однако все изменилось после того, как она получила приглашение рассказать свою историю публике. Она обнаружила, что, поделившись этой историей, она может изменить к лучшему жизнь других людей, многие из которых сами пережили серьезные или даже травмирующие испытания. Вскоре она стала востребованным мотивационным оратором.
В своих выступлениях она описывала философию, которой придерживается и сама: «Мы не всегда можем контролировать происходящее, но всегда способны контролировать, как поступаем в связи с тем, что происходит» (8). Этой стратегии аплодировал бы философ-стоик Эпиктет. Бота пришла к выводу, что в ее власти выбрать, будет ли она отвечать на нападение гневом, и поэтому приняла решение не злиться. Она понимала, что гнев способен пожирать тех, кто его испытывает.
