Уилки Коллинз
Без права на наследство
– Жестокий закон, мистер Пендрил, жестокий закон христианской страны.
– Жестокий, мисс Гарт, это правда. Я вовсе не склонен одобрять законы Англии по поводу незаконных детей. Напротив, я считаю его настоящим позором. Он перекладывает грехи родителей на невинных детей, он поощряет злодейство в отношении сирот, и все это от имени морали и религии. В других христианских странах закон милосерднее, он автоматически присваивает официальный статус детям, рожденным до брака, если родители все же заключили его впоследствии. Но тут мы ничего не сможем поделать. Меньше чем через час я вернусь в Лондон. Там я должен сразу составить письмо мистеру Майклу Ванстоуну, и я, естественно, включу в него просьбу о милосердии к детям покойного. О результате я вас проинформирую как можно скорее. Не будем терять надежду.
– Надежду? На Майкла Ванстоуна?
– Да, надежду, что время смягчило его, что он не держит зла на детей брата. Он уже старик, ему остается не так уж много времени. С момента ссоры минуло тридцать лет. Да и обстоятельства гибели брата столь ужасны.
– Постараюсь думать, как вы, мистер Пендрил, буду надеяться на лучшее. Как скоро придет ответ?
– Полагаю, очень скоро. Единственная задержка – уточнить, где именно на континенте проживает мистер Майкл Ванстоун. Но это совсем простая задача.
Адвокат взял шляпу со стола, на котором осталось последнее письмо несчастного Эндрю Ванстоуна и его бесполезное теперь завещание. После короткого колебания мистер Пендрил взял их и протянул мисс Гарт.
– Это поможет вам поговорить с девушками и все объяснить им. Они должны знать, что отец искренне заботился о них. Пусть прочитают его трогательное и взволнованное письмо, а также узнают об условиях завещания. Им будет горько узнать об обстоятельствах своего рождения, но они не должны никого винить в этом. Лично я сделал бы многое, чтобы помочь им, мне так жаль, что я оказался бессилен.
Мисс Гарт приняла бумаги и попрощалась с адвокатом. Ясный солнечный день не рассеивал мрак в ее душе. Она должна была раскрыть правду своим воспитанницам. Не было еще в ее жизни такого тяжелого дня.
Глава XIV
Мистер Пендрил покинул дом Ванстоунов в час пополудни. Мисс Гарт в одиночестве сидела за столом, пытаясь обдумать все новости, обрушившиеся на нее в этот день.
От напряжения мысли путались, она никак не могла определиться ни со своим положением, ни с обстоятельствами. Наконец она открыла и вслух прочитала последнее письмо мистера Ванстоуна. Это помогло ей сосредоточиться. Звук собственного голоса нарушал тягостную тишину, а искренность и волнение автора, еще не знавшего о надвигавшихся трагедиях, заставляли сердце сжиматься от боли. Наконец, она дошла до строк, посвященных ожидаемому браку Магдален и Фрэнсиса Клэра.
Значит, именно это решение заставило его открыть тайну перед старшим мистером Клэром. И это запустило череду событий, которые привели к смертям. Поэтому он послал за адвокатом, а поездку к мельнику, запланированную на субботу, второпях перенес на пятницу – и это стало причиной его гибели, погубившей и его жену, и младенца-сына. И теперь отчаянное положение его дочерей. В первый раз она увидела всю картину.
Но как рассказать обо всем девушкам? Прошла лишь неделя с момента смерти их отца и матери. Кто осмелится сказать им, что они теперь незаконнорожденные, лишившиеся будущего? Бедная женщина слишком любила их. Нет, лучше пока хранить молчание. Пусть они предаются чистой печали хотя бы еще несколько дней.
Она вышла из комнаты с завещанием и письмом в руках. Естественная человеческая жалость запечатала ей уста, она предпочитала сейчас не заглядывать в будущее. В зале она остановилась и прислушалась. Ни звука. Она поднялась на второй этаж, на пути к своей комнате она миновала дверь в спальню Норы. Оттуда доносились голоса сестер. После недолгого колебания мисс Гарт развернулась и спустилась назад, в холл. Нора и Магдален знали о том, что она встречается с мистером Пендрилом. Разве не будет выглядеть подозрительно, если после этого она уединится у себя? Выдержка, не покидавшая ее ни при каких обстоятельствах, требовала разумного решения, но задача перед ней стояла непосильная.
Она вышла в сад и прошла к скамейкам и столу в тени деревьев, чтобы выиграть время для раздумья. В прошлом она часто сидела здесь вместе с миссис Ванстоун и Норой, в то время как Магдален играла с собаками на траве. Теперь она была одна – завещание и письмо лежали перед ней на столе. Она спрятала лицо в руках, пытаясь набраться отваги.
Вдруг ее посетила мысль: а что, если мистер Пендрил сам напишет Норе и Магдален, полагая, что она уже все им рассказала. А если понадобится быстро покинуть дом? Она подняла голову и беспомощно стукнула рукой по столу.
– Господь, помоги мне, – проговорила она. – Как я смогу им все рассказать?
– Не надо им ничего рассказывать, они уже все знают, – раздался голосок у нее за спиной.
Мисс Гарт испуганно вскочила и оглянулась. Перед ней стояла Магдален. Именно она и произнесла последнюю фразу. Лицо ее было белым, как мел, а серые глаза сейчас напоминали льдинки.
– Мы все уже знаем, – повторила она ровным, размеренным тоном. – Дочери мистера Ванстоуна теперь никто, закон бессилен и оставляет их на милость дяди.
Она повторяла слова юриста, но в глазах ее не было слез, голос ее не дрогнул. Мисс Гарт оперлась на скамью, голова ее закружилась, так что пришлось на мгновение закрыть глаза. Магдален поддержала ее за руку, а потом холодными губами поцеловала ее в щеку.
– Вы подслушивали? – только и смогла выговорить гувернантка. – Но как?
– Мы стояли под окном кабинета.
– Все время?
– От начала до конца.
И эта юная девушка, всего неделю назад ставшая сиротой, выслушала ужасные новости, ничем не выдав себя, не шелохнувшись? Разве что на мгновение дрогнув – вероятно, это и показалось гувернантке шелестом листьев!
– Не пытайтесь сейчас говорить, – сказала Магдален чуть мягче. – Не смотрите на меня так. Что дурного я сделала? Мистер Пендрил хотел поговорить с вами о нас с Норой. Если моя старшая сестра решила держаться в строне, почему я должна была следовать ее примеру? Разве я не должна узнать собственную историю? Знание не причинило мне вреда. Напротив, это избавило вас от тяжелого долга рассказывать нам то, сообщил мистер Пендрил. Вы и так долго страдали за нас, пора нам научиться отвечать за себя. Я научилась. А Нора еще научится.
– Нора!
– Да, я взяла все на себя и сама рассказала Норе.
Неужели эта девочка обладает безграничной отвагой? И эту девочку воспитала сама мисс Гарт? Такая легкомысленная, безмятежная… Возможно, мисс Гарт совсем не понимает ее?
– Магдален! – воскликнула она. – Ты пугаешь меня!
Магдален лишь вздохнула и устало отвернулась.
– Постарайтесь не думать обо мне хуже, чем я заслуживаю. Я не могу плакать. Мое сердце онемело.
Она медленно пошла прочь по траве. Мисс Гарт следила за тем, как удаляется тонкая фигурка в черном, как скрывается она среди деревьев. Потом она подумала о Норе. Впервые сердце ее встревожилось больше за старшую из сестер.
Нора оставалась в своей комнате. Она сидела у окна со старой нотной тетрадью матери – той самой, что миссис Ванстоун нашла в кабинете мужа в день его гибели. Когда она подняла голову, ее глаза выражали такую кроткую печаль, что мисс Гарт на мгновение усомнилась в том, что Магдален сказала правду.
– Смотрите, тут написано имя мамы, – сказала Нора, указывая на первую страницу тетради. – А вот тут, на следующей странице, есть несколько стихотворных строк, написанных папой. Мы ведь можем оставить это себе? Вы так встревожены. Вы беспокоитесь за меня? Вы не уверены, знаю я уже наши новости или нет. Что же, я услышала правду. Возможно, позже я почувствую горечь, но сейчас я почти ничего не чувствую. Вы видели Магдален? Она пошла поискать вас. Где она?
– В саду. Я не знаю, как говорить с ней. Магдален меня пугает.
Нора встала, озадаченная ответом мисс Гарт.
– Не думайте плохо о Магдален! Она в глубине души страдает больше, чем я. И не горюйте о том, что узнали утром. Разве имеет значение, кто мы и что потеряли? Разве может быть большая потеря, чем смерть родителей? Они дарили нам только любовь – такой любви мы уже не найдем. И разве то, что мы услышали сегодня, сотрет из нашей памяти доброту отца и матери? – она с трудом перевела дыхание, но продолжила: – Подождете здесь, пока я найду Магдален и приведу ее назад? Ведь она всегда была вашей любимицей, пусть так и останется, – она положила музыкальную тетрадь на колени мисс Гарт и вышла из комнаты.
На протяжении двенадцати лет мисс Гарт изучала характеры своих воспитанниц. Ей казалось, что она знает их до мелочей, но неужели ее пристрастие к младшей было настолько очевидным? Как же она могла допустить это? И насколько хорошо она понимает девушек, которые выросли у нее на глазах?
Она невольно задумалась о природе человека, таящейся под покровом социальных установок, воспитания и образования. Насколько все это способно изменить изначальный характер? Современные философы отрицают утверждение, что все мы при рождении являем собой «чистый лист» и лишены индивидуальности. Неужели каждый из нас с первых дней существования и на протяжении всей жизни оказывается вовлечен в борьбу Добра и Зла? И если условия жизни и обстоятельства способны оказывать на нас глубокое влияние, какие скрытые силы темперамента могут выпустить на волю внезапные перемены в судьбе?
Словно в тусклом зеркале, неясно проступили перед ней две фигуры – родные сестры со столь разным характером и темпераментом, Нора и Магдален. Возможно, при счастливом стечении обстоятельств их различия не имели бы решающего характера и социальная среда сгладила бы постепенно их индивидуальные особенности. Но как по-разному отреагировали они на серьезное потрясение! И что же дальше? Что станет с ровным, невозмутимым нравом Норы? Как поведет себя яркая и впечатлительная Магдален? Как сумеют они преодолеть житейские невзгоды? И какая игра Добра и Зла будет происходить в их неокрепших душах?
Мисс Гарт была истинной женщиной. Она полагалась на здравый смысл и инстинкт, а они подсказывали, что тревожиться стоит больше за Магдален.
В этот момент дверь открылась – Нора вернулась одна.
– Вы ничего не оставляли на маленьком столике в саду? – спросила она.
Прежде чем мисс Гарт успела ответить, девушка протянула ей завещание и письмо отца.
– Магдален вернулась, когда вы ушли. Она нашла эти последние реликвии. Я застала ее за чтением письма. Вот как она читала! – Нора указала на страницу: кое-где чернила расплывались от упавших слез. – Ее слезы! – подтвердила Нора.
Мисс Гарт склонила голову. Нора нежно обняла ее и прошептала:
– Пойдемте в сад, мы должны помочь Магдален принять будущее.
Будущее! Кто может теперь угадать, каким оно предстанет? Чего ждать от озлобленного и мстительного Майкла Ванстоуна?
Глава XV
День спустя пришли новости от мистера Пендрила. Он выяснил, что Майкл Ванстоун живет в Цюрихе, и отправил ему письмо. Ответ следует ожидать в течение следующей недели.
Десять дней ожидания прошли в мучительной тревоге, а когда пришло письмо, его едва ли можно было назвать полноценным ответом. Майкл Ванстоун коротко указывал мистеру Пендрилу на необходимость связаться с его агентом в Лондоне, который располагает всеми инструкциями по поводу собственности мистера Ванстоуна. Однако выяснилось, что инструкции еще не получены, так что придется снова писать в Цюрих.
В дополнение к этой информации мистер Пендрил сообщал, что ему удалось узнать кое-что о семье мистера Ванстоуна. Его единственный сын (и вообще единственный ребенок), мистер Ноэль Ванстоун, недавно прибыл в Лондон и остановился в гостях у кузена, мистера Джорджа Бертрама. Мистер Пендрил счел уместным нанести визит этим джентльменам. Он был тепло принят мистером Бертрамом, который извинился за кузена, который не в состоянии в данный момент принимать посетителей. Мистер Ноэль Ванстоун уже несколько лет страдает от тяжелой болезни и приехал в Англию за медицинской консультацией. Путешествие сильно утомило его, так что пока у него постельный режим. Мистеру Пендрилу оставалось лишь выразить сожаления, пожелать больному здоровья и откланяться. Разговор с мистером Ноэлем Ванстоуном мог бы прояснить ситуацию, но придется подождать этой возможности еще несколько дней.
Дни шли своей чередой, в томительной неопределенности. Наконец, третье письмо адвоката принесло новости об ответе из Цюриха. Мистер Пендрил сообщал, что прибудет в Ком-Рейвен на следующий день, чтобы рассказать все при встрече.
Наступила среда, двенадцатое августа. Ночью погода изменилась, сгустился туман, небо затянули свинцовые тучи. К полудню заметно похолодало, пошел дождь – мелкий и унылый, способный длиться сутками. К трем часам мисс Гарт и Нора сидели в гостиной в ожидании мистера Пендрила. Через некоторое время к ним присоединилась Магдален. Прошло еще полчаса, прежде чем снаружи донеслись голоса адвоката и мистера Клэра-старшего, они шли под одним зонтом, под руку, сквзь проливной дождь. Проходя мимо окон, юрист поклонился дамам, но его спутник казался рассеянным или слишком задумчивым. После неизбежной задержки на пороге – мокрые ноги, зонт, с которого текла вода, – они прошли к ожидавшим их женщинам.
– Плохие новости, – с порога заявил мистер Клэр. – Я терпеть не могу лишнюю неопределенность. Простота и ясность в таком деле облегчают страдание. Я хочу быть добрым к вам, а потому говорю прямо: плохие новости.
Мистер Пендрил пожал руки дамам и сел рядом, мистер Клэр расположился чуть в стороне, у окна. Нора и Магдален сидели напротив, бок о бок, а мисс Гарт – наискосок и немного дальше, в тени. Повисла неловкая пауза, и все испытали облегчение, когда мистер Пендрил, наконец, заговорил.
– Мистер Клэр прав, я принес плохие вести. Я опечален, но ваши сомнения, мисс Гарт, оправдались, а мои надежды нет. Возраст не смягчил сердце старшего брата. В моей долгой практике я редко встречал людей столь безжалостных.
– Вы хотите сказать, что он намерен забрать все состояние брата целиком и не выделить ничего его детям? – спросила мисс Гарт.
– Он предлагает незначительную сумму на текущие расходы. Столь ничтожную, что мне даже неловко произносить цифры вслух.
– И ничего в будущем?
– Абсолютно ничего.
В этот момент одна мысль посетила Нору и мисс Гарт: решение Майкла Ванстоуна затрагивает не только девушек непосредственно. Оно делает невозможным для Фрэнка Клэра отказ от поручения в Китае и уничтожает надежды Магдален на брак с ним. Обе женщины невольно взглянули на нее. Магдален побледнела еще больше, но лицо ее не дрогнуло, ни одно слово не слетело с ее губ. Нора, державшая сестру за руку, на мгновение почувствовала, как та вздрогнула, но тут же застыла.
– Позвольте обо всем рассказать подробнее, – продолжил мистер Пендрил. – В первом письме Майклу Ванстоуну я не ограничился формальным известием о положении вещей. Я искренне и детально сообщил ему о том, какие обстоятельства привели к смерти его брата и супруги покойного, а также о вас. Когда пришел краткий ответ с указанием обратиться к агенту мистера Ванстоуна, а потом когда мне были переданы инструкции, я не мог поверить, что это окончательное и обдуманное решение. Я уговорил адвоката мистера Ванстоуна немного помедлить, чтобы я смог встретиться в Лондоне с мистером Ноэлем Ванстоуном, а сам написал еще одно письмо его отцу в Цюрих. Очередной ответ Майкла Ванстоуна был резким, почти грубым. Он категорически заявлял, что все предоставленные ранее инструкции окончательные и пересмотру не подлежат. Боюсь, мне неизвестны средства, способные тронуть столь бессердечного человека.
– Я скажу от себя и от своей сестры, – произнесла Нора, по-прежнему сжимая в руке руку Магдален. – Вы сделали все, что было в ваших силах, мистер Пендрил. Мы старались не питать надежды, и теперь благодарны вам за доброту, она для нас бесценна.
Магдален внезапно высвободила руку и придвинула стул ближе к столу. Опершись на него локтем, она подалась вперед и взглянула прямо в лицо адвоката. Она была бледна, но серые глаза сверкали, а голос зазвучал ниже и глубже обычного тона:
– Насколько я понимаю, мистер Пендрил, брат нашего отца прислал в Лондон инструкции, и у вас есть их экземпляр. Вы привезли его?
– Конечно.
– Могу я взглянуть?
Мистер Пендрил заколебался, беспокойно переводя взгляд с Магдален на мисс Гарт и обратно.
– Прошу, не настаивайте на этом, – смущенно сказал юрист. – Достаточно того, что вам известен итог. Зачем мучить себя чтением этого документа? Он составлен в жестком тоне, игнорирует чьи-либо чувства, даже мне трудно было его читать.
– Я ценю вашу доброту, мистер Пендрил. Но этот текст не ранит мою душу, так что позвольте мне повторить просьбу, – и она протянула тонкую девичью руку, не знавшую тяжелого труда, совсем нежную.
– О, Магдален, подумай еще раз! – воскликнула Нора.
– Вы огорчаете мистера Пендрила и всех нас, – поддержала старшую сестру мисс Гарт.
(«Глупцы! – подумал про себя мистер Клэр. – Они что – ослепли и не видят, что она твердо решила действовать по-своему?»)
– Я совершенно серьезна, – заявила Магдален. – У меня есть основания разобраться в ситуации. Пока я знаю лишь то, что брат нашего отца намерен лишить нас всего. У него должны быть мотивы для такого поведения. Он сознательно грабит Нору, меня, и я полагаю, мы имеем право знать, почему.
– Я этого знать не желаю, – решительно возразила Нора.
– А я желаю, – твердо повторила Магдален.
Тут мистер Клэр впервые счел должным вмешаться:
– Вы поступили, как считали нужным. Ваша совесть чиста, – обратился он к юристу. – Ее право знать, если она этого хочет.
Мистер Пендрил со вздохом достал письмо с инструкциями Майкла Ванстоуна и протянул его Магдален. Уголок одной из страниц был загнут, и когда девушка взяла рукопись, та открылась именно на этом месте.
– Здесь речь идет о нас с сестрой? – уточнила она.
Мистер Пендрил молча кивнул, и Магдален положила письмо на стол перед собой.
– Мне читать вслух или про себя, как ты хочешь, Нора?
– Про себя, – мисс Гарт ответила за Нору, которая была, на ее взгляд, слишком расстроена.
Магдален пожала плечами и сосредоточилась на лежавшем перед ней тексте.
«…Теперь вы располагаете ясным изложением моей воли относительно денежной собственности, а также продажи мебели, экипажей, лошадей и прочего. Последнее, что хочу сказать, касается лиц, проживающих в доме, по поводу которых я получил абсурдные просьбы от имени некоего адвоката по имени Пендрил, несомненно, преследующего личную выгоду.
Я так понимаю, мой брат оставил двух незаконнорожденных детей, ныне молодых особ женского пола, вполне взрослых, чтобы самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Я не собираюсь осуждать сентиментальные высказывания этого адвоката, в следующих абзацах я просто выскажу свои соображения по поводу этих двух молодых особ.
Дайте им понять, что я считаю обстоятельства, передавшие наследство в мои руки, актом Провидения, направленным на восстановление справедливости в отношении меня, так как все это наследство изначально должно было принадлежать мне. Я получаю деньги не только по закону, но и по божьей воле, вопреки коварству младшего брата, в свое время лишившего меня того, что мне предназначалось по праву. Я прервал с ним все отношения еще в юности. То, что он много лет пренебрегал моралью, представляя обществу некую женщину в качестве своей жены, тогда как она его женой не являлась, было дополнено не менее аморальным поступком – заключением с ней брака после долгого сожительства. Такое поведение наказано Высшим Судом в его детях. Я не намерен принимать на себя ответственность и разделять его вину, признавая его незаконных отпрысков и позволяя им пользоваться моим честным именем. Я даю им шанс показать себя достойными особами, выделяя каждой по сто фунтов, чтобы они могли начать собственную жизнь. Этим письмом я даю вам указание выплатить им означенные суммы под расписку, с оформлением всех положенных формальностей. На этом я желаю покончить с любыми контактами с этими особами. Они обязаны немедленно покинуть дом, относительно которого я уже дал вам все необходимые распоряжения. Решение мое твердое и окончательное».
Пока Магдален внимательно читала текст, остальные смотрели на нее. Трудно было не заметить, что она дышала глубже обычного, что рука ее с письмом все крепче сжималась по мере чтения, но в остальном девушка казалась невозмутимой. Закончив, она молча оттолкнула рукопись и закрыла лицо руками. Когда она отвела ладони, ее выражение изменилось – совсем чуть-чуть, но эта малая перемена отражала некий глубокий сдвиг в душе.
Она ровным голосом обратилась к мистеру Пендрилу:
– Прежде чем вы приступите к необходимым действиям, могу я попросить вас об одолжении?
Адвокат церемонно поклонился. Казалось, его удручал сам факт, что Магдален настояла на прочтении письма, и его отношение к ней стало сдержаннее.
– Вы упоминали, что, обращаясь к мистеру Майклу Ванстоуну в первый раз, действовали в наших интересах, – продолжила она. – Вы изложили ему наши обстоятельства. Если позволите, я хотела бы уточнить: что именно он знал о нас, отдавая эти распоряжения. Знал ли он о завещании нашего отца? О том, что тот хотел оставить состояние нам с сестрой?
– Конечно, знал, – подтвердил мистер Пендрил.
– Вы объяснили ему, почему мы оказались в беспомощном положении?
– Я сообщил ему, что ваш отец не имел понятия, что должен составить новое завещание после заключения брака.
– И он знал, что составить новое завещание ему помешала лишь трагическая случайность?
– Конечно.
– И о доброте к нам отца… – голос ее впервые дрогнул, она остановилась, прикрыв рот ладонью.
Нора двинулась к ней, чтобы утешить, но Магдален жестом удержала ее на расстоянии.
– Я сдержу слово никого не огорчать, – и она вновь обратилась к адвокату: – Значит, мистер Майкл Ванстоун был хорошо осведомлен о намерении нашего отца обеспечить Нору и меня?
– Я послал ему выдержку из последнего письма вашего отца. Так что он знал это из его собственных уст, так сказать.
Она помолчала, внимательно глядя в глаза собеседника.
– Я хочу накрепко запомнить все это, прежде чем уеду отсюда. Мистер Майкл Ванстоун знает о первом завещании папы, он знает, что помешало тому составить второе завещание, он знает о его последнем письме и читал фрагмент из него. Что еще? О болезни и кончине мамы? О том, что ее доля наследства должна была отойти к нам, если бы ей хватило сил поставить одну подпись? Значит, мы никто? Так он выразился?
– Я все это объяснил ему. У него не могло быть никаких сомнений.
Магдален медленно взяла в руки копию письма с указаниями дяди, сложила рукопись и с поклоном протянула ее адвокату.
– Я глубоко благодарна вам, мистер Пендрил, – она обернулась к сестре. – Нора, если мы обе доживем до старости, и если ты забудешь все, чем мы обязаны Майклу Ванстоуну, обратись ко мне, и я тебе напомню.
Она встала и прошла к окну. Мистер Клэр поймал ее руку костистыми пальцами.
– Что за маску вы избрали, чтобы скрывать свои чувства? – спросил он, заставив девушку обернуться; он внимательно взглянул ей в лицо. – Какая температура питает вашу отвагу – ледяной холод или жар, раскаленный добела?
Магдален отшатнулась и выдернула руку. «Нет, это не холод, – подумал старик. – Тем хуже для нее и для тех, кто окажется близок к ней». Повисла пауза. Только шум дождя и тиканье часов нарушали тишину. Мистер Пендрил положил копию письма с указаниями в карман, а затем развернулся к Норе и мисс Гарт.
– Мы затронули болезненные темы, – мягко проговорил он. – Нам лучше обсудить будущее. Я сегодня вечером должен вернуться в город. Я готов помочь вам всем, что в моих силах. И в дальнейшем обращайтесь ко мне без колебаний.
Женщины растерялись. Они понимали, что о предполагаемом ранее браке Магдален и речи быть не может. Но теперь они осознали, что представления не имеют, как поступать дальше. Их тревожила и реакция Магдален, словно нарочно причиняющей себе боль сверх необходимого. Стоявшая у окна девушка превратилась для сестры и гувернантки в загадку. Кроме того, и Нора, и мисс Гарт не привыкли принимать важные решения, а потому хранили молчание. Их вывел из оцепенения мистер Пендрил, который догадался об их состоянии.
– Мне жаль, что я вынужден вовлекать вас в деловые вопросы, к которым вы не готовы. Но, вернувшись в Лондон, я должен сделать необходимые распоряжения. В том числе в связи с тем, что я еще не упоминал. Младшая мисс Ванстоун прочитала указания и сама все знает, но вам скажу коротко: мистер Майкл Ванстоун указал выделить каждой из дочерей брата по сто фунтов.
Нора вспыхнула от негодования.
– Если хотите, я могу сообщить мистеру Ванстоуну, что вы отказались от этих денег.
– Передайте ему: даже если я стану умирать от голода, я и фартинга не возьму из его рук! – воскликнула Нора.
– А что скажете вы? – юрист обратился к Магдален.
Она обернулась, но лицо ее оставалось в тени, так что трудно было судить о его выражении.
– Скажите ему: пусть еще раз подумает, прежде чем отправлять меня в жизнь с сотней фунтов. У него еще есть время изменить решение.
Эти странные слова она произнесла с непонятной решимостью, а затем быстро отвернулась обратно, к окну.
– Значит, вы обе отказываетесь, – произнес мистер Пендрил, задумчиво глядя на Магдален. Ее поведение разбудило неизбежную для юриста подозрительность; он полагал, что ни старшая сестра, ни бывшая гувернантка не имели влияния на девушку.
Внезапно Магдален обернулась к собравшимся и задала еще один вопрос:
– Он старик?
– Если вы говорите о мистере Майкле Ванстоуне, ему семьдесят пять или шесть лет.
– Вы упоминали его сына. Есть ли другие дети?
– Нет, один сын.
– А что вы знаете о его жене?
– Она умерла много лет назад.
– Зачем тебе все это? – высказала общее удивление Нора.
– Простите, у меня больше нет вопросов.
Чуть заметно покачав головой, мистер Пендрил вновь вернул разговор к деловым аспектам.
– Не следует забывать о слугах, – заметил он. – Им надо предоставить возможность найти новое место, перед отъездом я дам непосредственные указания. Что касается дома, вы здесь ничем не должны заниматься. Экипажи, лошади, мебель, посуда и прочее имущество останутся на месте до дальнейших распоряжений мистера Майкла Ванстоуна. Но все, что принадлежит лично обеим мисс Ванстоун, включая одежду, украшения и небольшие подарки, которые вы получали прежде, остаются в вашей собственности. Насколько я понял, мистер Ванстоун приедет из Цюриха примерно через месяц, вероятно, его юрист позволит вам…
– Простите, мистер Пендрил, – прервала его Нора, – поскольку дом и все имущество отныне принадлежат Майклу Ванстоуна, я готова уехать хоть завтра!
Магдален сделала шаг от окна и взглянула на мистера Клэра, в первый раз на ее лице отразилось волнение и беспокойство.
– Не сердитесь на меня, – прошептала она, подавшись вперед, к старику, – я не могу уехать, не увидев Фрэнка!
– Вы его увидите, – кивнул он, – я пришел как раз для того, чтобы поговорить с вами об этом, когда закончатся деловые разговоры.
– Нет нужды спешить с отъездом, – заверил женщин мистер Пендрил, обращаясь, в основном, к Норе. – Уверяю, у вас есть не меньше недели.
– Я хочу уехать как можно скорее! – упрямо повторила Нора.
Она резко встала, прошлась по комнате, потом села на софу. Внезапно она переменилась в лице – на этих подушках лежала ее мать за пару часов до катастрофы, вон в том старомодном кресле в ногах обычно сидел отец в дождливые дни, а они с сестрой играли на фортепиано его любимые мелодии… Она чуть не застонала в отчаянии.
– Мисс Ванстоун, могу я поинтересоваться, есть ли у вас с сестрой определенные планы на будущее? – спросил ее мистер Пендрил. – Вы думали, куда поедете?
– Я возьму это на себя, сэр, – ответила ему мисс Гарт. – Я поеду с ними. Мой дом – их дом! Их родители удостоили меня чести быть членом семьи, они доверяли мне, любили меня. Я прожила здесь двенадцать счастливых лет и ни за что не оставлю в беде своих воспитанниц.
На этот раз реакция сестер был одинаковой: Нора стремительно поднялась с софы, а Магдален поспешила от окна – обе девушки хотели выразить искреннюю благодарность мисс Гарт. Гувернантка обняла их и взглянула на мужчин. Она заговорила уверенно, продемонстрировав немалое самообладание.
– Джентльмены, я хочу, чтобы вы поняли, я не обещаю больше того, что мне по силам. Когда я пришла в этот дом, я располагала гораздо большей независимостью, чем большинство гувернанток. В юности я помогала в преподавании старшей сестре, мы открыли в Лондоне школу, которая с тех пор стала большой и процветающей. Я согласилась на должность гувернантки только из-за того, что в школе на моих плечах лежала слишком большая ответственность. Но доля моя в заведении сохранилась, и прибыль я не использовала, так что теперь обладаю небольшими личными средствами. Я полагаю, мы отправимся в Лондон, в школу моей сестры. Там мы сможем вести спокойную жизнь, пока не обдумаем дальнейшие перспективы. Нора и Магдален должны найти способ стать независимыми, и я помогу им в этом. Они должны найти место в жизни, достойное дочерей джентльмена. Думаю, нет нужды усугублять тяжесть ситуации долгим расставанием с прежней жизнью. Нора права: мы уедем завтра. Что касается слуг, мистер Пендрил, я могу собрать их в соседней комнате и выяснить, кому из них нужны рекомендации.
Не дожидаясь реакции адвоката и не давая девушкам времени для раздумья, она пошла к двери. Но мистер Клэр остановил ее буквально на пороге.
– Никогда прежде не завидовал женщинам! – сказал старик. – Вы правы во всем, но есть одно небольшое обстоятельство… Я про Фрэнка. Забирайте с собой старшую сестру и адвоката, а мне оставьте пока младшую. Посмотрим, из какого материала она сделана.
Мистер Пендрил тем временем негромко обратился к Норе:
– Я бы хотел увидеться с вами наедине, прежде чем уезжать. Я уважаю вашу сдержанность, мисс Ванстоун, и как друг вашего отца считаю своим долгом поговорить с вами о сестре.
Прежде чем Нора успела ответить, адвокат проследовал за мисс Гарт, чтобы собрать слуг, Нора пошла следом. Мистер Клэр и Магдален остались в комнате вдвоем. Старик жестом пригласил ее присесть. Магдален молча подчинилась.
– Сколько вам лет? – спросил он внезапно.
– Восемнадцать.
– У вас необычайная отвага для столь юной девушки.
Она стиснула руки и выжидательно смотрела на него, но по щеке скатилась предательская слеза.
– Я не могу оставить Фрэнка, – прошептала она. – Если вам нет дела до меня, то во имя моего отца, прошу, проявите доброту, – последние слова были почти неслышными.
