Джеймс Уайт
Галактический шеф-повар
Глава 3
Комната оказалась размерами гораздо скромнее, чем прежние апартаменты Гурронсеваса в Ретлине, однако красивый, казавшийся трехмерным тралтанский горный пейзаж придавал помещению ощущение простора, а стены и потолок были покрашены точь-в-точь такими же красками, как в былом жилище Гурронсеваса. В полу около стены, украшенной пейзажем, размещалось углубление типа ванны – небольшое, но удобное, оборудованное пандусом. Комната была оборудована устройством для регулировки силы тяжести, и Гурронсевас с его помощью мог изменять гравитацию по своему желанию, дабы упражняться или отдыхать. Это было необходимо, так как стандартная сила притяжения в госпитале едва доходила до половины показателя, привычного для тралтанов. В углу располагался коммуникатор и небольшой монитор. У входной двери стояли два контейнера – большой и маленький, прибывшие вместе с Гурронсевасом на «Тенночлане».
– Очень неожиданно и очень приятно, лейтенант Тимминс, – обрадованно проговорил тралтан. – Примите мою благодарность за ваши старания.
Тимминс улыбнулся и произвел рукой небрежный жест, после чего указал на коммуникатор и монитор.
– Управление стандартное, – сказал он. – Имеется множество каналов – учебных, медицинских и информационных, – в том числе канал, с помощью которого можно подробно ознакомиться с планировкой госпиталя. Думаю, этот канал окажется для вас весьма полезным. Если понадобится, любой интересующий вас момент можно изучить более детально. Многоканальный транслятор лежит рядом с пультом.
К сожалению, развлекательные каналы... ну, в общем, про земные шоу я точно знаю – они порядком устарели, и то же самое можно сказать про все остальные. Поговаривают – и О'Мара этого никогда официально не отрицал, – будто бы Старший врач Креск-Сар, который у нас ведает обучением практикантов, это нарочно подстроил, чтобы его учащиеся поменьше отдыхали и побольше готовились к занятиям.
– Понимаю, – сказал Гурронсевас. – И полностью с ним согласен.
Тимминс улыбнулся.
– Вы найдете тут немало встроенных шкафов, где можете разместить свои вещи. Захотите повесить еще какие-нибудь картины или украшения на стены – найдете приспособления для развески. Сейчас я вам покажу, как эти штуки работают. Вот так. Помочь вам распаковать вещи?
– Вещей у меня немного, так что я сам справлюсь, – поблагодарил землянина Гурронсевас и, указав на более объемистый контейнер, уточнил:
– Вот только этот контейнер мне хотелось бы разместить в холодильном агрегате – так, чтобы мне легко было до него добраться в нужное время. Содержимое понадобится мне для работы.
По розово-желтоватому лицу землянина тралтан догадался, что тот проявляет любопытство. Заметив, что Гурронсевас не склонен это любопытство удовлетворить, Тимминс сообщил:
– Холодильный агрегат стоит в коридоре, в другом конце. Контейнер не слишком тяжел, так что антигравитационные носилки нам не потребуется.
Несколько минут спустя драгоценный контейнер Гурронсеваса был помещен в холодильник. Тимминс поинтересовался:
– Не хотели бы вы теперь отдохнуть, сэр? Если нет, то не желали бы походить по госпиталю? Может быть, вы хотите осмотреть нашу столовую для теплокровных кислорододышащих?
– Ни то, ни другое, ни третье, – ответил Гурронсевас. – Я вернусь к себе в комнату и ознакомлюсь с планировкой госпиталя. Затем мне хотелось бы в одиночестве самому найти дорогу до столовой. Рано или поздно, а скорее рано, мне придется выучить эту дорогу. Как это говорится у представителей вашего вида? «Научиться самому стоять на шести ногах?»
– Примерно так, сэр, – кивнул Тимминс. – У вас есть мой личный код для связи. Если понадобится помощь – зовите.
– Благодарю вас, лейтенант, – отозвался Гурронсевас. – Помощь мне будет нужна. Но надеюсь, не слишком часто.
Тимминс поднял руку в знак прощания и без слов удалился.
На следующий день Гурронсевас сумел найти дорогу на нужный уровень так, что ни разу ни у кого не спросил, как туда пройти. Правда, ему в этом деле помогли две медсестры-практикантки – мельфианки, болтавшие на ходу о том, что надо бы успеть поскорее перекусить и не опоздать на лекции. Однако Гурронсевас не сомневался, что в следующий раз доберется до столовой даже без такой пассивной помощи.
Знак над дверью гласил на четырех главных языках Федерации (тралтанском, орлигианском, землянском и илленсианском): «Главная столовая, для видов ДБДГ, ДБЛФ, ДБПК, ДЦНФ, ЭГЦЛ, ФГЛИ и ФРОБ. Виды ГКНМ и ГЛНО – на собственный страх и риск». Гурронсевас вошел и остановился, остолбенев при виде изобилия существ всевозможных видов, собравшихся в одном месте. Не менее шокирующе на тралтана подействовал и царящий в столовой гам – какофония лая, рычания, рева, стрекотания и свиста.
Гурронсевас сам не понял, сколько времени простоял, озирая огромную столовую – море до блеска полированного пола с островками столиков, скамеек и стульев, где разместилось бесчисленное множество существ всех мастей. Гурронсевас разглядел кельгиан, иан, мельфиан, нидиан, орлигиан, дверлан, этлан, землян и своих сородичей – тралтанов, но кроме них, и многих других существ, которых никогда прежде не встречал. Многие сидели за столиками и пользовались столовыми приборами, совершенно не подходящими им по форме и размерам – наверное, для того, чтобы поддержать застольную беседу с представителями других видов.
Были здесь создания, пугающие своей несомненной физической силой, были и такие, что по степени отвратительности могли бы запросто быть отнесены к страшилищам из ночных кошмаров. Гурронсевас отличил одно крупное насекомое с большими прозрачными крыльями и таким крупным тельцем, что при взгляде на это существо тралтан сразу проникся состраданием к нему. Свободных мест за столами почти не было.
Это понятно – пространство в Главном Госпитале Сектора было на вес золота, и те, кто вместе работал, вместе и ели. Гурронсевас только очень надеялся на то, что питались существа разных видов не одной и той же пищей.
Повар-тралтан гадал, а возможно ли вообще изготовить такое блюдо, которое однозначно пришлось бы по вкусу всем без исключения теплокровным кислорододышащим. Размышляя о том, что возможность приготовления такого «деликатеса» явилась бы злостным оскорблением для него, Гурронсевас получил два удара в спину – правда, довольно милосердных.
– Не стой в проходе, тупица! – прошипел серебристошерстный кельгианин в свойственной представителям этого вида невежливой манере. Извивающийся рядом с первым кельгианином второй добавил:
– Ты тут еще постой, помечтай, так с голоду подохнешь.
Гурронсевас продолжил свой путь по столовой и вдруг осознал, что сильно проголодался. Но гораздо сильнее чувства голода было его любопытство в отношении красивого крупного насекомого, парящего над ближайшим столиком и поглощавшего еду. Интересно, что на столике красовалась табличка, неопровержимо говорящая о том, что здесь должны питаться представители физиологической классификации ЭЛНТ. Рядом с насекомым Гурронсевас заметил свободное место.
Подойдя к столу поближе, Гурронсевас убедился, что перед ним и в самом деле насекомое, которое, несмотря на свои довольно внушительные размеры, все же было крошечным в сравнении с большинством посетителей столовой. Из трубчатого тельца удивительного создания торчало шесть ножек толщиной с карандаш, четыре еще более тонких хелицеры и три пары широких, прозрачных радужных крыльев. Крылья медленно опускались и поднимались, помогая их владельцу держаться на небольшой высоте над столом. Странное существо поглощало пищу, похожую на длинные белые шнурки. Гурронсевас сразу узнал земные спагетти. Насекомое скручивало спагетти в веревочку, а затем отправляло в рот.
Гурронсевасу показалось, что вблизи насекомое еще более красиво. На миг парение незнакомца стало чуть менее устойчивым, и из-за какого-то невидимого отверстия в его теле последовало сочетание звуков – трели и щелчки, ставшие приятным музыкальным фоном для переведенных фраз.
– Благодарю вас, друг, – сказало насекомое. – Меня зовут Приликла. А вы, видимо, Гурронсевас.
– А вы, видимо, телепат, – изумленно вымолвил Гурронсевас.
– Нет, друг Гурронсевас, – возразил Приликла. – Я – цинрусскиец. Представители моего вида обладают органом, позволяющим улавливать эмоциональное излучение, но такую способность правильнее назвать эмпатией, нежели телепатией. Вы же излучали эмоции, характерные для сознания, столкнувшегося с необходимостью освоить новый, совершенно непривычный опыт, но это чувство сочеталось, как обычно и бывает в таких случаях, с ярко выраженным любопытством. Присутствуют и другие побочные эмоции, но они только довершают общую картину. Все это, вкупе со знанием о том, что в госпитале ожидалось прибытие тралтана-новичка на должность Главного диетолога, позволило мне в точности судить о том, кто вы такой.
– Я все равно изумлен, – признался Гурронсевас. От крошечного существа исходили такие тепло и доброта, что их можно было почти осязать. – Могу ли я присоединиться к вам?
– Эй, новичок, уж что-то ты больно вежливый, – отметил сидевший рядом орлигианин. Орлигианин был стар. Торчащая иголочками седая шерсть покрывала ремни его защитного оборудования так, что их почти не было заметно. Существо не слишком удобно устроилось на краешке мельфианского гамака. Наверное, и возраст, и неудобная поза играли свою роль в том, что он обратился к Гурронсевасу без особого политеса. – Меня зовут Ярох-Кар. Ты давай садись, место занимай, а не то другие охотники найдутся, Здесь у нас вежливые всегда недоедают.
Сидевший в стороне от орлигианина землянин издал звук, который, как уже знал тралтан, у землян означает смех. А орлигианин добавил потише:
– Механизм заказа и получения еды стандартный. Набери на пульте код физиологической классификации и увидишь меню. Там будет указано, какие блюда имеются в наличии. Тут у нас тралтанов полно, так что выбор большой, вот только насчет качества и вкуса – это уже другой вопрос.
Гурронсевас не отозвался. Он размышлял. Орлигианин оказался не таким уж невежей. Он хотел ему помочь, и продолжал давать советы.
– С новичками у нас тут такое дело... – говорил он. – Чужая еда может показаться отвратительной на вид – такой мерзкой, что даже аппетит пропадает. В общем, если почувствуешь что-то подобное, лучше одним глазом в свою тарелку смотри, а остальные закрой. Никто не обидится. Ну а если ты действительно сюда прибыл, чтобы отвечать за то, чтобы еда была вкусная... ну, или наоборот, то ты себе сразу жизнь облегчишь, если все сразу уразумеешь.
– Примите мою глубочайшую благодарность за предоставленные сведения и добрые советы, – сказал Гурронсевас. – К сожалению, скорее всего я не сумею воспользоваться всеми вашими пожеланиями.
– Ну, вот опять его на вежливость потянуло, – проворчал орлигианин и продолжил уплетать свою еду.
Гурронсевас подошел к столу поближе и опустился в мельфианский гамак как только мог осторожно, дабы не сломать его. Тут снова зазвучали трели и пощелкивания Приликлы.
– Я ощущаю, что вы голодны, но при этом проявляете любопытство к тому, каким образом я питаюсь, – сказал эмпат. – Поэтому начните с того, что удовлетворите самостоятельно первое чувство, а я помогу вам удовлетворить второе.
«Может, этот Приликла и не телепат, – подумал Гурронсевас, набирая на пульте вызов меню, – но этот его эмпатический орган работает так тонко, что разницы почти никакой».
– Я считаю, что потребление пищи в состоянии парения способствует лучшему его перевариванию, – продолжал тем временем цинрусскиец, отвечая на первый незаданный вопрос. – А если еда слишком горяча, биение крыльев помогает охладить ее. Эти похожие на веревочки штуки – не что иное, как земные спагетти. ДБДГ из обслуживающего персонала их просто обожают. Производятся эти спагетти синтетическим путем – вам это, бесспорно, известно. Сами по себе на вкус они пресные, поэтому приправляются соусом. Если соуса многовато, то он может забрызгать и меня, и тех, кто разместился за столом рядом со мной. Вам еще что-либо хотелось узнать, друг Гурронсевас?
– Мне все это интересно с профессиональной точки зрения, – признался тралтан, от волнения забыв воспользоваться другим ротовым отверстием, а не тем, которым в это мгновение пережевывал пищу. – А вы питаетесь какими-то еще нецинрусскийскими блюдами? Знаете ли вы еще кого-либо в госпитале, кто предпочитает пищу, привычную для других видов? А за этим столом такие есть?
Ярох-Кар отложил в сторону столовый прибор и сообщил:
– Время от времени такое случается с диагностами – когда они усваивают чью-нибудь мнемограмму и сами не соображают, кто они такие на самом деле. Ну а кроме диагностов... некоторые, случается, чужую еду лопают из интереса, ну или когда приступают к работе в отделении с соответствующими пациентами – чтобы понять, что же они такое едят. Но ты только представь – чтобы я, орлигианин, стал бы пытаться мельфианских грипов кушать. Это же уму непостижимо – гонять их по тарелке туда-сюда! Вылавливать по одной! Нет, что до меня, то я очень рад, что это увлечение у нас тут не в моде.
Гурронсевас не поверил своим ушам.
– Вы хотите сказать, что тут к столу подают живую пищу?
– Ну, может, я слегка загнул, – сказал Ярох-Кар. – Эти рыбки, грипы, они верткие, но не то чтобы живые. На самом деле такая же синтетическая бурда, как все остальное, чем нас тут потчуют. В общем, берут синтетическую массу, обрабатывают ее какими-то вредными химикатами, и кусочки потом можно зарядить, одни – положительным электрическим зарядом, другие – отрицательным. Ну а потом наваливают их в тарелку прямо перед подачей на стол. И пока заряженные кусочки не разрядятся, зрелище весьма натуральное и совершенно отвратительное.
– Восхитительно! – не удержался от восторга Гурронсевас, решив про себя, что Ярох-Кар необычайно сведущ в вопросах приготовления пищи в госпитале. Вероятно, орлигианин был гурманом, поэтому Гурронсевасу не терпелось продолжить начатую беседу. – В «Кроминган-Шеске», – сообщил он, – нам приходилось получать живых грипов с Мельфы, поэтому блюдо это было очень редким и дорогим. Но разве так уж невозможно теоретически производить пищу, которая бы удовлетворяла требования обмена веществ всех теплокровных кяслорододышащих, и чтобы она при всем том выглядела привлекательно и была приятна на вкус? Ну, скажем, чтобы такое блюдо сочетало в себе внешнюю привлекательность и вкусовые качества, скажем, кельгианских побегов лианы креллетины, мельфианских болотных орешков, ну и конечно, грипов, а также орлигианских скарши, аллахимских птичьих семян, землянских отбивных, а также и спагетти, и наших... Я что-то не то говорю?
Все разместившиеся за столиком, за исключением Приликлы, дружно издали громкие непереводимые звуки. Первым заговорил землянин.
– Не то? Да от одной этой мысли нас всех вот-вот стошнит.
Приликла издал непереводимую трель и сказал:
– Я не ощущаю никаких расстройств эмоциональной сферы и пищеварения, друг Гурронсевас. Наши соседи просто преувеличивают свою вербальную реакцию для создания юмористического эффекта. Не расстраивайтесь.
– Понимаю, – промямлил Гурронсевас и вновь обратился к цинрусскийцу:
– Скажите, а то, что вы свиваете спагетти в веревочку, – это тоже способствует лучшему их перевариванию?
– Нет, друг Гурронсевас, – ответил Приликла. – Этим я занимаюсь исключительно потому, что мне так нравится.
– Я когда был маленький, – вставил Ярох-Кар, – а это было давным-давно, – помнится, тоже любил поиграть с едой, только мне за это влетало – вербально, как вы выражаетесь, уважаемый Приликла.
– У меня тоже сохранились подобные воспоминания, – признался цинрусскиец. – Но теперь я большой и сильный и могу себе позволить делать то, что мне хочется.
Мгновение Гурронсевас в изумлении взирал на тоненькое хрупкое тельце, паучьи лапки и невероятно тонкие крылья. А потом и он присоединился к остальным и издал ряд непереводимых звуков, в тралтанском понимании соответствующих смеху.
Глава 4
Продолжительный период вдумчивого бодрствования, посвященный размышлениям столь напряженным, что Гурронсевас не смог бы определить, сколько времени прошло, был прерван настойчивым звоном и вспышками лампочки над входной дверью. Гостем оказался лейтенант Тимминс.
– Прошу простить за то, что потревожил вас, сэр, – извинился землянин. – Надеюсь, вы хорошо спали? Не хотите ли где-либо побывать или с кем-нибудь увидеться? Может быть, хотите ознакомиться со столовским компьютером, с банком данных по синтезу пищи, осмотреть диетические кухни в палатах, поговорить с технологами-пищевиками, отвечающими за...
Гурронсевас поднял вверх две передние конечности и слегка скрестил их, тем самым выразив пожелание умолкнуть и выслушать его. Тимминс, судя по всему, тралтанский жест понял, поскольку немедленно замолчал.
– В настоящее время, – сказал Гурронсевас, – мне не хотелось бы заниматься ничем из вами перечисленного. Я знаю, что у вас есть и другие обязанности, лейтенант. Насколько позволяет ваше время, мне бы хотелось пока не иметь личных тесных контактов, ни с кем, кроме вас.
– Естественно, у меня полно других обязанностей, – ответил Тимминс. – Но у меня есть заместитель, который изо всех сил старается меня от многих обязанностей освободить. В ближайшие два дня я могу быть в вашем распоряжении, а потом – по взаимной договоренности. Чем вы предпочли бы заняться прямо сейчас?
Тиммннс явно немного рассердился, но Гурронсевас не дрогнул. Он сказал:
– Я рискую повториться, и мои слова, вероятно, прозвучат нарочито, но я вынужден напомнить вам, какое положение я занимал на Нидии. «Кроминган-Шеск» – это большая гостиница, где одновременно проживают представители множества различных видов. Тамошние кухни, находившиеся целиком и полностью в моем ведении, были оснащены по последнему слову техники, оборудование было сложным и, как вы понимаете, время от времени выходило из строя, что было весьма неудобно. Неприятных последствий, связанных с такого рода ситуациями, мне удавалось избежать за счет знакомства с принципами действия невидимых частей оборудования, различными системами выдачи питания для существ разных видов, с процессорами, печами и множеством дополнительных устройств, вплоть до того, как правильно пользоваться мельчайшими кухонными принадлежностями для разделки продуктов и их употребления в пищу. Кроме того, я познакомился с тем, как работают повара более низкого класса, официанты, сотрудники, отвечающие за сервировку столов, технический обслуживающий персонал и так далее – вплоть до уборщиков и посудомоек. Я сделал предметом своего долга ознакомление с причинами всяческих неполадок, как оправданных, так и неоправданных.
И прежде чем я попытаюсь давать инструкции тем, кто будет работать под моим началом, – продолжал Гурронсевас, – мне бы хотелось понять масштабы ответственности на новом посту и понять, с какими проблемами мне придется сталкиваться на практике, с тем, чтобы пропасть непонимания между мной и моими новыми коллегами по возможности сократилась. К процессу ознакомления мне было бы желательно приступить немедленно.
Пока Гурронсевас говорил, Тимминс открыл рот. Правда, конфигурация его губ при этом вряд ли напоминала улыбку. Наконец, когда тралтан умолк, землянин проговорил:
– Вам придется довольно долгое время походить по туннелям эксплуатационной сети. Там может оказаться грязно, неприятно и опасно. Вы уверены, что вам хочется именно этого?
– Совершенно уверен, – ответствовал Гурронсевас.
– В таком случае будем беседовать по пути, – решительно заявил Тимминс. – Но будет лучше – по крайней мере поначалу, – если говорить буду я, а вы – слушать. В конце коридора имеется люк...
Судя по тому, что рассказывал Тимминс, планы эксплуатационных туннелей и расположенных в них технических помещений, которые Гурронсевас так старательно изучал до того, как прибыл в госпиталь, в свое время были составлены для ознакомления с оными интересующихся неспециалистов. По словам Тимминса, планы были слишком упрошенными, чересчур красивыми и к тому же давным-давно безнадежно устарели. Тралтан убедился в этом сразу же, как только они с землянином проникли в туннель, где увидели не существующую на плане лестницу.
– Ступеньки крепкие, ваш вес выдержат, – заверил Гурронсеваса землянин. – Но спускайтесь медленно. Если хотите, можно пройти через другой люк, там есть пандус. Некоторым тралтанам лестницы не нравятся, кажутся трудными...
– В отеле я пользовался лестницами, – перебил его Гурронсевас. – Только по приставным ходить не буду, увольте.
– Уволю, – кивнул Тимминс. – Но идите первым. Дело тут не в вежливости. Просто не хочу рисковать. Мало ли чего – свалится на меня тонна тралтанского живого веса! Как у вас со зрением? Хорошо?
– Очень хорошо, – отозвался Гурронсевас.
– Но достаточно ли хорошо, – заупрямился Тимминс, – для того, чтобы четко различать мельчайшие изменения и оттенки цвета при тусклом освещении? Клаустрофобией не страдаете?
Стараясь скрыть раздражение, тралтан ответил:
– Я чисто зрительно способен определить степень свежести любого продукта питания – с точностью до нескольких часов. Клаустрофобией не страдаю.
– Вот и славно, – сказал Тимминс и чуть извиняющимся тоном добавил:
– Но все же посмотрите вверх и по сторонам. Вдоль стен и потолка тянутся пучки кабелей и труб, и все они соответствующим образом кодированы разными цветами. Это позволяет обслуживающему персоналу легко ориентироваться в туннелях. Посмотрит сотрудник на цветовые обозначения – ну, примерно так, как вы на какой-нибудь овощ, и сразу определит, что перед ним – электрический кабель под высоким напряжением или менее опасная линия связи, по каким трубам подается кислород, по каким – хлор или метан, а по каким отводятся органические отходы. Всегда существует опасность загрязнения палат и комнат сотрудников чужеродной атмосферой, а подобных экологических катастроф допускать ни в коем случае нельзя. Мало ли какому близорукому существу взбредет в голову соединить не те трубы.
Как правило, – продолжал Тимминс, – мне не приходится задавать вопросов насчет остроты зрения или клаустрофобии, поскольку психологический скрининг О'Мары просто-напросто не допускает к работе в госпитале тех, у кого есть в этом плане какие-то проблемы. Но ваш психофайл я не просматривал, так как вы – не практикант... Там, справа, ниша. Быстро туда!
Уже несколько секунд Гурронсевас слышал тонкий, похожий на вой, звук. Звук нарастал, становился громче и приближался. Гурронсевас почувствовал, как руки Тимминса мягко подталкивают его к нише в стене. У тралтанов подобные прикосновения служили проявлением нежных чувств, но сейчас землянин просто стремился как можно скорее затолкать массивного Гурронсеваса в нишу, чтобы затем поспешно втиснуться туда рядом с ним.
Мимо с диким воем пронеслась гравитационная тележка – автокар, – до такой степени нагруженная какими-то приборами и коробками, что между ее бортами и стенами туннеля оставались считанные дюймы. Землянин-водитель, перекричав вой сирены, поздоровался с Тимминсом:
– Доброе утро, лейтенант!
Тимминс поднял в приветствии руку, но промолчал, так как тележка уже укатила довольно далеко и водитель бы его попросту не услышал.
Теперь Гурронсевас понял, для чего нужны такие ниши в стенах туннеля.
– А мы бы сэкономили время, если бы тоже воспользовались такой тележкой, – заметил тралтан. – В Ретлине я водил такое транспортное средство. Меня считали опытным водителем, а уличное движение там, надо сказать, весьма оживленное.
Тимминс покачал головой и сказал:
– Сейчас вам это ни к чему. Если вы вознамеритесь проводить в эксплуатационных туннелях долгое время, я организую для вас специальный инструктаж. Поводите тележку без груза в тренировочном помещении, где стены из гибкого пластика, так что там вы сами не поранитесь и оборудования никакого не поломаете. Но главное, из-за чего вам пока не стоит разъезжать тут на тележке, это то, что у нее слишком большая скорость, а на такой скорости мало чего увидишь и мало что узнаешь.
– Понимаю, – отозвался Гурронсевас.
– Вот и хорошо, – улыбнулся лейтенант. – Ну а теперь – маленький тест. Что вы можете мне сказать, основываясь на полученной информации и собственных наблюдениях, о том отрезке туннеля, в который мы только что попали?
С тех пор, как Гурронсевас ходил в школу, прошло немало лет, но и тогда, и теперь он был не прочь поразить своими познаниями своих учителей. Он ответил:
– В течение нескольких секунд я слышал приглушенный шум, шарканье и отдаленные голоса существ разных видов. Звуки были слишком тихими, их было слишком много сразу для того, чтобы их уловил транслятор. Источник звуков располагался над потолком. Это позволяет мне заключить, что мы в настоящее время двигаемся под одним из главных коридоров. Я ощущаю слабый запах. Его источник мне определить трудновато, но полагаю, что при большей интенсивности этот запах был бы неприятен. Кроме того, я отмечаю, что к постоянно наблюдавшимся по пути нашего следования электрическим кабелям, линиям связи и к трубам, по которым осуществляется подача воды и смеси кислорода с азотом для дыхания теплокровных кислорододышащих, добавились и трубы большего диаметра, по которым, судя по цветной кодировке, подается вода. Я замечаю и еще несколько труб меньшего диаметра, кодированных цветом, но этот код мне не знаком. У меня вопрос.
– Хороший ответ, – усмехнулся Тимминс. – Вы заработали ответ и от меня. Спрашивайте.
– На механизмах и приборах, мимо которых мы проходили, нет никаких идентификационных знаков, – сказал Гурронсевас. – Приходится ли вам и вашим подчиненным узнавать эти приборы и механизмы на глаз и запоминать, для чего они предназначены?
– О Господи, нет! – воскликнул Тимминс, но тут им обоим пришлось спешно ретироваться в ближайшую нишу, так как снова завыла сирена и по туннелю промчалась очередная тележка. На этот раз тележку вел кельгианин. Здороваться с Тимминсом он не стал. Когда землянин и тралтан покинули нишу, Тимминс продолжил:
– Даже у диагностов не бывает настолько хорошей памяти. Справа от вас – устройство с красно-сине-белым кодом. К нему подходят три водяные трубы большого диаметра. На внешней поверхности расположена большая инспекционная панель, оборудованная небольшой крышкой. Крышка легко открывается, она подвешена на петлях. Приподнимите крышку и нажмите расположенную под ней кнопку.
Гурронсевас выполнил инструкции Тимминса и удивился: он услышал чей-то голос. На каком языке разговаривало устройство, тралтан не разобрал, но из транслятора услышал следующее:
– Я – стационарный насос, предназначенный для подачи экологически чистой жидкости в палату, где лечатся пациенты-чалдериане. В этой жидкости содержатся в небольшом количестве элементы, требуемые для поддержания нормальной жизнедеятельности вододышащих АУГЛ. Хотя эти вещества и нетоксичны, попадание их в воду делает ее непригодной для питья других теплокровных существ. Я функционирую автоматически. Большая инспекционная панель открывается путем помещения ключа-мастера в скважину, обведенную красным кружком, и поворотом ключа по стрелке на девяносто градусов. По вопросам ремонта частей оборудования смотри техническую инструкцию, кассета три, раздел сто тридцать два. Не забудьте перед уходом закрыть панель.
Я – стационарный насос, предназна... – принялся прибор за очередное ознакомительное повествование, но Гурронсевас заставил его умолкнуть, закрыв крышку.
– Звуковая табличка! – восхищенно проговорил он. – Содержание которой с помощью транслятора понятно любому. Я мог бы догадаться!
Тимминс улыбнулся и сообщил:
– Мы продвигаемся в сторону илленсианских уровней. Запах и новые цветовые коды, замеченные вами, свидетельствуют о присутствии хлора. Но прежде чем мы продолжим путь, нам необходимо облачиться в защитные костюмы, так что сворачивайте в следующую арку слева. Там хотя бы под тележку угодить опасности нет.
Гурронсевас сразу понял, что они попали в «гардеробную» для существ разнообразных видов. Вдоль стен тянулись кабинки с прозрачными дверцами, сквозь которые были прекрасно видны размещенные там защитные костюмы и скафандры всевозможных размеров и фасонов. Звуковые таблички по требованию выдавали подробнейшие инструкции о том, как надевать защитную одежду. Тимминс быстро выбрал костюм для себя, оделся и отвел Гурронсеваса к одной из кабинок, где хранились костюмы для тралтанов.
– У вас шесть ног, так что поначалу будете путаться, – сказал он. – Я вам помогу. Этот костюм – комбинация одеяния, предназначенного для перемещения в среде с небольшой силой притяжения, и костюма общей защиты. Мой костюм оборудован шлемом, который можно герметично пристегнуть в случае необходимости, когда есть опасность загрязнения воздуха чужеродными примесями – ну, например, при серьезных нарушениях в системе подачи кислорода или хлора, при проходе через характеризующийся высокой температурой мельфианский уровень. В вашем костюме предусмотрена система краткосрочной подачи воздуха, охлаждения и осушения для регулировки потоотделения и защиты от перегрева. Кроме того, вот тут имеется аварийный маячок, дабы, если попадете в беду, смогли позвать на помощь.
Маяком следует пользоваться только в тех случаях, когда нет возможности добраться до устройства связи и дела действительно очень плохи, – продолжал лейтенант, – и только тогда, когда вы уверены, что сами не в состоянии решить ту или иную проблему. Если к вам на помощь отправится бригада спасателей, вооруженная до зубов, а окажется, что вы всего-навсего заблудились или мучаетесь от одиночества, вам несдобровать. По вашему адресу будет высказано немало грубостей.
– И эти грубости, – отозвался Гурронсевас, – будут заслуженными.
Тимминс улыбнулся и продолжил пояснения:
– Костюмы также предусматривают защиту от грязи, порезов и прочих повреждений при соприкосновении с металлическими выступами. В отличие от медицинских уровней и ваших кухонь в «Кроминган-Шеске» нам не приходится работать в стерильной чистоте. За счет статического электричества на оборудовании накапливается немало пыли, хватает и смазочных материалов, так что в целом грязь тут просто неимоверная, и удалить ее потом трудно, особенно существам, покрытым шерстью. Защитные костюмы имеют цвет формы Корпуса Мониторов – темно-зеленый. Только кельгиане носят прозрачные костюмы, поскольку им всенепременно нужно при невербальном общении наблюдать за шерстью друг друга. До облачения в костюм любые знаки различия переносятся наружу. Проверьте шлем. Более или менее удобно?
