У Чэн-энь
Путешествие на Запад. Том 2
– О великий Князь мой! Хотя тебе весело с новой супругой, молю тебя, не забывай обо мне! Выпей чарочку этого домашнего вина.
Сунь У-куну пришлось принять чарку. Он поднял кубок и с улыбкой ответил:
– Супруженька! Сперва ты выпей! Ради того чтобы приумножить наше богатство, пришлось мне быть в долгой разлуке с тобой, но ты все это время исправно вела хозяйство, так что мне следует угощать и благодарить тебя.
Лоча выпила, снова налила чарку и передала мнимому мужу со словами:
– Еще во времена глубокой древности сложилась поговорка: «Жена – мужу ровня!» Для меня ты, супруг мой, что отец родной: поишь, кормишь меня, за что же тебе меня благодарить?
Продолжая говорить друг другу любезности, они уселись рядом и пили вино по очереди. Сунь У-кун боялся нарушить монашеский пост и ел одни только фрукты. После нескольких чарок вина Лоча опьянела, и в ней пробудилась страсть. Она стала прижиматься к Сунь У-куну, взяла его за руки, шептала нежные слова. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и перешептывались, пили вино из одной чарки, откусывали от одного куска.
Великий Мудрец прикидывался нежным и страстным. Ничего иного ему не оставалось. Поистине верно сказано в стихах:
Что может быть чудесней, чем вино?
Его метлой печаль мы выметаем,
На удочку его нам стих поймать дано,
Мы с ним ни горя, ни забот не знаем…
А сколько радостей в себе таит оно!
Его вкусив, смыкает разум вежды,
И сбрасывает тесные одежды
Святое целомудрие само.
Взгляни на женщину, когда, испив вина,
Забыв все правила, что с детства были любы,
В улыбке обольстительной она
Приоткрывает розовые губы,
Пленительно колеблет гибкий стан,
Что ветка ивы под напором ветра,
И слов бессвязных негу и дурман
В хмельной истоме расточает щедро…
Взгляни: то встанет, то опять присядет,
То волосы растреплет, то пригладит,
И томными очами поведет,
Закроет веер и опять раздвинет,
И снимет кофту, и опять накинет,
Но в рукава никак не попадет.
Вот шелковые косы расплелись,
Румянцем жарким щеки налились,
И расстегнулись пуговки на платье…
Глядишь – и в ход пошли рукопожатья,
Прикосновенья, нежные объятья,
И все бесчинства с якоря снялись!
Заметив, что Лоча изрядно опьянела, Великий Мудрец Сунь У-кун решил приступить к действиям и стал ее подзадоривать.
– Супруженька, – произнес он, – куда же ты спрятала настоящий веер? Надо быть настороже. Ведь Сунь У-кун может появиться в любой момент и обмануть тебя, изменив собственный облик.
Лоча хихикнула, вынула изо рта листик величиной с листик абрикоса и, передавая его Сунь У-куну, сказала:
– Разве это не он, наш драгоценный талисман?
Сунь У-кун недоверчиво взял листик в руки и подумал: «Как же такой крохотной штучкой можно затушить пламя Огнедышащей горы?.. Боюсь, как бы снова не вышло обмана».
Заметив, что он, разглядывая талисман, погрузился в глубокое раздумье, Лоча не вытерпела, придвинулась к нему еще ближе и, касаясь своим напудренным личиком его волосатой физиономии, пролепетала:
– Родненький мой! Спрячь талисман у себя, запей вином и развеселись! О чем еще думать?
Сунь У-кун, положив ногу на ногу, спросил:
– Как же можно такой штучкой затушить пламя, бушующее на пространстве в восемьсот ли?
Вино настолько разобрало Лочу, что она, ничего не подозревая, рассказала, как пользоваться талисманом:
– О великий Князь мой! – молвила она. – Я провела в разлуке с тобой два года. Все это время ты, наверное, дни и ночи предавался любовным утехам, и твоя ненаглядная красотка Яшмовое личико отшибла у тебя память. Как мог ты забыть тайну своего собственного талисмана? Надо большим пальцем левой руки скрутить седьмую красную шелковинку на ручке веера и при этом произнести заклинание. Листки сразу увеличатся до целого чжана и двух ли! У него неисчерпаемые возможности превращения, и даже пламя на пространстве нескольких тысяч ли можно погасить одним его взмахом!
Великий Мудрец крепко запомнил все, что сказала Лоча, положил листок в рот, потер лицо руками и тотчас принял свой первоначальный вид.
– Ну-ка, Лоча, погляди на меня! – заорал он свирепым голосом. – Посмотри, каков из себя твой родной муженек! Ай-ай-ай! И не стыдно тебе было завлекать меня в свои сети!
Увидев перед собой настоящего Сунь У-куна, женщина в ужасе перевернула стоявший перед нею стол с яствами, упала на пол и, сгорая от жгучего стыда, стала громко причитать:
– Убил! Без ножа зарезал!
Но Сунь У-кун, не обращая никакого внимания на Лочу, повернулся и быстрыми шагами вышел из Банановой пещеры.
Недаром говорится: «Кто не жаждет женских ласк, тот довольный и веселый возвращается от красотки».
Потянувшись всем телом, Сунь У-кун вскочил на облако, перемахнул через высокую гору и достал изо рта волшебный талисман, чтобы испытать его. Большим пальцем левой руки он начал скручивать седьмую шелковинку на ручке веера и произнес заклинание.
Листок действительно увеличился до одного чжана и двух чи. Сунь У-кун стал внимательно разглядывать его и убедился, что этот веер совсем не похож на тот, оказавшийся поддельным. От этого веера исходило какое-то сияние. Он был прошит тридцатью шестью красными шелковинками.
Но Сунь У-кун узнал только одно заклинание: как увеличить размеры волшебного веера, а как уменьшить его до начального размера – этого заклинания он не знал и как ни крутил веер, тот оставался такого же огромного размера. Делать было нечего, он взвалил его на спину и пустился в обратный путь. Но об этом мы рассказывать не будем.
Вернемся к Князю с головой быка. Когда пир на дне озера закончился и гости стали расходиться, Князь тоже вышел за ворота, но там нигде не мог найти свою черепаху с золотистыми глазами. Почтенный хозяин – старый дракон – собрал всех своих домочадцев и стал расспрашивать:
– Кто из вас тайком отвязал и выпустил черепаху с золотистыми глазами?
Домочадцы опустились на колени перед своим повелителем.
– Никто из нас не осмелился бы ни отвязать, ни украсть это священное животное, – говорили они, не переставая кланяться. – Здесь никого из нас не было: мы на пиру разносили гостям вино и блюда с яствами, пели им песни, играли на музыкальных инструментах!
Старый дракон поверил.
– Наши домашние музыканты, безусловно, этого себе не позволят. Может, сюда приходил кто-нибудь чужой?
Тут вмешались в разговор сыновья и внуки дракона.
– Когда мы рассаживались, – сказали они, – в зале появился краб. Вот он и утащил черепаху.
Князь с головой быка сразу же сообразил, кто это мог быть, и сказал:
– Не стоит больше говорить об этом. Когда ты, мой добрый друг, послал за мной, чтобы пригласить на этот великолепный пир, ко мне явился Сунь У-кун, которому велено охранять Танского монаха в его паломничестве за священными книгами. А как тебе известно, чтобы пройти Огнедышащую гору, необходим волшебный веер, вот Сунь У-кун и обратился ко мне с просьбой одолжить его, но я не дал, и он затеял со мною драку. Мы долго бились, но не смогли одолеть друг друга. Тогда я первый покинул поле боя и отправился к тебе на пир. А эта хитроумная обезьяна, которая умеет проделывать всевозможные штуки, наверняка превратилась в краба и заявилась разузнать, что здесь происходит. Затем она украла черепаху и отправилась к моей жене, чтобы обмануть ее и раздобыть банановый веер!
Все, кто присутствовал здесь, пришли в неописуемый ужас.
– Уж не тот ли это Сунь У-кун, который когда-то учинил великое буйство в небесных чертогах? – дрожа от страха, спрашивали они.
– Конечно, это и есть тот самый Сунь У-кун! – отвечал им Князь с головой быка. – Дорогие мои хозяева, – продолжал он, – если вам доведется быть на большой дороге, ведущей на Запад, и вы в чем-нибудь виноваты, советую вам ни в коем случае не встречаться с ним.
– Если все, что ты говоришь, правда, то как теперь быть с твоей пропавшей черепахой? – сказал старый дракон.
Князь с головой быка рассмеялся.
– Ничего! Не беспокойтесь, – успокаивал он. – Сидите и ждите, а я живо догоню его и вернусь обратно.
И тут Князь с головой быка проложил себе путь в воде, вынырнул со дна озера на поверхность, взлетел на желтое облако и помчался прямо к горе Изумрудных облаков. Подлетая к Банановой пещере, он еще издали услыхал, как неистовствовала Лоча, стуча ногами, колотя себя в грудь кулаками и крича на все лады.
С силой распахнув ворота, Князь с головой быка увидел привязанную к ним черепаху с золотистыми глазами. Тогда он громким голосом спросил:
– Жена! Куда девался Сунь У-кун?
Все домочадцы, увидев своего хозяина, опустились перед ним на колени и приветствовали его:
– С прибытием тебя, наш повелитель!
А Лоча вцепилась в Князя и, тычась головой в его грудь, ругалась на чем свет стоит:
– Ну и ротозей! Чтоб тебя громом поразило! Как же ты позволил этой несносной обезьяне украсть черепаху с золотистыми глазами? Ведь Сунь У-кун, приняв твой облик, явился сюда и обманул меня!
Князь с головой быка от ярости заскрежетал зубами.
– А не знаешь ли ты, куда он делся? – зарычал он, колотя себя в грудь кулаками.
Лоча сквозь поток брани и проклятий ответила:
– Эта негодная обезьяна выманила у меня наш драгоценный талисман, приняла свой настоящий облик и сбежала! Я чуть не лопнула от злости!
– Побереги себя, женушка! – ласково произнес Князь. – Не надо так волноваться. Я сейчас догоню обезьяну, отниму у нее наш талисман, а с нее спущу шкуру, раздроблю ей кости, вырву у нее сердце и печень и отдам тебе. Может быть, хоть так ты утолишь свой гнев!
– Подайте мне мое оружие, живо! – обратился он к служанкам.
– Повелитель! – отвечали служанки. – Твоего оружия здесь нет!
– Тогда несите мне оружие вашей госпожи!
Служанки мигом поднесли ему булатный меч, и Князь с головой быка, сняв с себя облачение, в котором присутствовал на пиру, закрепил на себе исподние одежды и с мечом в руках выбежал из Банановой пещеры. В таком виде он помчался прямо к Огнедышащей горе. Вот уж поистине:
У женщины иной ума не больше,
Чем красоты у курицы промокшей, —
Такую женщину нетрудно обмануть!
И дьяволу пришлось сразиться с Пратимокшей,
Чтоб отомстить за дуру как-нибудь.
Благополучно ли кончились все те события, о которых вы сейчас прочитали, можно узнать из следующей главы.
Глава шестьдесят первая,
из которой вы узнаете о том, как Чжу Ба-цзе приложил все силы, чтобы одолеть Князя с головой быка, и как Сунь У-кун в третий раз раздобыл волшебный веер
Когда Князь с головой быка нагнал Сунь У-куна, он увидел у него за спиной огромный веер из листа банана. Сунь У-кун ликовал. Князь сильно струхнул и подумал: «Оказывается, эта обезьяна сумела выпытать, как пользоваться веером. Если я прямо потребую вернуть мне талисман, Сунь У-кун, конечно, не отдаст его мне, махнет веером, и меня унесет отсюда за сто восемь тысяч ли. А это ему как раз на руку. Мне известно, что Танский монах ждет его на большой дороге. В те годы, когда я был еще простым оборотнем, помню, довелось мне встретиться как-то со вторым учеником Танского монаха по имени Чжу Ба-цзе и с третьим – Ша-сэном. Приму-ка я облик Чжу Ба-цзе и попробую провести Сунь У-куна. Он сейчас торжествует победу и, конечно, забыл о предосторожности».
Князь с головой быка тоже владел волшебством семидесяти двух превращений, да и в военном искусстве не уступал Сунь У-куну.
Он был крепче его телом, но зато не такой ловкий и изворотливый. Спрятав свой драгоценный меч, Князь произнес заклинание и сразу же превратился в точную копию Чжу Ба-цзе. Выскочив на дорогу, он преградил путь Сунь У-куну и воскликнул:
– Братец, это я!
А Сунь У-кун в этот момент действительно упивался собственной победой. Еще древние люди сложили поговорку: «Победивший кот радуется, словно тигр». Сунь У-кун теперь всецело полагался на свою силу и способности и даже не подозревал, какие намерения у появившегося перед ним оборотня.
Он был уверен, что перед ним Чжу Ба-цзе, и спросил:
– Брат, ты куда направился?
Князь с головой быка с невинным видом отвечал:
– Наш наставник заждался тебя и стал беспокоиться, опасаясь, что у тебя не хватит сил одолеть Князя с головой быка, обладающего огромной волшебной силой, и ты не сможешь достать волшебный веер. Вот он и послал меня тебе в помощь.
Спрятав свой драгоценный меч, Князь произнес заклинание и сразу же превратился в точную копию Чжу Ба-цзе.
Сунь У-кун засмеялся:
– Не стоит беспокоиться! Талисман уже у меня!
– Как же тебе удалось раздобыть его? – спросил Князь с головой быка.
– Я схватывался с этим старым быком раз сто, – отвечал Сунь У-кун, – но ни один из нас не мог одолеть другого. Неожиданно Князь оставил меня и отправился на гору Каменный хаос, где опустился на дно озера Лазоревые волны. Там он стал кутить с целой шайкой оборотней, принявших облик драконов. Я же тайком последовал за ним, превратился в краба, украл черепаху с золотистыми глазами, на которой старый бык опустился на дно озера, затем принял облик самого Князя с головой быка и направился в Банановую пещеру, обманув Лочу, которая приняла меня за своего мужа и ласково обошлась со мной. Вот каким образом я сумел выманить у нее волшебный веер!
– Нелегко он тебе достался? – с деланым участием спросил мнимый Чжу Ба-цзе. – Чересчур много ты на себя берешь и утруждаешься сверх меры, дорогой брат! Дай-ка я понесу веер, а ты передохни немного, – предложил он.
Разве мог Сунь У-кун в таком радостном возбуждении отличить ложного Чжу Ба-цзе от настоящего? Да ему и в голову не приходило, что тут кроется обман, и он, не раздумывая, передал веер мнимому Чжу Ба-цзе.
Князь с головой быка отлично знал, как и что нужно делать, чтобы увеличить или уменьшить волшебный веер. Получив его, Князь прочитал заклинание, и веер сразу же стал величиной с абрикосовый листочек. После этого оборотень принял свой настоящий вид и набросился на Сунь У-куна с ругательствами:
– Ах ты, гнусная обезьяна! – кричал он. – Что, узнаешь меня?
Сунь У-кун подумал: «Какую же я допустил оплошность!» – топнул с досады ногой и воскликнул:
– Тому, кто годами бил диких гусей без промаха, ныне глаз выклевал гусенок! – Неукротимая ярость мгновенно, как удар грома, обуяла его, он схватил железный посох и бросился с ним на врага. Князь с головой быка пустил в ход свой веер и махнул им на Сунь У-куна. Он не знал, что Великий Мудрец в свое время под видом цикады проник в живот Лочи, заложил за щеку пилюлю от ветра и невзначай проглотил ее. Поэтому теперь все внутренности его, кожа и кости так окрепли и затвердели, что он от взмаха веера даже не шелохнулся.
Князь с головой быка опешил, спрятал в рот свой талисман и, вращая мечом, принялся рубить Сунь У-куна.
Оба противника взлетели на воздух и вновь вступили в страшный поединок. Вот послушайте:
За обладанье дивным опахалом
Сошлись в бою, взлетев за облака,
Мудрец Великий в гневе небывалом
И злобный Князь в обличии быка.
У Сунь У-куна выманить сумел он
Свой веер так решительно и смело,
Что Сунь У-кун совсем впросак попал:
Тут гнев его великий обуял,
И посох свой пустил он снова в дело.
Могучий Князь скорей за меч взялся,
И новый поединок начался,
И новые посыпались удары…
Противники отважны и сильны,
И непоколебимы, и грозны,
И славой бранною своей горды недаром.
Вот Сунь У-кун окутался туманом,
Окутался завесою из туч,
Чтоб попытаться взять врага обманом;
Но тот послал ему вдогонку луч,
И тьму внезапно осиявший свет
Свел хитрости противника на нет.
Зубами неприятели скрежещут,
Как молнии в грозу, глаза их блещут,
Под их ногами вьется звездный прах,
От шума и от вида этой битвы
И злые духи в ужасе трепещут,
И добрые испытывают страх,
Их вопли, заклинанья и молитвы
В смятенных раздаются небесах.
«Как смел ты обмануть меня, противный?» —
Кричит один разгневанный противник.
Другой в ответ: «Пришел тебе конец!
Когда-то я любил тебя, как друга,
Ты ж дерзко обошел мою супругу,
Я по делам твоим воздам тебе, наглец!»
И снова два врага в ожесточенье,
По-петушиному вытягивая шеи,
Размахивают боевым оружьем.
Уста их извергают оскорбленья,
Слова бойцов – одно другого хуже,
Одно другого – жестче и наглее!
Однако осторожность соблюдают
Соперники, сражаясь неустанно, —
Ни тот, ни этот, видно, не желают
До срока с грозным встретиться Янь-ваном,
Но вместе с тем любой из них стремится
Помочь другому к праотцам спуститься!
Однако оставим пока обоих противников и вернемся к Танскому монаху. Сидя на дороге, он изнывал от палящей жары и от нестерпимой жажды. Обратившись к духу земли Огнедышащей горы, он стал его расспрашивать:
– Осмелюсь спросить тебя, уважаемый дух земли, какими чарами владеет Князь с головой быка и какова их сила?
– Князь с головой быка владеет немалыми чарами, – отвечал дух, – а сила их безгранична. Он достойный противник Великому Мудрецу Сунь У-куну!
– Странно, – продолжал Танский монах, – что Сунь У-куна все еще нет. Ведь он такой ходок. Ему ничего не стоит мигом пролететь две тысячи ли туда и обратно. Почему он так долго не возвращается? Наверное, вступил в бой с Князем.
Затем он обратился к своим спутникам:
– Скажите мне, ученики мои, кто из вас отважится пойти навстречу Сунь У-куну? Если он сражается с врагом, то надо помочь ему достать волшебный веер, чтобы избавить меня от этой нестерпимой жары и поскорей провести через гору. И так мы потеряли много драгоценного времени.
– Сейчас уже поздно, скоро вечер, – сказал Чжу Ба-цзе. – Я бы пошел за ним, да не знаю дороги.
– Я знаю дорогу, – вмешался дух земли. – Пусть с наставником останется Ша-сэн, а я провожу тебя. Мы с тобой мигом слетаем!
Танский монах несказанно обрадовался.
– Благодарю тебя от всего сердца, почтенный дух, – молвил он. – Если вернетесь с удачей, еще раз поблагодарю.
Чжу Ба-цзе приосанился, затянул потуже черный халат, заткнул за пояс грабли и вскочил вместе с духом горы на попутное облако, которое помчало их прямо на восток.
Еще в пути они неожиданно услышали громкие крики, звон оружия, почувствовали сильные порывы ветра, поднятого быстрыми движениями воинов. Чжу Ба-цзе приостановил облако, огляделся и увидел Царя обезьян Сунь У-куна, сражающегося с Князем.
– Чего же ты ждешь? – спросил дух земли, обращаясь к Чжу Ба-цзе. – Иди вперед!
Дурень схватил свои грабли и заорал во все горло:
– Брат Сунь У-кун! Я пришел к тебе на помощь…
– Эх ты, Дурень, – с досадой произнес Сунь У-кун, – ты испортил мне все дело!
– Я что-то не понимаю, – удивился Чжу Ба-цзе, – меня послал к тебе наш наставник. Не зная дороги, я долго не решался пуститься в путь, пока дух земли не вызвался проводить меня. Из-за этого я немного опоздал. Как же я мог навредить тебе?
– Да я вовсе не за то ругаю тебя, что ты опоздал, – с досадой произнес Сунь У-кун. – Князь с головой быка оказался наглецом, каких мало! Мне удалось раздобыть у Лочи волшебный веер, а этот негодяй, приняв твой облик, обманул меня, старого дурака: я на радостях поверил ему и своими собственными руками отдал ему его талисман. Он сразу же преобразился в свой первоначальный вид и вступил со мною в бой. Вот почему я и сказал, что ты испортил мне все дело.
Чжу Ба-цзе, услыхав это, так и вскипел от гнева. Он поднял свои грабли и пошел на Князя с головой быка, понося его на чем свет стоит.
– Я тебе покажу, мерзавец ты проклятый! – кричал он, замахиваясь на него. – Как ты посмел принять мой облик и обмануть моего старшего брата, Сунь У-куна, чтобы посеять вражду между нами?
С этими словами он принялся изо всех сил дубасить Князя с головой быка. Тот сразу же пустился наутек; за целый день битвы с Сунь У-куном он сильно утомился и, кроме того, не на шутку испугался Чжу Ба-цзе, перед которым не в силах был устоять. Однако бежать ему не удалось, так как дух земли привел воинов царства Теней и преградил ему путь.
– Стой! – крикнул дух земли. – Да будет тебе известно, что все добрые духи, обитатели небес и трех небесных сфер везде и всюду помогают Танскому монаху, направляющемуся на Запад за священными книгами. Доставай живее свой волшебный веер и погаси им пламя Огнедышащей горы, чтобы Танский монах мог беспрепятственно продолжать свой путь. Иначе я пожалуюсь на тебя верховному владыке неба и тебя лишат жизни.
– Очень уж ты прыток, – сказал Князь с головой быка, не разобравшись, в чем дело, – лезешь со своими угрозами! Да знаешь ли ты, что эта проклятая обезьяна отняла у меня сына, обидела мою любимицу и обманула мою жену. Она натворила столько пакостей, что я готов от злости проглотить ее целиком, превратить в кал и кормить им собак. Неужели же ты думаешь, что я соглашусь одолжить свой драгоценный талисман этой обезьяне?
Не успел Князь с головой быка договорить, как Чжу Ба-цзе накинулся на него с ругательствами.
– Чтоб тебе издохнуть от коровьей болезни! – орал он. – Подай сюда твой веер, только живее, если хочешь, чтоб я пощадил тебя!
Князю с головой быка ничего другого не оставалось, как пустить в ход меч и сразиться с Чжу Ба-цзе. Но Сунь У-кун поднял свой посох и ринулся на помощь. Тут разгорелся такой бой, о котором даже в стихах рассказывают:
Сошлись достигший совершенства боров,
Огромный бык, творящий чудеса,
Царь обезьяний, обокравший небеса
И в многих подвигах свой проявивший норов.
Они все трое Будде поклонялись,
Стремились жить, его заветам внемля,
Сейчас, в борьбе своей, они старались
С намереньем своим связать и землю.
Остры зубцы на граблях Чжу Ба-цзе,
Остер и меч у Князя с мордой бычьей,
А палицу мартышки знают все:
Всех побеждать – таков ее обычай!
К кому ж на выручку сам дух земли спешит?
Кому несет желанную победу?
Кто будет ниспровержен? Кто убит?
Исход борьбы противникам неведом.
Никто не хочет побежденным быть,
Всяк жизнь свою желает сохранить.
Тот, кто быка сумеет одолеть,
Не только подвигом свой род прославит —
Быка он для себя пахать заставит
И сможет без труда разбогатеть.
А тот, кому достанется свинья,
Не будет голоден к исходу боя:
И сам герой, и все его друзья
Разделят небывалое жаркое!
Но победитель будущий обязан
Все страсти обуздать, волнующие грудь,
Иначе истинный ему изменит путь,
Не награжден он будет, а наказан!
В сраженье этом посох, грабли, меч
Сшибались с шумом, грохотом и звоном,
И слышались проклятия и стоны,
И рык звериный, и людская речь…
Уж звезды ясные свои сомкнули очи,
Встает туман над гладью спящих вод,
Бледнеющее покрывало ночи
Рожденье дня грядущего пророчит,
И солнца пробужденье, и восход,
А лютый бой по-прежнему идет.
Князь с головой быка бился храбро и отважно, постепенно отступая к своей пещере. Бой продолжался всю ночь, но все еще неизвестно было, кто возьмет верх. Вот уже и рассвет наступил. Впереди показалась гора Скопления громов. Бой теперь шел у самого входа в пещеру Скребущую облака. Трое противников да еще дух земли со своими воинами издавали громкие крики и подняли невообразимый шум. Красавица Яшмовое личико встревожилась и велела своим служанкам посмотреть, что происходит за воротами.
– Там наш повелитель сражается не на жизнь, а на смерть с монахом, похожим на бога Грома, тем самым, что появлялся здесь вчера; и еще с одним, у которого длинное рыло и огромные уши. С ними пришел дух земли, обитающий у Огнедышащей горы, со своими воинами!
Царевна Яшмовое личико приказала немедленно вызвать всех начальников и старшин караульной стражи, чтобы они тотчас же выступили на помощь в полном боевом снаряжении. Те устроили поверку и отобрали годных. Набралось более сотни воинов. Выйдя из пещеры, они стали воинственно размахивать копьями и дубинами и хором воскликнули:
– О наш повелитель! Нас прислала госпожа тебе на помощь!
Князь с головой быка несказанно обрадовался.
– Вот удача! Вовремя подоспели! – замычал он.
Тут вся орава бесов принялась рубить кого попало. Чжу Ба-цзе не успевал отбивать удары, убрал свои грабли и пустился бежать без оглядки. Великий Мудрец совершил неимоверный прыжок через голову и мигом очутился на облаке, вырвавшись из кольца нападавших. Остальные тоже рассеялись во все стороны. Князь с головой быка одержал победу и с толпой своих бесов отправился в пещеру. Ворота захлопнулись, и что там происходило, мы рассказывать не будем.
* * *
– Ну и храбрый же этот негодяй! – промолвил Сунь У-кун. – А до чего вынослив! Мы начали бой еще вчера в часы шэнь[6], и он до ночи держался. Когда вы подоспели мне на помощь, он продолжал драться без передышки до самого утра. Выходит, что он выдержал бой, продолжавшийся полдня, и все его оборотни такие же здоровенные, как он. Ворота в пещеру закрыты наглухо… Что же нам теперь делать?
– Странно, – отозвался Чжу Ба-цзе. – Ты говоришь, что в часы шэнь вступил с ним в драку, а покинул нашего наставника в часы сы[7]. Где же ты околачивался больше четырех часов?
– Как только я с вами распрощался, – стал рассказывать Сунь У-кун, – то первым делом направился к этой горе, и тут встретил женщину. Я начал ее расспрашивать и выяснил, что она возлюбленная Князя с головой быка по прозванию Яшмовое личико. Я напугал ее своим железным посохом, и она скрылась в пещере. Через некоторое время оттуда вышел Князь с головой быка и стал ругаться со мной. Мы с ним повздорили и затеяли драку. Бой продолжался примерно часа два, потом Князя пригласили на пир. Я последовал за ним и нашел его на дне озера Лазоревые волны, которое расположено на горе Каменный хаос. Там я превратился в краба, узнал все, что мне было нужно, украл черепаху с золотистыми глазами, принадлежащую Князю с головой быка, а затем, приняв его облик, отправился верхом на черепахе к Банановой пещере на горе Изумрудных облаков. Там я обманул Лочу и выманил у нее волшебный веер. Выйдя из пещеры, я решил испробовать, как действует веер, и, произнеся заклинание, увеличил его, но как уменьшить, не знал. Тогда я взвалил его на спину. Однако этот негодяй, приняв твой облик, выманил у меня веер. Вот на что я и потратил четыре часа, о которых ты спрашиваешь.
– Получилось совсем как в поговорке, – прервал его Чжу Ба-цзе. – «Откуда пришло – туда и ушло». Как же нам без этого веера переправить нашего наставника через Огнедышащую гору? А раздобыть его на этот раз будет еще трудней! Давай лучше вернемся обратно и найдем обходный путь. Ну ее, эту гору, к чертовой матери!
– Не сердись, Великий Мудрец, а ты, Чжу Ба-цзе, не отчаивайся, – сказал тут дух земли. – Искать обходный путь – все равно что идти к истине через еретические учения. Помните, что говорится в древних книгах: «Не ходите боковыми тропинками». Да разве можно, находясь почти у цели, пускаться в обходный путь? Твой наставник ждет тебя на правильной дороге и с надеждой смотрит вдаль, желая увидеть вас обоих, идущих к нему с великой удачей!
– Да, ты прав, совершенно прав! – с досадой проговорил Сунь У-кун. – А ты, Дурень, – продолжал он, обращаясь к Чжу Ба-цзе, – перестань городить чепуху! Дух земли говорит вполне резонно. – И он закончил свои слова стихами:
Готов побиться об заклад —
Одержим мы победу!
И будет злобный супостат,
Сразившись с нами, сам не рад
Своим грядущим бедам.
Не знает он, сколь я горазд
Принять любое сходство,
И оттого могу не раз
Добиться превосходства,
Свой вид привычный изменив,
Обличье новое явив.
Пусть хитрый Князь владеет сам
Искусством превращенья,
Ему я все равно воздам
Достойное отмщенье
За все, что должен испытать,
Чтоб веер у него достать!
Хоть не страшится ничего
Достойный мой соперник,
А все ж повергну я его,
Не он меня повергнет!
Поможет веер усмирить
Бушующее пламя,
Поможет веер путь открыть,
Столь вожделенный нами,
И если мы хотим предстать
Пред светлым ликом Будды,
То веер тот я должен взять,
И я его добуду
В любом бою, любой ценой
И даже хитростью любой!
И вскоре путь свой, полный мук,
Мы завершим в веселье,
Под райским древом сядем вкруг
И трапезу разделим!
Эти стихи так подзадорили Чжу Ба-цзе, что у него снова появились сила и энергия, и он ответил:
Должны скорей мы обуздать
Злодея с мордой бычьей:
Своими чарами пугать —
Таков его обычай!
Нам чародейства не страшны,
Мы все от них ограждены.
Благоприятен нам, друзья,
Год «хай» – стихия древа,
Ему сопутствует свинья,
Свинья же – борову родня,
К нам не питает гнева.
Задача хоть и нелегка —
Возьму я за рога быка, —
Рожден он в год коровы,
Когда господствует земля:
Она к нам не сурова,
Ведь силы дерева сильней —
Они господствуют над ней!
Год «шэнь», где властвует металл,
Под знаком обезьяны,
Над древом, над землею встал,
Своею силой их объял
И воедино нас спаял;
Итак, на подвиг бранный,
За дивный лист банана
В согласье полном мы идем,
Победу верную найдем!
Без опахала нет пути
Сквозь дым, огонь и пламя,
Без опахала не пройти
В тот край обетованный,
Где будет ждать награда нас
За наши все мученья,
Где не один промчится час
На пиршестве осеннем!
Воодушевленные, Чжу Ба-цзе и Сунь У-кун повели за собой духа земли и его воинов прямо к пещере. Тут один стал бить в ворота граблями, а другой – железным посохом. Поднялся ужасный грохот, и вскоре входные ворота в пещеру рухнули. Караульная стража в страхе разбежалась, а ее начальники бросились во внутренние покои и, дрожа, доложили:
– О Великий Князь! Сунь У-кун с толпой приспешников разбил передние ворота!
Князь с головой быка только было собрался поговорить со своей красоткой Яшмовое личико о проделках Сунь У-куна, чтобы излить свой гнев и досаду. Узнав, что обезьяна разбила ворота, он так разгневался, что сразу же, накинув на себя боевые доспехи и захватив свою палицу в железной оправе, выскочил навстречу, бранясь и крича:
– Мерзавец ты! Кто ты такой, что так нагло ведешь себя? Как смеешь ты творить здесь безобразия и ломать мои ворота?!
Тут вперед выступил Чжу Ба-цзе и, отругиваясь, сказал:
– Негодяй ты! Шкуру с тебя содрать мало! Сам-то ты кто? Как смеешь ты осуждать других! Стой, ни с места! Погляди на мои грабли!
– Ах ты, мерзавец, – заорал Князь, – грязная тварь, питающаяся отбросами! Знаешь, что я с тобой сделаю? Живей зови сюда обезьяну!
– Ты что так разошелся, жвачная скотина! – отозвался Сунь У-кун. – Не понимаешь доброго отношения к себе. Я только вчера напомнил тебе о том, что мы побратимы, а ты выступаешь как враг мой. Ну-ка, испробуй моего посоха!
Князь с головой быка ринулся на Сунь У-куна, и между ними снова завязался бой, еще более ожесточенный, чем все предыдущие.
Три героя сошлись в этом бою.
Вновь грабли и посох в сраженье сошлись,
За старого недруга вместе взялись,
Как грозные коршуны, в небо взвились
И камнем к земле опустились!
Могучие воины духа земли
К двум дружным бойцам на подмогу пришли
И с ними бок о бок сразились.
Но их не страшится разгневанный бык —
Не ведая слабости хоть бы на миг,
Один против всех он сражаться привык,
И с силою, равной небесной,
Удар за ударом он шлет на врагов,
Мешает порядок их стройных рядов
Он палкою тяжеловесной.
Зловещими звуками край оглашен,
Разносятся вопли, и грохот, и звон,
И тот, кто их слышит, молчит, поражен
И шумом, и громом, и криком.
Удар за удар и укор за укор
Враги воздают, продолжая свой спор,
Борясь в исступлении диком.
Все трое бойцов в своем гневе равны
И силой великою равно полны,
Стремленьем к победе ослеплены,
Что тигры, за главенство бьются!
Не зная – грядущая воля небес
Земле или древу сулит перевес, —
Сторонники духа мятутся.
Врага Сунь У-кун посрамляет: «Скупец!
За жадность твою отомщу наконец!
На доброе дело, рогатый наглец,
Не смог одолжить опахало!»
«Ты, в доме моем учинивший разбой! —
В ответ ему бык. – Рассчитаюсь с тобой!
За низкий поступок с моею женой
Сейчас обуздаю нахала!
Ты сына сгубил мне, ты гнался за той,
Чья жизнь дорога мне, чей дорог покой,
Бесстыжая ты обезьяна!»
Кричит Сунь У-кун: «Я тебе отомщу!
Я шкуру с тебя за угрозы спущу!
И, что б ты ни делал, тебе не прощу
Тот лист всемогущий банана!»
И вторит ему Чжу Ба-цзе: «Погоди!
Я девять отверстий во вражьей груди
Проделаю – слово монаха!
Взгляни, как остры моих грабель зубцы!»
Но, как бы ему ни грозили бойцы.
Противник не ведает страха,
Он с каждой угрозой становится злей,
Да палкой тяжелою машет быстрей,
Со всей своей силой могучей.
Вид трех неприятелей злобен и лют,
Они друг на друга стеною идут —
Так туча сшибается с тучей,
Так с валом сшибается пенистый вал,
Так с круч поднебесных несется обвал,
Сметая с дороги преграды,
Так буря нежданная валит дубы,
Так смерч воздвигает из праха столбы,
Так камень крушат водопады.
Уловки и хитрости пущены в ход,
Кто прядает зверем, кто птицей снует,
Кто сзади колотит, кто спереди бьет,
Но все ж еще все невредимы…
Начавшись с рассветом, закончился бой
В час чэнь[8], когда бык возвратился домой,
По-прежнему непобедимый.
В этом жестоком бою никто из противников, казалось, не щадил жизни. Произошло по меньшей мере сто десять схваток. Наконец Чжу Ба-цзе, которому сила Сунь У-куна придала смелости, развернул вовсю свою бесшабашную удаль и начал колотить граблями куда попало. Князь с головой быка оказался не в силах отражать эти удары и бросился бежать с поля боя, чтобы укрыться в своей пещере. Но дух земли со своими воинами успел преградить ему дорогу и закричал:
