ГлавнаяВзрослениеТриша ЛевенселлерВоительница Лихоземья

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Триша Левенселлер
Воительница Лихоземья

Tricia Levenseller

THE WARRIOR OF THE WILD

Перевод с английского Ольги Бурдовой

Обращение редактора

Здравствуйте, дорогие читатели этой замечательной книги!

Помимо работы редактором я в первую очередь была и остаюсь отчаянным книголюбом. Поэтому мне всегда было интересно знать всю подноготную о создании полюбившейся книги.

Если кому-то не интересны тонкости издательского дела и перевода, то он может смело пропускать это вступление и погружаться непосредственно в чтение. Остальным раскрываю небольшой секрет: за обложкой каждой книги скрывается огромная работа и целая команда, которая ее проводит.

Само собой, без автора не было бы произведения, поэтому ее имя красуется на обложке.

Но так же верно и то, что книга бы не вышла в том виде, в котором вы держите ее сейчас в руках, без усилий издательства.

Начинается все, впрочем, как и заканчивается, с ответственного редактора, который отбирает рукопись среди огромного количества поступающих новинок и оценивает потенциал.

После приобретения понравившегося романа текст передается переводчику, который по сути является соавтором книги. Не буду глубоко погружаться в рассмотрение различных методологий перевода, однако можно смело утверждать, что скольким людям будет отдан оригинал, такое же количество абсолютно разных произведений вы и получите в итоге. Чего только стоит классический пример перевода «Властелина колец».

Эта книга – случай уникальный, так как помимо руководства проектом я выступила также и переводчиком. Текст, как вы понимаете, мне очень понравился самой, поэтому хотелось донести его максимально точно и не упустить тот искрометный юмор и дух приключений, который я не встречала со времен Жюля Верна.

Самый сложный и одновременно интересный момент в работе над любым фэнтези – это перевод имен собственных и названий, не существующих в природе. Для меня тема викингов и их быта всегда была одной из самых любимых, поэтому возможность добавить туда еще и альтернативных динозавров оказалась просто потрясающей! Перво-наперво я собрала описания всех чудовищ из текста и принялась штудировать справочники по динозаврам в поисках самых подходящих как по образу жизни, так и по внешности. Так родились зирапторы (zieken – с англ. +раптор), ноцератопсы (nocerotis в оригинале+трицератопсы), вальдезавры (ну тут окончание не вызовет сомнений ни у кого), хайгозухи (higgia с англ.+дейнозух), оттериксы (otti в оригинале+археоптерикс) и прочие обаятельные создания.

Сцены описания битв и боевого облачения тоже дались после тщательного размышления и совещаний со знакомыми реконструкторами подходящей эпохи. Именно они в пух и прах разгромили предложенный автором способ применения оружия и брони, поэтому опытным путем мы немного помогли сделать сцены более правдоподобными и реализуемыми на практике.

После того, как текст был готов, к работе приступили корректор, верстальщик и художник. Выступить и в их роли у меня, увы, не получилось, так как рисование не относится к числу моих талантов, а доверить поиск ошибок лучше тому, кто видит произведение впервые. В издательстве мы очень серьезно готовим текст и обложку к печати, и поверьте, процесс этот довольно кропотливый и небыстрый. Ознакомиться с именами команды можно на концевой полосе, которая является аналогом титров в кино и которую так же никто не смотрит, к нашему огромному сожалению.

В общем, надеюсь, книга понравится вам так же, как понравилась всей команде, работавшей над ней.

Ответственный редактор Ольга Бурдова

Часть первая
Инициация

Глава 1

Топор летит прямо мне в голову.

Незаточенным оружием для тренировок голову мне не отрубят, но и заработать очередной синяк тоже не хочется.

Я пригибаюсь.

Свист рассекаемого воздуха раздается всего в миллиметре от волос. Из того же положения я делаю выпад наконечниками обоих лезвий топора в покрытый броней живот Торрина.

Он печально выдыхает, потирая место удара:

– Опять я убит.

Я старательно игнорирую желание поправить доспех на юноше и бормочу извинения. Он лишь ухмыляется в ответ:

– Я не возражаю, иначе давно бы уже нашел другого напарника для тренировок.

У меня перехватывает дух от этой улыбки: день ото дня она становится все более обаятельной.

Торрин переводит взгляд на мои волосы, и меня тут же охватывает чувство вины. Он ничего не говорит, а сама я не тороплюсь объяснять, почему они стали короче. К счастью, наставник Беркин подходит к нам, выручая меня.

– Отличная работа, Расмира! – произносит он, а затем поворачивается к Торрину: – Ты слишком долго возвращаешься на исходную позицию. Или твое вспоротое брюхо являлось частью плана?

Тень раздражения мелькает на лице Торрина, но исчезает так же быстро, как и возникла.

– Может, так и оно и было, наставник Беркин.

– Будешь продолжать в том же духе – завалишь завтрашнюю инициацию. Сегодня – последний день, чтобы вбить в ваши непробиваемые черепушки хоть чуточку полезных навыков. Я поставлю Расмиру с другим напарником, чтобы ты у них по-учился.

Последнее, чего я хотела – привлечь всеобщее внимание. Учителя и остальные взрослые без того слишком выделяли меня среди остальных учеников, хвалили чаще, как будто нарочно пытались усложнить мне жизнь.

Беркин окидывает взглядом тренирующиеся в помещении пары:

– Как насчет…

Только не Хавард! Пожалуйста, лишь бы не Хавард!

– Хавард! – вызывает наставник второго после меня воина нашей группы. – Становись с Расмирой, и пусть Торрин посмотрит, как нужно возвращаться на позицию после своего же замаха.

– Я знаю как, – говорит Торрин в оправдание, – просто Расмира слишком быстрая.

– Зирапторы тоже быстрые, – отвечает Беркин, – только не жди, что кто-то затупит им когти. Наблюдай!

Я уже жаловалась отцу, что Беркин принижает других учеников, лишь бы выставить меня в выгодном свете.

Все впустую.

Я вынужденно поворачиваюсь к Хаварду. Он – самый огромный из всех ребят, а злобный оскал лишь делает его еще страшнее.

Никому не нравится быть вторым.

И все же, вероятно, никто и никогда не ненавидел свое первое место больше меня.

Я делаю замах в сторону головы Хаварда. Тот пригибается и наносит ответный выпад в точности, как я раньше. Как учили, я использую инерцию замаха, обвожу лезвиями чужой топор и блокирую удар, направленный мне в живот.

– Идеально, – комментирует Беркин. – А теперь повтори, Торрин. Иначе завтра будет последний день, когда мы сможем увидеть тебя живым. – С этими словами наставник отходит в поисках другой жертвы для придирок.

– Неужели он не понимает, как тяжело всерьез воспринимать его слова в последний день тренировок? – интересуется Торрин. Я собираюсь ответить, но внезапно краем глаза замечаю стремительный взмах лезвия и едва успеваю подставить топор. Очевидно, Хавард еще со мной не закончил.

– Ты изменилась, – цедит он. Затем оглядывает меня с ног до головы, заставляя вздрогнуть от отвращения. В конце концов негодяй замечает мою прическу и выдавливает смешок.

– Волосы обрезала? Хотела стать еще уродливей? Или Торрину так больше нравится?

Я с силой налегаю на наши сцепленные топоры, заставляя его отступить назад. Мой противник обладает просто поразительной способностью находить все новые способы унизить меня. В глазах щиплет, но я давно уже научилась сдерживать слезы.

Отец отрезал мне волосы вчера вечером. Они были предметом моей гордости, хоть и были не золотистыми, как у мамы и сестер, а белокурыми. Раньше локоны светлыми волнами спадали до пояса, теперь же едва достигают плеч, совсем как у остальных мужчин. Если бы отец мог заставить меня отрастить бороду, уверена, он так бы и поступил.

Мои костяшки белеют – так сильно я сжимаю топор. Конечно же, Хавард это замечает.

– Собираешься меня ударить?

– Размышляю над этим.

Он презрительно фыркает:

– Подумай, как будет выглядеть, если дочь вождя затеет драку накануне инициации?

– Будет выглядеть так, будто ее разозлил деревенский клоун.

Он пристально на меня смотрит:

– Дважды подумай, чем пререкаться со мной, Раска-Ласка. – Это прозвище Хавард использует с тех пор, как мне исполнилось десять. Тогда он заявил, что я мешаюсь на тренировках, точно ласка под ногами. Когда же я в синяках возвращалась домой, отец и там продолжал меня учить обращаться с оружием. За последние десять лет я мало что делала, кроме этого.

Именно поэтому я стала лучшей.

Я наношу удар кулаком, зная, что соперник этого не ждет. Нас учили следить за топором, а не за руками. Кулак врезается ему в подбородок, и я с удовольствием чувствую, как жгучая боль пронзает костяшки. Значит, ему здорово досталось.

Так не может продолжаться. Хавард не может постоянно бросать мне вызов. Я просто обязана поставить его на место. Однажды я буду вождем, и если не смогу справиться с одним задирой, то не стоит ожидать, что получится управлять всей деревней.

Когда противник пытается вернуть удар, я подставляю под его кулак топор, однако Хавард разжимает пальцы и хватает оружие за рукоять. Бросив свой топор, уже он наносит мне удар в лицо освободившейся рукой. Я чувствую, как его кулак врезается мне в скулу. В глазах темнеет.

Беркин, наконец, замечает, что происходит.

– Хавард! Никаких кулаков! Немедленно извинись перед Расмирой.

Парень приходит в бешенство, что его поймали на использовании запрещенного приема, а меня – нет. Ярость бурлит в нем. Он уже перешагнул черту, за которой прислушиваются к голосу разума. Чего я и добивалась.

Хавард хватает брошенный топор и бросается на меня. Он лихорадочно размахивает руками, топором, беспорядочно загребает ногами. Я блокирую один удар за другим и жду, жду, жду.

Вот!

После стремительного движения, призванного рассечь меня на две половины, топор Хаварда застревает в грязном полу. Я уже нахожусь сбоку от него и просто делаю подсечку, сбивая противника с ног так, чтобы все это видели.

– Нужно вставать быстрее! – рычит Беркин. – Богиня благая, меня вообще хоть кто-то слушает?

Некоторые из учеников смеются, но я их едва слышу. Все мое внимание приковано к лежащему на земле Хаварду.

Я пинком отталкиваю его оружие вне зоны досягаемости. Затем опускаю свой топор так, чтобы лезвия оказались по обе стороны от шеи поверженного, пригвождая его к полу.

– Убит, – говорю я, а затем понижаю голос, чтобы только он смог расслышать, – только посмей еще раз бросить мне вызов, и следующее сражение будет уже боевым оружием.

Хавард отвечает с улыбкой, от которой меня пробирает мороз:

– Ты не доживешь до следующего сражения.

Я пинаю его в живот.

– А ты никогда не поднимешься с пола. Извинись, если хочешь, чтобы я тебя освободила.

Стоит Хаварду отдышаться, как он пытается отбросить топор. Я снова наношу удар. В этот раз мой каблук попадает ему по носу.

Беркин бездействует. И никогда ничего не сделает, ведь я – дочь вождя. Обидеть меня означает обидеть отца. Часть меня понимает: подобным образом я никогда не добьюсь уважения или верности Хаварда. Однако желание унизить его побеждает.

Наконец, когда его лицо уже багровеет от прилившей крови, Хавард хрипит:

– Приношу извинения.

Я его отпускаю, и тренировка возобновляется.

* * *

Торрин провожает меня до дома, как и каждый день на протяжении последнего месяца. Сейчас уже кажется, что я знаю его целую вечность, но еще шесть недель назад он был частью группы Хаварда, просто еще одним лицом в толпе обидчиков.

Я очень четко помню тот день, когда все изменилось. Хавард с лучшими друзьями – Колом, Сигертом и Торрином – задумали напасть на меня. Но вместо этого Торрин помог мне отбиться от шайки. Затем он умолял простить его за недостойное поведение в последние несколько лет. По его словам, перед инициацией он всерьез задумался, что это значит – быть настоящим воином.

– Мне никогда не нравилось, как Хавард с тобой обращается, – признался он, – но вместо того, чтобы противостоять ему, я просто плыл по течению. Однако я больше не хочу быть таким. Знаю, что прошлое не вернуть, но надеюсь, ты сможешь простить меня.

Я никогда не считала себя всепрощающим человеком и не особо верила, что люди способны измениться, однако, наблюдая за попытками Торрина избавиться от влияния Хаварда, мы незаметно сблизились. Впервые у меня был друг, который не презирал меня за то, на что я никак не могла повлиять: мой статус дочери вождя.

И вот Торрин нежно касается моей щеки там, где остался след от удара Хаварда.

– Нужно немедленно показать тебя целителю.

Меня распирают противоречивые эмоции. С одной стороны, я хочу сбросить его руку, не желая раздувать из мухи слона. Он никогда не стал бы так обращаться с воином мужского пола. А еще я хочу, чтобы он продолжал касаться моей кожи.

– Иррения посмотрит, когда вернется домой, – говорю я.

– Даже с порезом ты выглядишь прелестно. Как тебе это удается?

Прелестно.

Меня хвалили и раньше. За отвагу и стойкость, за отменную меткость и умение правильно держать топор. Но никогда – за внешность.

В груди разливается тепло, поднимаясь все выше, пока щеки не покрываются жарким румянцем. Я понятия не имею, как правильно реагировать на подобные вещи. Что женщины делают в таких случаях? Ответить «спасибо»? Но я не согласна с комплиментом.

К счастью, Торрин сам избавляет меня от необходимости отвечать.

– Я подслушал, что несколько учеников хотят сегодня ночью выбраться из деревни и проследить за передачей Дани. Ты хочешь пойти? Не с ними, само собой. Со мной. Отдельно от них, – парень убирает руку, и мы идем дальше. Он придвигается чуть ближе, и наши руки соприкасаются при ходьбе.

К этому моменту я уверена, что готова на все, лишь бы провести с ним больше времени.

– Конечно, – стараюсь казаться безразличной. Я надеюсь, он не видит, насколько мне приятно находиться рядом с ним. Хотя я почти уверена, что мои чувства взаимны, сказать наверняка все же невозможно. Для чего еще он ищет повод прикоснуться ко мне? Зачем иначе стал бы проводить со мной все свободное от тренировок время?

Однако если я ему нравлюсь, почему он до сих пор не поцеловал меня? Может, он нервничает так же, как я сама? Или он впервые ухаживает за девушкой? Я никогда не видела его с другими.

Мы идем по улочкам Серавина. Дома из каменных плит выстроились в ряд по обеим сторонам дороги. Серо-черные стены выкрашены темно-лазурной и бледно-зеленой краской: в цвета неба и редкой травы, что пробивается в щелях скал. Справа видна повозка, на которой громоздятся мясные туши для Божественной Дани. Два ноцератопса, огромных зверя с лоснящейся шкурой и двумя выступающими на голове рогами, уже привязаны спереди и готовы тянуть, куда укажет возница. Дети, слишком маленькие, чтобы учиться какому-либо ремеслу, играют в камешки перед домами.

И все это время пальцы Торрина находятся в миллиметре от моих.

– Надеюсь, в этом году нам не придется снова голодать из-за Дани, – произносит он, наблюдая, как охотники накладывают мясо вальдезавра в повозку слой за слоем. Каждая из туш – в два обхвата толщиной и могла бы прокормить небольшую семью. – В прошлом году на нескольких тренировках я чуть было не упал в обморок.

Мое сердце сжимается при этих словах. Пераксоло, один из младших богов, требует выплаты Дани каждый год. С каждой деревни он собирает различные припасы. Наша отвечает за обеспечение его лучшей дичью в округе. Охотники деревни Серавин – самые ловкие из всех. И все же нам иногда не хватает мяса. Иногда его так мало, что некоторым приходится обходиться без еды по несколько дней. Взрослые и старшие из детей, как Торрин, отдают свою порцию младшим, чтобы те не плакали. Благодаря положению моего отца мы с сестрами никогда не испытывали недостатка в еде. Другим семьям не так повезло.

Столкнуться с гневом Пераксоло куда страшнее, однако мне плохо от одной мысли, что нашим людям приходится голодать.

– В эту Дань все будет иначе, Торрин, – обе-щаю я, взяв его за руку. – Я позабочусь, чтобы вы с братьями получили еду. У нашей семьи ее всегда в достатке.

Торрин поворачивается ко мне со странным выражением лица. Что это: замешательство? Вина? Нет, наверное, просто удивление.

– Ты и вправду бы так поступила?

– Ну конечно! – от его пристального взгляда все внутри меня замирает. Я пытаюсь разрядить обстановку. – Мне будет стыдно гулять с парнем, чьи мышцы меньше моих.

Он смеется, и я улыбаюсь в ответ.

Мы подходим к дому, и Торрин выпускает мою руку. Я внезапно замечаю, что его лицо всего в паре миллиметров от моего.

«Момент настал, – думаю я, сердце бьется, как сумасшедшее. – Он собирается меня поцеловать».

Он и в самом деле меня целует.

В щеку.

Я не отвожу взгляда, пока он отстраняется. Может, так он поймет, чего я хочу?

Он пристально смотрит мне прямо в глаза.

– Я буду ждать тебя ночью под окном, и мы вместе пойдем смотреть на сбор Дани. Не могу дождаться. – Он проводит большим пальцем по моим губам, прежде чем уйти.

И все же это не поцелуй.

* * *

Я почти падаю с кровати, заслышав стук в окно спальни. Конечно, я ждала Торрина, но прокрадываться из дома ночью непривычно. Предвкушение и тревога охватывают меня.

Никогда раньше я не покидала пределы деревни.

Пока я иду к окну, Торрин прижимается лицом к стеклу и корчит забавные рожицы. Улыбаясь, я распахиваю створки.

– Готова? – шепчет он.

– Да, – я хватаю стоящий рядом остро заточенный топор и подвешиваю к перевязи за спиной. Затем перекидываю ноги через подоконник.

Торрин, не теряя времени, берет меня за руку. Наш дом совсем недалеко от окраины деревни, поэтому мы скоро оказываемся в глуши Лихоземья. Мы преодолеваем труднопроходимые заросли легким бегом.

Все в Лихоземье таит в себе опасность, даже поверхность земли из обломков скальной породы, опирающихся друг на друга. Нужно следить, куда ставишь ногу. Каждый шаг грозит вывихом лодыжки, а камни постоянно откатываются в стороны. Мы не можем пойти по более удобной дороге через лес, иначе нас могут заметить взрослые. Приходится также держаться подальше от деревьев хинны. Ее ветви могут вырастать до метра в длину и запросто проткнут доспех заостренными кончиками, если потеряешь осторожность.

Наш путь пересекает бегущий вальдезавр, чтобы тут же исчезнуть в зарослях. Мясо этих чудовищ – наш основной источник пропитания, но они бегают так быстро, что их тяжело поймать. Охотники тренируются молниеносно реагировать и виртуозно обращаться с метательными топориками – единственным оружием, способным убить проворную дичь. Удивительно встретить одно из животных так близко от деревни! Он словно понимает, что мясо для Дани уже собрано.

Стоит обойти еще одно дерево, как ветер доносит до нас отдаленный клекот.

Зираптор.

Именно из-за их существования нам так нужны воины. Парализующий яд и способность отращивать конечности делают из них грозных противников. Эти твари обожают человеческое мясо и точно знают, где его раздобыть. Поэтому по периметру деревни всегда патрулируют лучшие воины.

После прохождения инициации завтра днем мы с Торрином пополним их ряды и будем нести ответственность за безопасность деревни. Наши жизни будут посвящены истреблению монстров.

Интересно, выйдет ли один из них поиграть сегодня.

* * *

Мы останавливаемся в тени деревьев, ожидая появления бога.

На поляне перед нами выстроились в линию семь повозок. Они доверху нагружены разнообразными припасами: драгоценными камнями и самоцветами, изящной расшитой одеждой, консервированными фруктами и овощами, сосудами с водой из Искрящегося Источника, травами и лекарствами, свежим и сушеным мясом, а в последней повозке…

Мне невыносимо смотреть на нее.

– Как думаешь, на кого похож бог? – шепчу я.

– Говорят, он никогда не показывает лицо, – отвечает Торрин тоже шепотом.

– Может, у него и нет лица?

– А может, у него такой длинный нос, что он стыдится показывать его людям.

Смешно, конечно, но не время веселиться, пока кругом опасность.

Свет полной луны помогает мне различить отца. Он стоит возле нашей повозки и пытается успокоить пристегнутых к ней ноцератопсов. Встревоженные чудовища перебирают ногами, чуя витающее в воздухе напряжение.

Мне становится интересно, не следит ли бог за взрослыми прямо сейчас. Заставляя их ждать и получая удовольствие от их беспокойства.

– Как думаешь, он знает, что мы здесь прячемся? – спрашиваю я.

– Кто, твой отец?

– Да нет же, – я качаю головой, – бог.

Какое-то время Торрин молчит.

– Хавард хвастался, что видел бога раньше и остался цел и невредим.

К сожалению. И все же…

– Может быть, стоит вернуться? – спрашиваю я.

– Расмира… – до того, как он успевает закончить предложение, головы всех ноцератопсов поворачиваются в одну сторону. Что-то явно привлекает их внимание. Вожди замирают, некоторые выглядят до смерти напуганными.

Мой отец – самый умелый из всех известных мне воинов. Бог должен быть поистине ужасен, чтобы внушить такому человеку страх.

Мне не сразу удается разглядеть фигуру в черных доспехах и длинном меховом плаще с капюшоном на голове. Потому что она не идет, а парит в воздухе.

Бог неестественно высокий и куда стройнее, чем я ожидала. Над его правым плечом я замечаю навершие топора. Не скрыты одеждой лишь руки Пераксоло, которые выглядят… на удивление обычными. По крайней мере хоть руки у него человеческие. Однако что скрывается в глубине капюшона?

Все взрослые падают на колени. Бог не приближается к ним, его голос хорошо слышно даже издалека.

– Вы привезли совсем мало самоцветов, – произносит он, глубокий голос с жестокими нотками пробирает меня до костей. Перед богом в униженной позе стоит мужчина, который, должно быть, отвечает за сбор драгоценных камней.

– Мой Бог… – повелительный взмах руки прерывает его.

– Подойди ближе, – командует Пераксоло, и по его интонации становится понятно, что сейчас произойдет нечто ужасное.

Вождь колеблется, и даже издалека мне видно, как он нервно сглатывает.

Пераксоло вскидывает голову, и этого жеста достаточно, чтобы несчастный подчинился.

– Ближе не нужно, – предупреждает бог спустя мгновение, и мужчина кланяется до земли.

Становится ясно, что он уже никогда не разогнется.

Взмах руки Пераксоло – и склонившийся вождь опрокидывается навзничь. Кровь лужей растекается под ним и с бульканьем пузырится на губах.

Нам с самого детства рассказывали истории о боге, который умеет убивать без оружия, но увидеть это…

Торрин тоже трясет. В мертвой тишине мы ждем, пока вождь не перестает шевелиться и затихает.

– Надеюсь, кто-нибудь известит деревню Рестин: в следующий раз камней должно быть вдвое больше.

Когда сопровождавшие погибшего вождя охранники хотят забрать его тело, Пераксоло лениво протягивает:

– Нет… Бросьте его на корм зирапторам.

Это позорная смерть. Обычно мы хороним своих людей под огромными валунами, чтобы ни одно животное не могло осквернить их тела.

Почти бессознательно я хватаю Торрина за руку, и он сжимает мою руку в ответ. Из-под рукава у него выглядывает браслет: в тростник вплетены локоны его младшей сестренки, которая умерла при рождении прошлой зимой.

Несмотря на окружающую нас опасность, мне становится спокойнее.

– Если я не получу свои самоцветы, – роняет Пераксоло, – то сам навещу вашу деревню.

Все на поляне низко кланяются при этих словах.

– Всем отойти, – продолжает бог. Вожди и охранники повинуются, отходя от повозок. Только тогда Пераксоло спускается на землю. Он ловко сгибает ноги при приземлении и выпрямляется, продолжая высоко держать голову. Капюшон при этом не сдвигается ни на миллиметр.

Бог забирается на последнюю повозку и склоняется, чтобы лучше рассмотреть лежащую в ней девушку, которую явно чем-то опоили. Он берет ее за подбородок и поворачивает голову из стороны в сторону, словно перед ним кукла.

– Хорошенькая. Из нее выйдет отличный жертвенный дар. Ну, хоть деревня Маллимер меня никогда не подводит.

Вождь деревни важно кивает. На самом деле кивает. Будто он сделал что-то по-настоящему значительное.

Отец отворачивается, чтобы этого не видеть. Представляет ли он сейчас себя на месте того несчастного, чью дочь забрали в жертву? Наши люди страдают после каждого сбора Дани, мне приходится смотреть на их впалые щеки и истощенные тела. Однако мне напомнили, что некоторые деревни платят куда более тяжелую Дань.

– Сцепите повозки, – отдает приказ Пераксоло.

Отец и остальные взрослые отвязывают ноцератопсов от повозок и впрягают их в ярмо перед первой из них. Получается подобие походного поезда. Пераксоло усаживается на облучке, берет вожжи и наотмашь бьет ими огромных чудовищ. Очень медленно все припасы, все богатство из семи деревень катится прочь.

Всю жизнь я слушала перешептывания о боге Пераксоло, который может двигать предметы по воздуху и убивать провинившихся одним взглядом. Он умеет летать, а земля сотрясается под его шагами. Известно также, что он способен истребить целые деревни. Когда я была маленькой, деревня Бьомвар была полностью уничтожена всего за неделю. Ее жители не смогли собрать Дань два года подряд, поэтому заболели и умерли один за другим.

Пераксоло появился в наших землях сотни лет назад. Мы платим ему Дань каждый год в обмен на обещание не убить нас на месте. Его мощь не знает границ, а сам он – бессмертный бог, поэтому мы вынуждены подчиняться.

Многие молят Пераксоло о пощаде перед сном, но я никогда этого не делала. Все свои молитвы я возношу Рексасене, высшей богине пантеона. Может, она и невидима, но я ощущаю ее присутствие повсюду: в смехе сестры, в лучах солнца, в душевной гармонии. Она учит нас проявлять доброту и заботу, чтобы в следующей жизни мы были счастливы. Пераксоло же заботят лишь его собственные нужды.

– Смотри, – шепчет Торрин, – твой отец уходит. Нам нужно поторопиться, чтобы успеть домой раньше его. Иначе он может заметить, что ты пропала.

Я киваю и позволяю Торрину увести меня обратно той же дорогой, которой мы пришли. Несмотря на опасную местность вокруг, мои мысли сосредоточены на девушке из последней повозки. Я сожалею, что ничем не смогла ей помочь, но это лишь навлекло бы на деревню Маллимер еще худшую участь. У нас не было выбора – лишь отпустить ее.

Я содрогаюсь от мысли о том, какая смерть ожидает несчастную.

– Что такое? – спрашивает Торрин, пока мы уклоняемся от очередной ветки. – Заметила гуанодона?

Я толкаю его плечом.

– Их не существует.

– Откуда ты знаешь? Ты же никогда раньше не бывала в Лихоземье.

– Этим воображаемым монстром пугают детей, чтобы те держались подальше от опасностей в лесной глуши.

– Как ты можешь утверждать, что их не существует, пока не увидела хоть одного?

– Ты ведь понимаешь, что твоя логика хромает?

Он ухмыляется, и я с трудом отвожу взгляд от его губ.

– Да ладно, – произносит Торрин, – спорим, ты бы притащила голову гуанодона в деревню, лишь бы посмотреть на выражение лица Хаварда.

Я знаю, что он лишь хочет подбодрить меня, и включаюсь в игру, потому что и сама хочу перестать думать о девушке.

– Лучше подумай, что завтра на инициации мы будем, как две сонные мухи, – говорю я.

– Боишься ее провалить? – поддразнивает он.

Нам обоим уже по восемнадцать, но взрослыми нас признают лишь после успешного прохождения обряда посвящения. Во время испытания нам предстоит сразиться с зирапторами, котрых полно в наших лесах. В случае провала неудачников ждет изгнание и выполнение маттугра – величайший позор среди наших племен. Если кто-то из учеников недостаточно хорош в выбранной профессии, ему обычно хватает ума выбрать более подходящее ремесло до начала года инициации.

– Если я не справлюсь, – отвечаю я, – кто тогда будет разбивать тебя в пух и прах на каждой тренировке?

– Отличное замечание. Значит, завтра нам лучше держаться вместе.

Не думаю, что когда-нибудь устану слушать, как он произносит слово «нам».

После завтрашнего дня многое изменится. После обряда посвящения я смогу, наконец, покинуть дом отца. Смогу видеться с Торрином в любое время. Не нужно будет больше скрываться из-за боязни навлечь гнев моего отца.

А еще я, наконец, освобожусь от опеки матери.

Внезапно я чувствую сильный толчок. Сначала мне кажется, что я зацепилась за ветку волосами, но затем острая боль пронзает череп от глазницы до затылка. Я с трудом восстанавливаю равновесие и ощупываю глаз руками. Затем с ужасом слышу тихий смех.

Похоже, сегодня не только мы с Торрином улизнули тайком из деревни.

– Что-то не поделила с зираптором? – насмехается Хавард, потирая кулак, которым меня ударил. Его сообщники Кол и Сигерт заходятся от смеха.

Я смаргиваю навернувшиеся слезы в попытке рассмотреть источник угрозы, однако правый глаз, похоже, уже заплыл и не открывается. Не могу поверить, что не услышала, как появился Хавард. Слишком отвлеклась на мысли о Торрине.

– Возвращайся в деревню, Хавард, – говорю я задире. – Я победила тебя во всех предыдущих драках. Думаешь, в этот раз будет по-другому? Или тебе так нравится испытывать боль, что ты специально меня разыскиваешь?

Конечно, не слишком добрые слова с моей стороны, но подкрадываться со спины для удара – подлый поступок.

Хавард выхватывает топор из-за спины и с угрозой идет в мою сторону.

– Тогда давай сразимся здесь и сейчас! Посмотрим, насколько ты хороша с настоящим оружием!

Его выкрики заставляют летучих мышей взмыть с деревьев вверх, и по всему лесу разносится их писк. Остается надеяться, что поблизости нет зирапторов, которые могут нас услышать.

Я тоже достаю топор из перевязи за спиной и готовлюсь защищаться от Хаварда с дружками. Торрин делает то же самое рядом со мной. Мы принимаем боевую стойку: одна нога впереди. Кол и Сигерт копируют движения лидера, и они втроем идут на нас.

– Расмира!

Все застывают при звуке нового голоса.

Выкрики Хаварда привлекли не зирапторов.

Они привели к нам отца.

следующий лист >>