Триша Левенселлер
Дочь королевы сирен
Через месяц мы отплываем на остров Канта, с остальным флотом или без него. Те капитаны, что не успеют вернуться вовремя, останутся без своей доли несметных сокровищ. Уверена, что все будут мчаться на всех парусах.
Я сытно поела, умылась и переоделась. Рыжие волосы рассыпаются по моим плечам, падая на изумрудный корсет. Мне нравится выглядеть хорошо в окружении самых важных людей в крепости. Это напоминает им, что я – принцесса и однажды стану их королевой. К тому же, учитывая последние события, мне не помешала бы дополнительная порция уверенности.
Мои глаза стали темно-синими. Это из-за того, что после допроса Вордана на моем корабле я снова пополнила свои способности. Хотя большинство не осмелилось бы что-либо предпринять против меня или моей команды, рискуя тем самым расстроить короля, все же глупо идти неподготовленной в место, где меня будут окружать самые кровожадные люди в мире.
– Закрой рот, Тимот, или я проткну его своей саблей.
Обычно отец начинает собрание с угрозы, дабы привлечь всеобщее внимание. Хотя болтали почти все, чтобы успокоить остальных, достаточно указать на это одному человеку. Особенно после вчерашнего проявления силы.
Я отчаянно пытаюсь игнорировать место, где сидит Тайлон. Все еще чертовски злюсь на него. Высокомерный горшок для мочи. Как будто я когда-нибудь захочу иметь с ним дело. Тайлон всего на несколько лет старше меня, и отец обожает его (насколько способен что-либо обожать безжалостный пират), потому что этот парень подчиняется приказам немедленно и без лишних вопросов. Вдобавок Тайлон всегда докладывает о неподобающем поведении других пиратов в крепости, что делает его нежелательной компанией для остальных, но звездой в глазах моего отца. Однако самый большой недостаток Тайлона – полагать, что в один прекрасный день я присоединюсь к нему. Он, кажется, думает, что, как только отец уйдет в отставку, он станет его наследником наравне со мной. Что, связавшись со мной, он станет следующим королем пиратов. Я проткну его кинжалом во сне, прежде чем это случится. Став королевой пиратов, я не буду делиться властью.
– Момент, которого мы все так долго ждали, наконец-то настал, – говорит Каллиган.
Он – крупная фигура во главе массивного дубового стола. Он стоит, пока все остальные сидят, тем самым напоминая, кто здесь главный. Как будто кто-то мог об этом забыть. Одного его телосложения достаточно, чтобы ни у кого не осталось сомнений в его статусе. Король пиратов всегда коротко стрижет волосы и бороду, чтобы, как он говорит, те не лезли в глаза и не мешали ему четко видеть. Однажды он попытался подстричь мои волосы, чтобы сделать из дочери лучшего пирата. Я указала, куда ему следует засунуть свои ножницы, но вместо этого король пиратов воткнул их мне в ногу.
Мой отец, безусловно, воспитывал меня нетрадиционными методами. Временами, когда я вспоминаю прошлое, меня охватывает жгучая ярость. Но потом я вспоминаю то, что есть здесь и сейчас. Нет никого, кто орудует клинком лучше меня, кроме, возможно, моего отца. Никто не может превзойти меня или мою выносливость. Другие пираты боятся дочери Каллигана. Я могу по праву гордиться собой. Только благодаря моему отцу я достигла подобных высот. В дополнение к навыкам, которые он мне дал, у меня остались хорошие воспоминания о нем. Я помню, как он подарил мне мой первый меч. Как погладил меня по волосам и сказал, что я похожа на свою мать.
Шутки и смех, которыми мы делимся, оставаясь наедине. Между этими воспоминаниями большое количество страданий, но все обижаются на своих родителей, даже если сильно их любят, верно?
Конечно, ты можешь найти всему рациональное объяснение, Алоса. Он же твой отец, который только пытался сделать тебя сильной, закалить твой дух. Но твои ли это мысли? Или он вложил их в твою голову, чтобы раз за разом ты снова возвращалась к нему?
Я не иду на поводу у чувств, а излагаю факты. Холодные. Сухие. Факты.
Никто меня не контролирует.
– Карта Вордана была последним из трех фрагментов, которые приведут нас на остров Канта, – говорит отец, возвращая меня к реальности. – Долгие годы я изучал первую часть, что досталась мне от моего отца, а ему – от моего деда. Множество веков она передавалась по линии Каллиганов, и мы сохранили ее в идеальном состоянии.
Второй фрагмент карты для нас добыла капитан Алоса Каллиган. Сыновья Джескора были слишком глупы, чтобы догадаться, где именно спрятана карта на их корабле.
Третий фрагмент прибыл к нам сегодня. Опять же благодаря капитану Алосе.
Все поворачиваются в мою сторону. Многие смотрят с завистью – они хотят, чтобы король был также благосклонен и к ним.
– Мы отплывем через тридцать дней, – продолжает отец. – Доберемся до острова Канта, и его несметные сокровища станут нашими.
– Ура! – восклицают пираты.
– Каково состояние ваших кораблей, капитаны?
– У меня на «Черной ярости» почти двадцать бочек пороха, – докладывает капитан Раселл. – Пятьдесят человек ждут моих указаний.
Следующим отчитывается Тайлон, и я изо всех сил стараюсь не хмуриться.
– Я прикрепил пять гарпунных ружей к «Секрету Смерти», в трюме хранится более сотни отдельных снарядов, которые можно будет выбрасывать с гребных лодок.
– Мы насадим чудовищ на вертел! – восклицает капитан Адеран, и остальные пираты приходят в дикое возбуждение. Впервые мысль о путешествии на остров вызывает у меня тошноту.
Он нашел кое-что на том острове, где встретил твою мать. Оружие. Эта вещь защищает его от сирен. Устройство, которое позволяет ему управлять ими.
Двадцать капитанов по очереди перечисляют свои самые ценные приобретения, полезные для путешествия. Остальные тридцать или около того спешат вернуться, чтобы успеть к отплытию. Некоторые из них в любом случае останутся защищать крепость, пока другие отправятся на поиски сокровищ.
– Капитан Алоса, – выжидающе произносит мой отец.
Я проглатываю свое беспокойство и выкидываю из головы образ сирен, которых загарпунят, как китов. Ничто не помешает мне отправиться на остров. Это путешествие слишком важно.
Недавно отец напомнил мне, что сирены – звери, в которых нет и капли человечности. Уверена, так и есть. Погружаясь под воду, я испытываю то же самое.
– У меня команда, состоящая из двадцати восьми женщин, – просто говорю я.
Адеран фыркает:
– Женщины. Как прекрасно. По крайней мере, у мужчин будет компания во время путешествия. – Еще несколько человек в комнате осмеливаются хихикнуть.
Мужчины, может, и признают мои таланты и целеустремленность, даже если они им не нравятся. Но другие женщины-пираты не получают такого уважения. Отец никогда не защищает мою команду. Ему и не нужно.
Я справляюсь с этим сама.
Капитаны пиратов и управляющий подземельем – единственные, кто знает о моих способностях, так что, сидя в этой комнате, мне не нужно скрывать их.
Я пою громкую ноту: настолько, что ее услышат все люди в окрестностях. Адеран поднимается со стула и врезается лицом в ближайшую стену. На его голове остается тонкая линия, но заносчивый пират все же не теряет сознания. Я хочу, чтобы он без остатка испытал то унижение, что я для него приготовила.
– В то время как сирены заставят вас всех покончить с собой, – говорю я, – моя талантливая женская команда не пострадает. Мы уж точно доберемся до сокровища и отправимся с ним домой.
В комнате воцаряется тишина. Люди Каллигана должны помнить, что остров Канта защищают не обычные женщины.
– Очень впечатляет, капитан Алоса, – оценивает Тайлон, и я поворачиваю голову в его сторону, – но для этой проблемы существует простое решение. Думаю, ты уже видела его, пока была в плену у Вордана.
Он достает что-то из кармана, разламывает пополам и вставляет в уши. Воск.
Я поворачиваюсь к мужчине справа от Тайлона:
– Капитан Лормос, будьте добры, шлепните Тайлона по голове, чтобы доказать мою точку зрения.
Тайлон, скорее всего, предполагает, что мой двигающийся рот поет чарующие ноты. Он снисходительно усмехается своей непобедимости. Но Лормос, особенно склонный к насилию, говорит «с радостью» и выполняет мою просьбу. Пение не требуется.
Тайлон вскрикивает и поворачивается направо, в отместку вскидывая кулак. Мой отец протягивает руки, простым движением приказывая всем прекратить насилие. Тайлон неохотно соглашается и вынимает воск из ушей.
– Песня – не единственное, о чем следует беспокоиться, – заявляю я. – С воском в ушах вы не сможете общаться друг с другом, что позволит сиренам легко сбросить вас за борт.
– Мы можем поручить нашим людям следить за происходящим во всех направлениях. Так спина каждого пирата будет прикрыта, – защищается Тайлон.
Я усмехаюсь:
– Какие же вы наивные. Эта наивность будет стоить вам жизни.
Если повезет, жизни Тайлона.
– С моими людьми все будет в порядке. Занимайся своей командой, а с моей я сам справлюсь.
– Не принижай мою команду, намекая, что мы годимся только для размножения!
– Это все Адеран! Вы…
– Достаточно.
Голос короля пиратов разносится по комнате. Мощный голос, с которым никто не смеет спорить. Я отрываю взгляд от разъяренного лица Тайлона и замечаю, что все капитаны смотрят на нас.
– Просто зааркань ее уже и покончим с этим! – кричит капитан Сордил из дальнего конца комнаты. Я разрезаю его пополам своим свирепым взглядом. Прежде чем я успею сделать что-то еще, отец привлекает всеобщее внимание.
– Капитан Алоса ясно дала понять свою точку зрения, – говорит он, – вот почему ее корабль «Авали» будет плыть вторым после «Черепа дракона» в путешествии на остров Канта.
Вторым?
Потому что на корабле моего отца повезут секретное оружие, способное контролировать сирен? Или потому, что ему нужно сохранить свое место во главе флота?
При этом заявлении в комнате воцаряется тишина. Наконец Адеран говорит:
– Вы уверены, что это разумно? Разве «Клинок мертвеца» не лучший выбор, чтобы прикрыть спину? – Его собственный корабль. – Мое судно больше и менее…
– Ты сомневаешься в моем решении? – спрашивает отец голосом, похожим на удар хлыста.
Адеран немедленно отказывается от своих слов:
– Мудрый выбор, капитан. «Авали» должна идти второй.
Каллиган кивает:
– Отлично. Ты можешь прикрывать тыл, Адеран.
Я самодовольно ухмыляюсь Адерану, когда отец переходит к остальным деталям путешествия, а после завершает встречу:
– Алоса, Тайлон, останьтесь.
Капитаны гуськом выходят из комнаты, улыбаясь и хлопая друг друга по спинам. Это наконец-то свершилось. Мы ждали годы, чтобы отправиться в плавание за невообразимыми сокровищами острова Канта. Теперь до желаемого остались считаные дни.
– Это путешествие должно пройти гладко, – говорит Каллиган, когда последний капитан уходит, прикрыв за собой дверь, – и я не позволю, чтобы какие-то мелкие подростковые разногласия помешали этому. Понятно?
– Конечно, – немедленно говорит Тайлон, всегда готовый угодить королю пиратов.
– Между нами нет никаких разногласий, – добавляю я. – Скорее вопиющее отвращение.
– Что бы это ни было, прекратите. Сейчас же. Ты не станешь больше унижать других капитанов во время встреч, Алоса. И, Тайлон, тебе не мешало бы прислушаться к мудрым советам, которые может предложить капитан Алоса.
Тайлон кивает. При виде этой сцены я фыркаю и закатываю глаза. Щенячьего послушания Тайлона достаточно, чтобы…
Отец бросается на меня, быстрый, как молния. Я не двигаюсь, зная, что своим сопротивлением сделаю только хуже.
В мгновение ока меня прижимают к стене. Кинжал взлетает в воздух и вонзается в дерево справа от моего глаза.
– Ты будешь вести себя уважительно в моем присутствии, – заявляет Каллиган. – Иначе этот кинжал сдвинется на дюйм влево. Тебе же не нужны оба глаза, чтобы петь.
Я смотрю в эти большие свирепые глаза. Не сомневаюсь, что он говорит абсолютно серьезно. Прежде чем капитан пиратов попытается сделать что-то большее, чем просто напугать меня, я подчиняюсь.
– Прошу прощения, – говорю я.
Вот видите, я все время бросаю ему вызов. Я извиняюсь, не потому что отец контролирует меня. Я делаю это, потому что… потому что…
Закончить эту мысль у меня не получается. Полезна ли я ему только до тех пор, пока у меня есть голос? Будь я немой, любил бы он меня по-прежнему, хотел бы, чтобы я была одним из капитанов его флота?
Оставив кинжал на месте, Каллиган выходит из комнаты. Когда я отстраняюсь, на стене остаются безвольно висеть пряди волос, захваченные кинжалом.
Глава 5
Туннели расположены глубоко под землей. Они извиваются и закручиваются, как след от чудовищного червя. Запах плесени забивает ноздри, а сырой воздух неприятно обдувает мою кожу. Некоторые туннели спускаются прямо в море. С приливами они заполняются до краев. Дополнительный аргумент, чтобы заставить заключенных говорить.
Трек – хранитель подземелий, – измученный парень, который постоянно выглядит как мертвец, только что выбравшийся из могилы. Грязь покрывает его одежду и кожу, а волосы свисают спутанными прядями. Забавно, что Трек очень боится меня.
Но сейчас меня мало что забавляет.
Я стучусь в подземелье – большую деревянную дверь с зарешеченным окном.
– Трек! – зову я. – Король послал меня допросить нового заключенного.
Я соврала.
Никто меня не посылал.
Подземелье огромно, но мой крик раздается громким эхом, проносясь от одного туннеля к другому. После того как звук стихает, тишина – единственное, что возвращается ко мне. Не притворяется ли Трек глухим? Нет, он слишком умен для этого. Последнее, что вы захотите сделать, – вывести из себя кого-то, кто вас пугает.
Приближается медленный шаркающий звук, становясь все громче и громче, пока я не могу с уверенностью сказать, – Трек по другую сторону двери. Зарешеченное окно позволяет мне кое-что увидеть, но Трек, должно быть, нагибается, потому что я не могу рассмотреть его макушку.
Под дверью появляется ключ, и шаги торопливо удаляются.
Трудно сказать, довольна я или обижена таким его поведением.
Я выхватываю фонарик из подставки на стене и зажигаю его. В подземелье царит тьма, не похожая ни на одну другую. Никакой естественный свет не может проникнуть так далеко под землю. Подобная тьма высасывает из заключенных всю надежду. Я знаю – меня запирали здесь много раз.
Однако Трек, похоже, не возражает против вечной тьмы. Он так хорошо знает туннели, что передвигается по ним вообще без света.
Я скольжу мимо пустых камер. Они никогда не бывают заняты надолго. Дойдя до одной из немногих занятых камер, я останавливаюсь.
– Драксен.
Старший сын Джескора не откликается на свое имя. Он сидит на каменном полу и не отрываясь смотрит на стену напротив входа в камеру. Как и его брат, Драксен немного изменился. Только к худшему. Его черные волосы спадают на плечи растрепанными локонами. Рубашка Драксена слишком велика для него. Ткань свисает с его костлявых плеч и собирается на полу позади. Все из-за диеты заключенных, которая состоит только из холодной каши. Но иногда, если повезет, в вашу камеру может забрести крыса.
– Принцесса, – говорит Драксен и сплевывает в угол.
Теперь я вижу в его руке камень, который он время от времени подбрасывает в воздух.
В таком месте, как это, нужно как-то коротать время. Я, например, застегивала и расстегивала свое пальто. Когда мои руки не были скованы над головой, конечно.
– Здесь довольно свежо, – замечаю я, дрожа от холода.
Как Драксен может терпеть такой холод без пальто? Похоже, он использует его как подстилку.
– Чего ты хочешь? – спрашивает он.
– От тебя – ничего. Я просто прохожу мимо.
– Вот и иди.
– Не знала, что ты так занят.
В ответ на ехидное замечание Драксен поворачивается и швыряет в меня камень. Я уворачиваюсь, насколько позволяет темнота, но камень все равно задевает мою руку.
– Больно же, идиот, – говорю я.
– К черту тебя и твое колдовство.
– Колдовство?
– Ты что-то сделала со мной. И с Райденом тоже. Ты околдовала его и чуть не убила. Не важно, называешь ты это колдовством или нет, но можешь заставить человека пойти и повеситься на самом высоком дереве.
Я смеюсь – не насмехаюсь, его глупость и правда веселит.
– Ты злишься на меня? Забыл, что это я была пленницей? Ты заставил меня стать свидетелем самых отвратительных пыток, которые я когда-либо видела. Ты пытался меня изнасиловать, а твои люди – убить. Я же только украла карту.
Несмотря на отвратительное отношение Драксена, я бросаю ему кое-что съедобное. Удостоверившись, что еда попадает ему прямо в затылок, я продолжаю свой путь.
Слышу, как его руки жадно рыщут в темноте, чтобы поднять то, что я бросила. Затем звук чавкания становится таким громким, что я слышу его еще на протяжении следующих двадцати футов.
Свежий хлеб с кухни. Не знаю, что побудило меня принести его Драксену, но я это сделала.
Теперь пора вспомнить, зачем я на самом деле пришла в подземелье.
Камера Вордана спрятана в отвратительном углу, куда приходит прилив. Вода доходит ему до лодыжек. У него, должно быть, зубы стучат от холода.
Прекрасно.
Я ведь ненавижу его. Так же сильно, как ненавижу тот факт, что я здесь.
– Алоса, – говорит Вордан, заметив меня.
Один его тон заставляет меня съежиться. Довольный, уверенный в себе. Вордан умудряется говорить подобным образом, даже находясь за решеткой.
– Расскажи мне больше, – шепчу я, хотя знаю, что мы одни.
– Что? Я не расслышал.
– Расскажи. Мне. Больше.
– О чем? – спрашивает он, явно играя со мной.
Я рычу. Мой голос отдается от стен подземелья раскатами грома. Я закапываю Вордана под горой снега, позволяю ему почувствовать пронизывающий холод, что может заставить забыть все другие ощущения. Я сталкиваю его с самого высокого утеса. Он падает и падает, мчась вниз с невероятной скоростью, зная, что вот-вот умрет и нет никакого способа остановить это. Я возвращаю его обратно в камеру, стены которой плавятся от горячей лавы вулкана, что извергается поблизости. Снова и снова я заставляю Вордана пережить немыслимый ужас.
К тому времени, когда я останавливаюсь, он весь дрожит, его дыхание сбивается.
Подавляю свою ярость, чтобы сказать:
– Я все еще могу причинить тебе боль, Вордан. Скажи мне все, что знаешь, или мы продолжим в том же духе. Сегодня у меня слишком мало терпения, так что прекрати паясничать.
Ему требуется целая минута, чтобы обрести дар речи.
– Ты… – глубоко вдыхает Вордан, – ты чудовище.
– А ты это чудовище разозлил. Начинай говорить.
– Я не… я больше ничего не знаю.
Я открываю рот, чтобы взять очередную ноту.
– Клянусь! – кричит он.
Наклоняю голову набок.
– Мой человек ничего не вынес из кабинета короля пиратов. Он рассказал мне только то, что видел. Какое-то устройство и записка с объяснением его функций, написанная Каллиганом собственноручно. Тебе уже известно, что об этом я не лгу. Я говорил правду, находясь под твоим контролем.
Я расстроена еще больше, чем раньше. Я не могу доверять врагу больше, чем собственному отцу.
Но после того, как Каллиган угрожал выколоть мне глаз, потому что и без него я смогу петь…
Он просто взволнован предстоящим путешествием. На самом деле он бы этого не сделал.
Но я никогда не видела, чтобы он не выполнял своих угроз.
Как я могу сомневаться в нем? После всего, что он для меня сделал?
Ты имеешь в виду побои или тюремное заключение?
Нет! Он вырастил и обучил меня. Он сделал меня непобедимой.
Он сделал тебя своим верным питомцем.
Я рычу.
– Ты! – кричу я на Вордана. – Ты вложил эти мысли в мою голову.
Мужчина выпрямляется во весь свой невпечатляющий рост, неловко подогнув одну ногу.
– Я не мог взрастить сомнения там, где еще не было посажено семя.
Достаточно.
С меня хватит.
Есть только один способ избавиться от этой неуверенности.
Глава 6
– Ты хочешь, чтобы я помог тебе проникнуть в кабинет твоего отца?
– Да.
– Хорошо, – говорит Райден.
Я жду дополнительных вопросов. Когда он ничего не говорит, уточняю:
– И все? Вот так просто согласишься? Никаких вопросов или нравоучений? Никаких условий или оговорок? Даже «я же тебе говорил» не скажешь?
– Я слышал твой разговор с Ворданом, помнишь? На твоем месте я поступил бы так же.
Теперь я понимаю, что Райден не собирается играть с моим разумом. Он не ухмыляется мне так, как это делает Вордан. Не гордится собой и не наслаждается моей болью.
Он хочет помочь. Такое поведение сбивает с толку еще больше, чем все, что он делал раньше.
Но у меня нет времени думать об этом.
Мы собираемся сделать кое-что очень опасное. Предательство. Если отец поймает нас, мы умрем. Вот почему я беру с собой только троих: Ателлу, потому что ей под силу открыть любую дверь; Соринду, потому что она может сразить любого, кто осмелится встать на нашем пути; и Райдена, потому что…
… просто хочу, чтобы он был со мной.
Мы вчетвером покидаем корабль и входим в крепость. Бесшумно скользим вдоль стены пещеры, заглядывая за каждый изгиб и поворот, чтобы убедиться, что там никого нет. Уже стемнело, так что мы можем надеяться только на то, что большинство пиратов уже легли спать.
Когда мы добираемся до двери, я ставлю Соринду и Райдена по концам туннеля. Если кто-то появится в поле зрения, они дадут знать. Ателла опускается на колени, чтобы осмотреть замок, пока я стою прямо за ней. Мои пальцы начинают дрожать. Чтобы скрыть это, я скрещиваю руки на груди.
Ателла тихо присвистывает.
– Шшш, – шикаю я, бросая нервный взгляд в сторону комнат моего отца.
– Простите, – шепчет она в ответ. – Просто король действительно не хочет, чтобы кто-то сюда входил. Он установил один из тех модных новых замков Веноа с цилиндрической скважиной. Если и есть люди, способные его открыть, то их немного.
– Значит, ничего не получится?
Озорная улыбка появляется на лице Ателлы.
– Я такого не говорила, капитан. Я не как остальные. Просто это займет некоторое время.
– Не знаю, сколько у тебя будет времени.
– Тогда лучше начать.
Она разворачивает свой набор инструментов, берет полый цилиндрический кусок металла и вставляет его в отверстие. Затем хватает кирку и начинает тыкать ею по краям. Я благодарю звезды за то, что у меня в команде есть Ателла. Я далеко не так искусна во взламывании замков.
– Мощная пружина, – бормочет она себе под нос и слегка переставляет пальцы.
Я понимаю, что задерживаю дыхание, пока она работает, поэтому заставляю себя выдохнуть.
– Если ты его откроешь, я отдам тебе половину моей доли от нашей следующей добычи.
Она смеется:
– Если? Капитан, вы разбиваете мне сердце.
– Кто-то идет! – шепчет Соринда в мерцающем свете факелов.
Прежде чем встать, Ателла засовывает набор с инструментами в корсет.
– Что нам делать?
У меня не было времени пополнить свои способности. После того как я набросилась на Вордана, в моем запасе почти ничего не осталось. Так что нам нужен хитрый план, чтобы выбраться отсюда живыми. Тем более, если это мой отец, пение нам не поможет. Как правильно сказал Вордан, мои способности никогда не действовали на него.
Я машу Райдену рукой, и он присоединяется к нам. Я начинаю смеяться и идти в направлении приближающихся шагов.
Ателла и Райден быстро схватывают, расслабляя свои позы. Ателла хихикает, а Райден открыто улыбается. Соринда встает в одну линию с нами. На ее лице появляется неловкая гримаса, но она быстро маскирует ее своей обычной апатией. Соринда не очень хороша в притворстве. Она предпочитает, чтобы ее не видели, но в данный момент это невозможно.
– Но этот дурак был так зол, что вызвал меня на дуэль, – говорю я, как бы продолжая рассказ.
Несколько человек появляются из-за угла. Мы продолжаем идти к ним, будто направляемся дальше в крепость.
– Что произошло дальше, капитан? – спрашивает Ателла.
– У меня не было выбора, кроме как согласиться. Я поставила беднягу в неловкое положение перед его друзьями.
Это Аддеран и пара его людей. Должно быть, он пришел, чтобы еще раз извиниться перед моим отцом и заверить его в своей преданности.
Они бросают на нас неуместные, долгие взгляды, вероятно, думая, что мы шлюхи, которых заказал король. До тех пор, пока Аддеран наконец не утруждается взглянуть мне в лицо. Узнав меня, он морщится и торопит остальных.
Я почти хочу, чтобы он спровоцировал меня. Мне бы не помешал предлог, чтобы убить его.
Мы продолжаем идти еще некоторое время после того, как мужчины проходят мимо нас. Просто ради дополнительной осторожности я громко говорю:
– Подождите, я кое-что забыла на корабле.
Мы возвращаемся по туннелю, пока снова не добираемся до заветной двери. Все становятся на свои места
– Они двинулись дальше, – докладывает Райден со своего конца.
Ателла мгновенно достает свои инструменты. На этот раз ее руки двигаются быстрее.
Она ковыряется в замке несколько минут. Еще два раза нам приходится останавливаться из-за звука гулких шагов, но, кто бы это ни был, он проходит по смежному туннелю. Мы больше никого не встречаем.
И наконец раздается тихий щелчок.
– Дело сделано, – тихо объявляет Ателла. Прежде чем встать, она раскладывает свои инструменты по местам. – Готово, капитан.
От этих слов по моей спине пробегает холодок. Я действительно собираюсь это сделать. Я доверяю врагу больше, чем своему отцу.
– Ателла, займи место Райдена.
Ее губы округляются в знак легкой обиды.
– Ты скоро увидишь, что внутри. Райден, за мной.
Пока Ателла и Соринда наблюдают за концами туннеля, я хватаю один из факелов со стены и проскальзываю в комнату.
Райден идет за мной.
* * *
Кабинет выглядит так, будто был высечен прямо из скалы. Стены из грубого, неотесанного камня, словно их выдолбили киркой. Обстановка роскошна и очень близка моему вкусу. На массивном письменном столе аккуратно разложены перья и пергамент. Все ящики заперты. Сиденье стула перед ним набито перьями, вероятно гусиными. Еще один стул прислонен к одной из стен, такой же мягкий, с черной тканью на сиденье. В дальнем углу шкафчика стоят ром, вино и два бокала. Отдельная стена отведена для шезлонга и книжного шкафа. Гобелен с изображением сражающихся сирен и пиратов висит напротив стола, рядом с одиноким стулом.
Вставив факел в подсвечник на стене, я опускаюсь на колени перед столом и принимаюсь проверять замки на ящиках. Эти по сравнению с дверным – детская забава. Чтобы их открыть, мне не нужна Ателла.
– Чем я могу помочь? – спрашивает Райден, пока я орудую отмычками.
– Для начала ты мог бы помолчать.
Не очень любезно с моей стороны, знаю. Но сейчас я слишком взволнованна, чтобы быть милой.
Верхний ящик выдвигается, и я убираю отмычки.
Здесь лежит только два предмета: кусок пергамента и металлический стержень.
Сначала я вытаскиваю стержень. Он полый, не длиннее фута. На металле выбиты древние символы. Предполагаемое устройство для управления сиренами? Стержень не гудит, не пульсирует, не светится – не делает ничего мистического. На самом деле…
Я более внимательно осматриваю участок рядом с одним из отверстий. Я узнаю стиль изготовления. Хакин, этот стержень создал один из кузнецов замка. На конце слабо виднеется его подпись. Он спрятал ее в одном из древних символов. Любой, кто не знаком с его работами, не заметил бы этого.
Зачем отцу понадобилось заказывать странный стержень? Внутри нет стекла для подглядывания или чего-то еще – вообще ничего, что могло бы сделать эту вещицу полезной. Хотя, вероятно, при желании им можно кого-нибудь ударить.
Я вытаскиваю пергамент и быстро читаю короткие фразы, написанные отцовским почерком:
… контроль сирен…
… использовать с осторожностью…
… иммунитет к чарующей песне…
Райден читает через мое плечо, но я не возражаю. Все больше и больше вещей проясняется.
Откладываю пергамент и снова беру в руки устройство.
Я смеюсь:
– Это фальшивка. Никому не показалось подозрительным, что мой отец установил усовершенствованный замок на входной двери, но такой хлипкий на ящиках своего стола? Король пиратов, скорее всего, подбросил эту вещь для шпиона, чтобы тот дал ложную информацию. И это, – я поднимаю стержень, – это просто кусок металла. Вордан и его шпион – идиоты.
Мои плечи опускаются, напряжение наконец покидает меня. Какая же я дура, что послушала Вордана. Я позволила ему сыграть на своих чувствах. Конечно, у отца наверняка что-то приготовлено для шпионов, бродящих по крепости. Может, перед отъездом я рискну отправиться в подземелье еще раз, чтобы избавить этот мир от Вордана.
Я зря рисковала нашими жизнями.
Возвращаю вещи в ящик и запираю его. Я уже собираюсь увести Райдена отсюда, когда мой взгляд цепляется за шкафчик с ромом.
Там два стакана. В комнате два стула. Но отец – единственный, кто имеет право входить в эту комнату и выходить из нее.
В одно мгновение я подхожу к гобелену, отодвигаю его в сторону и ощупываю стену в поисках какого-нибудь выключателя.
И нахожу его.
Стена выдвигается наружу, и у меня перехватывает дыхание при виде открывшегося зрелища. Райден подходит ближе.
Женщина сидит на другом шезлонге, уставившись на висящую на стене картину с изображением морского заката. Красивее созданий я не встречала.
Ее темно-рыжие волосы вьются вокруг плеч, как завитки пламени. Ее кожа такая светлая, словно женщина никогда не видела солнца. У нее длинные ресницы, такие же рыжие, как и волосы. Ее фигура скрывается за простым платьем. И хотя она выглядит хрупкой и несколько осунувшейся, я знаю, что когда-то она была сильной и красивой.
Женщина не поворачивается, когда я вхожу в комнату, хотя она точно меня слышит. Ее глаза на мгновение закрываются, как будто это беспокойство раздражает ее.
Я чувствую, как слезы подступают к уголкам моих глаз, но приказываю себе не плакать. Пока что.
Я пытаюсь заговорить, но слова застревают в горле, превращаясь в кашель.
Она смотрит на меня, и в этих зеленых глазах читается такое удивление, что все мои подозрения о том, что никто, кроме моего отца, никогда ее не видел, подтверждаются.
Я снова пытаюсь заговорить.
– Как вас зовут? – На этот раз слова получаются разборчивыми, но почему-то кажутся слишком громкими.
– Авали, – отвечает женщина. Ее голос так же красив, как она. Она поднимает руку, чтобы прикрыть разинутый от удивления рот. Ее пальцы дрожат.
– Ты Алоса?
На этот раз я не могу сдержать слез. Я плачу и не могу остановиться, да у меня и нет желания этого делать.
– Мама?
Одним грациозным движением женщина встает. Не успеваю я опомниться, как она уже обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать. Объятия странные – раньше меня так не обнимали, – но восхитительно приятные. Такая простая вещь говорит так много без единого слова.
В моей голове звучат тысячи вопросов, каждый из которых отчаянно пытается оказаться первым.
Как?
Когда?
Почему?
Почему кажется самым важным.
– Почему ты здесь? – спрашиваю я, когда мне наконец удается унять слезы.
Она отступает назад, чтобы осмотреть меня с головы до ног.
– Какая же ты красивая. Благословенный океан, ты совсем на него не похожа.
