bannerbannerbanner
Сокровище

Трейси Вульф
Сокровище

Полная версия

Глава 13
Коктейль «Мимоза»

Когда мы доходим до главной башни, Джикан открывает тяжелые деревянные двери и вздыхает.

– Хотите «Мимозу»? – спрашивает Кровопускательница, встретив нас у дверей. – Алистеру я уже налила бокал, он пьет его в маленькой гостиной.

– «Мимоза» в полночь? – одними губами произносит Хезер, глядя на меня. Я пожимаю плечами и отчаянно стараюсь удержаться от улыбки. Конечно, моя лучшая подруга ожидала, что та, кого называют Кровопускательницей, будет вести себя иначе – она должна была предложить нам кубки, наполненные кровью людей, подвешенных над ведрами в углу, а никак не коктейли с шампанским.

Я решаю не сообщать Хезер, что прежде моя бабушка действительно творила такие вещи, но тут Джикан отвечает:

– Я возьму одну «Мимозу», Кассия. – Затем поправляется: – Нет, не одну, а две.

– Сразу два бокала, да? – сухо спрашивает Хадсон.

– После того потока драконьей мочи, который я только что наблюдал на этом поле, я бы выпил и три бокала зараз, – отвечает Джикан, и в его голосе звучит раздражение.

– Драконьей мочи? – Флинт морщится.

– Думаю, он имеет в виду драконье дерьмо, – говорит Иден, и на лице ее отражается такое же отвращение, как и на лице Флинта.

– Он имеет в виду дерьмо собачье, – устало объясняет Кровопускательница. – Он говорит на всех земных языках – и понимает только половину из них.

Хезер фыркает от смеха, и я ожидаю, что сейчас Джикан повернет голову и заморозит ее, но вместо этого он отвечает:

– Эй, я напоминаю это.

На сей раз смеемся мы все – мы не понимаем, что он имел в виду на самом деле и было ли это оговоркой, но от этого его заявление кажется только смешнее.

– А теперь я могу получить выпивку? – спрашивает Джикан и подмигивает Кровопускательнице.

Но не тут-то было. Она твердо отвечает:

– Если учесть, как ты сейчас вел себя, тебе повезет, если я позволю тебе вообще войти в мой дом, не говоря уже о распитии моего шампанского.

– Брось, Кассия, если бы, выходя на поле, твой Алистер всякий раз не был пьян, мне бы не приходилось поправлять его.

– Возможно, если бы ты так не поносил его, ему не надо бы было напиваться всякий раз, когда он судействует на ваших товарищеских матчах, – парирует Кровопускательница, тряхнув головой, но все же протягивает ему два бокала, прежде чем повернуться и направиться в сторону малой гостиной – где бы она ни находилась. После того как она и Алистер опять поселились в этом замке, он стал совсем не таким, как прежде. Как и сама Кровопускательница.

Старуха, которой она была, когда я впервые увидела ее, исчезла – теперь ей на вид тридцать с небольшим, у нее смуглая гладкая кожа и длинные локоны, заправленные под тюрбан того же оттенка, что и ее струящаяся туника с поясом. Только цвет ее глаз остался тем же – вихрящимся изумрудно-зеленым, меняющим яркость в зависимости от ее эмоций.

Мы идем за Кровопускательницей, и Хезер непрерывно вертит головой, оглядываясь по сторонам.

– Потрясающе! – шепчет она, глазея на каменные стены огромных коридоров и на висящие на них оружие и гобелены.

Я вспоминаю, как бродила по коридорам Кэтмира в первые часы после моего появления там, ошеломленная и охваченная трепетом, и пыталась понять, как моя жизнь могла сделать такой странный и резкий поворот. Жаль, думаю я, что у меня не было возможности показать ей Кэтмир до того, как Хадсону и Джексону пришлось разрушить его, чтобы спасти нас всех, но затем оставляю эту мысль.

Потому что, как, вероятно, выразился бы Джикан, если бы да кабы, да во рту росли дубы…

К тому же Круг собрал такую команду, чтобы отстроить Кэтмир заново, что он наверняка станет лучше, чем был. Просто мне хочется, чтобы он стал таким не когда-нибудь, а уже сейчас.

Наконец Кровопускательница останавливается перед тем, что, насколько я помню, прежде было довольно унылой функциональной комнатой для совещаний. Но когда она распахивает застекленные двери из красного дерева, я понимаю, почему теперь она называет это гостиной. Потому что в этой комнате не осталось и следа функциональности.

Светло-серые камни стен обшиты теперь бледно-зеленой тканью, на которой изображены березы, цветы и порхающие птицы. Шторы имеют цвет морской волны, как и стильный ковер, укрывший шершавый каменный пол. С потолка свисают хрустальные люстры, а мебель выглядит красивой и удобной.

Особенно это относится к креслу времен королевы Анны, в котором сидит Алистер, медленно потягивая большущую «Мимозу».

– Дедушка, – говорю я, идя к нему.

– Грейс! – Он вскакивает на ноги и бросается мне навстречу. И, хотя он выглядит молодым, обнимает он меня как дедушка, и его объятия такие же крепкие и утешительные, как обволакивающий меня старомодный аромат парфюма «Арамис». – Я надеялся, что ты зайдешь, чтобы повидать меня.

– Я бы не покинула замок, не поздоровавшись с тобой, – говорю я, когда он усаживает меня рядом с собой на один из изящных розово-золотых диванов.

– Жаль, что то же самое не может сказать Джикан, – отзывается он, сердито глядя на Бога Времени.

Джикан, разумеется, и бровью не ведет. Он невозмутим, настолько невозмутим, что, поставив один из опустевших бокалов на стол, протягивает руку и выхватывает «Мимозу» у Алистера, после чего садится в одно из элегантных кресел и одним долгим глотком выпивает ее.

Алистер надменно поднимает бровь.

– Как прикажешь тебя понимать? – рычит он.

– Ты и так уже слишком много выпил, – небрежно бросает Джикан. – Хотя приятно, что в конечном итоге здравый смысл победил.

– Ты бы не распознал здравый смысл, даже если бы он укусил тебя в… – Алистер замолкает, так и не сказав «в жопу», потому что Кровопускательница устремляет на него грозный взгляд.

– В аорту? – подсказывает Джикан.

– Как можно укусить человека в аорту? – спрашивает Хезер, округлив глаза.

Иден хихикает.

– Вообще-то он хотел сказать «укусил тебя в жопу», поскольку это выражение звучит именно так.

Хезер опускает голову, пряча улыбку, и садится рядом с Иден на диван, стоящий напротив кресел.

– Можно еще одну «Мимозу», Кассия, дорогая? – спрашивает Джикан. – Это был тяжелый вечер.

– Он стал тяжелым из-за тебя, Джикан, дорогой, – отвечает она, изобразив медовую улыбку, но все же наливает ему еще коктейль из шампанского и апельсинового сока, после чего садится рядом с Алистером, тоже с бокалом в руке.

– В команде нет слова «ля-ля». Спросите Грейс. – Джикан бросает на меня лукавый взгляд.

– Вообще-то это выражение звучит по-другому – «в команде нет слова “я”», – поправляю его я, подавшись вперед.

– Вот именно. Потому что тогда слово «я» писалось бы как «время». Кстати, о времени… – Он выпивает свою «Мимозу» так же быстро, как выпил «Мимозу» Алистера. – Через час у меня урок воздушной гимнастики, так что давай побыстрее.

Я хочу напомнить ему, что не я откладывала этот разговор – я ждала, когда он сам соизволит поговорить со мной, – но в конечном счете решаю, что пререкаться не стоит. Ведь мы хотим, чтобы он ответил на вопросы – и сделал нам одолжение.

Поэтому я тщательно выбираю слова. Общаясь с богами и богинями, я усвоила, что они не любят давать прямые ответы.

– Я хотела узнать, что ты можешь рассказать мне о Мире Теней.

Он вскидывает бровь.

– Ты же побывала там. Так что еще ты хочешь узнать, кроме того, что тебе уже известно?

– Если коротко, то, когда я побывала там в прошлый раз, все пошло не по плану, – уклончиво говорю я. – Поэтому мне и хочется узнать об этом месте побольше. На тот случай, если нам придется вернуться туда.

– Ты хочешь вернуться? – спрашивает он и чешет щеку. В его голосе звучит удивление, но он быстро переводит взгляд на моего деда, на лице которого отражается беспокойство.

И прежде чем он успевает сказать что-то еще, Кровопускательница в тревоге вскрикивает – и исчезает.

Глава 14
Цирк, да и только

Внезапное исчезновение бабушки поражает меня. Я ахаю, но, когда вижу, что Джикан и Алистер спокойно сидят на своих местах, мое сердце снова начинает биться медленно и мерно. Что бы сейчас ни произошло, раз их это не взволновало, значит, и мне не нужно волноваться. Хотя я весьма и весьма заинтригована.

Собственно говоря, я бы подумала, что ее исчезновение – это дело рук Джикана, ведь все это время он чертовски странно смотрел на нее, но нет, ведь мой дедушка не вцепился ему в горло. Потому что в нашей семье принято немедля отвечать ударом на удар.

– Да, такое видишь не каждый день, – замечает Хезер, быстро оглядываясь по сторонам, как будто она ожидает, что сейчас появится кто-то или что-то и заставит исчезнуть ее саму.

– Цирк, да и только, – бормочет Хадсон. – Похоже, это местный девиз.

– Насколько я понимаю, то же можно сказать и о тебе, – отвечает Джикан. Но в его тоне нет обычной резкости – вероятно, потому что, говоря это, он рассеянно смотрит в пространство. Несколько секунд спустя он приходит в себя и, кивнув своим мыслям, устраивается на диване поудобнее.

– Да, ведь я стремлюсь развлекать, – сухо отзывается Хадсон, садясь на маленький диванчик для двоих. И, вытянув ноги, скрещивает их в лодыжках, откидывается на спинку и складывает руки на груди. Я знаю, что он хочет сказать своей позой – «я отдыхаю и не допущу, чтобы вы докучали мне вашей фигней».

Но Джикан не реагирует на его сарказм.

– Ты определенно недооцениваешь свои навыки. Впрочем, чего еще можно ожидать от брата этого Юного Гота?

Его взгляд перемещается на Джексона, который слегка оскаливается, но молчит. Похоже, он боится, что Джикан снова превратит его в статую, куда больше, чем готов признать.

Хотя Джикан явно немного разочарован тем, у него не получилось спровоцировать Джексона, в конечном итоге он просто подносит к губам бокал и делает глоток коктейля. А затем смотрит мне в глаза.

 

– Ты вроде собирался рассказать нам о Мире Теней, – подсказываю я, вскинув брови.

– Не понимаю, почему ты вдруг так заинтересовалась этим местом. – Он небрежно машет рукой. – Оно было создано в качестве наказания, а не в качестве курорта.

– Значит, его действительно создал ты? – спрашивает Иден, показав на Джикана. – Значит, ты можешь это сделать?

– Я же бог, – отвечает он. – Я могу сделать почти все.

– Наказания для кого? – гну свое я. По крайней мере, он отвечает на вопросы, так что, возможно, он нам все-таки поможет, если повезет.

И если мы будем его умолять. Ведь речь как-никак идет о Джикане.

– Для Королевы Теней, для кого же еще? – Джикан зевает, изображая скуку, но по его настороженному взгляду видно, что это поза.

– Но почему? – вздыхаю я, испытывая досаду, потому что обычно получить от него прямой ответ нелегко даже в лучшее время.

А сейчас определенно не лучшее время.

Несколько долгих секунд Алистер смотрит ему в глаза. Очевидно, что они что-то говорят друг другу без слов, но я не могу понять что.

Однако в конце концов Алистер говорит:

– Давай. – И церемонно машет рукой. – Расскажи ребятам то, что они хотят знать.

Сперва мне кажется, что Джикан станет возражать, но в конце концов он просто встает и объявляет:

– Я проголодался. – И идет на кухню, как будто мы не ведем важный разговор.

– Как он мог проголодаться? – тихо бормочет Хезер. – Ведь меньше десяти минут назад он столько всего съел.

Я без понятия, но я не совершу ошибку и не стану задавать ему вопросы о том, как он мог так быстро проголодаться. Вместо этого я встаю и следую за ним в сторону кухни. Хадсон и наши друзья идут следом.

Мой дед остается в гостиной с графином «Мимозы», вероятно, затем, чтобы дождаться бабушку.

Я обнаруживаю, что она поменяла обстановку не только там – после моего прошлого визита она заменила висящие на стенах гобелены с батальными сценами и пейзажами на великолепные черно-белые фотографии с Алистером, Артелией и многими другими горгульями.

На них были запечатлены разные сцены: от боевых тренировок до еженедельных футбольных матчей, от масштабных «семейных» обедов до одиноких прогулок Алистера по скалистому берегу за железной оградой. От этих фотографий веяло чем-то приятным, они западали в душу.

В кухне все уселись на барные стулья со спинками, расставленные вокруг кухонного острова со столешницей из массивного гранита. Джикан надел фартук с надписью: «КОГДА Я ГОТОВИЛ В ПРОШЛЫЙ РАЗ, ПОЧТИ НИКТО НЕ УМЕР». Это успокаивает.

Затем он открыл кладовую и начал быстро доставать оттуда продукты, но сделал это таким образом, что стало ясно – конкретных гастрономических планов у него нет. Все это, от печенья «Орео» – к которому Алистер воспылал недавно – и маринованных огурцов до лапши и консервированного ананаса, оказывается на барной стойке рядом с бокалом «Мимозы», который он принес из гостиной.

– Не собирается же он все это смешать, – в ужасе шепчет Хезер.

Я понятия не имею, собирается он это сделать или нет, и, поскольку я по-прежнему надеюсь, что он нам поможет, я совершенно точно не стану ставить под сомнение его кулинарные наклонности. Я даже ухитряюсь не поморщиться, увидев, что к растущей на барной стойке горе присоединились корица и горчичный порошок.

– Налей в кастрюлю воды, хорошо? – бросает Джикан через плечо, продолжая рыться в кладовой.

– Сейчас. – Я хочу выполнить его просьбу, но Иден опережает меня – взяв со стеллажа большую медную кастрюлю, она несет ее к мойке с энтузиазмом на лице, и я фыркаю.

Джикан с торжествующим воплем выходит из кладовой, в одной руке держа пакет шоколадной крошки, а в другой – банку арахисового масла. Он победоносно потрясает ими, затем бросает то и другое на стойку к остальной своей добыче.

– Мне нужны яйца и апельсиновый сок, – объявляет он всем нам, будто этого заявления достаточно, чтобы получить их.

И действительно, я торопливо подхожу к холодильнику и достаю коробки с тем и другим еще до того, как Джикан успевает обойти кухонный остров. Ведь чем скорее мы доставим ему то, чего он хочет, тем скорее мы, возможно, уговорим его рассказать нам о ключе к Миру Теней – и убедим дать нам этот ключ.

Мне ужасно хочется прекратить всю эту хрень и прямо попросить Джикана о помощи. После моего визита в допросную я не хотела признаваться самой себе в том, что, возможно, придется выбирать между желанием срочно получить противоядие для спасения Мекая и необходимостью заняться армией охотников, которая, возможно, готовится к атаке. Но если мы расстроим Джикана, он точно нам не поможет – и тогда мы однозначно никуда не попадем. А значит, мне надо приклеить к лицу улыбку и продолжать эту пляску.

Я ставлю яйца и сок на стойку рядом с другими ингредиентами и говорю:

– Вот, пожалуйста. – После чего опять взгромождаюсь на барный стул.

– Что именно мы готовим? – спрашивает Флинт, весело глядя на гору продуктов на стойке. Иден тоже смотрит на нее, и в ее глазах читается веселое удивление.

Хадсон не сел на барный стул, он предпочел прислониться к стойке напротив, сложив руки на груди. Мы с ним переглядываемся, мысленно смеясь. Ох уж эти драконы.

Джикан берет банку маринованных огурцов и открывает ее.

– Десертную лапшу.

– Из маринованных огурцов? – вырывается у меня.

Но Джикан только закатывает глаза.

– Разумеется, нет, Грейс. Это чтобы есть, пока будем готовить.

Взяв вилку, он вылавливает два маленьких огурчика и кладет их в рот, после чего подходит к раковине и моет руки.

Затем поворачивается и хлопает в ладоши.

– Итак, на чем мы остановились?

Я не знаю, что он имеет в виду: десертную лапшу, маринованные огурцы или все-таки то, что он должен рассказать нам о Мире Теней, но решаю надеяться на лучшее.

– Ты собирался рассказать нам, почему ты создал Норомар, чтобы наказать Королеву Теней.

Глава 15
Ужас из прошлого

– Да, – соглашается он, но больше не говорит ничего. Вместо этого он кладет в рот еще несколько маринованных огурцов.

Затем с полным ртом изрекает:

– В этом виновата Королева Теней.

– Мы так и предполагали, раз уж ты создал тюрьму для нее, – говорит Хадсон, не сводя с него глаз.

– Право же, – говорит Джикан и тяжело вздыхает, дергая свой конский хвост, – вся эта история служит отличным доказательством, что никому никогда не стоит влюбляться. – Он отпивает глоток своей «Мимозы» и кладет в рот еще один маринованный огурец, после чего добавляет: – Лучше никогда не влюбляться, чтобы не сбиться с пути.

– Ты влюбился в Королеву Теней? – Это была бы жесть, если учесть, что впоследствии он создал для нее тюрьму.

– С чего ты это взяла? – удивляется он, и его брови взлетают вверх. Затем, открыв пакет лапши, он добавляет: – Она влюбилась в смертного. – Как будто это все объясняет.

И, пожав плечами, он снова начинает готовить, если это можно назвать готовкой, пока мы с опаской наблюдаем за ним. Джикан – неплохой малый, но он непредсказуем, так что пытаться угадать его поведение – это та еще нервотрепка.

– Она влюбилась и вышла за него замуж. – Он берет маленькую кастрюльку и ставит ее на плиту рядом с большой кастрюлей с водой. – И вот результат.

– По-моему, тут нужны детали, – говорит Хадсон, растягивая слова, и, достав свой телефон, начинает невозмутимо скроллить. – Влюбившись, люди не имеют свойства сразу бросать вызов богам. До этого должно случиться что-то еще. Что с ней произошло? Почему она слетела с катушек?

– Она забеременела, что же еще? – Джикан брезгливо морщится. – Разве не от этого женщины всегда слетают с катушек?

– А тебе не кажется, что это сексизм? – спокойно изрекает Хадсон. Это доказывает, что он слушает нас, несмотря на то что его большие пальцы продолжают бегать по экрану телефона.

Бог Времени раздраженно щурится, кладя в маленькую кастрюльку столовую ложку арахисового масла с верхом. Но затем, видимо решив, что Хадсон прав, вздыхает.

– Ты прав. Я приношу свои извинения. Королева Теней слетела с катушек, потому что влюбилась в смертного волшебника времени – и забеременела от него.

Я напрягаюсь и, быстро переведя взгляд на Хадсона, одними губами произношу:

– Это был мэр Адари?

Хадсон поднимает бровь.

Нам никогда не приходило в голову, что Королева Теней и мэр Суил были союзниками, и теперь я вижу, как в мозгу Хадсона крутятся шестеренки. Если Суил пытался изменить линию времени, чтобы спасти свою дочь… Тогда, возможно, Королева Теней атаковала нас не только затем, чтобы освободиться из тюрьмы, но и потому, что тоже хотела изменить прошлое, чтобы спасти их общую дочь.

Джикан продолжает:

– Поскольку Королева Теней – рэйф, она бессмертна, но ее муж был смертным, поэтому она очень боялась, что…

– Что ее ребенок тоже будет смертен, – заканчивает Алистер – его голос звучит откуда-то сзади.

Поскольку он только что сидел в гостиной со своей «Мимозой», я не ожидала обнаружить его здесь. Но, видимо, он решил последовать за нами, поскольку сейчас он стоит, прислонившись к косяку и глядя в пространство. На его лице написана нежность – и печаль, – и я думаю, что он, возможно, вспоминает собственную дочь, ту, которую ему родила Кровопускательница. И от мысли о ней – и о том, как мои дедушка и бабушка горевали, потеряв ее, – я ощущаю стеснение в груди.

– И что она сделала? – спрашиваю я, прикусив губу и испытывая непрошеное сострадание к Королеве Теней, от которого стеснение в моей груди становится еще более ощутимым.

Каким бы ужасным ни был поступок, который она совершила (ведь в результате она навечно оказалась в тюрьме), я не могу не гадать, на что бы пошла я сама, чтобы спасти от смерти ребенка – ребенка, который когда-нибудь, вероятно, родится у нас с Хадсоном.

И внезапно мне начинает казаться, что я непременно должна получить у Джикана ключ от Норомара и освободить ее, независимо от того, поможет она Мекаю или нет.

К быстро тающему арахисовому маслу Джикан добавляет апельсиновый сок, затем разбивает в кастрюльку яйцо. Хезер делает вид, будто ее тошнит, но Джикан, к счастью, ничего не замечает и продолжает свой рассказ.

– Во время своей беременности Королева Теней помешалась на мысли о том, чтобы не дать своему ребенку умереть. Она попросила помощи у своего мужа, отца этого ребенка, но он отказывал ей снова и снова, поскольку магия такого рода не просто под запретом, но и крайне нестабильна.

Джикан замолкает, чтобы добавить в закипевшую воду большую щепоть соли и погрузить туда целую пачку лапши. Затем он берет еще одну щепотку соли и кидает ее через плечо.

– На удачу, – говорит он и быстро мешает смесь арахисового масла, апельсинового сока и яйца, после чего берет корицу и горчичный порошок.

– Так что же произошло? – нетерпеливо спрашивает Хезер. – Помог ей ее муж или нет?

– Ему не следовало этого делать. – Джикан с отвращением качает головой. – Но любовь размягчила его, сделала слабым. И когда его любимая рожала, ее отчаяние заставило его сдаться, и он пустил в ход запретную магию времени, чтобы их дочь могла жить вечно.

– Дай угадаю. – Хадсон наконец отрывает взгляд от смартфона и вскидывает бровь. – Что-то пошло не так.

– Да, вроде того. – Джикан пытается отпить еще глоток «Мимозы», но его бокал уже пуст. И поскольку мне известно, что он нам ничего не расскажет, пока не выпьет еще, я решаю сходить к холодильнику и взять графин с «Мимозой», который я заметила там. Но прежде чем я соскакиваю с барного стула, Джикан просто машет рукой, и его бокал снова оказывается полон.

Я хочу спросить его, почему он просил мою бабушку налить ему коктейль, если может наполнить свой бокал вот так, но Хадсон устремляет на меня странный взгляд, и я решаю не поднимать эту тему.

Джикан делает большой глоток коктейля, затем опять заходит в кладовую и выходит с пакетом сладкой кокосовой стружки, который кладет рядом с пачками печенья «Орео» и шоколадной крошки.

– Дайте мне мерный стакан, – говорит он, обращаясь к нам всем, прежде чем продолжить рассказ.

– В общем, эти злополучные чары не подарили ее ребенку вечную жизнь, как она надеялась, – потому что она была беременна не одним ребенком, а двумя. Когда она родила вторую из своих дочерей-двойняшек, чары сопрягли души этих девочек… – Он делает паузу и быстро бросает взгляд на Алистера, после чего продолжает: – Навсегда.

Я поворачиваюсь к деду, чувствуя, как бешено начинает колотиться мое сердце.

– Как случилось с Кровопускательницей и Каргой?

– Не совсем, – отвечает Алистер, но в подробности не вдается, будто хочет, чтобы Джикан рассказал эту историю на свой манер.

Джикан берет у Иден мерный стакан и благодарно кивает.

 

– Поначалу им, ей и этому волшебнику времени, казалось, что все в порядке, поскольку в первые годы жизни двойняшки росли и развивались хорошо. Правда, одна из них была немного меньше, немного слабее и болезненнее другой, но ведь известно, что с двойняшками такое бывает. Однако до поры до времени обе они были здоровы. Пока… – Он замолкает, сокрушенно качая головой, затем засыпает в мерный стакан шоколадную крошку и кокосовую стружку.

– Пока их благополучию не пришел конец, – договариваю я, стараясь не обращать внимания на очередной гастрономический прокол, который он, кажется, вот-вот совершит.

– Вот именно. И даже хуже… – Он делает паузу и высыпает в кастрюльку со смесью арахисового масла, апельсинового сока и яйца шоколадную крошку и кокосовую стружку. – Благополучие болезненной девочки было привязано к благополучию ее сестры. Чем сильнее и здоровее становилась более крепкая сестра, тем больше чахла та, которая была слабее. Но частично чары волшебника времени сработали – пока их души были сопряжены, ни одна из них не могла умереть.

– А более крепкая из-за этого чувствовала вину? – потрясенно произносит Хезер, ломая руки. Видно, что она слушает рассказ затаив дыхание.

Джикан поворачивается к ней. На его лице написан интерес.

– Ты обыкновенный человек, – говорит он.

Она выгибает одну темную бровь.

– А что, это плохо?

– Я еще не решил. – Он задумчиво склоняет голову набок и несколько томительных секунд молчит, пока кухня наполняется неприятным, приторно сладким запахом.

Затем, пожав плечами, он отвечает на ее первый вопрос:

– Отношения между сестрами или братьями – это сложно.

Как будто это все объясняет.

Я смотрю на Хадсона, потом на Джексона и думаю, что, пожалуй, он прав.

– А что было потом? – спрашиваю я, заинтригованная рассказом, желая поскорее услышать, чем все закончилось, чтобы задать вопрос, ради которого я пришла сюда.

– А сама как думаешь? Более крепкой из девочек не понадобилось много времени, чтобы понять, что всякий раз, когда ее сестра страдает, сама она становится сильнее.

Хезер резко втягивает ртом воздух, и не она одна. Все наши переглядываются, и на их лицах читаются отвращение и ужас.

Мы все думаем об одном и том же, но вслух это произносит Флинт:

– И чтобы стать еще сильнее, она начала причинять своей сестре боль.

Джикан смеряет Флинта взглядом, будто видит его сейчас в первый раз.

– Похоже, в тебе есть нечто большее, чем твоя королевская хандра, дракон.

На лице Флинта отражается недоумение, как будто он не может понять, при чем тут хандра – да еще королевская. Но затем он, видимо, решает принять это как комплимент – и расплывается в своей широкой улыбке, являющей собой такую же неотъемлемую часть его, как и его дракон.

– Спасибо.

Джикан хмыкает, затем накрывает кастрюлю с лапшой крышкой, хотя эта лапша варилась всего минуты две, и сливает воду в раковину. Могу себе представить, какая у него получилась недоваренная дрянь.

– И что она сделала? – спрашиваю я, когда большая кастрюля, из которой слита вода, снова оказывается на плите. – Убила свою сестру?

– Как она могла убить ее? Я же сказал вам, что волшебник времени прибег к темной магии и сотворил чары, которые сделали его дочерей бессмертными, неразрывно сопрягли их души. – Он снимает с кастрюли крышку, и я вижу, что лапша сварена безупречно – видимо, Богу Времени необязательно соблюдать время варки, – и выливает в нее гадкую бурду из маленькой кастрюльки, после чего начинает медленно потряхивать ее. Настолько медленно, что до меня доходит – Джикан тянет время.

– Алистер, Кассия вернулась? – спрашивает он ни с того ни с сего.

Мой дед качает головой, и я вижу в его глазах сочувствие.

– Еще нет.

Они многозначительно переглядываются, и я понимаю, что Джикан ждет мою бабушку. Он не хочет рассказывать остальную часть истории – пока Кровопускательница не вернется. Но какое отношение она может иметь к этим сестрам-двойняшкам из Мира Теней? При чем тут она?

– Раз она не могла убить свою сестру, она просто раз за разом мучила ее, чтобы становиться сильнее, да? – потрясенно спрашивает Хезер. – Это ужасно.

Меня пробирает дрожь, и я перевожу взгляд на Хадсона. Он по-прежнему стоит, прислонившись к краю барной стойки, и с кем-то переписывается, как будто у него нет никаких забот. Однако его зубы сжаты так крепко, что я начинаю опасаться, как бы он не сломал клык. Поначалу мне кажется, что он вообще не замечает, что я смотрю на него, но затем он переступает с ноги на ногу, и до меня доходит, что он специально не глядит на меня, хотя и чувствует на себе мой взгляд.

Мне не нравится, что он не смотрит на меня, что он не желает разделить это со мной. Потому что я знаю, сейчас он думает о том же, о чем и я, – о том, как Сайрус мучил его каждый месяц на протяжении почти двухсот лет, отправляя его в Сошествие в каменную гробницу, потому что тоже хотел стать сильнее. Это не то же, что происходило между двумя сестрами, но разница невелика.

Ублюдок. Возможно, вечное заточение в пещере Кровопускательницы – все-таки недостаточное наказание для него. Как недостаточным оно было бы и для этой стервы, мучающей свою сестру.

Однако Джикана разгневало не ее поведение, а то, что сделала ее мать. Содрогнувшись, я спрашиваю:

– И что же предприняла королева? И как это могло оказаться хуже, чем то, что вытворяла ее злобная дочь?

Джикан испускает долгий вздох и берет печенье «Орео». Проходит несколько секунд, пока он крошит его в руках, глядя на свою гадкую «десертную лапшу». Затем он высыпает все в кастрюлю и вытирает руки кухонным полотенцем.

– Кто-нибудь желает угоститься? – спрашивает он наконец, хватая тарелки, и Флинт с Иден одновременно кричат «да».

Остальные отказываются – причем некоторые делают это решительно, во весь голос, – но Джикан так погружен в свои думы о Королеве Теней, что ничего не замечает. В конце концов он выкладывает свою стряпню на четыре тарелки и предлагает две из них драконам, а третью Алистеру… который берет ее, даже не скривившись.

Но теперь, когда еда готова, Джикан, видимо, решает продолжить свой рассказ, поскольку он перестает бросать взгляды на дверь кухни, ожидая возвращения моей бабушки. И прекращает тянуть резину.

– Как и следовало ожидать, родители были не особо впечатлены садистскими наклонностями дочери, тем более что ее жертвой была вторая дочь, – говорит он. – Перепробовав все доступные средства, чтобы уберечь обеих дочерей – и потерпев полную неудачу, – Королева Теней решила, что единственный способ добиться успеха заключается в том, чтобы разорвать связывающие их узы.

– А это возможно? – спрашиваю я, гадая, пыталась ли моя бабушка разорвать узы между собой и своей сестрой.

– Бинго! – Джикан удовлетворенно кивает мне, как будто я наконец сделала что-то такое, что впечатлило его. – Многие говорили королеве, что это невозможно, повторяли раз за разом. Включая меня самого, – добавляет он, фыркнув. – Но отчаянные меры требуют отчаянных времен. И она все искала способ, как бы часто ее ни уверяли, что ее поиски бессмысленны. В один прекрасный день она услышала о той, которая, быть может, поймет, что ей приходится переживать, о той, которая сама пережила нечто подобное. И… – Он делает паузу и вздыхает, затем кладет в рот лапшу и жует. Проглотив ее, он смотрит на Алистера, который тоже ест его десерт, и продолжает: – Королева Теней отправилась на поиски этой женщины, душа которой, по слухам, тоже была сопряжена с душой ее сестры-близнеца, чтобы попросить ее о помощи.

У меня по затылку бегут мурашки, потому что теперь я поняла, почему Джикан тянул время, пытаясь дождаться Кровопускательницу, прежде чем закончить свой рассказ.

– И эта женщина в самом деле могла ей помочь? – На лице Хезер читается скепсис. – Она могла разорвать узы между двумя душами?

Джикан качает головой.

– Разумеется, нет, но Королева Теней поверила ей, когда она сказала, что может это сделать. Она пообещала сказать Королеве Теней, что ей известно о разрывании уз между душами, в обмен на флакон теневого яда.

– Кем надо быть, чтобы просить этот яд, зная, что он творит? – спрашивает Иден, и на ее лице отражается еще большее отвращение.

– Да, кем, по-твоему, она была? – говорит Хадсон и наконец смотрит мне в глаза.

К горлу подступает тошнота, когда до меня доходит, кто это был – и для чего ей был нужен теневой яд. Я хрипло выдавливаю из себя:

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41 
Рейтинг@Mail.ru