Тори Майрон
Забыть тебя невозможно
Господи! Какой кошмар!
Мое тело как на ладони перед всей аудиторией, что глазеет на меня не переставая. Застывший лектор смотрит на меня не менее изумленным взором, отчего мне хочется провалиться сквозь землю.
Я никогда не комплексовала из-за своей фигуры, ведь занятия спортом – мои лучшие друзья. Но сейчас, после столь отвратительного утра и еще более отвратительной дороги до универа, под прицелом десятков глаз я ощущаю себя вконец ничтожной, растерянной и выбитой из колеи.
Горло сдавливает от неловкости, глаза вновь начинает щипать. Мне хочется сбежать как можно дальше от всех ехидных смешков и пошлых комментариев, то и дело раздающихся в аудитории.
Но я не буду этого делать! Позорно сбегать – это не про меня. Как бы отвратительно я себя ни чувствовала в данную минуту.
Мокрая ткань платья заставляет мелко дрожать и неприятно липнет к коже, но это ерунда. Изнури меня сковывает еще более промозглый холод. И он усиливается, когда я резко прижимаю грязное пальто к груди, чтобы спрятать наготу от айфона суки Синтии, что решила запечатлеть мой конфуз на камеру.
Собираюсь крикнуть ей, что она пожалеет, если посмеет сделать хоть один снимок, но даже рта не успею открыть. Низкий мужской голос за моей спиной делает это раньше.
– Убрала телефон! Живо! – бросает спокойно, но твердо, с еле проскальзывающими нотками злости внезапно появившийся за моей спиной Уокер.
И его слова опадают мне на плечи вместе с кожаной курткой, в которой я тут же утопаю. Как буквально, так и образно. Она настолько велика мне, что прикрывает не только верх, но и голую задницу. А потрясающий мужской запах, сохранившийся на ткани, окатывает меня горячей волной, будто прошибая током все конечности.
От неожиданности у меня даже подкашиваются колени. И если бы сильные руки не обхватили меня за талию и не прижали намертво к себе, я непременно свалилась бы на пол, подарив всем еще один повод посмеяться надо мной во весь голос.
– Ты меня услышала? – повторяет Уокер еще более злобно.
И вот уж не знаю, каким именно взглядом он сверлит мерзкую сплетницу, но та мгновенно тушуется и убирает телефон.
– Все в порядке, Верόника? – шепчет он прямо возле уха, слегка царапая щеку щетиной.
А я не могу ничего ответить. Со мной совсем не все в порядке, черт побери!
От его голоса и прикосновений гурьба мурашек усыпает каждый миллиметр кожи, а сердце срывается на скоростной спринт, выбивая из головы все слова и мысли.
И самое ужасное – мне какого-то черта всей душой хочется откинуть голову на его горячую твердую грудь, чтобы в полной мере ощутить исходящую от Мэтта поддержку. Лишь только множество устремленных на нас глаз удерживают меня от этого необъяснимого и неприемлемого порыва.
Не нужна мне никакая поддержка! Так же, как и его защита и помощь. Только не от него. Не от парня моей лучшей подруги, которому я абсолютно не доверяю, да еще и на дух его не переношу.
Я слегка встряхиваю головой и прихожу в себя от секундного наваждения. А затем разворачиваюсь к Уокеру передом и резко отрываю его руки от себя.
– Я бы и без тебя спокойно справилась, – вполголоса проговариваю я так, чтобы меня расслышал только Мэтт.
И уже в следующий миг сжимаюсь не меньше, чем Синтия несколько секунд назад, впервые видя вечно равнодушного Уокера таким злым и раздраженным.
Его темные глаза мечут молнии, скулы еще больше заострились от гнева, а когда он спускает взгляд с моего лица к груди и ниже, мне и вовсе начинает казаться, будто он вот-вот меня ударит.
Но Уокер этого не делает. А только молча сверлит меня негодующим взглядом. Совсем недолго. Буквально несколько секунд, во время которых я ощущаю себя провинившимся ребенком.
А после он хватает меня за локоть и в приказном тоне выдает:
– Идем.
Глава 5
Мэттью
– Я бы и без тебя спокойно справилась, – тихо цедит Верόника, отрывая мои ладони от своей талии, которую я с легкостью и, что более важно, с превеликим удовольствием сжал бы до хруста, переломив эту девчонку на части.
За что?
Причин очень много. И не все они поддаются логическому объяснению. Но главная из всех – это то, что с момента нашего знакомства эта мегера привлекает меня в той же мере, в какой и подбешивает.
Привлекает внешне, в основном. А бесит своей нескрываемой неприязнью ко мне. Вечно недовольным лицом. Нарочитым пренебрежением. И поспешным суждением, будто я такое же редкостное дерьмо, как и мой старший братец.
Разумеется, до ангела мне далеко, но уверяю, до уровня ублюдка Алекса – еще дальше.
Однако Верόника думает иначе. И это ее право. Переубеждать ее в обратном я точно не собираюсь. Я лучше просто полюбуюсь ее милым негативом и желанием защитить от меня свою недалекую подругу.
Уж не знаю, что за ужасы вытворял мой брат, но, судя по тому, с какой ненавистью Верόника временами смотрит на меня, натворил этот мудак немало. Но меня это не парит. Да и почему, собственно, должно? Алане я никаких вечных клятв не даю, ни к чему не принуждаю и делаю только то, что она сама мне позволяет. И это не мои проблемы, что позволяет она все.
Так что из-за нелепых предрассудков одной светловолосой зазнайки отказываться от красивой девчонки, которая сама ко мне липнет, я не собираюсь. Поразвлекаюсь с ней, пока не начнет напрягать. Заодно продолжу наблюдать, как Верόника постоянно бесится, когда видит нас с Аланой вместе. Это отвлекает меня от неунимающейся скорби получше, чем бесконечный треп Аланы. Хотя и тот, нужно отметить, справляется со своей задачей на ура.
Никогда не любил болтливых девушек. Всегда обходил стороной. Но в этот раз именно такая глупая балаболка, как Лана, и была мне нужна. Ключевое слово – глупая. А еще с полным отсутствием собственного достоинства.
С такими проще всего. Не нужно ни о чем заморачиваться, тратить время на ухаживания, свидания и так далее. Мне всего этого сейчас не надо. А вот регулярный секс и постоянное живое радио на фоне – то, что доктор прописал, чтобы суметь отвлечься от собственных гнетущих мыслей.
Самый огромный плюс в Лане – это отсутствие необходимости отвечать на ее болтовню. Она может трещать о себе любимой без умолку. Ну или до тех пор, пока я не заткну ее рот членом. И к слову, охерительный минет – это еще один приятный бонус общения с Браун.
В постели она ничем не выделяется среди остальных, что у меня были, но вот сосать умеет отменно. Десять баллов!
Видимо, не все гуляющие по универу слухи о ней – ложные. Опыт у девчонки определенно богатый. В этом я уже успел убедиться лично. Но и на это мне плевать. Сколько у нее было до меня и сколько будет после – по барабану. Кроме похоти, она не вызывает у меня ни одной эмоции.
Алана – всего лишь временный способ отвлечься и вспомнить, что значит быть обычным студентом, который встречается с красивой девушкой, ходит на вечеринки и не имеет никаких проблем, кроме незачетов.
И все это я пытаюсь делать уже целый месяц. Но увы, пока не ощущаю в себе никаких изменений. Мыслями я все так же нахожусь в серой больничной палате, которая весь прошлый год была моим постоянным местом жительства. И я все так же безразличен ко всему происходящему вокруг меня, а все люди кажутся серыми и безликими.
Все. Кроме этой вредины Верόники.
Ее лицо и стройную фигурку я всегда находил среди толпы. Осознанно или нет, но находил. А сейчас, когда она опять стоит передо мной, вся такая воинственная и, блять, практически голая, я вообще никого кроме нее не вижу.
Красивая она, пиздец! Даже с растекшейся тушью, мокрыми растрепанными волосами и недовольным выражением лица. Эту девчонку ничего не может испортить. А все потому, что ее красота естественная. Не то что у ее драгоценной подружки.
Та себе и в губы что-то вколола, и ресницы с волосами нарастила, и грудь увеличила, а у Верόники все натуральное. Все свое. Светло-русые длинные волосы, почти достигающие поясницы, чувственные губы, которые так и манят испробовать их на вкус, и упругая двоечка с призывно торчащими розовыми сосками. На них я особенно акцентирую внимание. И все благодаря прозрачной ночнушке, которую Верόника додумалась на себя сегодня напялить.
Она в универ собиралась или идти мужиков на бульваре снимать? Ничего легче надеть не могла? Да еще в такую погоду! Мозгов у мегеры явно не больше, чем у Аланы. Но этот минус нисколько не снижает моего острого возбуждения при взгляде на ее обнаженное тело. А тот факт, что не мне одному повезло понаблюдать за ее прелестями, почему-то до невозможности бесит.
Я уже забыл, что значит злиться. Основательно так. До скрипа зубов и тремора в пальцах. Не на суровую несправедливость жизни, что последние годы неоднократно наносила мне сокрушительные удары, и не на своего эгоистичного брата, а на абсолютно незнакомого человека.
Но Верόнике Майлз удалось вызвать во мне давно забытый гнев, что растекается по жилам едкой субстанцией, позволяя почувствовать себя нормальным.
Когда я увидел ее мокрую перед всей группой, мне внезапно захотелось схватить эту зазнайку, перекинуть через плечо и вынести отсюда, подальше от похотливых глаз десятков парней, а затем нещадно оттрахать. Может, даже неоднократно. Так, чтобы кричала во весь голос, стонала, задыхалась и просила еще.
Возможно, тогда Верόника перестала бы быть такой букой.
Ведь вместо элементарного «спасибо» за то, что я скрыл своей курткой ее наготу от всей аудитории, эта пигалица опять врубила свою излюбленную роль ведьмы и мысленно убивает меня сейчас ясно-серым взглядом.
– Идем, – с трудом сохраняя спокойствие, произношу я и хватаю девчонку под локоть, заведомо зная, что вредина даже не попытается сопротивляться, как бы ей того ни хотелось.
Уж слишком ей неохота устраивать сцену перед сворой ушлепков. И как выясняется всего через несколько шагов, Верόника придерживает свое недовольство еще и из-за боли в ноге.
Она издает тихий стон и хватается за меня, чтобы суметь добраться до полностью пустого ряда в конце аудитории, где садится на самый край скамьи. Как можно дальше от меня.
Детский сад. Не иначе. Но по неведомой причине он меня изрядно забавляет.
– Ты можешь сесть ближе, Верόника. Я не заразный, – усмехаюсь.
– Не хочу это проверять, – выдает мегера, копаясь в своей сумке.
– Зато я хочу, чтобы ты проверила. – Хватаю ее за бедра и притягиваю вплотную к себе.
Она негромко вскрикивает и в попытке отстраниться упирается ладонями мне в грудь. Но у язвы ничего не выходит. Я держу ее крепко. Черта с два ей удастся отодвинуться.
– Ты что себе позволяешь, Уокер? – цедит сквозь зубы Верόника в паре сантиметров от моих губ.
– Показываю, что тебе не нужно меня бояться.
– Я тебя не боюсь.
– А чего боишься?
– Я ничего не боюсь.
– Неужели? Почему тогда так сильно напряглась? – перевожу взгляд с серых глаз на губы и обратно, сильнее сжимая пальцы на ее бедрах.
– Потому что не понимаю, какого черта ты решил, будто имеешь право меня лапать? – зло шепчет она, то и дело поглядывая в сторону остальных студентов.
– Это преступление?
– Да. Если девушка против.
– А ты разве против? – едва сдерживаю смешок, видя, как Верόника вскипает еще больше.
– Если ты еще не понял, что я не хочу, чтобы ты меня трогал, то я могу прокричать.
– Не можешь. Или, скорее, не хочешь.
– Вот это уверенность, – фыркает она.
– Стопроцентная.
– Ты слишком самонадеян.
– Вовсе нет. Просто ты не хочешь вновь привлекать к себе внимание этих людишек, мнением которых дорожишь. А значит, и кричать не будешь.
– Меня не волнует их мнение, – отрицает мегера, но тем не менее продолжает бросать взгляды на нижние ряды.
– Не верю.
– Мне плевать, во что ты веришь, а во что нет. Руки от меня свои убери! Я не хочу, чтобы кто-то подумал, будто мы тут тискаемся, только потому, что они скажут об этом Лане.
– Значит, дело только в ней?
– Боже, Уокер! Ты тупой или только прикидываешься?
– Допустим, тупой, – спокойней некуда отвечаю я, чем еще сильнее завожу ведьмочку. И себя в том числе. Только совсем не в том плане, в каком заводится Верόника.
– Дело не только в Лане. Что тебе непонятно в словах «Я не хочу, чтобы ты меня трогал»? Ты мне противен. И сейчас я лишь убеждаюсь, что ты ничем не отличаешься от своего мерзкого брата, – едко выпаливает зазнайка, опять умудряясь одновременно и взбесить, и развеселить меня.
Первое – потому что всю жизнь все только и делают, что сравнивают меня с Алексом. А второе – потому что меня опять смешит ее непоколебимая уверенность в моей дерьмовости.
Так почему бы не дать ей еще больше поводов думать обо мне именно так, тем самым продлив себе веселье? Все равно мы сидим в самом конце аудитории, на последнем ряду, где никого больше нет. Лектор издалека ничего не заметит, а на остальных, в принципе, параллельно. Мне так точно.
– Ты что вытворяешь? – тихо, но бурно возмущается Верόника, когда я перемещаю одну руку с бедра между ее ног.
Она резко сдвигает их вместе и впивается ногтями в мои ладони.
Коготки у нее острые, но боль доставляют терпимую. Она нисколько не мешает мне добраться до ее насквозь влажных трусов и прикоснуться к горячей промежности.
– Это тоже дождик постарался или ты из-за меня так потекла? – ухмыляюсь я, ощущая, как член твердеет еще больше и болезненно упирается в ткань джинсов.
– Ты охренел, ублюдок? Я тебе сейчас все пальцы перелома-а-аю, – последнюю гласную она произносит сквозь стон, чем привлекает внимание сокурсников, сидящих на пару рядов ниже.
Как только они оборачиваются, Верόника натягивает покер-фейс, делая вид, будто внимательно слушает лекцию, пока мои пальцы под столом продолжают массировать ее клитор сквозь тонкую материю трусов.
И мне жесть как нравится ее трогать. Сам удивляюсь, насколько. А еще мне адски хочется сменить пальцы на член и войти в нее по самые яйца. Но увы, сделать это мне не светит. Не сейчас. Не сегодня. Но это обязательно случится. Рано или поздно.
Однако точно не раньше, чем я разорву свою временную интрижку с Аланой. Не потому, что они с Верόникой лучшие подруги. На это мне тоже насрать. Не моя забота. А потому что, невзирая на мнение мегеры, я никогда не считал нормальным трахаться параллельно с двумя девушками.
Не особо люблю врать, что-то скрывать и обманывать. И тем более делать все это с истеричными бабами. Так или иначе, это всегда приводит к жестоким выносам мозга, которые мне на хрен не нужны.
На мой взгляд, если не можешь найти все, что тебе нужно, в одной девушке, сначала попрощайся с ней и только потом двигайся дальше. А Алана пока еще меня устраивает. Хотя чувствую – это продлится недолго. Уж слишком сильно я теперь хочу испробовать Верόнику.
А вот она явно не разделяет моих нестерпимых желаний, не переставая тихо усыпать меня проклятиями и пытаясь отцепить мою руку от себя. Правда, пытается она еще совсем недолго. Каких-то несколько интенсивных надавливаний на ее нежный комочек. Потом, как ни странно, все резко меняется.
Верόника вдруг расслабляет пальцы на моей руке, и сама разводит ноги чуть шире, чем, честно говоря, неслабо удивляет. Особенно когда я замечаю, как от массирующих движений моих пальцев девчонка прикусывает нижнюю губу, ее дыхание заметно учащается, а яркий румянец проступает на щеках даже сквозь темные разводы туши.
Сука! Какая отзывчивая, однако. Давно не трахалась, что ли? Или она сама по себе такая?
Не знаю, но от одного взгляда на эту неожиданно растаявшую мегеру отупляющая похоть простреливает мозг и все ниже пояса, тело бросает в жар. Меня едва трясти не начинает от желания большего. От жажды увидеть, как она кончает, извиваясь подо мной, на мне, во всех возможных позах и на всех поверхностях.
И стоит мне только предаться фантазиям и всего на секунду потерять бдительность, как эта хитрая сучка пользуется моментом, залепляя мне увесистую пощечину, а сразу после вытягивает мою руку из-под своего платья.
И нужно отметить – Верόника залепила от всей души, блять. Сил не пожалела. Бесспорно. От ее удара в одном ухе начинает звенеть, а всю левую половину лица будто обжигает пламенем.
– Простите. Муху прихлопнула. Слишком громко жужжала, – заявляет Верόника в ответ на недоуменные взгляды студентов, что отвлеклись от лекции на хлесткий шлепок.
Она с улыбкой дожидается, когда все отвернутся и лектор возобновит свой монолог, а затем с гневным шипением обращается ко мне:
– Только посмей еще хоть раз повторить нечто подобное, скотина! Пожалеешь!
– Даже не сомневайся. Повторю. – Специально провоцирую ее, словно мазохист упиваясь болезненной пульсацией на скуле.
– В следующий раз получишь по роже с ноги. И по яйцам тоже!
– Спасибо, что предупредила. Я учту, что перед тем как трахнуть тебя, для безопасности нужно будет связать не только твои руки, но и стройные ножки. – Нагло улыбаюсь я, предвкушая, как услышу от буки еще одну порцию злобных возмущений или угроз, но почему-то ничего из этого не получаю.
От моей очередной провокации боевой запал Верόники в одно мгновение угасает. Она вздрагивает так, будто я только что залепил ей оплеуху похлеще, чем она мне, а доселе горящая в глазах воинственность сменяется неподдельным страхом.
И меня реально напрягает подобная реакция.
Чего она так испугалась? Неужели действительно думает, что я ее связывать и насиловать стану?
Пусть она и считает меня копией Алекса, но даже мой гнилой брат не способен на такую мерзость. Так ведь? Так. Я в этом полностью уверен.
Однако чем дольше я разглядываю побелевшее лицо Верόники, тем сильнее тает моя уверенность и возрастает злость.
– Алекс что-то сделал с тобой? – грубовато спрашиваю я, свирепея от мысли, что этот ублюдок посмел сделать что-то против ее воли.
Вновь хватаю мегеру за руку, но она в тот же миг вырывает и встряхивает ее, словно после удара током.
– Не смей трогать меня!
И на сей раз я не трогаю. Хотя очень хочется.
Сжимаю челюсть и удерживаю руки при себе, но сверлить ее лицо неотступным взглядом не прекращаю.
– Отвечай: он что-то сделал с тобой?
– Какая тебе разница?
– Просто ответь.
– Ничего он не сделал.
– Не ври.
– Да не вру я! И вообще, кто ты такой, чтобы выпытывать у меня что-то? Тебе не должно быть никакого дела до этого. Просто оставь меня в покое, ладно? А еще лучше – Алану. Тебе же она не нужна. И ты это только что наглядно доказал. Расстанься с ней, пока она вконец не влюбилась, и найди себе другое развлечение. Уверена, тебе это будет несложно, – выплевывает она с презрением и тут же отводит взгляд.
А я не собираюсь оставлять этот вопрос без ответа, даже несмотря на то что Верόника права: меня не должно заботить, что произошло между ней и Алексом. Точно так же, как не заботит многое другое в жизни. Но это, черт побери, не так! Все во мне прямо-таки кипеть начинает от злости и истошно требует докопаться до правды.
Но выпытывать ответы у Верόники нет никакого смысла. Она ничего мне не расскажет. Я только зря время потрачу. Лучше я все узнаю из другого источника, который, без сомнений, расскажет мне все, что я попрошу.
И если услышанное мне не понравится, я отыщу мудака в Нью-Йорке, или где он там сейчас зависает, и оторву ему башку. Все равно от нее нет никакого прока. Как, впрочем, и от Алекса в целом.
Глава 6
Мэттью
Мне кажется, эта лекция длится вечность. Сколько бы я ни пытался, но так и не смог сконцентрироваться на теме предмета. Нехорошие догадки то и дело мелькали в голове, а стояк в штанах никак не хотел расслабляться, пока Верόника находится рядом. Всего в нескольких сантиметрах от меня. Пока один лишь ее запах будоражил обонятельные рецепторы. Пока кадр ее притворно кайфующего лица наотрез отказывался исчезать из памяти. И пока она сама никак не могла усидеть спокойно на месте, каждую минуту ерзая, перекидывая одну ногу на другую и случайно задевая меня локтем. А стоило лектору наконец оповестить о завершении лекции, как я четко расслышал ее облегченный выдох и не сдержал усмешки.
Что, настолько невмоготу было сидеть со мной рядом? Так это взаимно, Майлз. Пусть и по совсем другой причине.
– Спасибо за куртку, – произносит Верόника без тени благодарности в голосе и порывается ее снять.
– Даже не думай раздеваться! – мой голос звучит резковато, чему я сам удивляюсь. Но ничего не могу поделать. Мысль о том, что она будет щеголять полуголая по универу, не на шутку злит меня.
– У меня пальто есть. Так что все нормально.
– Ненормально. Твое пальто еще мокрое и будто в канаве побывало.
– И все равно я буду чувствовать себя в нем комфортней. Мне ничего от тебя не надо, – запальчиво выдает Верόника и вновь намеревается стянуть с себя куртку, но я накрываю ее руки своими, останавливая.
– А я тебе ничего и не предлагаю, кроме куртки, поэтому прекрати вести себя как маленькая девочка и останься в ней. Потом отдашь, – помрачневшим тоном парирую я, почти до горла застегивая молнию кожанки.
– Ну что за джентльмен! – Закатывает глаза мегера.
– Джентльмены не залезают без спроса в трусы к незнакомым девушкам, – мой ответ и нахальная ухмылка мигом окрашивают ее щечки румянцем. И это еще один вид кайфа – видеть, как она смущается, словно девственница.
– Ответь мне честно, тебе в самом деле совсем не понравилось? – томным шепотом интересуюсь я.
– Мне стоит залепить тебе по второй щеке, чтобы до тебя дошло, что меня чуть не стошнило? – чеканит Верόника уверенно, однако усилившийся румянец заставляет усомниться в ее словах.
– Значит, чуть не стошнило? – Специально наклоняюсь к ее лицу ближе. Чтобы ворваться в зону ее комфорта. Чтобы еще раз вобрать в себя едва уловимый запах ее духов. Чтобы не упустить ни одну эмоцию, что смогла бы дать мне ответ без каких-либо слов.
Однако никакой ответ я найти не успеваю. Уже в следующий миг боковым зрением вижу, как Верόника замахивается для нового удара, и на сей раз вовремя перехватываю ее запястье.
– Ладно. Понял. Обойдемся без насилия.
– Да неужели? – ехидно усмехается она и тут же кривит лицо в болезненной гримасе.
– Что такое?
Руку ее я сжимаю несильно, а значит, дело в другом.
– Ничего, – бурчит девчонка. Вырывает запястье из захвата и, взяв сумку с грязным пальто, хромает в сторону выхода.
– Что с ногой? – Следую за ней.
– Я же сказала: ничего.
– Подвернула?
– Боже! Да ты сегодня побил все рекорды по говорливости.
– Тебе к медсестре надо.
– Именно туда и направляюсь.
– Я помогу.
Возразить ворчунья не успевает. Только охает от неожиданности, когда я с легкостью поднимаю ее на руки. Рыпаться и требовать отпустить она начинает лишь по пути к выходу из аудитории. И если ее жалкие попытки спрыгнуть на пол нисколько не усложняют задачу нести ее, то преградившая мне дорогу Алана все-таки вынуждает остановиться.
Она смотрит на нас и кривит лицо в яростной гримасе, испепеляя меня и Верόнику злобным взглядом. И в таком состоянии, нужно признать, вся ее привлекательность магическим образом тает.
– Это что еще значит?
Ее гневный вопрос нисколько меня не колышет, а вот Верόника в моих руках за долю секунды деревенеет.
– Лан, это не то, что ты там себе надумала, – виновато, чуть ли не извиняясь, заявляет мегера. – Мэтт просто…
– Что просто?! – перебивает злостно Алана, и я чувствую, как Верόника сильнее сцепляет руки на моей майке.
А я вообще не понимаю, в чем, собственно, проблема. И почему нужно так сильно нервничать – как Алане, так и ее вредной подружке, поэтому решаю пресечь назревающий конфликт еще до его начала.
– Так ты выслушай сначала, что тебе подруга хочет сказать, а потом уже трагедию раздувай. Если, конечно, в ней еще будет необходимость, – произношу я вполне спокойно, однако на Алане мои слова срабатывают так, будто я только что ее строго отчитал.
Она поджимает свои подкачанные губки и начинает перепрыгивать вопросительным взглядом с меня на Верόнику, в разы снижая обороты беспричинной ревности и злости.
– Так что случилось? Почему на тебе его куртка и куда Мэтт тебя несет? – более сдержанно задает вопросы Лана.
Верόника тихо выдыхает возле моего лица, разнося непривычный трепет по телу, и начинает бегло рассказывать всю историю ее незадавшегося утра и неловкой ситуации на лекции. О моем неподобающем поведении она и слова не говорит. Что странно. Я думал, она первым делом пойдет жаловаться Алане, но нет. Она этого не делает. А почему – только ей одной известно.
– Я хотела сама дойти до медсестры, но Уокер вызвался помочь. Вот и все, – заканчивает Верόника и внимательно смотрит на подругу, явно ожидая от нее какой-то реакции.
А она есть – что-то обдумав в своей пустой голове, Лана заметно расслабляется и расплывается в улыбке.
– Я же тебе говорила, что он у меня хороший.
Верόника сильнее вдавливает пальцы мне в шею, практически прорезая ногтями кожу, а я едва не издаю саркастический смешок.
Я точно не хороший. И уж точно не у Аланы. Но на сей раз решаю ничего не комментировать. К тому же эта болтливая девица не дает и слова вставить, выдвигая нелепое предложение самой помочь Верόнике добраться до медпункта.
– Ты ее не донесешь.
– Так Рони сказала, что сама может идти. Мы справимся вдвоем. Не к чему тебя напрягать.
– А я и не напрягаюсь, – ровно отвечаю я и, игнорируя все последующие фразы Аланы, наконец сдвигаюсь с места.
Да только сегодня явно весь мир против того, чтобы я сумел донести мегеру до пункта назначения. Мне удается пройти всего пару десятков шагов, и на моем пути опять образуется преграда. На сей раз более массивная и настроенная еще более агрессивно, чем несколько минут назад была настроена Лана.
– Какого черта здесь происходит, Рони?!
И вот теперь вслед за мегерой напрягаюсь и я.
Не потому, что меня напугал грозный тон незнакомого мне блондина. А потому что мне крайне не нравится его взгляд, что скользит по всему телу Верόники. Он не просто гневный и удивленный, но еще и собственнический. Будто я посягнул на то, что принадлежит только ему, и теперь он готов в любой момент разорвать меня на части.
И кто это, мать его, такой?!
– О! Райан! Ты как раз вовремя! – радостно восклицает Алана, в то время как Верόника ее радости совсем не разделяет. А я так тем более.
– Что с тобой случилось, Рони?! И кто это такой?! – Он попеременно сканирует нас обоих негодующим взглядом.
– Это Мэтт – мой парень. А это Райан – парень Рони.
– Бывший! – подает голос Верόника, и меня отпускает.
Это все объясняет.
– Ой, надолго ли?
– Навсегда!
– Ненадолго! – одновременно с мегерой выпаливает Райан, а затем рявкает на меня: – Отпустил ее! Немедленно!
– Райан, успокойся, пожалуйста, и иди, куда шел, – миролюбивым голосом просит Верόника.
Я же и слова не произношу и даже не думаю отпускать девчонку из своих рук.
– Ты оглох, что ли? Я сказал – отпустил ее! Быстро! – не унимается качок.
Я опять молчу, наблюдая, как вены на его шее и лбу начинают вздуваться от ярости.
– Мэтт, да отпусти ее. Райан проведет Рони до медпункта, – встревает Алана, и мне впервые за наше общение хочется заклеить ей рот скотчем.
– Он у тебя что, немой? Сам ответить не может? – не отводя убийственного взора от моего лица, спрашивает у Ланы блондинчик.
– Почему же не могу? Могу. Я просто жду, когда ты накричишься и отойдешь в сторону. Как ты сам слышал, твоей бывшей, – делаю акцент на последнем слове, – нужно к врачу, а ты тут встал как столб и собираешься устраивать бессмысленные разборки. Мог бы и повременить с этим занятным делом, – равномерно проговариваю я, чем распаляю Райана еще сильнее.
Мне кажется, еще немного – и взгляд разъяренного бугая сожжет меня заживо, а его голова взорвется от злости.
– Ладно. Все! Довольно устраивать здесь сцены. Будь добр отпустить меня, Мэтт. Ты и так изрядно помог мне сегодня. Дальше я пойду с Райаном, – умиротворяющий голос Верόники действует на блондина как успокоительное, а на меня – в точности наоборот.
Однако я не собираюсь спорить с ней и уж тем более игнорировать ее просьбу, как бы мне того ни хотелось.
Хочет идти с ним – пожалуйста. Главное, чтобы одна не перлась через весь университет, напрягая ногу.
– Куртку его сними, – продолжает бухтеть блондин, когда я опускаю Верόнику на пол и вручаю ей ее пальто.
– Не сниму. Я под ней голая.
– Чего?! Как понять голая?
Вместо слов мегера поворачивается к бывшему передом и, резко потянув молнию вниз, раскрывает полы куртки.
– Блять, – цедит он. А затем резко застегивает молнию и оглядывается по сторонам, проверяя, не заметил ли кто-нибудь ее красот.
А во мне вся кровь неумолимо вскипает от осознания, что вот этот вот белобрысый качок не только неоднократно видел Верόнику обнаженной, но и вытворял с ее телом все, что ему хотелось. Глухое раздражение усиливается вдвое, когда Райан поднимает ее на руки и, бросив на прощание в мой адрес злобный взгляд, уносит прочь.
– Ты только не воспринимай на свой счет, Мэтт. Райан всегда так реагировал, когда замечал Рони в компании парней. Он у нее очень ревнивый, – поясняет Алана и так очевидный факт.
– Был, – исправляю я.
– Что?
– Он у нее был ревнивый. Насколько я понял, они расстались.
– Они миллион раз уже расставались, но рано или поздно всегда сходились. И сейчас тоже сойдутся. Верόника еще недельку-две потреплет ему нервы и вернется. Они созданы друг для друга.
Меня едва не передергивает от ее уверенных слов. И точно передергивает, когда Алана льнет ко мне и сжимает с такой силой, словно жаждет выдавить из меня все внутренности.
– Спасибо, что помог Рони, даже несмотря на то, что она тебя недолюбливает.
Недолюбливает – это мягко сказано. А после сегодняшней лекции так и подавно.
– Не вопрос. Я любой девушке помог бы, окажись она в такой ситуации.
– Знаю. За это я тебя и люблю, – выдает Алана, уткнувшись носом в мою грудь, но я и не думаю воспринимать ее признание всерьез.
Эта глупая, избалованная девчонка совершенно не осознает истинный смысл этих слов. Впервые Алана заговорила о безграничной любви ко мне уже в первую неделю нашего знакомства. Уверен, каждому парню до меня она это говорила чуть ли не на первом свидании и всем парням после меня тоже будет это говорить.
– Мне пора на следующую лекцию, – сухо сообщаю я, освобождаясь от ее цепких объятий.
– Ты злишься на меня? – Хмурится Алана, поднимая к моему лицу виноватый взгляд.
– Нет. С чего ты решила?
– Мне показалось, тебя разозлила моя неоправданная ревность, когда я встретила вас с Рони.
– Ты ошиблась.
Мне по хуй.
– Точно?
– Да. Но впредь советую больше доверять своей подруге. Она тебя никогда не предаст. Не ради парня так точно, – твердо заверяю я, до сих пор ощущая жжение от ее пощечины.
– Я знаю… Просто… – Алана заминается и отводит взгляд в сторону.
И тут я понимаю, что лекция может немного подождать. В отличие от моего желания узнать об их прошлом.
– Что случилось между вами двумя и Алексом? – в лоб спрашиваю я.
