Тори Майрон
Для тебя я стану плохим

– Остальные вещи тоже верни! – вырвав трусы из его лапы, с раздражением требую я.

– Не волнуйся, верну, но только после того, как ты сходишь со мной на ужин.

– Чего? Ты совсем рехнулся? Какой ещё ужин?

– Самый что ни на есть обычный. Сегодня. Я зарезервирую нам столик в ресторане, – как ни в чём не бывало заявляет он, будто не вёл себя всё это время со мной как придурок.

– Я ни в какой ресторан с тобой не пойду!

– Значит, сразу ко мне? – насмешливо поигрывает бровями, но как только видит, что я вот-вот снова наброшусь на него с кулаками, добавляет: – Да шучу я, Лана. Расслабься. Я всего лишь хочу извиниться перед тобой за случившееся недоразумение и поговорить о работе в более приятной атмосфере. Сейчас в этом нет смысла. Ты слишком… возбуждена.

– Я не возбуждена, а до чёртиков зла и возмущена.

– Ага. От злости так не намокают.

– А я намокаю! – не подумав, бросаю я, о чём тут же жалею, заливаясь пунцовой краской.

– В таком случае буду почаще тебя злить.

– Не будешь! И если ты думаешь, что после подобного приветствия «Milliforall» будет продолжать с вами сотрудничать, то крупно ошибаешься. Не будет! Я обо всём доложу своей начальнице и примусь за поиски другой гейм-компании.

– Хорошо. Твоё право, – опять без тени беспокойства выдаёт он. – Но думаю, твоей начальнице также будет полезно узнать, что её работница ворвалась без разрешения в кабинет руководителя на сорок минут раньше назначенного времени, из-за чего и наткнулась на сцену, которая была не предназначена для посторонних глаз.

– Что? О каких сорока минутах ты говоришь? Я опоздала на пять минут, а потом ещё пятнадцать ждала твою профурсетку в приёмной, чтобы она провела меня в кабинет. Но так и не дождалась, поэтому решила войти сама!

– Да? И на сколько, по-твоему, у нас была назначена встреча?

– На полдень.

– Верно, а теперь взгляни на часы и скажи, сколько сейчас времени.

Бросаю взгляд на наручные часы. 12:41. О чём ему и сообщаю, но Стив в ответ лишь на несколько секунд задумывается о чём-то, а затем усмехается.

– Теперь всё понятно.

– И что тебе понятно?

– Посмотри на мои часы и тоже всё поймёшь, – просит он и кладёт свой айфон на столешницу, подталкивает в мою сторону.

Не врубаюсь, зачем это надо, но всё равно делаю: высокомерно фыркнув, я с полной уверенностью подхожу к столу, уже готовясь, как утру этому поганцу нос. Да только стоит мне посмотреть на экран, как вся моя уверенность вдребезги разбивается.

– 11:41, – тихо блею я и в полнейшем недоумении перевожу взгляд на Райта. – Но как такое возможно?

– Предполагаю, зайка, что, пока ты неслась ко мне на всех парах, ты позабыла, что Рокфорд и Спрингфилд пусть и расположены недалеко друг от друга, но находятся в разных часовых поясах. Вот у нас и получилась несостыковочка, в которой виновата ты сама. Приехала бы на встречу в правильное время, ничего бы не увидела и не устроила бы здесь такой кипиш. Вот и всё, – заканчивает он с торжествующей улыбкой, вынуждая ощутить себя конкретной идиоткой.

Как я могла забыть о разнице в час?! У меня совсем вылетело это из головы на почве стресса из-за предстоящей поездки. И водитель мне об этом не напомнил. Чёрт! Как же так?! Дура!

– Ну так что, Лана, мне стоит сейчас же позвонить мисс Харрисон и сообщить о твоём бесцеремонном вторжении в мой кабинет, или мы забудем об этом инциденте и обсудим все рабочие вопросы за вкусным ужином?

Я поджимаю губы и ничего не отвечаю. Хотя, уверена, ответ и так написан на моём поникшем лице.

Я не люблю ошибаться в работе. Очень не люблю. И ни за что не хочу подводить Эмилию и портить её планы на разработку игры в «Right games». Она отправила меня сюда с ответственным заданием, и я при любых обстоятельствах должна его выполнить по высшему разряду, иначе окончательно разочаруюсь в себе.

– Не надо никому звонить, – неохотно капитулирую я, опуская взгляд в пол. – Ты прав, будет лучше, если мы оба сделаем вид, что ничего не произошло.

– Вот и отлично. Тогда я заеду за тобой в семь. Говори адрес.

– Нет. Не нужно никуда заезжать. Я предпочитаю всё обсудить здесь и сейчас. Я уже успокоилась и готова погружаться в рабочий процесс.

– Да, вижу я, как ты успокоилась, – усмехается он, глядя на то, как я сильно впиваюсь ногтями в ладони. – Диктуй адрес, я заеду за тобой вечером. А лучше сам тебя отвезу сейчас, куда тебе нужно. Всё равно у меня освободилось время.

– Нет, не надо.

– Тебя никто не спрашивает. Поехали, – строже повторяет Стив, сверля меня неотступным взглядом. – Если, конечно, ты хочешь вернуть свои вещи.

– Тебе не надоело меня шантажировать?

– Не надоело. Тем более без шантажа ты не соглашаешься.

– Так может, стоит тогда сделать, как я того хочу?

– В следующий раз так и сделаем.

– Не будет никакого следующего раза!

– Может, и не будет, но сегодня ты стопроцентно поужинаешь со мной, – отрезает он тоном «дальнейшие споры абсолютно бессмысленны».

Стив не отступит, пока не добьётся желаемого, а я, мягко говоря, уже устала с ним пререкаться. Единственное, чего я сейчас хочу, – это оказаться в одиночестве, забраться в душ и простоять там до тех пор, пока весь запах его не вытравлю, а отпечатки наглых пальцев не прекратят опалять кожу.

Грязно ругаясь про себя, я всё-таки сообщаю Райту название отеля, в котором буду проживать, а затем пристально вглядываюсь в его довольное лицо, до сих пор отказываясь верить, что этот самоуверенный мужчина и неуклюжий, вечно робеющий заика – один и тот же человек.

Невообразимо! На грани фантастики. Но это так.

И как мне выдержать наш сегодняшний ужин – не представляю.

Это будет очень тяжело, некомфортно и непредсказуемо. В общем, именно так, как мне хотелось бы провести этот вечер меньше всего. Именно так, как я и представить себе не могла, проснувшись этим злосчастным утром.

Флешбэк 1

Алана

8 лет назад

– Повтори, – прошу я, допив последние капли «Космополитен».

Я сильно пьяна, но ещё недостаточно, чтобы забыть о том, что мой отец в очередной раз отменил свою поездку в Спрингфилд. А ведь я так его ждала. Буквально дни считала до встречи с ним, даже несмотря на то, что уже давно не маленькая девочка. Но увы, когда дело касается родителей, я всегда становлюсь такой: маленькой, наивной, капризной и отчаянно жаждущей их любви.

От Катрины я уже давным-давно потеряла всякую надежду получить её. Кроме себя любимой, её больше ничего в жизни не заботит. И да, ещё с детства я зову свою родную мать по имени. Она настрого запретила мне называть её мамой. Особенно в присутствии любовников, которым она представляет меня, как свою младшую сестру.

В общем, у меня та ещё мамашка. И врагу не пожелаешь. Папа тоже не ахти, но он хотя бы временами вспоминает о моём существовании. Крайне редко, но всё же лучше, чем ничего. Я ценю и жду эти моменты больше, чем дети ждут день рождения или Рождество.

Однако в этом году все мои ожидания ни разу не увенчались успехом. Папа всячески показывает, что не горит желанием со мной увидеться. В последний раз он прилетал домой в ноябре, на День благодарения, а сейчас, на минуточку, конец июля.

За несколько дней до запланированных поездок домой он каждый раз звонит мне и расстраивает тем, что у него внезапно появлялись дела по работе, которые он никак не может отменить. А когда я предлагаю вариант самой прилететь к нему, папа всегда придумывает причины, чтобы переубедить меня.

Так же произошло и сегодня. После разговора с отцом моё настроение упало ниже плинтуса. Я больше часа проревела в душевой кабинке, жалея себя и в миллионный раз задаваясь вопросом – почему два самых родных и близких человека настолько безразличны ко мне?

За что они так со мной? Что я им сделала, кроме того, что родилась на свет? Не понимаю. И, наверное, никогда не пойму. Мне просто нужно смириться с этим фактом.

По этой причине я здесь – в баре. В одиночестве напиваюсь до беспамятства, пытаясь заглушить боль и утопить все грустные мысли.

Конечно, я могла позвонить кому-то из подруг, чтобы они помогли мне приободриться, но желания видеть кого-либо у меня совсем не было. Так же как и делиться с ними своей самой большой болью.

Все девочки из универа и группы поддержки привыкли видеть меня весёлой и энергичной. Самой популярной девушкой, которая улыбается, источает уверенность и выглядит на все сто, даже когда внутри всё обливается кровью. И я не хочу это менять. Пусть и дальше считают, будто в моей жизни нет никаких проблем, кроме сломанного ногтя.

Единственный человек, с которым я могу быть самой собой, – это Веро́ника. Но она сейчас с головой погружена в стажировку в газетном издательстве. Ни к чему после тяжёлого рабочего дня в сотый раз грузить Рони одной и той же темой о моих недородителях.

И так как подругу тревожить сегодня было не вариант, я ничего лучше не придумала, как привести себя в порядок и отправиться в бар, где смогу залить своё горе старым добрым алкоголем.

Чем я и занимаюсь уже который час, попивая любимый «Космополитен». Честно, после пятого я перестала считать, сколько болеутоляющего в себя вливаю. И что более важно – совсем не знаю, сколько ещё мне нужно выпить, чтобы хоть немного почувствовать облегчение.

– Это последний, – вдруг неприятно удивляет меня бармен, вместе с коктейлем вручая счёт.

– Как понять последний? Может, это мне решать, а не тебе? – перевожу недовольный мутный взор с бокала на парня.

– Простите, мисс, я бы с радостью приготовил вам ещё, но бар закрывается через десять минут.

Бросаю взгляд на смартчасы. Среда. Почти час ночи. Понятно. Что ж… раз этот закрывается, то придется ехать в другой, что даже посреди недели работает подольше.

В темпе допиваю последний коктейль, и в глазах окончательно начинает вертеться. Расплачиваюсь и встаю с барного стула, понимая, что и ноги едва способны удерживать вес тела, но я-таки заставляю себя идти в сторону выхода – медленно, пошатываясь, с трудом удерживая равновесие, но я выбираюсь на улицу, где душный летний воздух ни на грамм не помогает протрезветь.

Отлично. То, что надо. Не хочу трезветь. Не хочу вспоминать о папе. И не хочу возвращаться домой, где меня абсолютно никто не ждёт.

Прислоняюсь спиной к бетонной стене и оглядываюсь по сторонам. Улица пустая. Пешеходов нет. Поблизости такси – тоже.

Не без труда справляюсь с молнией на сумочке и достаю айфон, чтобы вызвать Uber. Таксист уж точно должен знать, какой бар или клуб работает сегодня до самого утра. Вот туда и поеду.

– Сколько? – неожиданно раздаётся мужской голос в паре сантиметров от моего лица, и я морщусь от слишком сильного запаха одеколона.

– Что? – перевожу непонимающий взгляд на незнакомца, едва различая черты его лица.

Понимаю только то, что мужчина лысый, ростом чуть выше меня и в отцы мне годится.

– Сколько берёшь за час? – уточняет он, мажа по мне сальным взглядом, от которого меня аж в неприятную дрожь бросает.

Он меня за шлюху, что ли, принял? Совсем с ума сошёл? Хотя… Чему я удивляюсь? Я стою в коротком красном платье у стены посреди ночи. Любой мог бы попутать меня с проституткой.

– Простите, но вы не по адресу. Я не та, за кого вы меня приняли. Я просто жду такси, – выдавливаю из себя заплетающимся языком, надеясь, что мужик пойдёт дальше, но увы.

– Зачем такси, если я и сам могу тебя куда надо отвезти? А ты по дороге поработаешь немного.

А вот тут я конкретно обалдеваю. Кажется, даже трезвею немного. И от его предложения, и от мерзкой руки, что без разрешения уместилась на мою ногу.

– Отвали от меня! И руки при себе держи! – вспыхиваю и толкаю его в грудь. – Я же сказала, что ты не по адресу обратился!

– Ой, да ладно тебе. Что ты недотрогу из себя строишь? Повеселимся немного и пойдёшь дальше, куда хочешь.

– Если я и буду веселиться, то точно не с тобой!

И это правда. Пусть я и не отличаюсь целомудрием, но ни за что не стану «веселиться» с тем, кто вызывает во мне неприязнь, и уж тем более за деньги. У меня и своих навалом. Папашка ещё в детстве вручил мне безлимитную карту, чтобы не капризничала и не дёргала его по пустякам.

Игнорируя головокружение, порываюсь отойти от мужика как можно дальше, но и шагу ступить не успеваю: он прибивает меня своим тучным телом к стене, отрезая все пути отхода.

– Ну, давай, красавица. Я не собираюсь тебя обижать. Наоборот, хочу сделать нам обоим приятно. Уж очень ты мне понравилась, – шепчет он, касаясь губами моей шеи, а пальцами стремительно добирается до промежности.

Сердце срывается в галоп, страх охватывает всё тело. Я вмиг начинаю кричать и брыкаться, чувствуя, что меня вот-вот стошнит от его прикосновений и запаха. Уверена, так и произошло бы, если бы в следующий миг некая порывистая сила не оторвала мужика от меня.

В первые секунды мой пьяный мозг не понимает, что произошло. Лишь несколько раз проморгавшись и увидев мужика, валяющегося животом на асфальте, до меня доходит, что кто-то откинул его как минимум стокилограммовое тело на несколько метров, словно кулёк с картошкой.

– Ты охренел?! Я тебе сейчас рожу разобью! – гневно ревёт лысый придурок, неуклюже вставая на ноги, но, как только разворачивается и видит гиганта в метре от себя, тут же теряет весь свой воинственный запал.

И я прекрасно его понимаю. Мой спаситель реально гигант. Я не преувеличиваю. На фоне него лысый крупный мужик теперь мне кажется гномиком. И этот гномик быстро понимает, что рыпаться ему не стоит. Они находятся в совсем разных весовых категориях. Хороший исход в драке ему никак не светит.

– Ладно, ладно. Я понял, ухожу, – приподняв руки в миролюбивом жесте, сдаётся гном и отступает назад, с опаской глядя на гиганта, пока тот так и продолжает сохранять абсолютное молчание и сверлить его яростным взглядом.

Лишь когда мужик скрывается за поворотом, мой спаситель шумно выдыхает, наконец поворачиваясь ко мне. И теперь я та, кто начинает отступать назад от страха. Его тёмный взгляд до сих пор бушует яростью, отчего бугай выглядит крайне устрашающе.

– Н-нет, не б-бойся меня… Я… Я… не сделаю т-тебе ничего пло-плохого, – успокаивает он низким, но мягким голосом и делает небольшой шаг ко мне, позволяя рассмотреть его более чётко.

Он высокий. Большой. Примерно моего возраста. В клетчатой рубашке, очках и с идеально прилизанными волосами. Выглядит как преподаватель или же самый прилежный ученик. Уж очень как-то правильно и вылизано. В общем, совсем не моё.

А вот я ему нравлюсь. Это видно невооружённым взглядом или в моём случае – невзирая на сильное опьянение. И нравлюсь настолько, что он смотрит на меня чуть ли не с придыханием. Но не пристально, а попеременно переводя взгляд то на моё лицо, то на землю, будто не может долго удержать со мной зрительный контакт. И даже при тусклом свете фонарей я замечаю, что парень очень смущается и словно чувствует себя не в своей тарелке.

– Я не… не хотел те-тебя пугать, – он первым нарушает затянувшееся молчание. – Про-просто ув-увидел, что он хо-хо-хотел с тобой сде-сделать и ра-разозлился, – заикаясь, оправдывается парень.

Ещё минуту назад он казался мне свирепым грозным гризли, способным с лёгкостью разломать на части машину, а теперь он похож на точную копию Супермена, только не когда тот надевал свой красно-синий костюм и летел спасть мир, а когда прикидывался обычным деревенским мальчишкой, желая скрыть ото всех свои суперсилы.

– Спасибо тебе за то, что спас меня, – с улыбкой благодарю я.

Совершаю шаг навстречу ему, чтобы пожать спасителю руку, но тут же теряю баланс, начиная валиться наземь. Благо у парня с реакцией и скоростью тоже всё в порядке. Он успевает поймать меня, спасая от повреждений рук и коленей.

– Ак-ак-аккура-ра-ратней, – сдавленно произносит он, заикаясь ещё сильнее.

Я едва разобрала, что за слово он сказал. Зато крепкий торс и руки его огромные, придерживающие меня за талию так бережно, словно я хрустальная куколка, чувствую крайне остро. Как и запах парня – не такой ядерный, как у того урода, что пытался меня купить, а едва уловимый, но очень приятный, мужской, зарождающий непреодолимое желание уткнуться носом в его шею.

И я бы сделала это без стеснения, даже несмотря на то, что ботан не привлекает меня как мужчина, но, к сожалению, до шеи гиганта мне не дотянуться даже на пятнадцатисантиметровых каблуках. А он не торопится наклониться ко мне, как, в принципе, и отстраниться. Парень будто в камень превращается, смотрит на меня с ужасом и даже вздохнуть боится.

Что за реакция такая странная? Непонятно. Но она не удерживает меня от того, чтобы начать нагло трогать его грудь и бицепсы, что лишь сильнее цепенеют от каждого моего прикосновения.

– Обалдеть! Да ты точно Кларк Кент, не иначе, – задрав голову вверх, насмешливо заключаю я.

– К-кто?

– Как кто? Кларка Кента, что ли, не знаешь? Супермена? Человека из стали?

– А, да… Его з-знаю.

– Ну вот. Ты – это он. А я Лана. Наверное, это была твоя судьба спасти меня сегодня.

– По-почему с-с-судьба?

– Потому что Кларк безумно любил Лану и неоднократно её спасал.

– Ра-разве он лю-любил не-не Лоис?

– Нет, Лоис была потом, когда он уже стал Суперменом, а первой любовью Кларка была Лана Лэнг, девочка из его школы. Только не говори, что ты не смотрел «Смоллвилль».

Ботан-гигант отрицательно мотает головой.

– Ну ты даёшь! Ты многое упустил. Обязательно посмотри, – настоятельно советую я и протяжно зеваю.

– Хо-хорошо, посмотрю. Н-но се-сейчас я до-должен отве-везти те-бя домой.

– Нет! Только не домой! Я не хочу туда! Ни за что туда не поеду.

– Н-но я не-не мо-могу тебя ос-стави-вить здесь одну, – с беспокойством отвечает он.

Поняв, что я совсем не могу устоять на ногах, сжимает руки на талии чуть крепче, глядя мне в глаза так, как ни один мужчина на меня никогда не смотрел.

Не похотливо, не с ярым желанием поиметь легкодоступную девчонку, а с такой нежностью и заботой, какую я даже в глазах отца никогда не замечала.

– Тогда не оставляй меня, Кларк, – с отчаяньем выдыхаю я, испытывая крайнюю необходимость оказаться в крепких объятиях.

Пусть это и будут объятия чужого человека, настоящего имени которого даже не знаю. Неважно.

Под воздействием алкоголя я долго не думаю, а просто беру и обнимаю ботана, устало прижимаясь щекой к его груди. Она всё такая же каменная, как и всё тело парня. Я бы реально подумала, что Кларк – гранитный истукан, если бы не расслышала, насколько сильно стучит его сердце. Кажется, ещё чуть-чуть – и вырвется на волю.

– Ты боишься меня? – тихо спрашиваю я.

– Н-нет, – отвечает не сразу.

– Тогда обнимешь меня?

Ещё недолго помешкав, он без слов обнимает. Неуверенно, будто опасаясь чего-то, но он укрывает меня своими крупными ручищами, и мне наконец становится чуточку лучше.

Мысли о папе улетучиваются, вечное ощущение ненужности больше не холодит так сильно душу, а бешеный стук его сердца возле уха действует на меня как колыбельная.

Я всего на миг прикрываю глаза и сразу же отключаюсь, почему-то всем нутром ощущая, что могу доверять этому незнакомому гиганту.

Глава 4

Стив

Признаюсь честно, я не помню, когда в последний раз приглашал женщину на ужин. Наверное, тот «потрясающий» вечер, когда Кейси заявила, что бросает меня, и был последним разом. Да… После моё общение с женщинами ограничивалось сексом. Никаких ухаживаний, свиданий, подарков и трепетного отношения. Всё это осталось в прошлом. Даже с моей постоянной любовницей Ребеккой ничего этого не было.

Я познакомился с ней два года назад в одном из клубов. Мы оба были навеселе, она так вообще в конкретный отрыв ушла, поэтому мне ничего не стоило склонить её к интиму всего через час после нашей встречи. Потрахались мы тогда прямо в подворотне и время от времени трахаемся до сих пор.

Естественно, её не устраивает образ наших встреч. Бекке давно уже хочется, чтобы наши отношения переросли в нечто бо́льшее, но мне начихать на её желания. О чём я ей прямым текстом неоднократно сообщал. Хотя и не только текстом. Я часто игнорировал Бекку, когда у меня не было настроения видеть её, забывал про её дни рождения и другие знаменательные события. Она видела меня с другими женщинами, знала, что на сексе с ней я не ограничиваюсь, и раз двести в слезах посылала на хер за то, какой я бесчувственный урод, заявляя, что видеть меня больше не желает. Но каждый раз через несколько дней вновь объявлялась на горизонте, извинялась за свою истерику с помощью крышесносного минета и опять добровольно позволяла относиться к ней потребительски.

И зачем я много лет назад так парился с бабами? До сих пор не могу найти ответ. К ним же чем хуже относишься, тем больше они любят и тянутся к тебе. Не все, конечно. Но таких, как Ребекка, я встречаю до жути часто. И Алана Браун – не исключение.

Пусть внешне она теперь делает вид, будто не такая. Да ещё и зачем-то вошла в образ невзрачной серьёзной недотроги. Но я-то знаю, что всё это всего лишь камуфляж. За ним скрывается тот самый легкомысленный характер девушки, которая совсем не уважала себя. Будь оно иначе, не потекла бы Лана сегодня от первого же моего прикосновения. И мне очень хочется вытянуть настоящую Браун на волю, доказав и ей, и себе, что она всё та же вертихвостка, какой была в университете. Хочу попользоваться ею в своё удовольствие, а затем отправить восвояси.

Видимо, поэтому во мне и зародилось желание пригласить её на свидание. Уверен, в более интимной обстановке она не станет притворяться порядочной овечкой. Мы быстренько обговорим рабочие моменты, а после отправимся туда, где останемся наедине, и я смогу выебать Браун так, что у неё аж искры из глаз повалят.

Главное, чтобы зайка не продинамила меня и не надумала всё-таки обращаться в полицию за то, что её чемодан благополучно покоится в моём багажнике. Судя по убийственному взгляду Аланы, каким она одарила меня на прощание, от неё всего можно ожидать.

К счастью, подъезжая к входу отеля, я вижу, что зайка оказалась послушной. Правда, не в полной мере.

Так как вещи я ей не отдал, то решил сам выбрать ей наряд на сегодняшний вечер. Но увы, Браун проигнорировала мою посылку с запиской надеть на ужин алое коктейльное платье. И очень жаль. Ещё с того вечера у бара, когда я спас её от мужика, помню, насколько красный ей идёт. А также помню, что у неё тридцать шестой размер ноги. Зачем мой мозг сохранил эту информацию – загадка, но сегодня она мне очень пригодилась при заказе туфелек на высоких каблуках.

Однако их на Лане я тоже не обнаруживаю. Вредина снова напялила чёрные балетки на низкой платформе и такое же чёрное платье, достигающее колен и полностью прикрывающее руки с зоной декольте.

И зачем только она этот мрак купила? Ничего повеселее найти не могла? Она будто не на свидание собралась и даже не на рабочие переговоры, а на похороны, ей-богу. И лицо у неё такое, будто кто-то умер. Или же вот-вот умрёт от прицела её крайне негодующего взора.

Спойлер: этим «кем-то» буду я.

Но это неудивительно. Я опоздал на целых пятнадцать минут. Для женщин – это катастрофа вселенского масштаба, а мне как бы похуй. На улице же не зима, а тёплый летний вечер. Чуть постоять на свежем воздухе в ожидании меня Лане никак не навредит.

– Я даже на расстоянии чувствую, насколько ты по мне соскучилась, – опустив пассажирское окно, приветствую буку самой обворожительной улыбкой, на какую только способен.

– Пунктуальность – явно не твой конёк, да? – бурчит она с перекошенным лицом, скрестив руки на груди и потопывая ножкой.

– Мой конёк заключается в другом.

– Даже слушать об этом не желаю.

– Чего же? С удовольствием расскажу о своих талантах.

– Тогда лучше сразу придуши меня.

– Любительница асфиксиофолии? (Прим.автора: форма аномальной сексуальной активности, связанная с использованием средств, ограничивающих доступ кислорода в лёгкие и/или к головному мозгу для усиления ощущений, связанных с сексуальной разрядкой) Хорошо. Возьму на заметку.

– Ты невыносим, Райт, – закатывает глаза Алана, а я балдею от вспыхнувшего румянца на её щеках.

Стесняшка, блять. Когда только такой стала?

– Давай запрыгивай в машину, зайка. Я голодный как волк.

Но Браун не двигается с места, выжидающе глядя на меня.

Ждёт, что я выйду и поиграю в джентльмена? Так не дождётся. Галантность, как и пунктуальность в общении с бабами – тоже давно забытое прошлое. Не безрукая, и сама сможет справиться с дверцей.

– До утра собралась стоять? Или тебе особое приглашение нужно?

– От тебя мне нужен только разговор о работе и чемодан, – цедит она раздражённо.

– И ты его получишь, но только после ужина.

– Что-то я в этом сомневаюсь.

– Не стоит, за свои слова я всегда отвечаю.

– Я не могу этого знать наверняка.

– Значит, придётся поверить мне на слово.

– Легко сказать, невозможно сделать.

– Почему же? Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

– Нет.

– Тогда что за причина мне не доверять?

Алана не находится с ответом, задумываясь на несколько секунд. А когда явно понимает, что таких причин нет, всё-таки сдаётся и неохотно садится в джип.

И секунды не проходит, как весь салон пропитывается её ароматом. За годы он совсем не изменился. Роза и ваниль. Сладко, но не приторно. Идеально, чёрт возьми. Меня даже начинает подбешивать тот факт, что он мне настолько нравится, но я не подаю виду.

Трогаюсь с места и вклиниваюсь в поток автомобилей. Открываю окно и прикуриваю сигарету, расслабленно откинувшись в кресле, в то время как Алана с каждым минувшим кварталом лишь сильнее начинает волноваться.

Она сидит напряжённая как сжатая пружина, теребит пальцами подол своего траурного платья, прикусывает нижнюю губу и, кажется, будто совсем не дышит.

– Ты чего так напряглась, Лан? – своим вопросом я заставляю её вздрогнуть.

– Ничего.

– Что-то незаметно.

Она молчит.

– Почему моё платье не надела? С размером прогадал?

– Не знаю, я его даже не стала примерять.

– Почему?

– Потому что я не собиралась наряжаться на твой вкус и лад.

– На мой? Если я правильно помню, ты всегда носила что-то в этом стиле.

– Это было давно. Сейчас я не ношу столь откровенные платья.

– Да вроде вполне себе целомудренное платье.

– Ничего себе целомудренное! – фыркает она, впервые за поездку осмелившись посмотреть на меня. – Да я в нём на придорожную девку была бы похожа.

– Придорожные девки в Versace не ходят.

– Значит, на элитную эскортницу.

– Не преувеличивай.

– Я и не преувеличиваю. У него длина едва прикрывает задницу, а вырез чуть ли пупка не достигает.

– А сказала, что не примеряла.

– Не примеряла, – заминается она. – Мне хватило просто посмотреть на платье, чтобы понять, что я не выйду в нём в люди.

– И очень зря. Твои обалденные формы грех прятать за этой мрачной тряпкой.

Бросаю короткий взгляд на её наглухо прикрытую грудь, и в памяти чётко всплывает воспоминание, какая она охуенная на вид, упругая на ощупь и сладкая на вкус.

– Свои формы я предпочитаю показывать только своему мужчине, а не каждому встречному, – в полголоса выдаёт Алана и отворачивается к окну.

И очень хорошо, иначе она увидела бы, насколько сильно я сжимаю пальцами руль от резко вспыхнувшего раздражения.

– Так у тебя кто-то есть? – сделав глубокую затяжку, спрашиваю я.

– Это не твоё дело.

– А это что, какой-то секрет?

– Нет.

– Тогда почему так сложно ответить?

– Потому что не хочу.

– А может, потому что нет никакого мужчины?

– Он есть, но я не собираюсь с тобой обсуждать его. И будь добр вообще не разговаривать со мной ни о чём другом, кроме работы. Я встретилась с тобой только для обсуждения игры и возвращения своего чемодана. На этом всё. Делиться информацией о своей личной жизни я не намерена, – запальчиво проговаривает Алана, не вызывая у меня ничего, кроме усмешки.

Ну и бог с ним. С мужиком этим. Есть он или нет, по сути, не имеет значения, и на мои планы по отношению к Алане никак не влияет. Я хочу её трахнуть разок. Окей, может, несколько раз. И я сделаю это. Никакой хахаль мне не помеха.

Дальше мы едем в молчании. Я скуриваю ещё одну сигарету, а Лана пристально разглядывает улицы родного города.

Кстати, весьма странно, что в Спрингфилде она остановилась в гостинице, а не в фамильном особняке, но я воздерживаюсь от порыва спросить, почему она так сделала. Как и о том, куда она исчезла восемь лет назад сразу после серьёзной ссоры с нашей общей подругой Веро́никой.

Я, в принципе, не понимаю, почему меня одолевает любопытство узнать о Лане хоть что-либо. Мне ведь действительно уже давно насрать на неё. Наверное, всё дело в её внешних изменениях, объяснение которым мне хочется найти.

– Мы будем ужинать в «La Perla»? – с удивлением уточняет Лана, когда я сворачиваю в сторону набережной.

– Да. Это же твой любимый ресторан.

– Да, это так, но откуда ты знаешь?

– Я не знал, а лишь предположил, ведь «La Perla» любимый ресторан каждой второй девушки.

От внимания не ускользает, как после моего ответа Лана мрачнеет ещё сильнее. Да только почему? Неужели думала, что она до сих пор для меня является особенной и мне хочется сделать этот вечер для неё максимально приятным? Ни черта подобного. Нет во мне подобных желаний. И для меня уже давно нет особенных и любимых. Есть лишь очередные, для которых я не совершаю романтических поступков, не пытаюсь им понравиться и не становлюсь для них удобным. Я просто беру от них то, что мне нужно, и прощаюсь, если их не устраивает роль обычной любовницы, или до тех пор, пока девушка не надоедает мне.

Очаровательная хостес сопровождает нас до столика на террасе, прямо рядом с водой, при этом не прекращая мне томно улыбаться.

Запамятовал её имя, но шикарная троечка, выглядывающая из глубокого выреза, накрепко въелась мне в память. Как же здорово она подпрыгивала прямо перед носом, когда эта девчонка скакала на мне в машине. Глаз было не оторвать. В прочем, и сейчас я неприлично долго задерживаю на ней взгляд, а когда хостес, пожелав приятного вечера, уходит, ещё и бёдра её округлые оцениваю.

– Может, ты будешь пялиться на баб, когда мы закончим рабочие переговоры? – цедит Алана металлическим голосом, возвращая к себе моё внимание.

Губы поджаты, ноздри раздуваются, зелёный взгляд мечет молнии.

– Ревнуешь, что ли?

– Ещё чего? Просто это неуважение – пускать слюни на чьи-то сиськи с задницей, пока ты сидишь со мной за одним столом.

– Ну, прости. Я с удовольствием попускал бы слюни на твои прелести, но ты же всё от меня спрятала.

– Какой же ты мудак, – констатирует Алана, хмуря изящные бровки.

– Ага. Ещё скажи, как сильно я тебе не нравлюсь.

– Конечно, не нравишься.

– И ты меня совсем не хочешь.

– В твоих мечтах.

– И ты сегодня обо мне совсем не думала.

– В красках представляла сцену твоего убийства.

– А хочешь расскажу, что в красках представлял я?

– Не надо! – повышает голос и краснеет.