ТонНика
Дата Времени
Не позволяя себе гадать и строить предположения, я быстро ответил на вызов.
– Константин Сергеевич? Это из Покровской больницы Вас беспокоят. Мы не могли дозвониться на Ваш номер, но медсестра сказала, что Вы взяли телефон жены. Она пришла в себя. Спрашивает где Вы.
– Я здесь!.. Я сейчас!.. Уже поднимаюсь…
– Хорошо, мы ждем Вас.
Сердце заколотилось шариком для пинг понга, я почувствовал как оно бьет в ребра.
– Пап, ну что там случилось? – Гриша смотрел на меня в упор, и взгляд у него был совсем не детский.
– Все хорошо, сынок, мама очнулась.
Его лицо дрогнуло, в какой-то момент мне показалось, что он сейчас заплачет совершенно по-детски – как ему и подобало, но он сдержался. Только крепко схватил меня за руку.
– Ну так скорее же, к ней!
Дааа, испытания такая вещь… они делают самых маленьких взрослыми, а взрослых выводят на совершенно другой уровень ответственности. Конечно, это в том случае если справляешься с испытаниями, а не они с тобой.
Мы с Гришей бежали по лестнице, потому что лифты опять были переполнены, потом выскочили в коридор, где были скользкие полы и одинокие печальные больные.
– Сюда, сынок! Я пытался выравнивать вектор нашего движения, но на поворотах заносило и я периодически цеплялся за углы, стулья, дверные ручки… Какой-то медработник пытался притормозить наше движение, но я бросил не останавливаясь в него извинениями и помчался дальше.
На дежурном пункте была все та же милая медсестричка. Увидев меня, она мило потупила глазки и покраснела. Мне стало противно от себя самого – нашел время обращать на это внимание!
– Здравствуйте еще раз! – Я сдержанно улыбнулся. – Мне звонили, сказали что моя жена пришла в себя.
– Да-да, доктор Вас искал. Оденьте, пожалуйста, халаты, я Вас провожу.
Гриша утонул в одноразовом больничном халате, полы волочились по полу и мешали ходить, он придерживал их руками, чтобы не отставать от нас. Реанимационная палата находилась в другом конце корпуса, и мне казалось, что мы никогда туда не дойдем – нас все время что-то отвлекало или задерживало: врачи, идущие нам навстречу, останавливали медсестричку Анечку и давали ей ценные указания, другие медсестры интересовались нашей процессией и какими-то делами Анечки, один больной с капельницей попросил поправить ему катетер, – и это на каждом шагу. А я нервничал все больше.
Наконец мы пришли. В Дашиной палате стояло еще 3 кровати. Одна была пуста, на второй лежала неподвижно пожилая грузная женщина, вся опутанная трубками. Пациента на третьей кровати осматривал врач.
Даша лежала с закрытыми глазами. Ее дыхание было почти незаметно. Лицо было белее чем больничные простыни. Потемневшие волосы разбросаны по подушке – как змеи на голове Горгоны. Я наклонился к ней и убрал прядь со лба.
– Дашутка…
Ее веки дрогнули. Гриша обошел кровать с другой стороны и, потянувшись к маме, задел капельницу – Анечка еле успела ее поймать, и зашипела пронзительно.
– Осторожно, молодой человек! – и вздернула глаза на меня – не обижусь ли.
А я смотрел на Дашу. Какая же она была худая и беззащитная… ведь в этом я виноват. Я потерял ее из поля зрения – слишком многое отвлекало мое и без того неустойчивое внимание.
– Даша, ты слышишь меня?
Ее веки медленно поползли вверх в попытке открыть глаза – было видно, что ей дается это с трудом. Я наклонился к самому ее уху.
– Ну и как это понимать, жена моя?! Могла бы просто попросить развод.
Она фыркнула вяло и натужно, можно сказать, по-эстонски, произнесла в ответ еле слышно и очень медленно: «Заметьте, а ведь не я это предложила!» Каждое слово как неподъемный булыжник, который норовит упасть и укатиться, и я был несказанно рад тому, что она осилила эту фразу.
Я взял ее руку – значительно потеплевшую с момента последнего касания.
– Смотри кто еще пришел тебя навестить.
– Это я, ма! Я здесь!
Даша прикрыла глаза, как будто ей было больно смотреть на сына, по ее щекам побежали быстрые струйки.
– Прости меня, Гриш! Прости… Прости… – Ее шепот был еле разборчив. Это было совсем не похоже на мою жену, и я растерялся. А Гриша нашелся. Хотя он тоже вытирал непрекращающиеся слезы. Похоже, он точно знал о чем поговорить.
– Ма, тебя не было почти сутки! Рассказывай, что ты там видела. Ведь есть там что-то?
Поначалу я опешил. Поднял удивленные глаза на Гришу – он смотрел на нее, периодически вытирая рукавом слезный поток. Даша приоткрыла глаза – но уже не так обреченно – или мне это только показалось… Неважно! Главное что она ответила.
– Сынок, всех нас видела. Но как-то странно, вперемешку. Никакого света в конце тоннеля – сплошная тьма, по которой блуждаешь, и ориентируешься только по звукам. Я слышала Марусин голос и папин как один… Папа говорил ей: ты моя вселенная. Но это одновременно был и Марусин голос, и папин. В общем, бред…
Бедная Даша! Она слышала нашу с Марусей болтовню, и это было последнее что ей запомнилось…
Даша сжала мою руку.
– Тебе не надо уходить от нас.
– Дашутка, да не думал я никуда уходить! Ты чего это?
– Я просто под кайфом, ты же видишь… – Она попыталась улыбнуться, но уголки губ предательски поползли вниз. Тогда она сжала мою руку еще сильнее – и откуда столько силы в ослабленном тебе?! – Не иди туда. Если сможешь… еще не поздно, мы справимся без твоего геройства.
– Ок, не пойду, не волнуйся так! Да и какой из меня герой – ты же знаешь!
Но она уже не слышала меня – я понял это сразу. Сознание как будто отключилось. Она закрыла глаза и замерла на подушке.
– Так, быстренько покидаем помещение – больную нельзя переутомлять. – Сердитый голос доктора привел меня в чувство.
Мы с Гришей вышли из палаты и понуро пошли по коридору.
– Давай еще и к Марусе заглянем.
Я посмотрел на него внимательно.
– Точно сейчас?
– А чего ждать то? Конечно сейчас.
– Только про маму пока что ничего не говори.
– Ну, мог бы и не уточнять – и так все понятно…
Одолжите мне два поцелуя
Для меня и моей единственной.
Обещаю, вам все верну я
А сейчас просто время такое…
Сердце жмет в ожидании выстрела.
Не пожадничайте – дайте колкостей
И сарказма добротный ломоть.
Я себя ощущаю полостью
И не знаю кто с большей подлостью
Может слабого уколоть.
А еще насыпьте мелочью
Улыбашек, смайликов, мемов
И накройте их шубкой беличьей –
Я все ей отдам, пусть не вредничает
Из-за выбранной мрачной темы.
Не внушает мне Х-день страха.
Вижу я, господа кредиторы,
Вам достанется куча сора.
Потому что на жен распятых
Не работают уговоры.
Глава 2. Луч света
И наступило удивительное время – мне кажется, это был единственный период в моей жизни, после того, конечно, как заболела Маруся, когда я чувствовал себя действительно счастливым. Нам с Гришей приходилось выживать самостоятельно – мы учились этому вместе. Очень быстро мы поняли, что питаться надо не только бургерами в забегаловках, но и дома, нормальной едой. Гриша освоил искусство приготовления пельменей и яичницы, я разогнался до омлета, оладушек, и один раз даже сварил борщ. Сыну понравилось.
Мы освоили и другие формы домашней работы: робот-пылесос испуганно прятался от нас под кровать, а нехватка посуды на 3-й день заставила меня задуматься о посудомойке. Пока что с ее ролью более-менее справился Гриша. В субботу мы устроили большую стирку и с чистой совестью развесили на балконе все вещи. А ночью пошел дождь… Получилось очень даже неплохо – двойное полоскание еще никому не навредило.
Мы не пропустили ни одной игры лиги чемпионов, 2 раза были на играх «Зенита», пересмотрели «Звездные войны» и «Звездный путь», прошли вместе «Метро»… Что еще?.. Ах, да, я пытался показать Грише «Сталкера» как легендарную игру, можно даже сказать, эпичную… но нарвался на стену непонимания – это, по сути, единственный разочаровывающий момент.
В больницу мы ездили каждый день – в будние дни после работы, ближе к вечеру, в выходные – с утра. Дашу на прошлой неделе перевели в общую палату – обещали скоро выписать. Она по-прежнему была очень слаба, хотя прошел уже почти месяц с того злопамятного дня, когда я нашел ее с упаковкой от феназепама в руке. О том, что с ней произошло, говорить не хотелось никому из нас, но она периодически возвращалась к своим видениям, и все спрашивала что бы это могло значить. В остальном, эту тему мы игнорировали, Даша даже начала не только спокойно реагировать на мои шутки касательно ее «глюков», но и весьма успешно парировать.
Удивительно хорошо все складывалось на работе, что было несколько неожиданно. Я ждал начальского гнева и был к нему вполне готов, но Ден справился с миссией испытателя на «ура». Наш топ сикрет девайс получил субсидирование на всех уровнях, и работа закипела. Испытания теперь проходили каждую неделю, мы с Деном поочередно писали отчеты о результатах, потому что возложить эту миссию на кого-то одного было бы слишком нечестно. Отчеты требовались во все инстанции, о каждом шаге, о каждом успешном решении, а еще более – об отсутствии такового. Если бы нашу лабораторию не ставили на охрану после закрытия института, мы с Деном давно бы туда переехали – темп работы разогнался до космической скорости, казалось, 9:00, мы только начали… оп – конец рабочего дня… И не забудьте отправить отчет о проделанной работе! Да, времени не хватало катастрофически.
Фиксированная работа имеет свои плюсы – лаборатория закрывалась в 17:00, благодаря чему мы с Гришей успевали в больницу – посетителей пускали только до 18:00, к нам относились с пониманием – до 19:00, но не позже.
Вот и сегодня – казалось, я только пришел с работы, мы перекусили бутербродами и сразу выдвинулись, но, когда подъезжали к больнице, было уже 17:50.
– Гриша, скорее, брось ты эту сумку! Мы же не знаем кто сегодня дежурит – не хватало еще, чтобы нас не пустили!
– Тогда пойдем к Марусе, к ней пустят наверняка.
– Хорошо, ну пойдем уже!
Привычно поднимаясь по ступенькам, мы поторапливали и подбадривали друг друга, и у меня вдруг возникло ощущение, что это не Гриша со своим отцом, а я… В собственном сыне я получил товарища, самого настоящего старшего друга – он давал мне и участие, и поддержку, и даже, в какой-то степени, защиту – я прятался за собственного ребенка, когда мне это было удобно, а он и не возражал.
До поста медсестры мы добежали за 3 минуты.
– Здравствуйте! Мы к Марии Степановой.
– Здравствуйте! А у нее сегодня уже были гости – мама приходила.
Я удивленно вскинул бровь и посмотрел на Гришу – он сделал абсолютно то же самое. Дашу пустили к дочке? Врач настаивал на том, что они не должны видеться какое-то время после случившегося. Пришлось сказать Марусе что мама заболела и приходить к ней не может.
– Па, привет! Вы чуть-чуть опоздали – мама недавно ушла. Ей уже намного легче.
– Знаю, дорогая моя, ее скоро выпишут. И тебя тоже…
Но она уже не слушала меня – все ее внимание перешло на Гришу – это типичная Марусина черта, она может общаться только с одним человеком, остальных при этом не замечает. Я учусь на это не обижаться.
Дети болтали о своем, а мне покоя не давала мысль о Даше, которой разрешили не только выйти из палаты, но и пойти в другой корпус.
– Смотри что мне мама подарила!
Эти слова долетели до меня как во сне, отголоском собственных мыслей. Маруся протягивала в руке серебряный крестик – я сразу понял что это Дашин, с бирюзовой эмалью. Не могу сказать, что Даша была религиозной, верующей или хотя бы суеверной – но крестик она носила всегда. Хотя особо его и не замечала. В любом случае, мне показалось странным что она отдала его Марусе. Или у меня уже началась мания? Как сказал бы психолог – я подсознательно настроен на неприятности и во всем вижу «знаки», предвещающие наступление таковых. Что странного в том, что мама отдала смертельно больной дочке крестик? Конечно, ничего такого…
И все-таки я с трудом дождался того момента, когда дети наобщаются, и мы попробуем попасть к Даше. Учитывая поздний час, нас, скорее всего, не пустят. Ну, хоть позвоню ей, телефоны никто не отменял.
По счастью, дежурила Анечка. Она пропустила нас под свою ответственность, как всегда, скромно потупив глазки. На этот случай у меня были припасены дежурные шоколадки в благодарность за участие.
Когда мы вошли, Даша сидела в кровати и что-то увлеченно писала в блокноте.
– О, я вижу, ты уже при деле) Это хороший знак?
– Безусловно! Я уже соскучилась по работе. Сегодня утром приходили шеф и шефиня, интересовались моим состоянием.
– И что ты сказала?
– Что готова к работе, на следующей неделе выхожу. Меня выписывают в пятницу.
– Ну класс, что еще сказать! Я отпрошусь с работы, заеду за тобой.
Мы говорили еще долго о Дашиных планах, о том, как она вернется к работе, она была улыбчивая, в хорошем настроении, но меня не покидало ощущение, что я беседую с коллегой или бизнес партнером. Я не узнавал Дашу, а она упорно не хотела этого замечать, и делала вид, что все так и должно быть. В конце концов, я ушел от нее в совершенном раздрае, вымотанный попытками хоть как-то развести ее на откровенность. Я нервничал и, как обычно, срывался на Грише. Пытался себя остановить, понимая что это неправильно, но ничего путного из этих попыток не выходило.
По пути домой мы заехали в магазин, и я купил себе добротную порцию пива, – единственный доступный на тот момент антистресс. Весь вечер меня не покидало ощущение, что Даша от меня что-то скрывает. Не в отношении работы – мы давно уже договорились, что не вмешиваемся в рабочие дела друг друга, каждый из нас имел дело с достаточно секретным полем деятельности, – нет, это было что-то личное, что-то наше, но она решила распорядиться этим самостоятельно. Не имея возможности узнать что именно, я решил ей в отместку тоже что-то скрыть. Что-то очень важное. На тот момент я еще не придумал что же это будет, но не сомневался – всегда найдется материал для сокрытия, было бы желание. Поведение детское, я знаю, но мне стало намного легче, как только я до этого додумался.
Следующий день обещал быть очень непростым – на работе планировалась очередная ответственная презентация, поэтому, успокоенный найденным решением мести, я лег спать пораньше.
Этой ночью мне снились Даша и Маруся, причем иногда они менялись лицами, и это было страшно. Я точно знал – сон, но все было настолько реально, что я забыл об этом, и, на какой-то момент, полностью погрузился в события, рисуемые моим уставшим и явно нездоровым мозгом.
Даша говорила: «Даже не думай! Ты не имеешь никакого права так с нами поступать!» Но я и не думал. Я был как будто неживой предмет. Хотел ее успокоить, и вдруг понял, что не могу говорить, не могу даже пошевелиться. А Даша посмотрела на меня в упор, и я увидел, что у нее Марусины глаза. «Мы ведь всегда будем вместе?» Я хотел ответить, хотел сказать: «Конечно, моя девочка!», ведь эта фраза вполне подходила им обеим, но не произнес ни звука. Такое ощущение, что у меня не было рта.
***
Утро началось со звонка Дена. Он, как всегда, помнил обо всем и все контролировал.
– Поооодъем! Нас ждут великие дела! А я жду тебя уже через 50 минут при всем параде!
– Умеешь ты поднять с утреца настроение!
– А то! С оптимизмом смотрим, как минимум, в ближайшее будущее! Не опаздывай!
Я не без труда выбрался из постели. Странные сновидения оставили в голове туман и тупое нытье в районе затылка, их надо было игнорировать и собираться на работу.
Я разбудил Гришу – все равно ему пора собираться в школу – приготовил яичницу и кофе на завтрак, покормил улыбчивую кошку Пушку, которая настойчиво напоминала о своих нуждах, оставил сыну 200 рублей на карманные расходы вместе с указаниями касательно кошачьего туалета и, относительно бодро, вышел в утренний туман.
Было еще совсем рано, но город уже не спал. Весна разогналась до своего максимума – повсюду цвела сирень, наполняя сладким ароматом легкие сонных городских прохожих. Солнце слепило глаза, заставляя жмуриться и вытирать скупые слезы. Коты орали и выскакивали стайками из-под машин при приближении автолюбителей. Голуби оккупировали скамейки в ожидании завтрака от вечных старушек.
В 7 утра пробок еще не наблюдается, а ночные тусилы уже разъехались по домам – до работы я добрался быстро и спокойно. Ден курил у входа, повернувшись спиной к улице и оборачиваясь через плечо в поисках подъезжающих к институту машин – явный признак жесткого нервяка.
– Ты волнуешься? – Я искренне удивился, наблюдая его красные глаза и трясущиеся руки. Он не ответил, взглянул на меня исподлобья и ссутулился еще больше.
– Докуривай уже, пойдем готовиться, времени не так уж много. – Глядя на Дена, мне тоже захотелось курить, но я прекрасно знал какими долгими бывают перекуры, поэтому воздержался. – Ты подключение проверил?
– Не успел еще, я тебя ждал. Ты презентацию проведешь?
– Мы вместе проведем, Ден. Я рассказываю, ты показываешь.
– Так и я об этом. Ладно, пойдем.
В лаборатории было все точно так, как мы оставили вчера, то есть в идеальном порядке… по нашим меркам. Документы для презентации были разложены по столу. Я собрал их в стопку.
– Ты в правильной последовательности их собираешь?
– Да я уже наизусть всю презентацию выучил! Ден, что с тобой? Ты чего так завелся? Ну, очередное научное сборище – отчитаемся о проделанной работе, покажем себя с наилучшей стороны, погладят нас по голове – мы ведь молодцы, разве не так?
– Ожидаются гости из Москвы, все большие шишки. Не только ученые – какие-то чинуши из аппарата президента и черт знает из какого еще аппарата. Им наука ни разу не интересна – они хотят конкретики и вполне материальных результатов. Мы должны отбивать вкладываемые в нас бабки.
– Ну и пусть хотят. У нас и без того есть более чем конкретные результаты, хотя мы работаем с миниматором только полгода. Проектную документацию утвердили в октябре, а сейчас май! О чем тут можно говорить!.. И вообще, как давно тебя это все беспокоит? Тебя, с твоим мега-философским пофигизмом?! Я тебя не узнаю…
– У нас хотят отобрать проект. Федор предупредил. Именно потому, что мы молодцы и есть что отбирать.
– И кто его сможет продолжить? Идея наша, разработки наши. Они не справятся.
– Костя, они хотят воздействовать на живую материю. А мы этого не делаем, и не собираемся. Им кровь из носу необходимо уменьшать сначала мышек и кроликов, потом человечков. Я не понимаю зачем! По мне, так это трата времени, сил, денег…
– Ден, это не может быть всерьез. Погоди, давай успокоимся, проведем презентацию, посмотрим, что из этого выйдет, а дальше уже будем обсуждать. У нас 15 минут до начала, надо поработать, братан. Ты готов?
– Да куда ж я денусь.
Мы подключили аппарат и компьютер, проверили выходной сигнал на проектор, подготовили опытные образцы, настроили миниматор на демонстрационный режим – это коронка нашей презентации, для самых-самых случаев. Во время стандартной презентации обычно хватает записи с демонстрацией уменьшения предметов. Мы показываем видео, на которых уменьшаются в 2-3 раза крупные предметы, имеющие единую структуру: большие камни, стеклянные и глиняные сосуды, картонные коробки и т.п. Это очень впечатляет зрителей. Но сегодня было необходимо продемонстрировать работу миниматора непосредственно в ходе презентации. Для этого мы попросили у Федора метровую статую древнеегипетского бога Анубиса, которую сами же ему и подарили на прошлый день рождения. Статуя была кринжовая, но Федор фанател от древнеегипетской культуры, и подарок был оценен на 5 звезд. Он занимал почетное место у стола в его кабинете. Сегодня Анубис покинул свое пристанище – ему предстояло поразить аудиторию 5-ти кратным уменьшением с последующим восстановлением исходного размера.
Зрители собирались достаточно активно – аудитория, в которой проводятся презентации, отделялась от нашей лаборатории одной дверью, мы прекрасно слышали голоса всех собравшихся, и это нервировало. Я включил стандартный набор музыкальных треков, который Ден окрестил как «презентативный» – легкий джаз с претензией на интеллектуальную оригинальность. Это помогло создать звуковой барьер и сосредоточиться на подготовке.
Презентация началась вовремя – вопреки ожиданиям, основанным на опыте, опоздавших не было. Аудитория заполнилась до предела – Федор постарался, собрал всех, кто мог хоть как-то повлиять на будущее проекта. Мы с Деном давно догадывались, что инвестиции подходят к концу, нужны были новые спонсоры и свежие деньги, как говорится, прямо сейчас. Наши подозрения подтвердились – в зале присутствовали не только люди науки, не только чиновники различных уровней значимости, но и «денежные мешки».
Слушали увлеченно, пытались поначалу перебивать, но я сразу попросил все вопросы – после основной части. Демонстрация произвела неизгладимое впечатление, отрадно было это наблюдать. Федор сидел важный, с непроницаемым лицом, поглаживал свой галстук. Я старался на него не смотреть – эта каменная рожа раздражала, хотя ожидалась поддержка, а не вот это все.
И вот уже несдерживаемые мной вопросы посыпались со всех сторон, – мы с Деном изначально договорились, что аудитории отвечаю только я, как наиболее продвинутый в плане трепа, а для себя я нашел способ реагировать на наиболее выгодные мне вопросы – на все ответить все равно не получается, так еще можно и не замечать каверзные.
На этом этапе немного расшевелился Федор, и ответил на вопрос про дальнейший ход проекта: «Я вас уверяю, дальнейшее исследование будет осуществляться исключительно в рамках нашего института. Денис Аркадиевич и Константин Викторович разработали этот прибор, уж если кому и продолжать проект по его развитию, то только этим ученым. Со своей стороны, я сделаю все возможное для того, чтобы идея была реализована полностью и принесла максимум пользы человечеству». Это прозвучало очень помпезно, даже вызывающе. Федор окинул начальским взглядом аудиторию и гордо уселся на свое место, будучи абсолютно уверен, что расставил таким образом все точки над “i”.
– Денис Аркадиевич, когда Вы планируете начать эксперименты с биологическим материалом и живыми организмами?
Этот вопрос не застал меня врасплох, я уже мысленно построил на него ответ – после слов Дена о возможности потери проекта, это был главный ответ на сегодня. Но вопрос был адресован именно Дену, и он ответил на него до того, как я успел среагировать.
– Мы не планируем подобных экспериментов. Прибор не предназначен для работы с живыми организмами.
– Вы хотите сказать, что изобрели прибор, который уменьшает только неживую материю?
Тут уже вмешался я.
– Нет, мы хотим сказать, что не планируем в ближайшее время воздействовать при помощи аппарата на живые организмы.
– Но почему? Это логичный, вполне ожидаемый следующий этап. На сегодняшний день все испытания прошли успешно, неужели вы не хотите продвинуться дальше? Вы же ограничиваете и себя, и все мировое сообщество, которое может получить совершенно уникальный инструмент, способный в корне изменить жить всего человечества! Благодаря вашим разработкам, мы можем решить проблему перенаселения планеты, улучшить экологию, значительно развить промышленность, медицину, да мало ли что еще! Но это невозможно до тех пор, пока вы ограничиваете испытания неживыми объектами! Это же просто преступление – иметь в руках такой уникальный прибор, и не попытаться использовать все его возможности!
Увы, момент перелома общественного настроения был безнадежно упущен. Аудитория радостно загудела в предвкушении скандала. Задача многократно усложнялась необходимостью сдерживать Дена, который созрел для того, чтобы выступить с ответной речью. Даже перезрел. В этот раз я был первым.
– Для начала, необходимо учесть, что работа с живой материей требует разработку совсем другого устройства. Аппарат, который вы сегодня увидели в действии, изменяет размер однородных объектов, состоящих исключительно из одного материала. Мы только недавно начали испытания на объектах, которые имеют различные ткани в своей структуре. Живые организмы, как вы понимаете, гораздо сложнее. Помимо различных тканей, здесь мы наблюдаем связи между ними и процессы, обеспечивающие функциональность организма. На данный момент, мы не готовы решить подобную задачу. Однако никто не отказывается от этого направления работы в дальнейшем.
Боковым зрением я увидел Дена, который уже открыл рот, чтобы мне возразить. Я не дал ему шанса, и продолжил свой спич.
– Но здесь возникает другая проблема: этическая сторона. Работа с живыми организмами предполагает, в конечном итоге, переход к образцам, занимающим высшую ступень эволюции, то есть к людям. Я думаю, все присутствующие осознают последствия этого шага. Приведу в пример другой научный проект, призванный спасти человечество – клонирование. Первые образцы живой материи были получены методом клонирования уже в прошлом веке, овечка Долли появилась в 1996 году. Это был настоящий прорыв в биологии. Но каковы последствия? Помогло ли это человечеству? Сегодня почти 70 стран на планете на законодательном уровне ввели запрет на клонирование человека и любую деятельность в данном направлении. Остальные страны придерживаются временного запрета. По сути, проект заморожен и не имеет продолжения. Он завис как огромный вопросительный знак, и даже если человечество найдет на него ответ для разумного и лояльного объяснения этической стороны вопроса (что весьма сомнительно), исследования в этой области к тому моменту безнадежно отстанут от остальных направлений научной мысли.
По мере моего декламации, посеревшее лицо Федора постепенно светлело. Он почти успокоился – и это было хорошим знаком. Похоже, я справился. Общий шум стих, великие умы с крайне серьезным видом кивали головами. Но оппонент – высокий, тучный мужчина в очках с золотой оправой и дорогом костюме – не собирался сдаваться так легко.
– Нет-нет, не путайте Ваши исследования и генетическое клонирование! Это совершенно разные области! Если там затронуты религиозные, духовные, этические и бог знает какие еще чувства всех людей, живущих на планете земля, то в Вашем случае этого нет и не может быть! Возможность уменьшения – это инструмент, способный качественно улучшить не только быт, но и жизнь человека, а не создать ее из уже существующего образца! Все возможные споры будут просто несостоятельны, учитывая выгоды, которые принесет уменьшение, и Вы должны это понимать!
Оживленный шум вернулся в аудиторию. Лицо Федора опять начало сереть, глаза медленно полезли из орбит в мою сторону, и я понимал, что необходимо снова выправлять ситуацию. Но оппонент не дал мне оправиться от удара, и нанес контрольный.
– Я предлагаю Вам один миллиард долларов на исследование с живой материей и живыми организмами. И дальнейшее финансирование в этой области в неограниченном объеме.
Шум в зале достиг апогея. Люди повскакивали с мест и что-то выкрикивали, Федор вытирал платком абсолютно серый лоб. Ден сел в углу с отсутствующим выражением лица. Казалось, сейчас он достанет телефон и запустит свою любимую игру в рыбок.
Потенциальный спонсор не унимался – он точно знал что делать.
– Денис Аркадиевич, я прошу Вас лично возглавить исследования в этой области.
– Почему я?
Ден фактически прокричал эту фразу – его тихий и невыразительный голос терялся в общем шуме.
– Потому что Вы уже начинали исследования, но решили их бросить из-за неудачи, которую потерпели.
Мы с Деном начали первые эксперименты еще до того, как проект одобрили, это было два года тому назад. Наш первый уменьшающий аппарат мы сварганили из всякого хлама в лаборатории по его схеме, которую я оптимизировал, и уменьшали все, что попадалось под руку, яростно радуясь полученным результатам. Именно тогда Ден, окрыленный первыми успехами, и решил уменьшить лабораторную крысу Ваську – всеобщую любимицу, которая жила у нас уже 2 года. Васьки не стало, а Ден отказался от дальнейших экспериментов с живыми организмами.
Откуда этот тучный мужчина, демонстрирующий всем своим внешним видом достаток, знает про Ваську, – неизвестно. Но он явно не собирался останавливаться.
– Вам просто не хватило средств, терпения и времени для того, чтобы довести эти испытания до успешного результата. Не сдавайтесь! Работайте дальше в этом направлении – я Вас обеспечу всем необходимым – и все будет не напрасно.
Тут я уже не выдержал – выскочил вперед, закрывая Дена своей грудью, и буквально выкрикнул в микрофон:
– Спасибо за Ваше предложение, оставьте, пожалуйста, визитку, мы с Вами свяжемся. К сожалению, мы не сможем ответить на остальные вопросы, потому что наше время вышло. Ждем вас на следующей презентации, о дате проведения которой координатор известит всех дополнительно.
Я выключил микрофон, поставив таким образом точку, и быстро ретировался со сцены, подхватив Дена, который судорожно вцепился в статую Анубиса и никак не хотел с ней расставаться.
– Откуда он знает? Кто ему сказал? Ты?
– Ден, ты что, зачем бы я кому-то говорил об этом?!
Мы курили уже n-ную сигарету у крыльца заднего входа. Идти в лабораторию не хотелось.
– Ты знаешь кто это?
– Нет, впервые его вижу.
– Мы можем взять список присутствующих, они все отметились.
– По-моему, правильно будет спросить об этом Федора. Вот, кста, и он, легок на помине.
Федор вышел на крыльцо, заставив наши разговоры смолкнуть. Он закурил, и было видно как дрожат его руки. Шумно затягиваясь, Федор смотрел в пол. Мы деликатно молчали, тишина повисла тяжелая, какая-то мясистая, она мешала дышать, и голова от нее болела. Наконец Федор заговорил.
– Со следующей недели начинаем испытания с биологическим материалом. Составьте список необходимого оборудования, материалов – всего, что может понадобиться, я обеспечу.
– Федор Семенович… – Ден назвал шефа по имени-отчеству впервые за последние 3 года. Мы уже давно переросли стадию официоза, оставляя имена-отчества только для посторонних. – Мы не раз поднимали этот вопрос. Это в корне меняет нашу работу. Все над чем МЫ работали теперь придется оставить.
– Не придется! Никто нам не помешает вести две параллельных ветви исследований. Работайте над своим проектом и дальше. Но приоритетным у нас будет новое направление. Новая проектная документация не понадобится, только для внутреннего пользования. Отчитываемся только о вашем проекте, о том, который утвержден и запущен.
– Замечательно! – Я почувствовал как от возмущения подкатывает тошнота. – Значит, исследования будут проводиться втихую, под прикрытием нашего проекта! Типа, это наша личная инициатива, о который мы не отчитываемся перед начальством, все целиком и полностью на нашей совести?!
Федор посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд у него был совершенно ненормальный, потерянный какой-то.
