Томи Адейеми
Дети крови и костей
Глава пятая. Зели
На миг я забываю, как дышать.
Меднокожая девушка дрожит так сильно, что ее страх передается мне.
Крики становятся громче, стражники бегут к нам, приближаясь с каждой секундой. Они не должны поймать меня вместе с ней.
Если это случится, мне конец.
– Отпусти, – требую я почти с тем же отчаянием, с которым она просила о помощи.
– Нет! Пожалуйста, – слезы застилают янтарные глаза, и ее хватка усиливается. – Прошу, помоги! Я совершила непростительный грех, если меня поймают…
Ее взгляд наполняется знакомым мне ужасом. Если девушку поймают, ее судьба решена. Вопрос лишь в том, как она умрет. На месте? В темнице от голода? Или стражники пустят ее по кругу? Изведут, чтобы она задохнулась от горя?
Вы должны защищать слабых, приходят на ум утренние слова Мамы Агбы. Я представляю ее строгий взгляд. Это – путь посоха.
– Не могу, – выдыхаю я, но, едва слова вылетают изо рта, непроизвольно готовлюсь к схватке. Проклятье.
Неважно, удастся ли ей помочь. Я не смогу жить, если не попробую.
– Идем, – я беру девушку за руку и перепрыгиваю через прилавок с тканями, более широкий, чем прочие. Прежде чем торговка успевает закричать, зажимаю ей рот и подношу кинжал Тзайна к шее.
– Т… ты что? – спрашивает девушка.
Я смотрю на мантию незнакомки. Как она вообще умудрилась убежать так далеко? Ее медная кожа и роскошная одежда – бархат с золотистой тафтой – буквально кричат о благородном происхождении.
– Надень этот коричневый плащ, – требую я. Пот струится по коже торговки. Рядом с воровкой-прорицательницей каждое ее движение может стать последним.
– Я не причиню тебе вреда, – обещаю я, – просто куплю эту одежду.
Выглядываю из-за прилавка, пока девушка облачается в неприметное одеяние. Сжимая мою руку, торговка сдавленно всхлипывает. На рынке столько стражи, что хватит на армию. Бесчисленные торговцы и крестьяне лишь множат хаос. Я хочу вырваться из этого адского котла, но не вижу выхода. У нас нет выбора. Нужно положиться на удачу.
Отступаю под навес, а девушка поднимает капюшон нового плаща, закрывая лицо. Схватив ее дорогой наряд, я протягиваю его торговке. Страх в ее глазах тускнеет, когда пальцы касаются мягкого бархата.
Я отвожу кинжал от шеи женщины и беру плащ для себя. Прячу под темным капюшоном волосы.
– Ты готова? – спрашиваю я.
Девушка робко кивает. Искра решимости вспыхивает в ее глазах, но я все еще чувствую охвативший ее ужас.
– Следуй за мной! – Мы выходим из-за навеса и растворяемся в хаосе. Хотя стражники прямо перед нами, коричневые плащи служат лучше щитов. Они ищут благородную. Слава богам!
Может, у нас есть шанс.
– Скорее, – шепчу я, когда мы идем по проходам между прилавками с тканью.
– Стой, – я хватаю ее за край плаща. – Не беги. Ты привлечешь внимание. Смешайся с толпой.
Девушка кивает и пытается что-то сказать, но не может. Все, на что она сейчас способна, это плестись в нескольких шагах позади, как детеныш леонэры.
Мы пробиваемся сквозь толпу, пока не добираемся до края рынка. Стражники дежурят у главного входа, но поблизости оказываются боковые воротца, у которых стоит лишь один солдат. В тот момент, когда он задает вопрос какой-то аристократке, я решаю воспользоваться шансом.
– Быстро! – Сжимаюсь у навеса и выскальзываю на каменные улочки торгового квартала. Вздыхаю от облегчения, глядя, как напряжение покидает мою хрупкую спутницу. Но обернувшись, мы видим двух рослых стражников, преградивших путь.
О боже. Я резко останавливаюсь. В коробе звенят серебряные монеты. Смотрю на девушку – ее медная кожа побледнела от ужаса.
– В чем дело? – спрашиваю я стражников так беззаботно, как только могу.
Один скрещивает руки, огромные, как стволы деревьев.
– Ищем беглянку. Никто не выйдет отсюда, пока не найдем.
– Простите, – я низко кланяюсь. – Мы подождем внутри.
Проклятье. Разворачиваюсь и иду к прилавку, окидывая взглядом творящийся на рынке хаос. Если все выходы перекрыты, нам нужен новый план. Надо найти другой способ…
Стоп.
Я уже почти вернулась на рынок, как вдруг поняла, что девушки нет рядом. Оборачиваясь, вижу, что она застыла перед стражниками, сжимая перед собой дрожащие руки.
Ради богов!
Открываю рот, чтобы шепотом позвать спутницу, но понимаю, что не знаю ее имени. Я рисковала всем ради незнакомки, а сейчас из-за нее нас убьют.
Пытаюсь отвлечь стражников, но один уже тянется к ее капюшону. Времени не остается, я хватаю металлический прут и делаю выпад.
– Пригнись!
Девушка падает на землю. Я замахиваюсь посохом и бью стражника в голову. Отвратительный треск разносится в воздухе, когда он валится в грязь. Прежде чем второй успевает обнажить меч, бью посохом ему в грудь. От быстрого удара в челюсть он падает без сознания в красную пыль.
– О небеса! – ругается девушка, как истинная аристократка. Складываю посох и понимаю, что она права: о небеса. Я напала на стражников. Теперь нас точно убьют.
Я представляю ярость Тзайна, когда мы срываемся с места и летим по торговому кварталу.
Ничего не испортить. Войти и выйти. Разве этот план подразумевал помощь преступнице?
Мы несемся мимо выкрашенных синим домов, а два отряда королевской стражи дышат нам в спину. Их голоса приближаются, а лязг сапог оглушает. Солдаты с обнаженными мечами всего в нескольких шагах от нас.
– Знаешь, где мы? – спрашиваю я.
– Кажется, – выдыхает она с распахнутыми от ужаса глазами, – мы недалеко от трущоб, но… Сюда!
Она вырывается вперед, всего на шаг, чтобы указать путь. Я следую за ней, мы бежим по мощеным улицам, расталкивая торговцев, возмущенных нашей гонкой. Кровь во мне кипит, а под кожей разгорается пламя. У нас не получится. Нам не уйти.
«Тише, – слышу я в голове голос Мамы Агбы и заставляю себя сделать глубокий вдох. – Будь находчивой. Используй свое окружение».
В отчаянье я изучаю улочки торгового квартала и, завернув за угол, вижу штабель деревянных бочек. Сойдет.
Я размахиваюсь и изо всех сил бью посохом по нижней. Первая бочка падает на землю, а за ней начинают катиться остальные.
Крики стражников разносятся в переулке, когда бочки сбивают их с ног. Эта уловка позволяет нам достичь трущоб и перевести дыхание.
– Что теперь? – глотая воздух, спрашивает незнакомка.
– Ты не знаешь, как отсюда выбраться?
Она качает головой, смахивая пот, струящийся по лицу:
– Я никогда не бывала в этой части города.
Издалека этот квартал выглядит как необычный лабиринт, но вблизи представляет собой паучью сеть из жалких домишек. Перед нами – десятки узких переулков и грязных улиц, но выхода не видно.
– Сюда, – я указываю на улицу, уводящую прочь от квартала торговцев. – Если это путь к центру, по ней мы выберемся из города.
Вздымая облака пыли, мы бежим изо всех сил. Но впереди вновь появляются стражники, и нам ничего не остается, как свернуть.
– О небеса, – опять выдыхает девушка, пока мы несемся по переулку мимо улюлюкающих нам бездомных. На миг я удивляюсь, что моя спутница еще держится. Сомневаюсь, что при дворе ее обучали побегам от стражников.
Мы вновь заворачиваем за угол, преследователи настигают нас. Я пытаюсь ускориться, но девушка тянет меня назад.
– Что ты…
Она зажимает мне рот и толкает к стене лачуги. Только теперь я понимаю, что мы оказались в узком проеме между домами.
Пожалуйста, пусть это сработает. Второй раз за десять лет я молюсь, обращаясь к богам в надежде, что какой-то из них может услышать. Прошу, спрячь нас.
Мое сердце вот-вот выскочит из груди, оно бьется так сильно, что мне кажется, нас услышат. Но стражники пробегают мимо, как носоромы, преследующие жертву.
Я поднимаю глаза в небо: надо мной плывут облака, из-за которых выглядывает солнце. Словно боги воскресли, восстали с кладбища, где оказались после резни в ночь Рейда. Что-то наверху благословило меня.
Надеюсь, это благословение еще в силе.
Выбравшись из проема, мы мчимся другим путем и случайно врезаемся в пару любопытных предсказателей. У одного из рук выпадает бутылка рома. Острый запах пойла ударяет мне в нос так сильно, что ноздри начинают гореть, и в этот момент в памяти всплывает другой урок из хижины Мамы Агбы.
Я поднимаю бутылку с земли и осматриваюсь в поисках недостающего элемента. Вот он. Всего в паре метров от моей спутницы.
– Хватай факел!
– Что?
– Факел! – кричу я. – Он прямо перед тобой!
Ей требуется несколько секунд, чтобы сорвать его со стены, и мы бежим дальше. Когда несемся по окраине трущоб, я отрываю от плаща кусок ткани и засовываю его в бутылку.
– Зачем? – спрашивает она.
– Будем надеяться, ты не узнаешь.
Впереди виднеются деревянные ворота Лагоса – наш путь на волю.
Прегражденный стражниками.
Сердце замирает, когда мы останавливаемся перед бесконечной цепью вооруженных солдат. Они восседают на огромных разгневанных пантенэрах, каждая из которых то и дело обнажает острые клыки. Черный мех на их спинах сияет на солнце, как масляная пленка, переливаясь всеми цветами радуги. Даже припав к земле, мощные пантенэры угрожающе возвышаются над нами, готовые в любой момент напасть.
– Вы окружены! – Янтарные глаза капитана впиваются в меня. – Именем короля Сарана, приказываю вам сдаться!
В отличие от остальных солдат, капитан сидит на клыкастом белоснежном леопанэре размером почти с мою хижину. Восемь толстых серных рогов поднимаются от его спины, острых и блестящих. Тварь облизывает длинные клыки и фыркает, желая, чтобы наша кровь украсила ее пятнистую шкуру.
Лицо капитана, как и у моей спутницы, медного цвета, без морщин и шрамов. Когда она видит его, то сильнее натягивает капюшон и пытается унять дрожь в ногах.
Хотя капитан молод, стражники беспрекословно ему подчиняются. Один за другим, они обнажают клинки, направив их в нашу сторону.
– Все кончено, – в ужасе выдыхает девушка. Слезы текут по ее щекам, когда она опускается на колени, роняет факел, признав поражение, и достает из плаща старый пергаментный свиток.
Я притворяюсь, что повторяю за ней, падаю на колени прямо в пыль и незаметно подношу ткань в бутылке к огню. В нос ударяет резкий запах дыма. Когда капитан приближается, я бросаю огненное оружие в пантенэр.
Давай, приказываю я бутылке, провожая ее глазами, опасаясь, что ничего не случится.
Но все вокруг вспыхивает.
Огонь разгорается, перекидываясь на людей и взбешенных пантенэр, звери воют от боли и скидывают наездников, пытаясь сбить пламя.
Девушка замирает от ужаса, но я хватаю ее за руку и тяну за собой. Мы в паре метров от ворот. От нашей свободы.
– Закрыть ворота! – кричит капитан, когда я проношусь мимо. Незнакомка врезается в него, но он мешкает, и добыча выскальзывает из его рук.
Железные рычаги стонут и приходят в движение – деревянные ворота начинают опускаться. Стражники у входа размахивают мечами. Последнее препятствие.
– Мы не успеем! – кричит девушка.
– У нас нет выбора!
Я бегу быстрее ветра. Пьяный стражник обнажает меч и замахивается, но его неловкое движение вызывает смех, а не страх. Радуясь возможности отомстить, я бью его по голове и трачу лишнюю секунду на то, чтобы пнуть в пах, когда он падает.
Другой солдат пытается сделать выпад, но я легко блокирую его посохом. Вращая металлический стержень, выбиваю меч из рук. Его глаза удивленно расширяются, когда я наотмашь бью ему по лицу, отталкивая на жерди, и проношусь мимо.
У нас получилось! Мне хочется кричать от восторга, убегая под сень эбонитовых деревьев. Я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться девушке, но понимаю, что ее нет рядом. Сердце уходит в пятки, когда я вижу, как она падает на землю у самых ворот, вздымая облака пыли.
– Нет! – кричу я. Ворота вот-вот закроются.
Мы почти выбрались, а теперь она умрет.
Беги, приказываю я себе. Прячься. У тебя есть Тзайн и папа. Ты сделала все, что могла.
Но ужас в ее глазах возвращает меня, хотя я знаю, что удача кончилась. Мое тело отчаянно протестует, и все же я бегу к воротам, прокатившись под решеткой за миг до того, как она опускается.
– Все кончено, – капитан выходит вперед, стирая с лица кровь – след от моей бомбы. – Бросай оружие. Живо!
Взгляды всех стражников Лагоса устремлены на меня. Они окружают нас, не оставляя пути к отступлению. Помогаю незнакомке подняться и высоко поднимаю посох. Все кончится здесь. Я не сдамся. Им придется убить меня.
Стражники приближаются, и мое сердце стучит в груди, как барабан. Наслаждаюсь последним глотком воздуха, представляя любящий взгляд мамы, ее темную кожу.
Я иду к тебе, мама.
Сейчас она, наверное, наслаждается алафией[10], счастьем загробной жизни. Я представляю себя рядом с ней. Скоро мы будем вместе, так что…
Громовой рев разносится в воздухе, заставляя стражников остановиться. Он становится все громче, почти оглушает. Я едва успеваю оттащить девушку в сторону прежде, чем пугающе огромная Найла перепрыгивает через ворота и приземляется рядом.
Стражники в ужасе отступают, когда моя леонэра опускается, поднимая столб пыли. Вязкая слюна стекает с массивных клыков. Все это кажется мне сном, пока я не слышу голос Тзайна.
– Чего вы ждете? – кричит он: – Забирайтесь!
В один миг я запрыгиваю на спину Найлы и тащу девушку за собой. Леонэра срывается с места, перепрыгивая с крыши на крышу прежде, чем лачуги начинают проседать под ее весом. Когда она взбирается достаточно высоко, то делает последний рывок, перелетая через ворота. Мы почти выбрались.
Меня накрывает волной ужаса. Каждая частичка моего тела находится в напряжении, которое сковывает льдом и не дает дышать. Время будто останавливается, я смотрю вниз и встречаюсь взглядом с молодым капитаном. Неведомая сила в его янтарных глазах не позволяет мне отвернуться. Его душа словно проникает в мою. Я тону в его колдовском взгляде, но в этот момент Найла перепрыгивает ворота, и связь обрывается.
С глухим ударом она приземляется на землю и, сорвавшись с места, несется сквозь эбонитовый лес.
– О боги, – выдыхаю я, ощущая сильную боль в теле. Не могу поверить, что мы выбрались.
Не могу поверить, что все еще жива.
Глава шестая. Инан
Провал.
Позор.
Разочарование.
Как сегодня отец назовет мое фиаско?
Я перебираю варианты, входя в ворота, и поднимаюсь по дворцовой лестнице из белого мрамора. Провал подойдет. Я возвращаюсь, не поймав беглянку. Однако отцу ни к чему тратить слова. Он может воспользоваться кулаками.
На этот раз я не виню его. Если я не могу уберечь Лагос от одной воровки, каким королем я стану?
Будь прокляты небеса. На миг я останавливаюсь, вцепившись в гладкие алебастровые перила. Это должен был быть день моего триумфа.
А затем мерзавка с серебряными глазами встала у меня на пути.
Лицо предсказательницы уже в который раз всплывает передо мной с тех пор, как она перелетела через ворота Лагоса. Воспоминание об обсидиановой коже и длинных белых волосах въелось в память настолько сильно, что я не могу от него отмахнуться.
– Капитан.
Я не обращаю внимания на приветствие стражников и вхожу в главный зал. Это звание теперь звучит как насмешка. Настоящий капитан выстрелил бы преступнице прямо в сердце.
– Где принц? – Громкий крик отражается от дворцовых стен.
Проклятье. Это последнее, чего я хочу.
Расталкивая стражников, мать вбегает в зал с накрененным набок геле.
– Где он? – кричит она. – Где Инан?
На лице матери проступает облегчение, когда она видит меня. Слезы подступают к ее глазам, и она склоняется ко мне, прижимая ладонь к ране на щеке.
– Ходили слухи о том, что вы вышли на след наемных убийц.
Я отстраняюсь от матери и качаю головой. С наемниками было бы проще, их легче выследить. Преступница была всего лишь беглянкой. И я не смог ее поймать.
Но матери не важны личности нападавших. Не интересен мой провал.
Она сжимает руки, борясь со слезами.
– Инан, мы должны… – Ее голос обрывается. Только теперь она понимает, что все на нас смотрят. Мать поправляет геле и делает шаг назад. Я уже представляю, как она выпускает когти.
– Муха напала на город, – выплевывает она в толпу. – Вам что, нечего делать? Идите на рынок, наведите порядок в трущобах. Удостоверьтесь, что это не повторится!
Солдаты, знать и слуги выбегают из зала, наступая друг другу на пятки. Когда они исчезают, мать берет меня за запястье и тянет к дверям тронного зала.
– Нет. Я не готов встретиться с его гневом. У меня нет новостей…
– Ты никогда не будешь готов.
Она распахивает тяжелые деревянные двери и тащит меня за собой по каменным плитам.
– Вон из зала, – рычит она стражникам и слугам с опахалами, и они тут же разбегаются, как мыши.
Каэя – единственная, кто достаточно храбр, чтобы не обращать внимания на гнев матери. Она невероятно прекрасна в черном нагруднике и новой форме.
Адмирал? Я смотрю на узорную печать, свидетельствующую о новом ранге. Сомнений быть не может. Ее повысили. А как же Эбеле?
Резкий запах мяты ударяет мне в нос, когда мы приближаемся к трону. Я смотрю в пол и вижу две лужицы свежей крови между плит.
О небеса. Отец уже разгневан.
– Вас это тоже касается, адмирал, – шипит мать, складывая руки на груди.
Лицо Каэи, как всегда, каменеет от ее ледяного тона. Она смотрит на отца, и тот неохотно кивает.
– Прошу прощения, – Каэя кланяется матери, хотя в ее голосе не слышно извинений. Мать провожает девушку хмурым взглядом до самых дверей.
– Взгляни, – мать выталкивает меня вперед. – Вот что мухи сделали с твоим сыном. Это случилось, когда ты послал его сражаться. Вот что бывает, когда он изображает капитана стражи!
– Мы их настигли! – Я вырываю руку из ладони матери. – Дважды. Не моя вина, что ряды солдат поредели после взрыва.
– Я не виню тебя, милый, – мать пытается потрепать меня по щеке, но я уклоняюсь от ее пахнущих розой пальцев. – Но все это слишком опасно для принца.
– Мама, я должен сражаться именно потому, что принц, – настаиваю я. – Моя обязанность – поддерживать мир в Орише. Я не смогу защитить народ, прячась за стенами дворца.
Мать отмахивается, не обращая внимания на мои слова, и поворачивается к отцу.
– Он – следующий король Ориши, ради небес! Играй жизнями крестьян, но не жизнью сына!
Лицо отца остается невозмутимым, как будто матери для него не существует. Он смотрит в окно, пока она говорит, и крутит на пальце перстень с королевским рубином. Около него стоит магацитовый меч в золотой подставке. Отец отражается в зеркальном блеске клинка, на черной рукояти которого выгравирован снежный леопанэр. Меч кажется продолжением самого короля – всегда рядом, стоит лишь протянуть руку.
– Ты сказал «их», – наконец произносит отец. – Кто помогал преступнице? Она сбежала из дворца одна.
Я сглатываю, заставляю себя встретиться с отцом взглядом и выхожу вперед.
– Пока мы не знаем ее имени. Единственное, что нам известно, – она не из Лагоса.
Но ее глаза сияют, как серебристая луна, а над бровью есть едва заметный шрам.
Лицо предсказательницы вновь встает передо мной, я вижу его так же отчетливо, как портрет на стене тронного зала. Ее полные губы кривит усмешка, мышцы стройного тела напряжены.
Я вновь чувствую стыд, – он обжигает, как ром, льющийся на открытую рану. Голову будто охватывает пламя, и я вздрагиваю, прогоняя мерзкое ощущение.
– Королевский врач лечит привратников, – продолжаю я. – Когда они придут в себя, я установлю ее личность и место жительства. Я все еще могу выследить их…
– Ты не станешь этого делать, – говорит мать. – Сегодня ты мог погибнуть! А что потом? Оставить трон на Амари? – Она выходит вперед, ее кулаки сжимаются, а геле грозно возвышается над головой. – Прекрати это, Саран. Сей же час!
Я поднимаю голову. Она назвала отца по имени…
Ее голос отражается от красных стен тронного зала. В нем чувствуется ярость.
Мы оба смотрим на отца. Я не могу представить себе, что он сделает. Мне начинает казаться, что мать на этот раз победила, но он роняет:
– Уйди.
Глаза матери расширяются. Самоуверенность сходит с лица, как стекают с него струйки пота.
– Мой король…
– Немедленно, – приказывает отец ровным голосом. – Мне нужно побеседовать с сыном наедине.
Мать сжимает мое запястье. Мы оба знаем, чем обычно заканчиваются такие беседы. Но она не может вмешаться.
Только если пожелает сама столкнуться с отцовским гневом.
Она кланяется, напряженная, словно натянутая тетива. Перед тем как уйти, ловит мой взгляд. Слезы бегут по ее припудренным щекам.
Удаляющиеся шаги матери звенят в тишине огромного зала. Дверь за ней закрывается, и я остаюсь наедине с отцом.
– Тебе известно, кто преступница?
Я медлю. Небольшая ложь смягчит побои, но отец чует ее, как гиенэр на охоте.
Она только все испортит.
– Нет, – отвечаю я. – Но на закате мы это узнаем. А потом я прикажу своим людям…
– Отзови их.
Я замираю. Он не дает мне ни единого шанса.
Отец думает, что я не способен на это. Он лишит меня звания капитана.
– Отец, – медленно говорю я. – Пожалуйста, послушай. Я не представлял, на что она способна, но теперь готов. Позволь мне все исправить.
Отец медленно и лениво поднимается с трона. Хотя его лицо кажется спокойным, я вижу ярость, которая скрывается за его пустым взглядом.
Смотрю в пол, когда он подходит. Уже слышу его крик «Долг превыше всего!».
Ориша важнее меня.
Сегодня я подвел его. Подвел отца и свое королевство, позволил предсказательнице поднять шумиху в Лагосе. Конечно, он накажет меня.
Я опускаю голову и задерживаю дыхание. Пытаюсь представить, насколько болезненным будет наказание. Если отец не просит снять доспехи, значит, будет бить по лицу.
Новые синяки будут у всех на виду.
Он поднимает руку, и я, приготовившись, закрываю глаза. Но вместо пощечины чувствую его ладонь у себя на плече.
– Знаю, что ты найдешь их, Инан. Лишь тебе это под силу.
От удивления я начинаю быстро моргать. Отец никогда не говорил со мной так.
– Это не просто преступница, – продолжает он сквозь сжатые зубы. – Это Амари.