Том Торк
Апрельское Затишье и Майская буря
Майская буря
I
Во тьме ночной, средь бесов, мальчик жил.
Стенал, не знал, куда же деть ему
Бытьё, сознанье, мысли; был во лжи,
В загадках разных, словно вьючий мул.
Мученья в прятки с ним играли, в блеф:
«Смотри, опять ошибся, ты – дурак».
Внутри смятенье силой долгих лет
Скопилось, стало монстром вдруг с утра.
Проснулся, горько в пасти, грустно вновь,
Ходил по граду хмурой тучей вскользь,
Влюблялся – кто, в кого – но вдруг любовь
Исчезла, дух всё жил – и жил без слов.
II
Так город-призрак явью стал в душе,
Под башнью птицы он разбит всегда,
Снуют по тем местам всё тени дел,
Они – конструкт сознаний люда, нас.
Какие толпы! Сколько шума там!
Свои проблемы, мысли – там надрыв.
В сравненьи с ликом духа ставлен мат,
«Свободу, воздух!», – слышен был там крик.
Вокруг враги – беги, спасайся лишь!
Так мальчик сел в качели к тьме веков.
От толп пытался взять, уйти, как мышь.
Нельзя кому-то правду знать – порок.
III
С качелей прямо в пропасть пал, во тьму,
И голос жизни будто в кашель сшёл,
Покуда всё же жив, известна суть:
Пойти к прекрасным ведьмам, пьющим боль.
У дома пьянства встретил ведьму он,
Не ждал, однако, люд такой здесь есть.
Она разделась людно, нА спор всё,
И после нифмой жИла дальше день.
Бежал мальчишка с дома блядства в даль,
Иль выгнан был в проклятьях тварью той –
Не важно; факт остался фактом – тьма
Вступила в быт опять, варя как чёрт.
IV
Уехал в дом пустынь, услышав зов,
Родным-то людям, стало быть, любовь,
Доверье в полной мере – лязг, засов
Упал, остался он один в потоп.
В работе с дрожью сел гореть, не знал,
Что феникс так родился – вестник зла.
Придуман цикл и, глянь, настал за раз,
Родив мешок проблем и сто зараз.
Приезд, и жуткий вид явлён в огне,
Так пламя ело плоть, великий плач
Вселенной слышен был во тьме везде.
На фронте в явь болезнь – нельзя всё вспять.
V
Дома единым тоном – город стар,
Такой же призрак, как и тлен души.
Так в Питер мальчик вновь спустился всласть,
Но жизнь – не сказка, ясно – скука вширь.
Хотел свершений – пил, не помнил день.
С кем пил тогда, потом его предАл.
Поток унёс к любви – к «одной тебе»,
И мальчик вдруг поверил в жизнь, в себя.
Но «знаки» были ложны – циклу смерть.
Куда судьба его рисует путь?
Был глуп, не прав, увидел – ворон здесь,
Глядит в печаль зеркал: «в иллюзьях суть!».
VI
Услужлив Ворон – грусть рождает всю,
И феникс – птичка клеток – верит всё
В тот голос, бьётся, силясь, средь всех дум
Найти зерно разумной мысли, соль.
Находит ложь, себя избив, на край
Одной ногой – того и хочет Он,
Ворона тьмы сознанья ждёт всегда
И только силой слов сжигает сон.
Сцепиться им, войти на бой, в кураж,
Но всё же – каждый раз, как в первый раз –
И был бы мальчик, может, очень рад,
Но всё ж у птиц один для битв этаж.
VII
Однако в царстве тени есть ещё
Другие монстры, точат зуб они.
Средь них Король, стоящий пред толпой,
Вещает ярко так, что зренье сбил.
Не видит – говор лишний злит толпу,
Как будто пьян монарх – и это злит,
Ведёт Король, ведёт толпу во тьму –
Придётся кровью нервов мглы платить.
Монарха ест толпа за ложь всех слов,
Гневлив народ из тварей всех сортов:
От псов до ведьм; не знают, впрочем, роль –
Король родится вновь, родится вновь.
VIII
Бежал, Предатель видел этот бег,
Судьбу решил тогда последний смять:
Кричал за правду, был за месть и честь –
Так скалил зубы, кровь бурлилась в мат.
Коль бьёшь ножом кривым, Фемида лжи,
Учти, ответ сильнее ста Помпей
Гореть в твоём сознаньи будет – жить
От гнева станет трудно – день так весь.
Жуки и твари, в мгле сидящье, бой
Оставив, бросив разногласья – всё –
В порыве вместе жгли чужой лишь дом.
А после бури вновь схватили воз.
IX
Куда идти мальчишке? Видит он –
Маяк вдали стоит, наместник там,
Решает свет куда падёт, как вол
Вращает лампу кругом – сгинет тьма.
Наместник тоже в неком цикле жив,
Из раза в раз сгибая безду всю.
Мальчишку ноги сами через быль
В дорогу к морю крови всё несут.
Прибой кипучий взор мутИт слезой –
Войти на эту башню, ввысь, нельзя.
Нарушить строгость правил – кликать зло,
Привлечь вниманье сотен жадных глаз.
X
Так редко был мальчонка в благе дня,
Родимым светом лампы, страх пробрал:
А может, выбран путь неверный, час?
А может, жизнь его давно – дурман?
Настал апрель, ударил плетью тьму,
Возникли вспышки молний, море – в крик.
Кричит и бьётся дух, забытый тут.
Настало время смен – ещё надрыв.
Ошибок пламя стало бить в нутро,
Явилась сила – время тьму сменить.
Затишье это – время ставить трон,
Маяк пусть будет Обнят гневом в миг.
XI
Дыхнуло пламя лишь на миг всего,
Сомнений груз остался всё внутри:
«В чём жизни смысл, мой сотнерукий бог?
Мне видно – в сотне дел, призыв один».
«Прошу ответь глупцу за что и как
Во тьму слуга твой сослан, чтоб страдать?
Не будь убийцей – дай ответ – как так?
Как вышло так – стою во тьме опять».
Молчанье было лишь ответом тьмы,
Но нужно ведь понять куда идти –
Понять в чём жизни этой глупой смысл.
Пошёл мальчишка вдоль границ воды.
XII
Заметил тень, сидящью в лодке, там
Звала она усесться в судно благ,
Но кости хладных рук спугнули стан,
И зов Харона был отвергнут всласть.
С камней прибрежных пели милый звук
Русалки – звали к встрече с томной тьмой.
Не веря их речам, страданьям мук,
Мальчишка шёл, сокрыв свой крик немой.
Увидел пристань, судно там стоит,
И надпись там же громко миф несёт:
«На край Земли отправлю – жги мосты!
Уж если время смен – иди на борт!»
XIII
У «чайки двадцать три» застыл столбом,
Соблазн забыть о муках жутких – всех,
Устроить жизнь сначала – в тьму восход
Возможный в этом месте, в прах «лишь здесь».
Наверно, там и солнце ярче солнц,
И буря мягче здешних тёмных бурь,
Там город, коий снится только в сон,
Там помнят дружбу, верность, честь и суть.
Там жизнь совсем иная – лучше всех,
Но дрожь берёт – отчизна коль плохой
В душе не пелась – лучше грустных мест,
Где свет не свой, где всё не так весь год.
XIV
Навстречу вдруг явлён забытый Бес,
Хромая, шёл, рогами кроя лик.
Весь гнев, родимый им когда-то в месть,
Остыл давно, закончен лишний цикл.
Слепым, глухим, немым закончил век
Усталый самозваный Дьявол мест,
Забытых светом вечно; сотни бездн
Давно закрыты бесу, как и честь.
Сверкнула вспышка в небе, бес исчез,
«Так значит», – думал странник, – «есть финал,
У цикла есть конец, но где предел,
И как его найти – загадок вал».
XV
Простившись с лжепророком, странник брёл
В раздумьях дальше; вдруг явился луч
С далёких громных туч, украдкой брод
Пройдя, коснулся он лица и дум.
И был таков; потом другие, тьму
Разрезав, путь являют сквозь всю ложь.
Схвативши призму духа, странник луч
Решил поймать, но странность лишь нашёл.
Забыл мальчишка, люди разных бед
Бывают; он же вовсе нЕ был бог,
И сад-постройка стала бедной в лесть,
Сгустилась будто тьма, явлён порок.
XVI
Порок ярма воскресшим гневом вновь,
По кругу жизнь, спираль – развитье лишь.
«Судьба в минуты грусти, чтО ты шлёшь?
Как будто хочешь дать какой посыл».
Всё в прятки зайчик солнца водит дух,
В любви зарыться, там забыться век,
Всю жизнь заботы в сон клонить, и путь
Простой построить вместе – вот побег!
Но, право, разве быт такой поэт
Себе пророчит день и жути ночь?
Из раза в раз желать кошмар, пруэс,
Закрыться в трудных мыслях – вот закон.
XVII
Пройдясь по тонкой нити всех лучей,
Мальчишка в город-призрак вновь пришёл.
Там равнодушье – признак благ людей,
Там жить для выгод ценно лишь без слов.
И ветер только песнь иным несёт,
Мотив не слышен – снова пала грусть.
Погода холод в массы шлёт и топь,
Усоп давно, забыт пустынный путь.
Ступень, вторая, третья – путь куда?
«Общенье, Ворон, вот куда, мой враг», —
Ответил феникс, глядя вдаль конца.
Смеялась птица тьмы, увидев край.
XVIII
Увидел странник, в небе ведьма, лёт
Ночной устроив, едет вся в делах.
Одежды нет, метла под ней оплот.
Горит у ней душа – загадка плах.
Но смысла нет её держать внутри,
Уж коли образ сделал бес и чёрт,
То разве в праве странник дух судить?
Пускай летит, разврат забрав, в порок.
На шабаш больше смысла нет идти,
Забыться в пьянстве ведьм – мечта глупца.
Судьба велит иным вещам светить,
И скинуть тяжесть этой тьмы без дна.
XIX
«Ты смотришь феникс мне в глаза», —
Смотрел устало странник в сущность бед, —
«Сидишь всю юность ты внутри меня,
Нельзя – пойми – чтоб дальше был ты здесь».
«Однажды буду я забыт как бес», —
Ответ гласил прекрасный феникс в явь, —
«Качели мук всех станут мифом лет,
Уйду же, раз ты взял в контроль печаль».
Исчез с пустынных улиц феникс зла,
За ним исчез и Ворон, клича всё:
«С тобою встречусь я ещё в словах», —
Но, право, встреча эта лет чрез сто.
XX
Шагая меж каналов, встал в пути
Король, толпе крича бездумный сказ:
«Тогда мечтал свершений лик точить,
Да, видно вам, совсем мой стан размяк!».
Свой плач чрез смех смешал в картине он,
Но видел, люд рядел, рядел, рядел…
Гордыней пел, и этим строил гон,
Таков его удел, таков удел…
Но странник цикл безумный в миг прервал:
«Понравится всем, мой друг, – избить себя,
Пусти же тех, кому бытьё – аврал».
Король замолк впервые, люд – едва.
XXI
Предатель был среди толпы зевак,
И странник тоже видел лик его.
Но гнев не шёл из недр души опять,
Уж полно боль нести в сердец раскол.
«Прощенье всем дано, прощай же, враг,
Прощай навеки, если встреча вновь
Настанет даже, то без тем, без драк
Пройдём – теперь меж нами спрятан ноль».
Предатель в миг покинул тёмный пост,
Исчез навеки, как и дОлжно быть,
Не нужно память зла иметь и кость
Бросать сподручным псам; пора забыть.
XXII
Дорога через сад всё дух вела.
Любовь отвергнуть прочь отнюдь нельзя.
Вязать кому-то руки – путь в бедлам,
Неверно призмой свет ловить всегда.
Прошёл же странник мимо рощ,
За ним всё зайчик солнца следом брёл.
Добро родИлось к людям – глянь на рост,
Так странник с неба вниз спустился, в брод.
«Что, зайчик солнца, будем делать мы?
Что хочешь ты, не знаю есть ли ты?
Пускаю я тебя – не жду я дым
Пожара чувств – прости, прощай, иди».
XXIII
Предстал ещё рывок: горит маяк,
Сверкает он звездой далёкой там,
Вверху, где тучи солнце жмут века.
И дОлжно всё же сбросить груз и стан:
Сказать вселенной жизни сложной смысл,
Какой средь долгих мыслей был найдён.
«В твореньи смысл, достану так я высь!
Творить – призванье, в этом только долг!».
При криках этих тучи в дрожь ушли,
Слезами дождь пошёл – но чудо ли? –
Могучий ветер стал перину тьмы
Нести куда-то, как и чудищ миф.
XXIV
Маяк открыл свои ворота в миг,
Вверху хохочет чёрт, наместник тьмы.
Последний, кто скрывал свой жуткий лик,
Кто циклом правил, вёл лишь в ад мосты.
Поднявшись вверх, увидел странник лишь
Себя, свой образ средь кривых зеркал.
Во всех стенаньях средь десятков лиц
Виновных он один всю жизнь пугал.
А лампа кругом шла сама собой,
Возможно, странник сам её пустил,
И после начал с духом личным бой.
Теперь не нужно больше быть пустым.
XXV
Потухла лампа, сбита мгла зеркал,
Увидел странник путь ещё наверх,
Ступени в бездну бурь вели сквозь май.
Одна, вторая, третья – дальше в чернь.
Сияли вспышки, клича горе всё.
«То дело прошлых дней, довольно ссор», —
Спокойно путник шёл, средь тысяч воль
Ужасных, жгущих разум бездной пор.
И как бы труден нЕ был путь – лишь вдаль
Стремленья, мысли, дело, радость дню.
Удастся так сиять сильней черта,
И чувства сдвинуть с минуса на плюс.
XXVI
Всё стихло вдруг. К звезде далёкой путь
Привёл чрез терньи мира скорби, тьмы.
Свобода будто здесь от всяких пут,
Однако это миф, горят мосты.
Тут, в звёзд театре, в ссорах целый год
Планеты – боги, alma mater, блик.
Луна в копаньи мёртвым камнем, хвост
Свой сбросив, стала vetus satellite9.
А свет от солнца ход лучей забыл,
Теперь живут без главной сверхзвезды.
Юпитер шарм стерял, теперь как бык
Стенает, ведь дела в расстройствах мзды.
XXVII
Сатурн пожрал своих детей, боясь.
А Марс исчез с системы этой в тьму.
Меркурий в муках пал коленом в час.
На небе горе сбило звёзды в муть.
«Да, жизнь сложна, иначе как, друзья?
Но горе разве повод вешать нос?
Вы в образ влезли слишком, день от дня
Страдали, право, зря; вас ждёт восход!
Вас ждёт расцвет под сенью всех свобод!
Не нужно думать, что другой о вас
Помыслит в ранний час – неважен тот,
Как важен мир внутри, подвластен шанс!».
XXVIII
«И этот образ больше мне не враг», —
В пустой театр наш путник голос вёл.
Спустился он на Землю к морю в храм,
Там сотнерукий бог – последний вол.
Тот бог остатки тьмы всегда держал,
И верой глупость, праздность, грусть скрывал.
«Поймите, лжец времён, что мне не жаль
Свергать с престола вас, не с гнева я
Убийцей вашей стану – дОлжно так», –
Сказав, достав из ножен острый меч,
Убил он бога, вновь творцом представ,
Творцом своей судьбы, без жутких мест.
XXIX
«Отныне больше в мире тварей нет,
И город-призрак, море крови, сад
Остались где-то в прошлом, в тяжесть лет.
Довольно, хватит грустный миф слагать.
Настало время громогласных смен,
И мне решать, когда они придут,
И мне решать, какой творить момент,
Лишь мне – не миру тьмы без всяких дум.
Так было, есть и будет вновь и вновь,
Так было, есть и будет вновь и вновь».
Эпилог.
Мой мир наполнен новой правдой воль,
И цикл в шестнадцать явный больше власть
Над мной иметь не может – хватит слов,
Пора творить картину, новый час.
6-11 мая 2024.
