Тимофей Решетов
Небесный Сапфир
Окончание истории Олега Борисовича
Сегодня прошло уже 19 дней, как мы тут.
Теперь я отчётливо понимаю, что моя жизнь никогда не будет прежней. Находясь здесь, многое из того, что я оставил дома, что раньше наполняло и насыщало мой мир, моё существование, кажется мне чем-то эфемерным, несуществующим, пустым. Самая мысль о том, что мне придётся вернуться, кажется сейчас совершенно невыносимой. Моё пребывание здесь, в этом волшебном краю, представляется мне теперь высочайшим блаженством. Но я чувствую, что осталась еще какая-то тайна, некое последнее откровение, ожидающее меня впереди. Сегодня, в разговоре с Олегом Борисовичем я вдруг снова отчётливо уловил отзвук этой тайны.
— Когда я возвращался отсюда, погонщики мулов провели меня очень коротким путем в какую-то совершенно незнакомую мне долину. Там, у самого подножья горы стоит великолепный большой дом, похожий на замок. Его практически не видно со стороны долины, но когда мы вышли из ущелья, мы буквально уперлись в его ворота. Мы оказались во внутреннем дворике, перед высоким домом, сложенным полностью из камней, с высокими башнями по краям. Из дверей дома вышел человек и склонился передо мной в глубоком вежливом поклоне.
— Я все знаю, — сказал он мне в ответ на мой немой вопрос и пригласил следовать за собой. Мы поднялись по лестнице и прошли в прекрасную огромную залу, и там, на стене я увидел картину Серёжи, которую он нарисовал во время своего первого посещения. Те новые его картины, что привез с собой я, были в скором времени развешены вокруг, таким образом, что все вместе они вдруг наполнили всю залу совершенно иным содержанием. Они настолько точно и полно дополняли друг друга, и излучение от всех от них вместе было столь сильным, что, едва увидев это, я вдруг снова осознал и ощутил всю славу и мощь Небесного Сапфира. Затем мы прошли в одну из дверей и оказались в огромной библиотеке.
К тому времени я уже знал, что мне предстоит сделать. Сергей рассказал мне об этом в самый последний день. Тогда я уже знал о тебе, о том, что я вернусь сюда только с тобой, и не раньше, чем ты будешь готов к этому путешествию. Но ожидание моё не будет праздным. Так я получил свою первую практическую задачу: томик стихов, который мне предстояло перевести на свой родной язык.
Я провел в замке несколько дней, размышляя и собирая воедино весь свой удивительный опыт последних нескольких недель. Хозяин все это время был со мной очень приветлив и всячески предупреждал любые мои пожелания, даже те из них, которые я едва ли успевал озвучить. Он объяснил мне, что, сколько бы времени у меня ни ушло на выполнение моей задачи, я никогда не буду ни в чём нуждаться. Он предложил мне решить, куда я хотел бы отправиться, и я выбрал Москву, единственный город, где я всегда чувствовал себя как дома.
Я спрашивал хозяина замка, был ли он сам когда-нибудь на Озере, на что тот отвечал мне туманно, что его судьба распорядилась иначе, что он рад тому, что имеет, и принял её уже давно. Я спрашивал, много ли он знал людей, которые вернулись с озера, и он сказал мне, что с тех пор, как стал хозяином в этом замке, каждый год он встречает одного возвращающегося. Я спрашивал, видел ли он кого-нибудь из этих людей дважды, но он сказал, что возвращение всегда бывает только окончательным. Впрочем, я и сам знал это всё, и то, что никогда больше не увижу его, и то, что однажды снова увижу Небесный Сапфир.
Потом, когда пришло время уезжать, меня забрали оттуда на машине, отвезли в аэропорт и посадили на самолет. В Москве я обнаружил в своем багаже приличную сумму денег. Я постепенно возвращался к городской жизни, заново осваиваясь и привыкая к существованию в этом плотном, медленном, обусловленном, злом и глупом мире. Поначалу я видел озеро в каждом своем сне, но, наконец, оно отодвинулось куда-то на периферию; оно всегда манило меня как магнит, и силой этого притяжения я научился пользоваться. Благодаря ей, я буквально творил чудеса, но никто, никто и никогда не знал об этом. И вот теперь я снова здесь. И завтра мы расстанемся с тобой. Ты вернешься назад, а я буду свободен сделать то, чего я ждал все эти годы.
Я не стал расспрашивать его тогда, что именно он собирается делать, я уже предощущал это, но в тоже время я знал также и то, что должен подождать до завтра и сам стать свидетелем всему. Мы разошлись по комнатам и улеглись спать.
Наутро мы снова встретились на веранде. Олег Борисович был взволнован и казался подвижнее, чем обычно. Он потирал руки и хитро поглядывал на меня; меня же предчувствие надвигающегося события как будто парализовало. Я только молча наблюдал за ним и ждал.
Солнце вышло из-за горы, и началась светлая четверть дня. Небесный Сапфир сверкал на Солнце, казалось, сильнее прежнего. Мы сидели на веранде восторженно созерцая наполнявшие окружающее пространство восхитительные всплески прозрачной синевы, игриво соединявшейся с лучами утреннего солнца.
— Теперь я должен сказать самое главное, — начал Олег Борисович. – Ваша задача самая сложная из всех, что были выполнены до вас. Вы не должны никого приводить сюда, фактически, на вас наша линия обрывается. Но благодаря вам она должна расцвести цветком, который позднее принесет свои плоды. Все дело в том, что, когда вы вернётесь, вы должны будете просто написать обо всём, что с вами тут произошло. И только. Однажды то, что напишете вы, будет прочитано людьми, которых ни вы, ни кто-либо ещё не видел и не знает. К тому времени земной путь к Небесному Сапфиру станет невозможен. Всё это будет погребено в результате мощного землетрясения. И тогда…
Он замолчал, и я не стал ни о чем больше его расспрашивать. Мы сидели и молчали. Даже мой знакомый Дух Места куда-то исчез. Мы были наедине с Озером.
— В замке ты получишь все необходимое, — снова заговорил Олег Борисович. — После этого ты напишешь всё, чему стал свидетелем здесь, всё, что сможешь об этом написать. И потом ты свободен поступать так, как посчитаешь нужным. Но — увы — ты никогда не скажешь своему преемнику того, что сейчас говорю тебе я. Ты — последнее звено в этой многовековой цепи, и за тобой никто не идёт. И поэтому твоя задача во множество раз сложнее, чем у всех у нас. Ты должен передать этот импульс, эту искру, так, чтобы в последствии она воспламенила сердца многих и многих. Такова твоя судьба.
Я всё ещё молчал. Возможно, в прошлой своей жизни я бы сильно встревожился, услышав подобное напутствие, но там, тогда это было совершенно невозможно. Никакой сентиментальности не было, я отчётливо осознавал всю значимость момента, всю окончательность предстоящего, и попытаться изменить что-то, отказаться, возмутиться мне и в голову не приходило.
Все мои разрозненные ощущения и постижения, всё, что я пережил за эти несколько дней в пространстве Небесного Сапфира, сейчас с оглушительной скоростью сплеталось в единый стройный опыт, подобно канату, сплетаемому из множества тончайших ниточек. Я молча ждал развязки.
Светлая часть дня уже близилась к завершению, Солнце едва коснулось склона горы на западе, куда уходило каждый день. Олег Борисович встал и направился в сторону скалистого помоста над озером. Я отправился вместе с ним.
Здесь он несколько раз прошелся взад и вперед, а я только стоял и наблюдал за ним.
Когда Солнце уже практически скрылось за горой, Олег Борисович подошел ко мне и встал рядом:
— Сейчас я знаю всё, — сказал он мне. — И я абсолютно счастлив. Я исполнил свой долг и достойно прожил свою судьбу. Теперь я свободен, и готов сделать то, о чем грезил все эти годы. Ты — последний из живущих на этой Земле, кто видел Небесный Сапфир и лично приобщился к его славному братству. Наше служение на этой планете завершено, мы сделали всё, что могли, и сделали это достойно. Теперь тебе остаётся только запустить тот процесс, который готовили все мы на протяжении поколений. И тогда ты тоже сможешь уйти с чувством исполненного долга. Небесный Сапфир откроется тебе неожиданно, там, где ты будешь в момент окончания своей миссии. И то, что я сейчас передам тебе, ты должен будешь передать многим. Когда Сариб передавал это Сергею, он сказал ему, что верит в него, то же самое сказал мне Сергей. Теперь я говорю это тебе: ты – продолжение всех нас, и тебе выпало быть на самом острие. Теперь настало время, которого мы все ждали так долго. И это – твое время.
С этими словами он вдруг обнял меня, а потом сжал мою голову ладонями и крепко прижал мой лоб к своему. Это был жест страсти и силы, в нем слилось все, что есть во времени и пространстве, и даже то, чего в них нет.
Я ощутил в этот момент всю глубину его личности. Я постиг боль его тщетных попыток изменить мир, силу его намерения, чистоту помыслов.
Я ясно ощутил, что в этом порыве он передаёт мне самое драгоценное, что ещё у него оставалось: свои доспехи, свой меч, свой шлем.
Потом он ослабил хватку, слегка отстранился и посмотрел мне в глаза. Взгляд его сиял полнотой невыразимой радости.
А потом он развернулся, и с разбегу бросился в озеро. Силуэт его тела был виден еще некоторое время в воде, но тут последний луч Солнца погас, и он растворился в бездонной синеве Небесного Сапфира. Гладь озера при этом, казалось, даже не шелохнулась. Вокруг сделалось поразительно тихо. Я молча стоял на самом краю каменного помоста.
Я остался один.
Назад к началу новой жизни
Дальше всё случилось именно так, как предсказывал мне Олег Борисович. На следующий день появились погонщики мулов, и увезли меня оттуда. Через день пути, мы спустились в глубокое ущелье и к вечеру вышли из него в долину. У самого выхода находился тот самый замок, и хозяин его вышел встречать меня во внутреннем дворе.
Я долго не мог придти в себя. Произошедшее со мною долго не укладывалось в моем сознании. Хозяин замка много говорил со мной, явно стараясь помочь мне собраться перед возвращением в мир людей. Он пересказывал мне статьи из газет, кормил меня изысканными явствами и поил чудесным вином, в пределах его замка я прогуливался по аллеям прекрасного сада…
В конце концов, странная тоска моя куда-то отступила, и я как-будто вспомнил свою социальную роль, свою прежнюю жизнь в этой роли, и всё, что было с этим связано. Вечером того дня хозяин замка сказал мне, что завтра я могу ехать, что в Москве меня ждет новая жизнь, что теперь у меня всегда будет то, что мне нужно, и что он счастлив был принимать у себя такого высокого гостя.
— Неужели вы никогда не видели Небесного Сапфира, — спросил я его.
— Чаша сия меня миновала, — вздохнул он. — Но я не ропщу. Хотя я сам никогда не был там, я множество раз видел Небесный Сапфир в глаза тех, кто возвращается от Него. Мне не дано пережить этого самому, зато я имею возможность любоваться этим каждый год, когда один из вас приходит оттуда.
— Знаете ли вы, что после меня больше к вам никто не придёт.
— Это знание выше моих сил, — признался мне хозяин. — Я стараюсь этого не знать, и мне вполне удаётся. Может быть всё так, как вы говорите, может быть нет. Я же в смирении славлю Бога за то, что он даровал мне столь великие привилегии: быть свидетелем всему, что мне случилось видеть. И ещё я знаю, что если только однажды увидеть Его, вся жизнь человека меняется и он становится чем-то иным, кем-то другим.
— Скажите, — поинтересовался я, — а ведь погонщики мулов — они, должно быть, видели Небесный Сапфир множество раз.
— Отнюдь. Все они не видели Небесного Сапфира никогда. Они — простые погонщики мулов, милые ребята, они живут тут уже давно и с удовольствием помогают нам в наших делах. Но они не имеют ни малейшего понятия о самом существовании Небесного Сапфира. Их зрение не приспособлено к этому.
— А случайных людей здесь не бывает?
— Откуда! Каждый, кто появляется здесь, известен заранее. Кто он, откуда и почему. Случайных людей здесь быть не может.
В тот вечер хозяин дома повел меня рассматривать свою коллекцию. Помимо картин Сергея, там была еще масса всего. Я увидел ковры, кувшины, роскошные украшения из камней и металлов, мечи и доспехи, чётки, шахматы и нарды, перстни и браслеты, и еще массу самых разных предметов. Также было тут множество книг, и очень очень древних, и сравнительно недавних.
— Вы можете выбрать себе что-то из этого, если хотите. Любой из предметов будет вам в помощь.
Я выбрал себе чётки. Их удобно всегда носить с собой.
— Они сделаны из корня одного из деревьев, которые когда-то росли у Озера, — прокомментировал мой выбор хранитель замка. — Им более 200 лет.
— А почему всё это хранится тут, у вас? Зачем вы не отправите всё это к людям, чтобы они могли… приобщиться к этому. Можно же устроить музей, например…
— Всё это есть у них и так. Всё это им уже доступно. Но люди подобны погонщикам мулов: они не видят сокровища даже перед самым своим носом, хотя всё время только и жаждут его, только о нем и мечтают.
— Для чего же тогда все мы возвращаемся туда, к ним, если фактически это никому из них не нужно?
— Это нужно вам самим, также как мне — встречать и провожать вас каждый год. Каждый раз — это лишь повод сделать невозможное и изменить что-то там, в этом мире; не ради мира, и не ради самих себя, но во славу Небесного Сапфира! В конечном итоге имеет значение лишь наша самоотверженность и та неразрывная связь, которую каждый из нас имеет с Ним. А всё остальное — это лишь детали.
Я уехал из замка следующим утром. На аэродром меня вез Фархад.
— Послушай, — спросил я его, — а ты слышал когда-нибудь о Небесном Сапфире?
— Нет, — пожал плечами Фархад, — а что это?
— А чем занимаются люди, которые живут на постоялом дворе, где мы с тобой расстались?
— Ты что шутишь? — удивился Фархад. — Они — погонщики мулов, вы же сами ушли с ними в горы.
Больше мы ни о чем не говорили.
Самолет летел всю ночь, и на рассвете мы, наконец, приземлились. Москва встретила меня легким летним дождем. Был разгар лета, заря нового дня только что загорелась у горизонта. Шофёр, который провожал нас с Олегом Борисовичем, отвез меня домой и исчез.
Мне кажется, что что-то должно произойти, но я пока еще не решаюсь знать, что именно. Жизнь моя больше мне не принадлежит, и я просто наблюдаю за тем, как она складывается. Впрочем, в некотором роде я остался самим собой. У меня сохранились некоторые мои привычки, я хорошо помню и люблю всех своих друзей и родственников, все книги, которые я читал и писал.
И в то же время я ясно вижу, как во мне отражается одна из бесчисленных, но вполне определенных граней Небесного Сапфира.
