Тимофей Андреевич Жаворонский
Радужное стекло
Повесть «гения»
Дураки, слабоумные, безмозглые существа! Я – великий мыслитель, я – центр вселенной! Она крутится вокруг меня! А вы – падаль, ничего не знаете, тупое стадо. Всегда я прав, ведь я знаю всё, а вы нет.
О, очередной книжный магазин! Зайду и посмотрю, что там продают для второсортных. Что за двери?! Почему они не открываются? А, в другую сторону… Нельзя было табличку повесить поближе, солнце светит, ничего не видно от бликов.
Старые и глупые книги. Какие они дураки. Вон девочка покупает сказки, зачем они ей? Они ведь скучные. А эта горстка монет, откуда она их взяла? Украла, у меня украла!!!
Отдай мне их, они мои!! Как твои? Деньги не для таких скучных вещей, отдай мне их, отдай!
Полицию вызываете, женщина?! А девочка у меня монеты крадёт. Как она вошла после меня? Она меня преследовала. Нет, не отдам. Они мои, если нужно будет судиться, то я буду судиться. Вам никто не поверит женщина, никто! Нет, не отдам, не догоните! Я смог открыть эту поганую прозрачную дверь, сейчас побегу вверх по улице и завернуть в квартал Старый город.
Ахахахахах. Убежал, это значит, что я ещё и мастер спорта! Да, пойду и выиграю у этих недотёп все соревнования и взойду на Олимп!! А где они?
Вот, люди в жёлтых жилетах, они знают, что я сейчас выиграл забег? Нужно потягаться с ними, у них красные перчатки, значит они боксёры.
Один из них с длинными усами, нанесу как я ему удар первым. Попал! Прямо в лицо! Это нокаут. Я выиграл! А вот и ещё противники. Левой, правой, апперкот. Да! Ещё минус один, да я скоро получу пояс за победу в лёгком весе! А может и в тяжёлом?! Последний, сейчас я загнал его в угол, он взял лопату! Это не честно!!
Я всё равно победил! Он промахнулся, и я ударил его кирпичом по каске. Он теперь спит, а я иду искать свой пояс. Надо только выйти из этого грязного переулка, тут однозначно не выдадут пояс на фоне этих мусорных баков.
Ага. Вот оно что – они пытались угнать спецтехнику, как не стыдно. Я верну строителям их бульдозер, а по пути заеду за поясом. Только как забраться в эту машину? Она вроде не больше погрузчика, а вот! Тут окно открыто.
Немного больно было, ударился о какой-то рычаг головой, вроде не страшно. Красная кнопка, она однозначно отвечает за запуск. Да, звук пошёл! А теперь за рычаг и поехали! Я сказал поехали!! Ах, понял. Они специально поломали мне машину!
Так, рычаг слева – вниз, а справа – в верх. Я поднял отвал, это успех! Конечно, ведь я – гений. Теперь сцепление. Оно не работает, что-то писчит и пытается меня вывести из ума! Не получится!
Буря, мгла, надоедливый писк… Машина с мигалками и я, едущий задним ходом на встречу своему призу! Стоп, что это?! Наглецы!! Они вышли из машины и навели на меня своё оружие – светящиеся мечи… Я узнаю их из тысячи – лазерные, черного цвета с белыми полосами! О нет! Только не сейчас! Вы поплатитесь за свою дерзость и попытку остановить меня! Сейчас, только передачу выберу нужную… Ага!! Вот мая миленькая! Первая повышенная!
Вот это хруст! Скорость была небольшая, но машину меченосцев я смял! Их сине – красная мигалка перестала работать – видимо я нанёс критический урон. А эти люди с лазерными мечами мне не помешают – я в кабине, а они нет. Как же приятно переехать их машину, вжимая её в черный асфальт.
Что случилось?! Один из них открыл дверь! Как?! Разве ты обладаешь моей силой? Нет!! Убери руки, руки убери гнусный червяк! Я вовсе не ощущаю боль, это мне так щекотно от твоих хилых ударов по моему прекрасному лицу.
Аа, голова болит… Нет, это ей щекотно, я не чувствую боли. А где я? В комнате с белыми стенами и в рубашке с длинными рукавами, завязанными назад? Точно, ведь это, наверное, место, где вручают призы за бокс! А вот и люди в белых одеждах, они словно ангелы! О, укол? А зачем он мне? Мне станет лучше? А от чего?
Как от шизофрении?!! Как от шизофрении?!! Как? Что ты сказал, пёс?! Где мой приз!! Ты украл его?! Нет!! Я тебе его не отдам! Я не чувствую боль, мне просто щекотно от ударов тех гнусных людей, жажду крови которую я увидел в их глазах. Это лекарство от щекотки? Хорошо, а приз где? В коридоре? Ура!
Вот я иду по белому и чистому коридору в окружении прекрасных людей в белых одеждах. Они идут вручать мне приз, я заслужил. Я не могу сдержать своих эмоций, он ждёт меня!
Несчастное создание
Старая деревянная, покрытая многочисленными царапинами дверь со скрипом отворилась. Валяясь на полу, я смог разглядеть только ноги вошедшего в комнату человека: черные туфли с острой пяткой, начищенные до блеска и серые бриджи. Человек несколько секунд постоял у двери в нерешительности. Я бы крикнул, но он не услышит. Остаётся надеяться, что он меня увидит и поднимет с окроплённого кровью пола.
Он, наверное, не понимает, что здесь было, глупыш. А ведь это моя работа, отчасти. Всё-таки я сам на курок нажать не могу. Видел бы он, как частичка меня поразила этого человека в голову и пролетела дальше – в окно. Сколько было крови! В этот момент я был одновременно счастлив и печален. Я всё-таки причастен к смерти целой вселенной! Ведь каждый человек – это отдельный мир. Я был выращен для одной задачи: меня отлили, как и моих братьев, для боя, уничтожения жизни. Не могу действовать по своему желанию, мной управляет мир, что сокрыт в человеке.
Рождённый сотню лет назад я видел многое: бесконечные смерти, великие войны с океанами крови, ошибки моих хозяев и их намерения. Всех их объединяло одно – жажда крови и гордыня.
Забавно. Я причастен к смерти многолетних трудов этого человека. Может быть, у него семья, дети или родители. Отец и мать обучали его ходить, давали советы, водили в школу и помогали делать уроки… У него были друзья, для которых он дорог, работа и мечты. И тут появился я, дабы убить его.
Но с другой стороны: это моя задача. Они создали меня для этого. С радостью бы взялся за полезное дело, но как? Как я могу принести пользу? Охотой на животных? Если бы. С медведем или кабаном не совладаю, и надеяться на это не стоит.
Вот он подошел ко мне. Подними, прошу! Я буду служить тебе, но как – зависит от тебя. Он нагнулся над трупом и посмотрел на меня. Исследуя своими серыми глазами, он остановился на моей рукоятке, сильно заляпанной кровью. Но это его не спугнуло. Его ладонь, одетая в белую перчатку, потянулась ко мне и обхватила ствольную коробку.
Прошлый хозяин выбросил меня у мертвого тела, на место, где из пробитой головы вытекала кровь, окружая меня. По моему корпусу до сих пор проходит статический заряд от воспоминаний «купания» в этой лужице. Изначально дискомфорт был не такой сильный, ведь кровь ещё не успела остыть. Но когда она остывала, становилась вязкой и липкой… Тогда я уже мечтал о воде, хоть и понимал, к чему это может привести.
Как хорошо снова быть в руке живого человека! Это тепло приятно греет тебя, и ты мысленно переносишься в цех, где тебя собрали, с чувством ностальгии глубоко внутри.
Белая перчатка на его ладони быстро заляпалась в крови, но это ему не помешало дальше проверять работоспособность моих механизмов. Внимательно рассматривая меня со всех сторон, он наконец-то увидел моё имя! Он ничего не сказал, но по его глазам я понял, что он полностью прочитал мой заводской номер. Меня переполнила гордость – на такие вещи, как я, всегда смотрят со страхом, а здесь он даже моё имя разыскать не поленился, в то время как другие люди этим не интересуются. Да и зачем им это? Для них важно, как ты работаешь, а не твоё имя и место, где ты был рождён…
Правая рука человека опустилась вниз к карману. Оттуда он вытащил белую и пахнущую спиртом салфетку. Неужели я достоин этого?
Человек бережно оттёр меня от крови, как я ему благодарен! Какая радость! После очистки он взял шарф со старого кедрового стола у входа и стал обворачивать меня им. Радость и надежда меня не покидали. Все мои мысли перемешались, и я не мог поверить, что теперь у меня снова будет хозяин. В темноте и тепле я смог услышать прощальный скрип старой двери, словно он был сигналом к новой жизни, возможно лучшей, чем была раньше.
Пустой
город
Это случилось опять: мутное сознание, сужение сосудов и оторванный тромб чуть не прикрепил меня во второй раз. Вроде парень молодой, скоро сорок пять, а здоровья нет. Давно нужно было бросить работу на фуре. На здоровье давит хорошо, да ещё лишний жир откладывается. Наверное, так и останусь холостяком.
В больнице кормят хорошо, ожидал какую-нибудь требуху с дешёвой колбасой, но действительность порадовала лёгким завтраком, сытным обедом и ужином. Главное, что жирного мало, мне холестерина и без этого хватает.
Недавно, только оправившись от инсульта, я стал видеть странные сны: города, брошенные на произвол судьбы, автомобили на бамах, куча костей, вросших в землю, и военного имущества.
Сегодня утром мне приснился очередной сон, не буду томить вас долгим повествованием.
Проснулся я… Нет, лучше сказать – очнулся на старой больничной койке, выцветшей от времени и сырости. Это было странно: проснуться в той же больнице, где проходишь курс лечения через несколько лет после Падения. Но об этом позже.
Встав с койки и взглянув через отверстие в стене здания, где когда-то было окно, я увидел только свору птиц и парочку лисиц, гуляющих по поросшему травой асфальту в центре города среди остовов сгоревших машин и проржавевших танков. Небо было непривычно чистым, в нем даже что-то поменялось: оно казалось более светлым и несмотря на день кое-где виднелись звёзды. А может, это были планеты, отражающие свет от солнца, которое немного прибавило в размере.
Вид руин города завораживал своей беспомощностью перед природой. Кругом деревья отвоевывали себе жилплощадь, растения обвивали столбы и ломали асфальт и, проходя сквозь брусчатку, создавали невиданную доселе для меня картину. А отражение света от руин стеклянных высоток создавало в воздухе блики и зайчики, неумолимо высасывающие влагу из глаз.
В тот момент меня привлек громкий хлопок, пронесшийся эхом по безжизненным городским улицам. Он шел со стороны въезда, и я не мог увидеть его источник из-за удаленности оного за зданиями.
Решив найти источник звука, я поспешно направился из своей палаты в коридор, а затем, шагая по темному тоннелю больницы, направился к лестнице. Пробежав пару пролетов, я очутился у главного входа оздоровительного заведения. Кругом валялись пожелтевшие газеты и осколки стёкол.
Выбежав из здания и прищурив глаза от яркого света, я постоял у входа и осмотрел живописные окрестности: кусты вдоль дорог образовывали живую неровную изгородь. Несколько берёзок проросли прямо из остовов ржавых машин, а асфальт был в многочисленных трещинах. Здания, словно каменные изваяния нависли темными угрожающими скалами, словно хотят раздавить здесь всё живое.
Немного постояв и передохнув, я отправился по неровной дороге, всюду покрытой ямами, из которых тут и там выглядывали проржавевшие трубы городского водопровода.
Большое количество машин захламило дорогу, поэтому приходилось применять физическую силу и взбираться на них, продолжая путь по помятым и усеянным "рыжиками" крышам. Пройдя несколько сотен метров, я остановился, выжидая очередной хлопок. Долго ждать не пришлось. Снова услышав этот звук, проносящийся по мертвым высоткам гулким эхом, я продолжил свой путь.
С каждой пройденной сотней метров хлопки становились сильней, а вместе с ними издалека слышался гул, похожий на взрыв. Оставалось пройти ещё немного. И за перевёрнутым БТРом на краю улицы показался человек, высокий, одетый в черный костюм.
Я обошёл препятствие и подошёл ближе. Человек в это время возился со снарядом, который лежал в ржавом ящике. Рядом стояла пушка, из еë ствола сочился дым. Вот снаряд вложен в казенник, и пушка готова к выстрелу, но незнакомец вдруг резко обернулся. Возможно, услышал, как у меня из-под ног посыпался щебень.
– Кто ты? – Хмуро спросил он.
– У меня тоже такой вопрос к тебе. – С осторожностью я посмотрел на него, от такого человека ожидать можно что угодно.
– Тогда ты первый. – С его лица скрылась хмурость, что слегка расслабило меня.
– Я проснулся в местной больнице, до этого лечил сердце. Очнулся, и не знаю куда попал.
– Понял, ты из этих… Как их там? Неважно. Меня зовут Ярослав.
– А меня…
– Евгений, – перебил меня Ярик. – Ты не удивляйся, тут уже и так всё понятно.
– Очередной сон с гибелью Земли, мне такие уже снились.
– Только есть небольшое различие. Это не совсем сон. – Ярослав нажал на педаль спуска, и пушка плюнула огненный мячик в танк, стоящий посреди поля. Через секунду от него в стороны полетели снопы искр, и он на несколько минут скрылся в облаке пыли.
– Тогда что это?
– Что-то вроде видения… Подай из тех зелёных ящиков снаряд. – Попросил Ярослав, указывая на ящик у некогда горевшего бронемобиля, который существенно отличался от всех в округе, словно его сделал слесарь – самоучка.
– Так почему здесь столько техники, и из-за чего оставлен город на опустошение?
– Тут было несколько войн, сначала мировая. Куча ядерных бомб повзрывались в округе, но этот маленький город не затронули почти. После этого из бункеров крупных городов вышли солдаты организации Нового Советского Союза, они под шумок развитых стран смогли захватить чуть ли не всю Землю, но в итоге через пару сотен лет подрались с Китаем, отчего случилась новая война, она уничтожила почти всё население Земли, наверное. Остатки начали собирать оружие с полей битв и воевать между собой. Быстро нагрянула смерть из-за плохой еды, радиации и рейдов. Но есть и другая группа людей: они не просто выжили. Они смогли построить несколько городов, создав зелёные зоны и полностью отказались от оружия и уже несколько десятков лет они живут, не выходя в пустоши. Это весьма разумно, – Ярослав сделал паузу, навёл пушку на горящий танк и нажал на спуск. Из ствола показался язык огня и снопы искр.
Снаряд, свистя и извиваясь, быстро преодолевал километр за километром, его даже можно было увидеть: словно небольшой светящийся мячик, высоко подброшенный вверх.
– Пойдём, я тебе кое-что покажу. Тут есть недалеко бункер или ДЗОТ. Не знаю в чем их различия, может, в размерах, а может, и не может. Стоит глянуть туда, там могут быть ядерные батареи, которые мне позарез нужны.
– И зачем тебе ядерные батареи? – Спросил я недоуменно. – Слышал про них ещё в детстве, но после событий 86 года их не выпускали.
– Тут грузовики послевоенные только на них и работают, да и любую электронику можно "запитать", а это мне нужно для анализа боевых действий, степени загрязнения радиацией и для веселья. – Он в порыве предвкушения "веселья" ударил лежащую на поросшем травой асфальте бутылку, после чего взялся за ногу и подпрыгнул на другой несколько раз. Видимо, ушиб мизинец.
– Алкоголь, забавно, – произнес он, беря в руку ёмкость. – Наносил вред раньше, портит жизнь сейчас, – бутылка с глухим подвыванием полетела в кучку кирпичей и разбилась на несколько десятков осколков.
– Не скучно тут одному?
– Мне? Нет, – весело ответил Ярослав, – я тут недавно поезд с золотом подорвал, он на мосту стоял. Сколько тонн драгоценного металла исчезло – не знаю. Но то, что некогда превозносили миллиарды людей, помешанные на собственном достатке, уничтожать в таких масштабах – вот это весело. Сейчас направо.
После этих слов мы завернули к огромному круглому входу цокольного этажа самого большого здания. Дверь хоть и заржавела, но Ярославу поддалась. Он открыл ее каким-то странным инструментом, который создавал сильный импульс.
Как только дверь открылась, в нос ударила сильная и влажная вонь. Стены бомбоубежища были во мху, невесть откуда взявшемся здесь. Кругом валялись помятые ящики, куски проводов, свисающие со стены, останки оборудования на полу и обилие стрелянных гильз и других ёмкостей. Картина удручала, но также и интересовала. Мне сразу вспомнились советские постройки, по которым мы бегали в детстве. Они стояли посреди леса или на окраине города, словно были последним оплотом цивилизации…
– Опа, – улыбнулся Ярослав, – тут мы и возьмём батареи, – он открыл массивную и тяжёлую дверь, над которой висела табличка "Реактор" и смело вошёл в темную неизвестность. Я не спешил идти за ним и посмотрел на светящее сквозь холод и влагу, проникающее через открытую гермодверь яркое солнце. Оно приятно согревало и казалось, что даже не ослепляло.
Вдруг из глубины бомбоубежища послышалось тяжелое шарканье. Это был явно не Ярослав, он был в соседней комнате, противоположной по звуку. Шаги медленно приближались и мне становилось не по себе. Кто это? Живой человек? Зверь? А может, ещё кто-то?
– Ярик, – крикнул я в его сторону.
– Чего тебе? Я занят.
– Тут кто-то есть, – после этих слов я зашёл в комнату, где был мой новый знакомый.
– Не мели чепухи, здесь никого давно уже нет, – тут он осёкся. На толстой железной двери появилась кривая черная рука, она цепко схватила дверь и с нечеловеческим усилием начала её открывать.
– Значит так, – уверенно начал командовать Ярослав, – держи этот дробовик и встань за реактор, а я у входа. Стреляем одновременно, как я свистну.
Рассредоточившись по свои местам, мы стали ждать, когда дверь распахнётся и из неё кто-нибудь выглянет. Напряжение, словно сжатая пружина, было на пределе. Слушая гулкие шаги за дверью и то, как кто-то с той стороны пытается открыть дверь, я сильно волновался. Но через секунду шум за дверью стих и только металлические ладони замерли на косяке двери.
С недоумением посмотрев друг на друга, мы с Ярославом решили подойти и проверить того, кто нас потревожил. Держа оружие наготове, первым вышел Ярик. Как только он скрылся за проёмом, я последовал за ним.
Протиснувшись через проём, первое, что я увидел, это как мой новый знакомый вытягивает из спины робота кабели. Робот был весь в отверстиях и вмятинах.
– Батарея села, – не дожидаясь моего вопроса, с ответил Ярик, вытаскивая из клубка кабелей и проводов батарею, – у него одна секция повреждена, но ему на тридцать лет хватило.
– Как ты понял, сколько ему лет? – с недоверием спросил я. – У него на батарее нет указания года производства.
– Он из охранной системы бомбоубежища. С момента завершения войны прошло почти тридцать лет, поэтому я знаю, сколько ему. Здесь я гораздо дольше тебя пробыл. – Ярик сказал это довольно громко, что побудило меня закрыть свой рот и оставить "умные", по моему мнению, доводы при себе.
– Хорошо, а дальше куда?
– Пойдем к моей машине. Уверяю, она тебе понравится, – он с гордым видом, предсказывая себе моё удивление, пошёл к двери на улицу.
Большой диск солнца наполнял округу ярким оранжевым светом, словно хотел перед своим исчезновением за горизонт выжмать из себя весь остаток жара. Его яркие лучи скользили по треснувшим стёклам небоскребов и машин, падали на груды камней и густую растительность, отдавая им своё мягкое тепло. Лёгкое дуновение приятного и теплого ветра раскачивали верхушки молоденьких берёзок, поросших на крышах небольших домов и грудах серого кирпича.
Две освещаемые солнцем фигуры двигались по главной улице города к выезду. Там, среди разбитых машин, стоял одинокий и опрятный, по сравнению с своими коллегами, внедорожник. Зелёная маскировочная краска местами вздулась. Это значило, что и этой машине скоро будет конец.
– Вот мой красавец! – с гордостью заявил Ярослав, – я собирал его очень долго, ходил по музеям и гаражам.
– И зачем он тебе? Тут и других машин много, – я был немного в недоумении, ведь рядом были автомобили, куда лучше этого в плане проходимости.
– Он двадцатого века, из Горькова. А собирал его из интереса. Я много машин так восстановил, прячу их на своих перевалочных базах. Только уже не от людей, а от солнца и дождя. Мне ведь нужно между городами как-нибудь передвигаться. Сюда я как раз на этом внедорожнике приехал. – Тут его речь оборвалась, он стал более серьезным. – У тебя мало времени, иди обратно в ту больницу, да поскорее.
Я не стал с ним спорить и отправился обратно. Путь был недолгим. Дым от сгоревшего танка помог мне добраться. Тихо ступая по ступеням этого некогда оздоровительного учреждения, я обернулся назад посмотреть на почти что скрывшееся за горизонтом солнце, которое словно приклеилось к небосводу и не спешило уходить за горизонт. Найдя палату, точнее то, что от неё осталось, и несмотря на печальное состояние моей койки, лег спать, ведомый усталостью.
Просыпаясь утром, первое, что я увидел – белые стены больницы и врача надо мной. Он смотрел удивлённо мне в глаза, словно увидел мёртвого.
– Галя, не зови Колю, пациент жив. – Обратился он к медсестре, которая пыталась протолкнуть носилки через дверной проем. Наверное, они очень торопились.
– Как всегда, – фыркнула Галя, – как только начнёшь помогать, так уж и не надо им уже.
– Это она так шутит. – Снимая маску, сказал врач с улыбкой.
– Я очень надеюсь.
