Тим Ясенев
Квант справедливости
– Мой муж чуть не убил меня, он издевался надо мной, и еще может меня убить. Я вам потом расскажу, только отвезите меня к себе домой.
– Ладно, – незнакомец осмотрел себя в зеркало над торпедой.
У него были седые растрепанные волосы, зеленые хитрые, с прищуром, глаза, грубая щетина на лице. Мужчина был роста примерно чуть выше среднего, суховатый и неопрятный. Одет он был соответственно: гимнастерка, майка с пятном на животе и тренировочные штаны с протертой коленкой. Зубы были желтые, видимо от сигарет.
– Ты это, дочка, прости, я не думал, что кого-то в гости приму, поэтому видишь, какой неопрятный.
– Да ничего, – сказала девушка.
«Как хорошо, что я ничего не чувствую. От него, наверное, куревом и спиртом несет», – подумала Алина.
Машина тронулась в направление области, а до границы Московской и Смоленской оставалось всего ничего.
– Как тебя зовут, милая? – спросил мужчина.
– Алина, а вас?
– Меня Илья Кузьмич. Красивое у тебя имя, дочка.
– А вы один живете? – спросила девушка.
– Один, – вздохнул герой, – а что?
– Вы огорчены, что случилось?
– Шесть лет назад у меня умерла жена Оленька. Остался только сын Женя. Он сейчас в Москве живет, уже работу нашел. Молодцом вырос. Крепкий он, настоящий мужик.
– Ясно.
– А ты, милая, где работаешь?
– Я не работаю и никогда не работала. Вышла замуж за богатого человека, но он оказался жутким, хоть и любит меня, но готов свести в могилу.
– Вот как, вот и правильно говорят, что не в деньгах счастье. А как же твой муж тебя в могилу сводит?
– Вы видите, как я выгляжу?
– Плохо, кожа да кости, лицо как половая тряпка серое. Голодом он тебя морит?
– Нет. Я долго болею. Он прислал мне лучшего врача из Израиля, а оказалось, что он меня вместо лечения травит. Еле сбежала.
– Какой ужас. Маньяк настоящий! Понаразвелось этих ненормальных в России, раньше вот такого не было.
– Да было все, только по телевизору ничего не говорили, – сказала Алина.
– Не говори ерунды, ты тогда не жила еще. Я помню, когда маленький был, гуляли по улицам, и тихо было, никто не пропадал, никого не убивали. А сейчас! Куда ни плюнь – везде бандитизм и разврат!
Алина вздохнула: «Ну почему мне достался именно этот алкоголик с консерватизмом поверх эгоизма?»
– А кем вы работаете? – спросила Данилова.
– Я уже никем. На пенсию вышел. Раньше в НИИ работал, между прочим, старшим инженером. А сейчас так, кому что сделать, починить, в деревне меня все знают, вот и благодарят кто чем: кто хлебушка даст, кто пузырь подгонит.
– А в деревне много людей живет?
– Нет. Сейчас одни пенсионеры остались. Домов всего пятнадцать. Из них два, значит, пустуют. В три приезжают на лето внуки, а остальные так, как это называется, отшельники, забытые всеми.
– Внуков у вас еще нет? – спросила Алина.
– Нет. Женя пока не нашел себе красавицу. Город большой, а хороших людей мало. Вот как получается. Все в своих интернетах сидят, никто семью заводить не хочет, так мы без внуков и останемся. Это, правда, тоже не просто так. Говорят, наша планета перенаселена, поэтому этакая штука как интернет, может быть, и спасает нас от голода.
– Почему интернет? Может демографическая политика в целом? – поправила девушка.
– А ты умная. На кого училась-то? – улыбнулся водитель.
– На ветеринара. В школе я была хорошисткой.
– Ой, как кстати. Слушай, красавица, у меня пес заболел, жалко его, умный такой. Не посмотришь? А я тебе помогу с твоим мужем разобраться.
– Я согласна на все. Только помогите мне.
– Вот и славно. А то я испереживался за Альберта. К ветерану этому везти я знаю как дорого, а у меня каждая копейка на счету.
– Ветеринару, – поправила девушка и засмеялась.
– Вот вишь, какой я смешной человек, – сказал Илья Кузьмич, – уже почти приехали, кстати.
Глава 7 Призрак в доме
Наконец «Семерка» съехала с основной дороги на проселочную, где стоял указатель: «Горки 1,5 км».
– Только я вас попрошу, проведите меня в дом так, чтобы никто не увидел, – сказала Алина.
– А что так? Ты это, наших не бойся, они – люди мирные, – заявил Илья Кузьмич.
– Я просто не хочу, чтобы обо мне распускали слухи. Я же совсем не похожа на местную. Скажут еще, что я проститутка.
– А, ну это да. Ладно. Мой дом недалеко от окраины. Да хотя тут везде окраина, всего пятнадцать домов!
Проехав участок неровной грунтовой дороги, машина приблизилась к домам, и девушка заметила, какое это колоритное и нищее место: дома были все из дерева, некоторые – срубы, а некоторые и вовсе, как сараи, из досок. На низеньких покосившихся заборах висели тряпки, а где-то вдалеке бегали куры.
Конечно, Данилова не привыкла к такой жизни, но все же выросла в небогатой семье и частенько бывала в деревне у бабушки. Тот быт был очень схож с этим, и ностальгия по детству и беззаботным летним каникулам подогрели душу девушки.
«Жигули» остановились перед ни чем не выдающимся домом. Водитель выглянул из машины и оценил обстановку. Рядом никого не было, а значит Алина могла спокойно попасть в дом.
– Пойдемте, – сказал тихо Илья Кузьмич, девушка вышла через водительскую дверь и последовала за героем.
Мужчина открыл дверь дома, и Алина оценила его интерьер. Посреди комнаты, как и полагается, стояла настоящая русская печь, слева стоял стол, застеленный старой клеенкой в цветочек, шкафчики для посуды и раковина. Справа стояла односпальная кровать, а рядом с ней находилась дверь, очевидно, в другую комнату или веранду. С потолка свисала старая советская люстра с одной-единственной лампочкой.
Данилова прошла внутрь, и хозяин дома закрыл за ней дверь.
Героиня заметила, что возле кровати лежал несчастный пес породы немецкая овчарка. Увидев хозяина, он подал слабый голос, похожий на скуление.
– Вот, Альберт, поприветствуй гостью, – сказал Илья Кузьмич.
– А почему его назвали Альбертом? – поинтересовалась Алина.
– Оля хотела его просто Мухтаром назвать, но я посмотрел на него и сказал, он слишком умный, чтоб его так называть. Вот и назвали в честь великого ученого – Альберта Эйнштейна.
– Похвально, что вы цените науку, – заметила девушка, – а ваша жена ценила?
– Нет. Она работала продавщицей в универмаге, и единственную науку, которую она признавала – это математику.
– А ваш сын в какой работает специальности?
– Тоже инженер. Только он занимается электроникой и этими, как их, микросхемами. Ты это, дочка, садись за стол, я сейчас чего-нить сварганю, ты, наверное, голодная. Что-то Альберт на тебя совершенно не обращает внимания. Он обычно или лает или хвостом виляет. Видно, ему так плохо, что не до тебя.
– Я должна вам кое в чем признаться, только я вас прошу, не горячитесь и не думайте, что поехали умом.
– Чтоб я умом поехал? – удивился герой, – да такого быть не может. Я сорок лет в науке!
– А вы послушайте. У вас есть зеркало?
– Есть, сейчас достану, если надо.
– Принесите, пожалуйста.
Пока хозяин дома лез в шкафчик над раковиной, девушка подумала: «Хоть бы он не поднял шум и все понял. Хотя если бы мне кто-нибудь признался в том, что он призрак, я бы тоже подумала, что сошла с ума».
– Вот, – герой протянул Даниловой зеркало, и она поднесла его к лицу. Алина увидела стену позади себя.
– Посмотрите на меня в зеркало, – сказала девушка. Она развернулась с зеркалом к собеседнику, чтобы он увидел ее.
Увидев в зеркале пустоту вместо болезненной гостьи, Илья Кузьмич ошарашенно посмотрел на Алину и спросил:
– Я во сне? Или спился?
– Нет, это наяву. Я призрак.
– Ох ты ж, говорила мне Нюра, надо меньше пить, а я хлестаю водку как компот.
– Не вините себя, вы не бредите. Я здесь потому что мой муж меня чуть не убил. Мое тело сейчас лежит в двадцати километрах отсюда, там, где вы меня подобрали. Только вы поможете мне.
– Нет, этого не может быть. Какие к черту души и призраки? Бога нет и призраков нет.
– Я тоже так думала, пока не умерла.
– Ох, ты ж екарный бабай! – герой потрогал девушку за руку. Она была чуть теплой, но явно живой, – да нет, живая. Что за хрень? В чем подвох?
– Простите, что появилась в вашей жизни, но никто больше меня не видит, – Алина стало жаль пенсионера, которого она свела с ума, просто показав свое настоящее обличие. На глазах появились слезы.
– Ну, не плачь, дочка, ты не виновата, ну умерла, ну с кем не бывает, – Илья Кузьмич стал успокаивать гостью, держа ее за руку и поглаживая по голове.
Это прикосновение было самым приятным, что могло быть тогда для всеми брошенной девушки, и она постепенно перестала плакать.
– А ну-ка сейчас достану ложку серебряную, проверю, призрак ты или нет, – пенсионер снова полез в шкаф для посуды и достал оттуда старую советскую серебряную ложку.
Для начала он взял обычную вилку и легонько ткнул ей в Алину. Вилка прошла насквозь.
– Во как, – изумился герой и затем, взяв серебряную ложку, повторил опыт. Ложка задела руку Даниловой и не прошла сквозь нее.
– Холодненькая, – сказала Алина.
– Да, точно призрак. Ну ладно, буду жить с призраком. Зато тебя, это, кормить не надо, – усмехнулся Илья Кузьмич.
– Да. Я вижу, вы рады, – улыбнулась героиня.
– Да, а то у меня шаром покати, а для такой гостьи, как ты, тушенка и огурцы не пойдут. А, так это ты и запахов не чувствуешь, да?
– Да. Может и к лучшему.
– Это да, от меня все мухи дохнут, зато как водочки приму, меня ни один комар не кусает. А так-то может и плохо. Тут воздух свежий, запахи леса и травы. Это не то, что в Москве.
– Нет. На нашем участке росли ели и сосны. Я так любила их запах. Надеюсь, когда-нибудь еще смогу его почувствовать.
– Я тебе помогу, ты еще поживешь. А вот мой Альберт совсем никакой. Посмотри, что с ним.
– Да, только помогите мне, подержите его, я же не могу.
– А, ну это да, а я-то забыл, – усмехнулся Илья Кузьмич, и девушка поняла, что все ей попался нормальный помощник, несмотря на его образ жизни, он все равно хорош душой.
Глава 8 Рассуждения о бытие
Алина стала инструктировать Илью Кузьмича, как держать пса при осмотре, а сама внимательно разглядывала его. Девушка уже подзабыла все тонкости ветеринарного дела из-за отсутствия практики, но с каждой минутой она вспоминала все больше того, что проходила, в том числе и на практике, в институте.
Вскоре Данилова смогла поставить диагноз. Он оказался не смертельным, но и не самым распространенным.
– Я считаю, что лучше все же съездить в ветеринарную аптеку, если вы хотите, чтобы ваш Альберт гарантированно выздоровел, – заявила Данилова.
– Как скажешь, дочка, Альберт остался для меня единственным другом здесь. Сын приезжает редко, хотя в последнее время стал чаще ездить. Все-таки тепло, лето. Только вот денег у меня не так много на всякие лекарства, даже для лучшего друга.
– Поверьте, если я выживу, я заплачу, вам сколько захотите. Мой муж очень богат. Думаю, за лекарством надо ехать завтра утром. Только вот что делать со мной?
– А что с тобой?
– Мое тело лежит в лесничем домике под присмотром врача, которым меня и убивал. Он, между прочим, задушил меня, когда я пыталась позвонить в полицию, узнав о заговоре.
– Ясно, дочка. И что же ты предложишь?
– Пока меня еще не убили окончательно, мне надо попасть в домик ночью и получше разузнать планы мужа и врача. Тогда я вернусь, и мы решим, как будем выкрадывать меня оттуда.
– Ох, едрена вошь, как много непонятного! Вроде ты тут, но на самом деле нет. Почему мир так сложен? Я думал, я за свою карьеру инженера все узнал о законах мироздания, а оказалось, нет.
– Вот как, век живи – век учись.
– Да. Ну, так что? Отвезти тебя к домику?
– Ближе к ночи. А к вам я сама вернусь. Тут двадцать километров, я дойду, я ведь не чувствую усталости.
– Завтра днем, кстати, сын обещал приехать. Может он нам поможет?
– Думаю, не стоит ему ничего говорить, а то он подумает, что у вас белая горячка.
– И то верно. Ладно. Тогда подождем ночи. Хотя стоп, ночью отсюда не выедешь, у нас ни одного фонаря по дороге на трассу. Хоть глаз выколи. Да и наши что-нибудь подумают нехорошее.
– Значит, поедем до заката.
– Можно хоть в десять. Темнеет-то поздно.
– Спасибо, что согласились помочь, – сказала Алина.
– Да ладно. Напугала только очень. Не каждый, знаешь ли, день встречаешь призраков.
Я вообще в это никогда не верил. А моя Оля вдруг недавно поверила и в бога, и в призраков. Это произошло где-то лет двадцать назад. Тогда, в девяностые, как я говорю, произошел крах коммунистического поколения. Все, что воспитывалось в нас с детства, было разрушено, и вновь в души людей пришла религия. Раньше, у нас в семье никто не верил, только моя бабушка, но я ее плохо помню, почти не застал. А так, мы верили только в торжество коммунизма. А сейчас…
– А мне всегда казалось и до сих пор кажется, что в СССР Ленин был богом, – заявила Данилова.
Илья Кузьмич глубоко вздохнул и затем, подумав, сказал:
– Может быть, но не совсем. Культ личности, несомненно, был, но это же личность, реально живший человек, а бог? Кто его видел? Мы же не молились Ленину, не ставили возле его портрета свечки. Нет. Мы восхваляли его идею и воплощали ее в жизнь. Именно воплощали, а не стояли на коленях в ожидании милости.
– Справедливо. Но в таком случае, Иисус тоже является основоположником идеи, которой христиане придерживаются, – сказала Алина.
– Ты что, верующая? – неодобрительно посмотрев, произнес герой.
– Нет. Но в какой-то период верила. Но бог мне не помог. Я почти умерла и сейчас стою перед вами.
– Вот именно. Моя Оля тоже верила, что бог ей поможет, по всяким святыням ходила, все иконы целовала, потом к гадалкам стала ходить, чтоб ее вылечили от болезни. Но ее так и не спасли, ни маги, ни врачи, ни святая троица.
– Очень жаль. Но что в таком случае можно сказать обо мне? Что тогда я из себя представляю для вас с точки зрения науки?
– Сгусток энергии. Этот феномен плохо изучен, но я надеюсь, скоро ученые это обоснуют. А я поверю в это только тогда, когда об этом напишут в учебниках по физике или биологии, а то, что говорят в наших зомбоящиках. Я телевизор не смотрю. Новости мне рассказывает сын. По телевидению ничего хорошего нынче не показывают.
Илья Кузьмич взял из шкафчика бутылку водки и сказал будто бы самому себе:
– Не буду больше пить, ну его к черту! Пойду, отнесу Михалычу, а мне больше не надо. Так, если пить перестать, то и денег больше станет на собаку, и привидения мерещиться перестанут.
Герой протер глаза, но Алина по-прежнему сидела за столом и молча смотрела на него.
– Так, на чем я остановился? Ах, да. Вот, общество деградирует. Снова вера для народа – все. А самое главное, что это все насаждается сверху. Вот куда ни плюнь – везде религиозная пропаганда! То передача на пасху, то на рождество, то президент или премьер в каком-нибудь храме. Радио, плакаты – везде одни рожи зажравшихся попов, кресты и иконы! Етит твою налево! Видел бы это дедушка Ленин! Он, небось, в мавзолее там вертится сто раз на дню, только и держат его, раз такое в стране творится!
