– Вызывал, – кивнул тот. Спросил первое, что пришло в голову: – Как там обстановка с фильтрами?
– С какими? С воздушными?
– С воздушными.
– Пятый – на очистке, первый, второй и третий работают в штатном режиме. Четвертый выведен из резерва и запущен – до прочистки пятого. Думаю, к обеду управимся. Параллельно начали промазку подшипников вспомогательного оборудования – многие с верхнего сектора жалуются на вечерний шум и вибрацию.
– Хорошо, – не слушая его, рассеянно произнес Петр Алексеевич. И вдруг, взглянув подчиненному прямо в глаза, спросил: – А с людьми что?
– Что с людьми? – не понял Своркин. – Обслуживающий персонал чувствует себя хорошо, ходят на осмотр каждый…
– Я не об этом, – сморщился Петр Алексеевич.
– А о чем?
– Про наших жителей. Что-то происходит. Я это чувствую. Зреет какое-то недовольство. Понимаешь? Какое-то напряжение.
Своркин тряхнул головой, улыбнулся.
– Ну что вы! Это вам кажется.
– Не кажется, – с нажимом произнес хозяин «Купола». – Что-то есть. Только не могу сказать точно. Пока не могу.
Своркин задумался. Потом медленно заговорил:
– Может, и в самом деле есть напряженность. Но она понятная. Не каждый смог оплатить присутствие своих близких на «Куполе». Вспомните, только тридцать процентов людей внесли оплату за свои семьи. Еще сорок – только за своих жен и мужей. Кто-то за любовниц, хех! Но есть и те, кто платил только за себя. Их понять тоже можно – они до конца не верили в такой вариант исхода. А он вот случился. У этих людей, у этих одиночек, все близкие там, за периметром, остались. Поэтому и переживают.
– А что переживать? Умерли уже все, – произнес без всякой злобы Петр Алексеевич.
Ему и в самом деле было искренне непонятно это переживание – ведь и так понятно, что случилось, и произошедшего не изменить. Так чего горевать?
Своркин сморщился. Продолжил:
– Поэтому и напряжение некоторое есть. Но это пройдет, не переживайте. Рано или поздно, но пройдет. Отвлекутся на других, переключатся. Вон уже и уборщиц несколько к себе в каюты забрали – якобы убираться некому. Мы уж строго, по уставу, но они добровольно, по любви, говорят, хех!
Петр Алексеевич задумчиво посмотрел на Своркина, покачал головой:
– Нет. Не в этом дело. Что-то другое.
– Да что может быть другое? – нервно хохотнул Своркин. – Не может быть тут другого. Да, есть, конечно, нервозность и на сокращение пайков. Но ведь тоже вынужденная мера, все это прекрасно понимают. В первый год обжирались, а теперь, когда провизия сократилась на складах, не сильно хотят аппетиты умерить.
Петр Алексеевич задумчиво кивнул.
– Разрешите выдать за ужином дополнительную порцию виски людям – и все как рукой снимет! – весело продолжил Своркин. – Никакого напряжения, только веселье. А можно чего и покрепче. В запасах седьмого склада есть еще веселая пыль, могу выдать, если разрешите.
Петр Алексеевич не ответил.
Некоторое время молчали. Своркин следил за хозяином, не смея сказать что-то еще. Повадки Петра Алексеевича, выученные за долгое время, подсказывали – сейчас лучше не лезть. Переждать.
– Вот что, Своркин, – наконец произнес хозяин. – Потрись среди людей, послушай, кто что говорит, кого что беспокоит. Ненавязчиво, просто будь рядом. Народ молчать не будет. Все равно все сидят в саунах или кухнях и обсуждают – вполголоса, наедине. Но говорят, а значит, мы должны знать, о чем говорят. Выясни настроения. И докладывай мне. Каждый день. Слышишь?
– Хорошо, – кивнул Своркин, низко поклонившись. – Могу идти?
– Иди, – бросил Петр Алексеевич, вновь возвращая взгляд на карту.
Своркин тихо фыркнул, вышел из кабинета.
– Как это – три года назад? – Максим удивленно глянул на парня, улыбнулся. – Разыгрываешь меня?
Но судя по выражению Егорки, тот не шутил.
– Нет, не разыгрываю.
– Что за ерунда?! Три года назад… Нет, ты явно что-то путаешь.
– Я тоже иногда думаю, что время – странная штука, – вдруг задумчиво произнес Егорка. – Вроде идешь-идешь-идешь, а смотришь – только полчаса всего прошло. А начнешь вечером вспоминать какие-нибудь моменты, кажется, вот только недавно было, а уже, оказывается, столько лет прошло. Я своих родителей как сейчас помню. Вот прям четко лица. И как мама мне про кепку все говорила – чтобы надевал, а то голову напечет, а я не соглашался. И как отец пассатижи искал, у меня спрашивал, куда я их заныкал. А я их спрятал, потому что пластик от ручки случайно сломал, когда велосипед чинил.
«Какие пассатижи?! Какая кепка?!» – хотел воскликнуть Макс, но растерянность была такой, что язык онемел.
А Егорка продолжал, увлекшись:
– Даже голоса их слышу, словно вот они секунду назад говорили со мной. А ведь родители мои в первую волну умерли.
– В первую волну? – наконец смог вымолвить Максим.
– Ага. Сначала мать, потом батя. Быстро сгорели.
– Что за первая волна? – осипшим голосом спросил парень.
В голове вспыли слова Большакова о том, что вся эта эпидемия – это только первая волна. Возможно, будет и другая, более мощная. Профессор это говорил, когда собрал команду, чтобы отправить в Зону для исследования и нахождения источника заразы. И группа Максима справилась с этой задачей. А теперь… чертовщина какая-то происходит! Три года прошло! Ну что за бред?!
– Не может быть, чтобы три года… – не унимался Максим. – Я ведь сам, только что… в Аномальную Зону полетел, как только все началось…
– Мы не в Аномальной Зоне, – вкрадчиво ответил Егор.
– А где?
– В Стране Печали.
– Твою мать! – внезапно разозлился Максим. – Что за бред?! Что за бред ты несешь? Ты что, больной? С головой не все в порядке? Ведь верно? А я-то думаю, что за ахинею ты тут заливаешь! А ты того, не в себе. Все понятно.
Егорка благоразумно не стал возражать.
Максим встал, начал ходить из стороны в сторону. Потом взял себя в руки, вновь сел.
Вот если бы Егорка стал спорить, доказывать, что он никакой не больной, не сумасшедший, то тогда парень был бы спокоен. Но Егорка молчал. И это молчание еще больше растревожило Макса. Словно бы Егорка говорил – дело твое, хочешь верь, хочешь – не верь.
– Егор, ты что за пургу мне тут несешь? – уже другим, более спокойным тоном спросил Макс. – Я надеюсь, ты понимаешь, что сейчас не лучшее время шутки шутить?
– Я не шучу, – совсем тихо ответил Егор. – И не убеждаю никого. Не верите – ваше право.
Парень откусил еще мяса, принялся жевать, но уже не так яростно, лениво.
– Можешь нарисовать, где мы, а где Зона? – после паузы спросил Максим. – Ну, хотя бы схематично?
– Могу, – внезапно ответил Егорка. – У меня по географии всегда твердая пятерка была.
Парень снял зубами с самодельного шампура последний кусок мяса, начал вычерчивать на земле карту.
По ней получалось, что Аномальная Зона находится от места их нынешнего пребывания… далеко. Если масштабировать, то километров за четыреста-пятьсот. Схема была грубоватой, поэтому разбег в цифрах так велик. Но даже этого карикатурного чертежа хватило, чтобы понять, что ушел Макс очень далеко.
– Ничего не понимаю… – Максим потер виски – голова начинала раскалываться.
Не должен был так далеко уйти. Ну, километров десять, может, двадцать, но не пятьсот же! Да еще эта информация про три года…
– А вы что, не помните ничего?
– А что я должен помнить?
– Ну как же. Первая волна, вторая, третья.
– Да какие, к черту, волны?! Я помню, что эта вся эпидемия только начиналась, меня и вызвало министерство и Большаков, мой старый друг, чтобы помочь. Потом закрутилось все, завертелось – полетели в Зону на отбор проб, потом нападение на группу, побег. Потом…
Максим вдруг задумался.
Дальнейшие воспоминания терялись в тумане. Помнил базу Кропоткина. Помнил его отчаянное письмо. Помнил, что нашел антидот, пошел спасать родных. Шел… Сколько шел? Уже не вспомнить. Даже остановки и привалы не мог выудить из памяти. А ведь должен же был останавливаться. Должен был чем-то питаться, что-то пить. Но вместо этого – сплошной туман. Словно вырезали при монтаже ненужные куски.
Хотя нет. Что-то вырисовывалось, какой-то силуэт.
Максим присел на камень, закрыл глаза. Начал напрягать память, пытаясь выцарапать оттуда хоть что-то.
Шел через Аномальную Зону, через северную ее часть. Миновал Химкомбинат, перебежками преодолел Опытное Поле. Потом…
Густая мгла. Он шел весь день. Вымотался. Устал. Опасности никакой не было, в Зоне было на удивление тихо, ни мутантов, ни сталкеров. Хотя в былые дни тут проходу не было от предприимчивых людей, кто хотел разбогатеть по-быстрому, найдя какой-нибудь артефакт и продав его на черном рынке.
В голове крутились мысли, в основном нехорошие. Максим вспоминал послание Большакова, которое тот успел отправить ему на планшет, и прикидывал – когда зараза достигнет его дома? До этого момента надо успеть вернуться туда, дать жене и дочке антидот и валить. Валить как можно дальше, желательно в горную местность, где хорошая ветреность и возвышенность, пока все не стихнет.
Впереди что-то блеснуло.
Максим остановился, пригляделся. Аномалия? Мутант? Может, артефакт мигает?
Там, вдали, в небольшой низине, что-то явно было.
Рисковать не хотелось, но и обходить странность, делая огромный крюк, тоже не было никакого желания.
Максим некоторое время взвешивал все за и против, потом все же рискнул, двинул вперед.
Некрутой скат привел к заброшенной дороге, по которой можно было идти почти напрямую. Парень сразу сообразил, что это за трасса – дорога внутреннего назначения, по которой раньше в Зону завозили оборудование и ученых. А значит, там, впереди, есть КПП и выход.
Макс даже занервничал. Это сторона какая, западная? Значит, там должно быть КПП № 11, а рядом с ним есть перевалочный пункт, что-то типа поселения, где часто пересиживают сталкеры, укрываясь от погони или еще каких темных дел. Там же можно разжиться и автотранспортом. А значит, дело пойдет гораздо быстрее. Добраться до дома можно будет уже к вечеру.
Это только прибавило скорости парню, и он зашагал в низину.
Готовый увидеть там все что угодно и при необходимости сразиться с этим, парень перехватил оружие крепче.
Но монстров там никаких не оказалось. Лишь в кустах валялся издохший и уже вздувшийся псевдокрыс.
Парень двинул дальше, к светящейся штуковине. Любопытство требовало посмотреть, что же это такое.
На павшей прошлогодней листве лежал трухлявый ствол старого дерева, а из него, колыша воздух, как в жаркую погоду, протягивалось вверх нечто, чему Макс не смог найти названия.
Полупрозрачные канатики, причудливо изворачиваясь, тянулись вверх, поддерживая такую же полупрозрачную конструкцию. По размерам она была чуть больше роста парня, а на вид больше всего напоминала цветок лотоса. Сквозь лепестки проглядывал даже горизонт, и казалось, что это огромная медуза, какие живут на дне океана, каким-то чудесным образом попавшая сюда.
Макс невольно залюбовался этим необычным зрелищем.
Лотос источал мягкий теплый свет. Макс сделал шаг вперед, остановился. Все-таки надо соблюдать осторожность – в Зоне нет ничего безопасного, все может тебя схватить, прожевать и выплюнуть. Даже если выглядит так красиво. В особенности если выглядит красиво.
Но чем дольше парень смотрел на необычный лотос, тем больше чувствовал – угрозы тут нет. В какой-то момент даже стало любопытно – а что будет, если прикоснуться к этому необычному растению?
Вроде странное и даже опасное действие, которому он в нормальной ситуации не дал бы свершиться – еще чего, прикасаться к неведомой хрени из Зоны! – тут ощущалось совсем естественно. И безопасно.
Парень сделал шаг, еще один. Еще и еще. А потом пошел навстречу неизвестному, без страха и вообще каких-то чувств и эмоций.
Разум незаметно оплетался туманом. Будь сейчас рядом какой опытный сталкер, и тот бы не распознал опасности. Только единицы знали истинную суть этой аномалии. А это была именно аномалия, редкая, возможно, даже единственная существующая в Зоне, а может быть, и на всей Земле. Исключительная. Коварная. Известно только было, что лотос поглощал в себя путников и они исчезали, не оставив после себя ни одежды, ни костей, ни даже капли крови. Без следа.
А вот если поковыряться в секретных архивах не менее секретных институтов при Министерстве обороны, куда и Большакову не было доступа, то можно было бы найти интересную научную работу профессора Гошевского, рассказывающую об аномалии, названной Хронос.
Инструментальные замеры и теоретические выкладки показывали, что аномалия могла каким-то образом связывать две точки бытийного плана – настоящее и будущее. В этих же документах предлагалось две теории возможности существования такого необычного эффекта. Одна предполагала наличие у Хроноса локального гравитационного поля, замкнутого на самого себя и скручивающего пространство-время. Вторая – наличие гипотетического одномерного топологического дефекта в ткани пространства-времени, оставшегося еще со времен образования Вселенной.
В любом случае это сейчас было не так важно, нежели то, что лотос, или по-иному Хронос, обладал зачатками разума. И разум этот мог воздействовать на всех, кто проходит мимо, с единственной целью – загипнотизировать и отправить бедолагу в будущее, не далекое, но не менее опасное. Года на три вперед…
– Я попал во временную аномалию, – с ужасом произнес Максим, глядя на Егорку.
Паренек кивнул.
– Возможно. Тут всякое-разное имеется.
Казалось, этого паренька невозможно было чем-то пронять. Временная петля? О’кей. Эпидемия? Ладно. Конец света? Бывает.
Но эта непробиваемость была лишь щитом. На самой глубине глаз Егорки Максим увидел тревогу.
– Так, значит, три года назад? – не укладывалось в голове Максима.
Три года. Это сколько дней? Тысяча с копейками. Тысяча дней… подумать только.
– Да, – буднично ответил Егор. – Именно столько.
– А что же с Маринкой стало? – совсем тихо спросил Максим.
– С кем?
– Что с семьей моей?
– А где они у тебя остались?
– Шахтинск.
Егорка нахмурился, вспоминая.
– Весь Южный округ, где Шахтинск находится, еще в первый день охватила зараза. Вроде эвакуацию даже не успели организовать – не до того было, город спасали, а о поселках в последнюю очередь думали. А то и вовсе не думали. Мы ведь тоже в поселке жили, Черемушки, может, слышал?
Макс неопределенно кивнул.
– Так вот и не дождались мы помощи. Первое время звонили по всяким службам, слушали их дежурные отговорки, что все машины на линии. А потом, когда уже и диспетчеры отвечать перестали – только автоответчики их дурацкие, – тогда и мы потеряли надежду дозвониться хоть до кого-то.
– Нет, ерунда какая-то! – произнес Макс, тряхнув головой. – Не может такого быть! Фантастика какая-то!
– Реальность, – пожал плечами Егорка.
– Не верю! Не хочу верить!
– Ну, как знаешь, – не стал спорить Егорка.
И это его согласие, без всякого намека на попытки оспорить, еще больше произвело впечатление на Макса, неприятно поразив до глубины души.
– Что, неужели прошло три года? – прошептал могильным голосом он.
Егорка кивнул. Он отвечал терпеливо, и даже намека на насмешку не было на его юношеском лице. Он знал, что его спутник сейчас слаб душевно и нужно его поддержать.
– Что же это… как же это…
Максим встал. Тут же сел опять на камень. Страшные мысли полезли из самых черных закутков сознания, но он не позволил им прорваться.
«Нет, с дочкой и женой все в порядке. Три года… это не так много, они укрылись, переждали. Болезнь не должна их тронуть. А я… я найду их. У меня есть антидот. Я должен его донести до них».
– Мне надо идти, – соскочил опять с места Максим.
И вновь сел. С разумом, конечно, было сложно спорить. А он говорил, что такая поспешность ничего не даст, напротив, только навредит. Ну, сколько он сейчас, уставший и вымотанный, сможет пройти? Два километра? Три? А потом что? Силы окончательно покинут его, и он будет беззащитно валяться где-нибудь под кустом, а то и беззаботно спать, пока какой-нибудь голодный зверь не набредет на его след или запах.
– Что за Страна Радости, в которую ты идешь? – с трудом справившись со своими эмоциями, спросил парень.
Сейчас нужно отвлечься. Пусть первая волна эмоций пройдет, она самая страшная, именно из-за нее в голову лезут самые необдуманные идеи. Сейчас надо иметь холод в мыслях. И потому необходимо выждать. Успокоиться. Послушать болтовню парня, пусть говорит хоть о чем, лишь бы не о том, сколько времени прошло.
– Есть такое место, – мечтательно произнес Егорка. – Хорошее место.
– Жить там собрался? – хмуро спросил Макс.
– Зачем жить? Нет, «Страна Радости» не для того существует, – рассмеялся паренек.
– А для чего?
– Есть там одно местечко, в котором один аппарат имеется.
– Какой еще аппарат?
– Ну, типа гадальный, знаете такой? Подходишь к нему, платишь монетку, загадываешь желание, а он тебе карточку выдает с предсказаниями.
– И что?
– Так вот, есть там, в «Стране Радости», такой аппарат, называется «Исполнитель желаний». Понимаете?
Глаза Егорки горели, а сам он едва сидел от нетерпения на месте.
– Не понимаю.
– «Исполнитель желаний»!
– Ну?
– Этот аппарат исполняет желания!
– Егорка, не все, что так называется, действительно это делает. На заборах тоже много чего пишут.
– Да вы не понимаете! Этот аппарат на самом деле исполняет желания!
– Типа как та легенда, что по Зоне ходит? – усмехнулся Макс. – Шар желаний? Ну-ну.
– Нет, это правда!
– Постой, – задумался Максим. – «Страна Радости» – это что же, какой-то парк аттракционов, что ли? «Страна Радости» – это его такое название?
– Ну да, – кивнул Егорка, посмотрев на спутника так, словно тот говорил очевидные вещи.
– Ты идешь в парк аттракционов «Страна Радости», чтобы поиграть в «Исполнитель желаний»? – Макса начал пробивать истерический смех, и парень не мог ничего с этим поделать.
– Нет, не поиграть, – очень серьезно ответил Егорка, дождавшись, когда Макс просмеется. – Я хочу загадать желание.
– Какое? – утирая слезы, спросил парень.
– Чтобы болезнь исчезла. Понимаете? Чтобы не было ничего этого, чтобы не умерли люди. Пусть все вернется назад. Отмотается, как видеокассета на видике.
– Егорка, это же бред! Ну неужели ты не понимаешь?
– Это не бред! – задыхаясь от возмущения, ответил парень. – «Исполнитель желаний» на самом деле исполняет желания. Знаете почему?
– Почему? – улыбаясь, спросил Макс.
– Потому что туда внедрили артефакт из Аномальной Зоны.
Смеяться перехотелось. Максим настороженно глянул на Егора, спросил:
– Откуда ты это знаешь?
– Мне отец сказал, перед самой смертью. Он у меня из военных, они с Зоны артефакты вывозили на перепродажу, он у меня в специальном подразделении служил. И вот он мне и рассказал, что там они с друзьями спрятали самый ценный камень, который исполняет желания. Вот я и иду в «Страну Радости». Чтобы загадать желание на исполнение. И не будет тогда болезни, не будет смерти, не будет всего этого. – Егорка махнул рукой в сторону унылого пейзажа. – Ничего не будет.
А потом, схватив свою сумку, начал там копошиться.
– Вот, смотрите.
Он достал с самого дна мятый альбомный лист, свернутый в несколько раз.
– Что это?
– Посмотрите.
Максим развернул лист.
На нем был изображен детский рисунок – дом с трубой, корявенькие люди, семь человек, стоящие возле дома, взявшись за руки. Внизу было написано:
Пусть все вернется обратно, все будут живы и никто не умрет.
– Это что?
– Это мое желание. Его нужно засунуть в автомат желаний, и оно сбудется.
Холодок пробежал по спине Макса. Он пристально посмотрел на парнишку, пытаясь понять – серьезно ли он это говорит?
Серьезней некуда. Но и безумцы со всей серьезностью верят в свои бредни. А парень, кажется, того, крышей поехал напрочь.
– Ну так что, пойдем вместе? – после паузы произнес Егорка, забирая рисунок и вновь укладывая его на дно рюкзака. – Шахтинск как раз по пути в «Страну Радости». А вдвоем безопасней.
– Ладно, – устало ответил Максим.
Ему уже было все равно. Усталость окончательно затуманила его разум, парень скинул рюкзак, подложил его под голову и задремал. Нужно было отдохнуть. Нужно было набраться сил. Как можно больше сил. Чтобы принять все случившееся.
Встали через пару часов. Погода стояла пасмурная, и было сложно понять, что сейчас – утро, день или вечер? Собрали вещи, остатки мяса разделили, спрятали в рюкзаки. Выдвинулись в путь. Все делали молча. Максим был угрюм, под стать погоде, а Егорка, видя состояние своего спутника, с разговорами благоразумно не лез.
Шли по дороге. Пару раз набредали на брошенные автомобили. Максим сразу же оживлялся, бежал к транспорту, вытаскивал оттуда скелеты и пытался завести двигатель. Но каждый раз эти попытки оканчивались неудачей. Аккумуляторы были давно севшими. И Максим вновь становился угрюмым, погружаясь в серые думы.
Один раз, когда попался на пути очередной автомобиль, Максим приказал сесть за руль Егорке, а сам принялся толкать машину.
– Заводи! Ключ! Поворачивай!
Авто дергалось, чихало, но не заводилось. Оно было мертво, как и все здесь вокруг.
– Проклятье! – выругался Максим, окончательно выйдя из себя. – Проклятье! Дьявольщина!
Он принялся пинать дверь машины, потом перешел на крыло, потом и вовсе со всего размаху ударил прикладом автомата по лобовому стеклу. То с треском лопнуло, обдавая Егорку мелкими крошками осколков.
– Пешком дойдем, – осторожно произнес Егорка, вылезая наружу и отряхиваясь. – Осталось не так много.
– Не так много? – переспросил Максим, как-то недобро поглядывая на парня.
– Верно, – кивнул тот. – Шахтинск должен быть… – Парень задумался, огляделся. – В паре дней отсюда.
Макс рассмеялся.
– Ты-то откуда знаешь?
– Знаю, – ответил тот, надув губы.
– Ты понимаешь, что ты сумасшедший?! – не своим голосом закричал Максим. – Ты же свихнулся! Ты это понимаешь?
– Я не сумасшедший, – строго произнес тот.
– Иди к черту! – злобно прошипел Максим и пошел по дороге вперед, даже и сам не зная куда.
Злость овладела им с головой. Частью разума он понимал, что парнишка тут ни при чем, но вымещать злость было не на ком, и Макс уже не мог остановиться.
Подул пронизывающий ветер. Потрепав потные волосы Макса, он охладил пыл. Парень остановился, повернул лицо к ветру и начал глубоко дышать чистым морозным воздухом, приходя в себя.
Это помогло. Холод, так подозрительно пахнущий приближающейся зимой, привел мысли в порядок.
– Какой сейчас месяц? – спросил Максим, оглядывая небо.
Оно было серым, напитанным влагой и стелилось низко, порой вязнув в верхушках высокий елей, стоящих у самого горизонта.
– Парень, какой сейчас месяц? – с еще большей настороженностью повторил вопрос Максим.
– Я не знаю, – ответил тот виновато. И быстро добавил: – Но дело к зиме. А может, и уже зима – ночью совсем холодно.
– Зима, – задумчиво произнес Максим.
Еще одна новость ударила его обухом по голове. Зима. Холод, ветер, мороз. Выбил страйк всех неприятностей, какие только можно придумать. Попал в покинутый мир, где все умерли.
«Все, кроме моих близких», – тут же поправил себя Максим.
И сколько идти до Шахтинска, неизвестно. Если холод будет наступать быстрее, то вскоре ночи будут не такими приятными. Нужно будет искать более надежные укрытия, которых тут очень и очень мало.
Эх, найти бы карту. Понять точно, где он сейчас находится. Составить маршрут. Все рассчитать. Тогда было бы гораздо легче. А сейчас все в каком-то гадском подвешенном состоянии, в полной неизвестности и строится лишь на словах странного паренька, за адекватность которого сложно ручаться.
– Надо идти, – холодно произнес Максим. – Пока не пошел снег.
– Снег? – удивленно переспросил Егорка и глянул на небо.
И словно в подтверждение его слов с неба упала первая снежинка.
– Ничего себе! – радостно воскликнул Егор. – Ты видел! И вправду снег!
– Твою мать, – шепнул себе под нос Максим. И добавил: – Пошли. Поторапливайся!
За первой снежинкой последовала вторая, третья, и вскоре с неба вовсю повалили «белые мухи». Егорку это веселило, а вот его спутник, напротив, становился все более хмурым.
«Что со здешней погодой? – поглядывая на небо, подумал Макс. – Было совсем тепло, и вот за считаные минуты все испортилось».
Догадка пришла довольно скоро. Макс не был метеорологом, но сообразил, что та зараза, которая нежданно-негаданно появилась в области, как-то воздействовала и на метеоявления.
«Нанороботы, – подумал Максим. – Должны обладать каким-то весом, пусть и небольшим. Или дело не в общей массе? Ну, конечно! При создании этой гадости были использованы технологии и наработки, полученные из Аномальной Зоны. Наверняка в ход пошли какие-нибудь артефакты. Это не могло не отразиться на погоде. Все равно что размолоть несколько аномальных камней в пыль и сдуть в воздух».
В любом случае нужно было спешить найти укрытие. Снегопад усиливался, а по пути не попадалось ни одного здания, и если так дело пойдет и дальше, то путникам не выжить.
Шли быстро и молча. Егорка уже не так сильно радовался снегу, руки замерли, да и сам он продрог. Максим тоже замерз, но не обращал на это внимания, поглощенный обдумыванием сложившейся ситуации. Он прикидывал расклад событий, произошедших за эти три года, которые он потерял в аномалии Хронос, проигрывал все варианты, размышлял о том, как могли поступить жена и дочь и где их теперь искать. В Шахтинск, конечно же, нужно было попасть. Вряд ли они остались там, но записку написали бы, предупредив, где их искать.
– Максим, смотри! – внезапно оборвал его думы Егор.
Парень повернулся к спутнику.
Тот показывал куда-то вдаль, напряженно всматриваясь.
– Что?
– Вон там… – Егор показал на черную точку, виднеющуюся сквозь пелену белизны. – Какой-то зверь…
Максим пригляделся.
– Да какой это, к черту, зверь? – ответил раздраженно. – Дерево.
– Не похоже, – сдержанно возразил Егорка.
– Похоже, не похоже, пошли давай, спешить надо, – сказал Максим и взял спутника под руку. – Или ты тут остаешься?
– Нет, я с тобой, – ответил Егор.
Черная точка тем временем начала медленно перемещаться в сторону. Или это обман зрения? Максим вновь пригляделся, до боли щуря глаза. Слишком далеко. Непонятно.
«Эх, скорей бы найти укрытие, чтобы не рисковать. Погода дрянь!»
Двинули быстрей. Теперь уже и Максим стал ощущать холод, который проникал до самых костей. Далеко впереди завыло, и пришлось даже остановиться, чтобы понять – зверь это воет или ветер? Оказалось, что ветер. Однако успокоения это не принесло.
Точка двигалась. В этом сомнения не было. Максим внимательно следил за ней, пытаясь дорисовать то хвост, то огромную голову с зубастой пастью. Фантазия буйствовала.
«Нет, не монстр, – тряхнул головой парень. – Кажется, машина. Черная машина».
Путники пересекли ровный участок местности, где задувало еще сильней, оказались в небольшой низине, окруженной кустарниками и деревьями. Тут ветра не было и осталось еще немного утреннего тепла, даже уходить не хотелось.
Остановились.
До слуха донеслось гудение – вдали и в самом деле ехал автомобиль.
– Машина! – обрадовался Егор и рванул вперед из низины.
– Куда ты? Стой!
Пришлось догонять паренька.
– Чего? – обиженно спросил тот, когда Максим схватил его за руку и резко остановил.
– Ты что, не понимаешь, что это может быть опасно? – зашипел Максим.
– Опасно? – переспросил Егорка. Кажется, он только теперь это понял – отсутствие одиночества вновь подавило в нем инстинкт самосохранения, и потому он не сразу сообразил, в чем дело. – Верно, опасно.
Звук приближался.
– Спрятаться бы, – произнес Макс, оглядываясь.
Но особо укрыться было негде – кусты были слишком маленькими, а деревья редкими и тонкими.
– Значит, так, – сказал Макс, поняв, что встречи не избежать. – Говорить буду я. Если будет хоть малая опасность – беги. Дам знак – беги. При любой непонятной ситуации – беги. Понял?
Егорка кивнул.
Тарахтение мотора было уже совсем близко. Вскоре показался и сам автомобиль. Это был выкрашенный в черный уазик, не старый, но повидавший многое за время своего путешествия.
Автомобиль тормознул у стоящих. Некоторое время стоял, тарахтя движком. Потом окно медленно поползло вниз.
– Я и не думал, что в этом мире есть еще хоть кто-то живой, – хмыкнул путник, выглядывая из окна.
Максим положил руку на автомат, ответил:
– Мы не представляем угрозы. Мы идем по своим делам.
– Я тоже не представляю угрозы, – возразил незнакомец, заметив жест парня. – Можете не переживать, грабить я вас не собираюсь – у меня все есть.
– А у нас и нечего брать! – нервно заявил Егорка.
Максим украдкой глянул на него, давая понять, чтобы тот не вмешивался в разговор.
– И у меня тоже есть свои дела, – тем временем ответил незнакомец. – Еду в город.
Путник задумался, потом добавил:
– Если хотите, могу подвезти вас.
– Нет, спасибо, мы сами, – отозвался Максим.
Чутье подсказывало, что этот незнакомец не так прост, как кажется на первый взгляд.
– Я не настаиваю, – кивнул тот. – Но скоро будет сильный снегопад, – он кивнул на небо, – и продлится как минимум часа четыре. А ближайшее укрытие будет не скоро. С вашей легкой одеждой мало шансов дойти до него.
Незнакомец был прав. Идти пешком – верная смерть.
– Ну, так что, поедете? – спросил вновь незнакомец.
– Поедем, – нехотя согласился Максим.
– Ну, вот и отлично!
Незнакомец открыл дверь и вышел из машины. Одет он был в черную униформу, на груди под сердцем виднелся значок с цифрой «13», подведенной красным цветом.
– В компании всегда веселей! Полезайте в машину! – произнес незнакомец и улыбнулся.
Эта улыбка не понравилась Максиму.