bannerbannerbanner
ЦРУ. Правдивая история

Тим Вейнер
ЦРУ. Правдивая история

Полная версия

Глава 6
«Эти операции были обречены на провал»

Корейская война явилась первым большим испытанием для ЦРУ. Она же дала ведомству первого реального лидера; им стал генерал Уолтер Беделл Смит. Еще до того, как разразилась война, президент Трумэн обратился к нему с просьбой возглавить и тем самым спасти ЦРУ. Но после работы в качестве американского посла в Москве генерал вернулся на родину с язвой, от которой едва не умер. Когда поступили первые новости о корейском вторжении, Беделл Смит находился в Центральном армейском госпитале Уолтера Рида[11], где у него удалили две трети желудка. Трумэн настойчиво упрашивал, но Смит попросил подождать еще месяц, поскольку не был уверен, что вообще выживет. Когда все разрешилось к лучшему, просьба президента превратилась в приказ и таким образом Уолтер Беделл Смит стал за последние четыре года четвертым директором Центральной разведки.

Задача генерала состояла в том, чтобы выведывать и тщательно исследовать тайны Кремля, и он хорошо представлял свои возможности. «Есть только двое, которые, насколько мне известно, могли бы справиться с этой задачей, – сказал он пяти сенаторам, которые утвердили его в должности на слушаниях 24 августа, где у него на погонах красовалась недавно приобретенная четвертая звезда – награда от президента. – Один из них Бог, а другой Сталин. Я не поручусь, что это сможет сделать Бог, потому что неизвестно, достаточно ли он близок с «дядей Джо»[12], чтобы знать, о чем тот говорит». Что касается работы в ЦРУ, он заявил: «Я ожидаю худшего и уверен, что не буду разочарован». После своего вступления на этот пост в октябре Беделл Смит обнаружил, что унаследовал, прежде всего, жуткую неразбериху. «Забавное зрелище, – задумчиво проговорил он, оглядывая за столом своих подчиненных во время первого штабного совещания. – Еще забавнее будет посмотреть, сколько вас здесь останется через несколько месяцев».

Беделл Смит был ярым авторитаристом, невероятно язвительным и нетерпимым к неудачам и провалам. Размашистые операции Виснера вызывали у него едва скрытую ярость. «Вот место, где потрачены все деньги», сказал он, и «остальная часть агентства подозревала это». В свою первую неделю на новом посту он обнаружил, что Виснер подчиняется Государственному департаменту и Пентагону, а не директору Центральной разведки. В порыве ярости Беделл Смит проинформировал руководителя тайных операций, что его флибустьерские дни закончены.

«Невыполнимая задача»

Чтобы угодить президенту, генерал попытался спасти аналитическую часть ведомства, которую называл «сердцем и душой ЦРУ». Он тщательно пересмотрел процедуры составления разведывательных сводок и в конечном счете убедил Шермана Кента, улетевшего в Вашингтон в первые мрачные дни существования Группы Центральной разведки, сформировать систему национальных оценок, соединив воедино наилучшую доступную информацию в правительстве. Кент назвал эту работу «невыполнимой задачей».

Спустя несколько дней после того, как Беделл Смит вступил в новую должность, Трумэн готовился к встрече с генералом Дугласом Макартуром на атолле Уэйк в Tихом океане. Президенту хотелось, чтобы ЦРУ обеспечило превосходную разведку в Корее. Прежде всего ему хотелось знать, вступит ли в войну коммунистический Китай. Макартур, который вел свои войска в глубь территории Северной Кореи, настаивал на том, что Китай ни за что не нападет.

ЦРУ почти ничего не знало о том, что происходит в Китае. В октябре 1949 года – к тому времени, когда Мао Цзэдун вытеснил из страны националистические силы Чан Кайши и объявил о создании Китайской Народной Республики, – все его противники, кроме горстки американских шпионов, сбежали в Гонконг или на Tайвань. Помимо Mao, немалый вред ЦРУ нанес и Дуглас Макартур, который ненавидел ведомство и приложил все усилия, чтобы воспрепятствовать работе его офицеров. Хотя ЦРУ отчаянно стремилось проводить качественную работу в Китае, иностранная агентура, которую оно унаследовало от УСС, была слишком слабой. То же самое касалось аналитики и донесений. Четыре сотни аналитиков ЦРУ работали над составлением ежедневных разведывательных сводок для президента Трумэна в начале корейской войны, но 90 процентов их донесений представляли собой переписанные сводки Государственного департамента; остальное – малозначимые комментарии.

Союзниками ЦРУ в этой войне были разведывательные службы двух коррумпированных и ненадежных лидеров: президента Южной Кореи Ли Сын Мана (в американской транслитерации – Сингмана Ри) и китайского националистического лидера Чан Кайши. Наиболее сильное впечатление, которое офицеры ЦРУ испытали сразу после прибытия в столицы упомянутых режимов – Сеул и Тайбэй, – произвело зловоние, исходящее от человеческих экскрементов, применявшихся для удобрения близлежащих полей.

Достоверных сведений не хватало так же, как электричества и проточной воды. К сотрудникам ЦРУ подмазалось множество мнимых друзей, которые ими ловко манипулировали; фактически ведомство оказалось в сетях обмана со стороны коммунистических противников и во власти голодных до денег отщепенцев, поставлявших сфабрикованные сведения. Фред Шультхайс, резидент в Гонконге в 1950 году, провел последующие шесть лет, сортируя тот хлам, который китайские беженцы продавали агентству во время корейской войны.

Единственным достоверным источником разведсведений на Дальнем Востоке с заключительных дней Второй мировой войны и до конца 1949 года были волшебники американской радиотехнической разведки. Они были в состоянии перехватить и расшифровать коммунистические телеграммы и коммюнике, курсирующие между Москвой и Дальним Востоком. Потом, когда северокорейский лидер Ким Ир Сен начал консультации со Сталиным и Mao по поводу своего намерения напасть на Юг, наступила тишина. Способность Америки перехватывать советские, китайские и северокорейские военные планы внезапно была утрачена.

Накануне корейской войны советский шпион проник в мозговой центр дешифровальщиков Арлингтон-Холл, переоборудованное здание школы, в нескольких шагах от Пентагона. Это был Уильям Волф Вейсбанд, лингвист, который переводил обрывки донесений с русского языка на английский. Вейсбанд, завербованный Москвой еще в 1930-х годах, единолично разрушил способность Соединенных Штатов прочитать советские секретные депеши. Беделл Смит признал, что с американской радиотехнической разведкой произошло нечто ужасное, и объявил тревогу в Белом доме. Результатом стало создание Агентства национальной безопасности, службы радиотехнической разведки, которая была призвана активно конкурировать с ЦРУ. Полстолетия спустя Агентство национальной безопасности назвало случай с Вейсбандом «возможно, наиболее значительным провалом разведки в американской истории».

«Никаких убедительных признаков»

11 октября 1950 года президент отбыл на атолл Уэйк. ЦРУ уверило его, что не видит «никаких убедительных признаков фактического намерения китайских коммунистов организовать полномасштабное вторжение в Корее…». Агентство выработало такое мнение, несмотря на два тревожных сигнала, поступившие из резидентуры в Токио, где работало три человека. Сначала резидент Джордж Орелл сообщил о донесении китайского офицера Националистической армии в Маньчжурии, который предупреждал, что Mao сосредоточил около корейской границы 300 тысяч солдат. Штаб почти не обратил на это внимания. Потом Билл Дагган, позднее – руководитель резидентуры ЦРУ на Tайване, утверждал, что киткомовцы вот-вот пересекут границу Северной Кореи. Генерал Макартур в ответ пригрозил ему арестом. Атолла Уэйк эти предупреждения так и не достигли.

В штаб-квартире ЦРУ по-прежнему информировали Трумэна о том, что Китай не вступит в войну. 18 октября, по мере того как войска Макартура продвигались на север, по направлению к реке Ялуцзян и китайской границе, ЦРУ сообщило, что «советско-корейское предприятие закончилось провалом». 20 октября ЦРУ сообщило, что китайские силы, обнаруженные у Ялуцзяна, были предназначены для защиты гидроэлектростанций. 28 октября оно известило Белый дом, что эти китайские войска состоят из разношерстных добровольцев. 30 октября, после нападения на позиции американских войск, приведшего к большим потерям, ЦРУ вновь подтвердило, что вторжение основных китайских сил маловероятно. Несколько дней спустя владеющий китайским языком офицер ЦРУ допросил нескольких военнопленных, взятых во время боевого столкновения, и решил, что это солдаты Mao. И все же штаб ЦРУ снова утверждал, что Китай не рискнет вторгаться в Корею. Два дня спустя китайские войска численностью 300 тысяч человек ударили с такой силой, что едва не опрокинули американцев прямо в море.

Беделл Смит был ошеломлен. Он полагал, что задача ЦРУ состоит в том, чтобы оградить нацию от внезапного военного нападения. Но получается, что агентство неправильно истолковало каждый глобальный кризис прошлого года: советскую атомную бомбу, корейскую войну, китайское вторжение. В декабре 1950 года, когда президент Трумэн объявил чрезвычайное положение в стране и вызвал генерала Эйзенхауэра на действительную службу, Беделл Смит развязал собственную войну, чтобы превратить ЦРУ в профессиональную разведывательную службу. Сначала ему требовалось отыскать того, кто сможет контролировать Фрэнка Виснера.

 

«Очевидная опасность»

Одно его имя говорило само за себя.

4 января 1951 года Беделл Смит примирился с неизбежным и назначил Аллена Даллеса заместителем директора ЦРУ по планированию (это название было ширмой; на самом деле Даллес стал шефом тайных операций). Довольно быстро выяснилось, что эти двое плохо ладят друг с другом. По наблюдениям Тома Полгара, «Беделлу Даллес определенно не по душе, и нетрудно заметить почему… Армейский офицер получает приказ и выполняет его. Юрист же ищет всякого рода лазейки. Так уж сложилось, что в ЦРУ приказ – это исходный пункт для последующего обсуждения».

С начала корейской войны операции Виснера расширились впятеро. Беделл Смит понимал, что у Соединенных Штатов нет никакой стратегии для ведения такого рода борьбы. Он обратился к президенту Трумэну и в Совет национальной безопасности. Неужели предполагалось, что ЦРУ должно поддержать вооруженные революции в Восточной Европе? В Китае? В России? Пентагон и Государственный департамент ответили: да, все вышеперечисленное, и не только. Директор спросил: «Как?» Виснер ежемесячно вербовал сотни выпускников колледжей, натаскивал их в течение нескольких недель в тренировочных лагерях, отправлял на полгода за границу, сменял на других, еще более «сырых» и неопытных новичков. Он пытался построить международную военную машину без какого-либо намека на профессиональную выучку, материальное обеспечение или надежные коммуникации.

Беделл Смит сидел за своим столом, закусывая крекерами протертую кашу, показанную после операции на желудке. В душе он испытывал гнев и отчаяние.

Его помощник, заместитель директора Центральной разведки Билл Джексон, подал в отставку, разочарованно заявив, что в операциях ЦРУ царит невероятный хаос. У Беделла Смита не осталось иного выбора, кроме как выдвинуть Даллеса на должность своего заместителя, а Виснера – на пост руководителя секретных операций. Когда он увидел предложенный ими первый бюджет ЦРУ, то не смог сдержаться. Бюджет составлял 587 миллионов долларов, то есть с 1948 года он вырос в 11 раз! Более 400 миллионов долларов выделялось для секретных операций Виснера, что в 3 раза превышало затраты на шпионаж и аналитику, вместе взятые.

Это создавало «очевидную опасность для ЦРУ как для спецслужбы», кипятился Беделл Смит. «То есть получается, что оперативная составляющая будет преобладать над разведывательной, – предупредил он. – Руководители будут вынуждены тратить все свое время на операции и волей-неволей пренебрегать разведкой». Именно тогда генерал начал подозревать, что Даллес и Виснер что-то от него скрывают. Как отмечено в документах, рассекреченных после 2002 года, на своих ежедневных совещаниях с заместителями директора ЦРУ и личным составом он постоянно спрашивал их о том, что происходит за границей. Но на свои прямые вопросы Беделл Смит получал необъяснимо неопределенные ответы – либо не получал вообще. Он предупреждал их не «воздерживаться» и не «ретушировать неудачные инциденты или серьезные ошибки». Он приказал вести детальный учет своих полувоенных операций и дать кодовые имена, описания, цели, затраты. Но они так и не подчинились. «В раздражении он выплескивал на них больше гнева, чем на кого-либо еще», – писал его личный представитель в штабе Совета национальной безопасности, Ладуэлл Ли Монтегю. Вообще, Беделл Смит не слишком боялся. Но он был разозлен и напуган мыслью о том, что Даллес и Виснер подводят ЦРУ к «непродуманной и пагубной авантюре, – написал Монтегю. – «Он опасался, что какая-нибудь грубая осечка за границей может выплыть наружу и стать достоянием общественности».

«Мы понятия не имели о том, что делаем»

В рассекреченных архивах ЦРУ, относящихся к периоду корейской войны, есть намеки на то, чего все-таки опасался Беделл Смит.

Там пишется, что военизированные операции были «не только неэффективны, но, по-видимому, достойны всяческого осуждения за понесенные потери». Во время войны в Северную Корею были заброшены тысячи завербованных корейских и китайских агентов, но обратно не вернулся никто. «Количество израсходованного времени и средств было абсолютно несопоставимо с результатами», – заключает автор. Ничего не удалось достичь «значительными вложенными суммами и многочисленными принесенными в жертву корейцами». Впоследствии погибли еще сотни китайских агентов после того, как были заброшены в тыл противника во время наспех подготовленных наземных, воздушных и морских операций.

«Большинство этих миссий проводилось не ради разведки. Их затевали для пополнения несуществующих либо фиктивных групп сопротивления, – заявил Питер Зихель, ставший свидетелем ряда провалов после того, как стал резидентом ЦРУ в Гонконге. – Эти миссии были обречены на провал. Они были губительными и безответственными». Так продолжалось вплоть до 1960-х годов, и за это время целые легионы агентов были посланы на смерть.

В первые дни войны Виснер отправил тысячу офицеров в Корею и триста – на Tайвань, приказав проникнуть внутрь крепости Мао и военной диктатуры Ким Ир Сена. Эти люди были брошены в бой, хотя имели крайне слабую подготовку. Среди них был Дональд Грегг, выпускник колледжа Уильямса. Его первой мыслью было: «А где, черт возьми, эта Корея?» После прохождения интенсивного курса военизированных операций он был направлен на новый форпост ЦРУ в центральной части Tихого океана. Виснер организовал базу тайных операций на острове Сайпан, что обошлось в 28 миллионов долларов. Остров, все еще усеянный костями тысяч погибших во Второй мировой войне, стал тренировочным лагерем для военизированных миссий ЦРУ в Корею, Китай, на Тибет и во Вьетнам. Грегг набрал из лагерей беженцев крепких корейских парней, храбрых, но недисциплинированных и не знавших, естественно, ни слова по-английски. Из них он попытался в кратчайший срок сделать агентов американской разведки. ЦРУ проводило с их участием наспех состряпанные операции, которые лишь увеличивали и без того длинный список погибших. Все это надолго запечатлелось в памяти Грегга, когда он поднимался по служебной лестнице в Дальневосточном отделении ЦРУ, став впоследствии резидентом в Сеуле, потом американским послом в Южной Корее и, наконец, главным советником по вопросам национальной безопасности у вице-президента Джорджа H. Буша.

«Мы шли по следам УСС, – вспоминал Грегг. – Но у тех, против кого мы выступали, был полный контроль над ситуацией. Мы же понятия не имели о том, что делаем. Я спрашивал у своих начальников, в чем состоит наша задача, и они не могли мне ответить. Они просто не знали. Какое-то хулиганство, причем в худшем виде! Мы обучали корейцев и китайцев и еще массу других странных и чуждых нам людей. Мы забрасывали корейцев в Северную Корею, а китайцев – в Китай, к северу от корейской границы, но они пропадали, а мы так и не получили от них никаких известий».

«В Европе наши дела шли из рук вон плохо, – сказал он. – В Азии тоже неважно. Вообще, надо признать, что в самом начале результаты были просто ужасными. Вот такая получалась картина: солидная репутация и ужасные результаты».

«ЦРУ вводили в заблуждение»

Беделл Смит неоднократно предупреждал Виснера отслеживать дезинформацию противника. Но некоторые подчиненные Виснера сами фабриковали ложные разведданные, в том числе резидент и оперативный руководитель, которых он направил в Корею.

В феврале, марте и апреле 1951 года на острове Йондо, в гавани Пусана, было собрано более 1200 северокорейских изгнанников под командованием Ганса Тофте, ветерана УСС, обладавшего куда большими способностями сбивать с толку собственных начальников, нежели противника. Тофте сформировал три бригады: «Белые тигры», «Желтый дракон» и «Синий дракон», в состав которых вошли сорок четыре партизанские группы. Их задача была троякой: сбор лазутчиками информации в тылу противника, диверсионно-подрывная деятельность, а также поиски и спасение сбитых американских пилотов.

Бригада «Белый тигр» высадилась в Северной Корее в конце апреля 1951 года, имея в составе 104 человека, к которым впоследствии присоединилось еще 36 агентов, которых переправили по воздуху. Прежде чем покинуть Корею четыре месяца спустя, Тофте отправил в штаб хвалебные донесения, расписывая в них свои достижения. Но к ноябрю большинство «Белых тигров» было убито, схвачено или пропало без вести. Аналогичная участь постигла бригаду «Синих драконов» и «Желтых драконов». Те немногие из лазутчиков, которым удалось выжить, попали в плен и вынуждены были под страхом смерти дезинформировать своих американских боссов, посылая им фальшивые радиограммы. Из диверсантов живым не смог выбраться никто. Большая часть спасательно-поисковых групп также была уничтожена или пропала без вести.

Весной и летом 1952 года сотрудники Виснера забросили в Северную Корею более 1500 агентов. Они передали множество подробных радиодонесений по поводу перемещений северокорейских и китайских войск. Эти сводки получил резидент ЦРУ в Сеуле Альберт Р. Хейни, весьма словоохотливый и честолюбивый армейский полковник, который открыто заявлял, что у него в разведывательных операциях и партизанских группах задействованы тысячи агентов. Хейни говорил, что лично следит за вербовкой и обучением сотен корейцев. Некоторые же из приятелей-американцев считали Хейни «опасным болваном». Уильям Томас-младший, специалист по политическому шпионажу в Сеуле, подозревал, что местный резидент ЦРУ набрал агентов, которыми «на самом деле руководит кто-то другой».

Такое же мнение сложилось и у Джона Лаймонда Харта, который сменил Хейни на посту сеульского резидента в сентябре 1952 года. После ряда неприглядных эпизодов с европейскими дезинформаторами, имевших место в первые четыре года его работы в ЦРУ, в частности проблем с албанскими агентами, Харт неплохо представлял себе все трудности и решил «более придирчиво взглянуть на удивительные успехи и достижения, заявленные моими предшественниками».

В подчинении у Хейни было свыше двухсот офицеров ЦРУ в Сеуле, ни один из которых не говорил по-корейски. Резидентура полагалась на завербованных корейских агентов, которые следили за партизанскими и разведывательными операциями ЦРУ на севере страны. После трех месяцев напряженной рутинной работы Харт выяснил, что почти каждый доставшийся ему корейский агент либо фабриковал свои донесения сам, либо втайне работал под неусыпным оком коммунистов. Каждое донесение, которое резидентура отправляла в штаб ЦРУ с фронта на протяжении последних восемнадцати месяцев, представляло собой запланированную дезинформацию.

«Одно из донесений до сих пор живет в моей памяти, – вспоминал Харт. – В нем содержалось краткое перечисление всех китайских и северокорейских частей вдоль линии фронта, с указанием состава и числового обозначения каждой части».

Американские военачальники провозгласили это «одним из выдающихся разведывательных донесений». Харт же вскоре выяснил, что это полностью сфабрикованная дезинформация.

Он далее обнаружил, что все ведущие корейские агенты, которых завербовал Хейни, – не некоторые из них, а абсолютно все! – оказались «мошенниками, которые в течение определенного времени жили припеваючи на щедрые платежи ЦРУ, вкладываемые в «активы» на территории Северной Кореи. Почти каждое донесение, которое мы получили от этих воображаемых агентов, в итоге исходило от противника».

Лишь через много лет в ЦРУ пришли к выводу, что Харт оказался прав: почти все секретные сведения, которые агентство собрало во время корейской войны, были сфабрикованы северокорейскими и китайскими службами безопасности. Дезинформация шла прямиком в Пентагон и Белый дом. Противник знал о военизированных операциях ЦРУ в Корее заранее, еще до того, как их начали проводить.

Харт сообщил штабу, что резидентура должна прекратить свою деятельность, пока не будут очищены все регистрационные журналы и списки и не устранены все недочеты и ошибки. Лучше вообще не иметь никакой разведывательной службы, нежели пытаться руководить такой, в которую фактически просочился враг.

Но вместо этого Беделл Смит направил в Сеул своего представителя, чтобы сообщить Харту, что «ЦРУ, будучи новой организацией, репутация которой еще не настолько прочна, как того хотелось бы, попросту не может признаться другим правительственным ведомствам, и, прежде всего, соперничающим с ней военным разведывательным службам в своей неспособности собрать разведывательную информацию в Северной Корее». Этим посланником был заместитель директора по разведке Лофтус Бекер. В ноябре 1952 года Беделл Смит направил его в инспекционную поездку по азиатским резидентурам ЦРУ. По возвращении Бекер подал прошение об отставке. Согласно его заключению, ситуация была просто безнадежна: возможности сбора разведывательной информации на Дальнем Востоке «почти ничтожны». Перед отставкой он встретился с Фрэнком Виснером. «Разоблаченные операции указывают на явный провал, а не на успехи, – сказал он ему, – и в последнее время таких накопилось очень много».

 

Донесения Харта и мошенничество Хейни не получили дальнейшей огласки. ЦРУ представило это как стратегический маневр. Согласно заявлению Даллеса членам конгресса, «ЦРУ контролировало значительные элементы сопротивления в Северной Корее», сообщил полковник ВВС Джеймс Г. Келлис, который работал директором военизированных операций у Виснера. В то время Даллес был предупрежден, что «партизаны ЦРУ в Северной Корее находятся под контролем противника»; на самом деле «у ЦРУ не было таких ресурсов» и «ЦРУ вводили в заблуждение», – написал Келлис в разоблачительном письме, которое направил в Белый дом после того, как война была закончена.

Вообще, способность вывернуть все наизнанку и выставить неудачу как успех становилась в ЦРУ традицией. Нежелание Управления учиться на собственных просчетах стало его неотъемлемой частью. Тайные агенты ЦРУ никогда не проводили «работу над ошибками».

«Всем известно, что наши операции на Дальнем Востоке далеки от тех, какими мы хотели бы их представлять, – признал Виснер на штабном совещании. – У нас просто не было времени, чтобы набрать нужное количество и должным образом подготовить людей, которых мы должны были иметь в распоряжении, если собираемся успешно преодолеть те трудности, которые выпали на нашу долю».

Неспособность толком просочиться в Северную Корею остается одним из самых громких провалов разведки в истории ЦРУ.

11Центральный армейский госпиталь Уолтера Рида находится в Вашингтоне. Назван в честь американского хирурга, прославившегося борьбой с желтой лихорадкой.
12Дядя Джо – прозвище И.В. Сталина.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73  74 
Рейтинг@Mail.ru