Тесса Эмирсон
Созвездие для Шелл
Глава 2. Широкий спектр услуг
Когда возвращается Айден, папа отдает приказ внимательно присматривать за мной, а сам уходит, оставляя меня наедине с телохранителем.
Я мрачно наблюдаю, как он подходит к кровати и протягивает мне стакан с водой. Намеренно игнорирую его жест и тяжелым взглядом смотрю телохранителю в глаза. Айден, не растерявшись, молча ставит стакан на прикроватную тумбу. Крепкий орешек.
Оставив попытку прожечь его взглядом, я наконец обращаю внимание на саму комнату. Рассматриваю огромный шкаф-купе у стены и длинный стол, переходящий в целый комплекс для хранения всякой всячины и декора. По другую сторону от него в стену вмонтирован искусственный камин, напротив которого располагается бежевый кожаный диван. Возле него начинается секция стеллажей и закрытых книжных шкафов. Понятия не имею, сколько вещей нужно иметь, чтобы заполнить все это пространство. Судя по чемодану, сиротливо оставленному у окна, я и правда буду жить здесь.
С ума сойти.
Похоже, мне не удается скрыть живой интерес, с которым я изучаю комнату, поскольку Айден наблюдает за мной с пристальным вниманием. Почему-то я испытываю желание оправдаться за проявление эмоций и бормочу:
– Эта комната больше половины маминой квартиры. Просто… удивлена.
От его молчания ощущаю себя еще глупее. Вздохнув, я решаю задать хоть один вопрос, который пополнит мои скудные знания о новом доме:
– А где живут работники, которых нанимает папа? Вас много?
– Весь штат охраны располагается в восточном крыле на первом этаже, – бесстрастно отзывается Айден. – В состав входит около десяти человек.
Лучше бы не спрашивала. Кошмар… Десять человек. И это только количество охранников.
– У моего отца паранойя? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю обдумать вопрос.
Айден издает вздох, который отдаленно напоминает усмешку. А может, я сама стараюсь видеть в его поведении хоть какие-то присущие человеку черты, чтобы его непроницаемость не так сильно нервировала меня.
– Насколько я знаю, ваш отец полностью здоров. Что касается вас… могу я уточнить суть вашего заболевания?
Я тяжело вздыхаю. Аккуратно сажусь в кровати и перевожу взгляд на окно, не зная, стоит ли мне отвечать. С одной стороны, я не обязана рассказывать о себе лишнее, с другой… какая, в принципе, разница? Лучше я отвечу на такие вопросы сама, чем Айден будет беседовать об этом с моим отцом.
– Посттравматическое стрессовое расстройство, психосоматика, какие-то проблемы с сосудами и шейным отделом. – Я говорю тихо, с безразличием в голосе, будто бы рассказываю о ком угодно, но не о себе. – Это то, что назвали врачи. Смешно, но ни одно из их заключений даже болезнями не назвать, просто сборник из неопределенной симптоматики и нарушений. Разве папа не говорил тебе?
– Говорил. Просто хотел услышать это от вас и понять личное отношение к диагнозу. Это поможет мне лучше выполнять свою работу.
– И как, понял?
– Вполне, – спокойно отвечает Айден. – Вы не слишком серьезно относитесь к своему состоянию.
Комната погружается в тишину, поскольку ответить мне нечего. Телохранитель долго молчит, а потом уточняет бесстрастным тоном:
– Ваши обмороки входят в симптоматику?
– Не нужно лишней вежливости, – вздыхаю я тихо. – Ты и так явно старше меня. И да, обмороки… тоже оттуда. При стрессе, особенно при продолжительном, мне просто как будто перекрывают… кровь, кислород, не знаю, как будто все сразу. Дерьмовое кровообращение, вот что они сказали. – Я горько усмехаюсь. – Для этого обтекаемого вывода им потребовалось три недели мучить меня в стационаре.
Я не знаю, почему из меня лезут эти откровения. Почему выдаю слово за словом, вытягивая из себя эту титанически тяжелую цепочку подавленного отчаяния.
В комнате воцаряется молчание. Я жалею о том, как много рассказала незнакомому человеку, и еще хуже то, что я совсем не понимаю его реакцию на услышанное. Меня нервируют люди, которых невозможно прочесть, а Айден яркий тому пример. Телохранитель остается все таким же непроницаемым и закрытым, будто не живой вовсе. И вот эту ходячую мумию мне предстоит терпеть большую часть своего времени?
Хорошо, что Айден не стал спрашивать о том, что было «до». ПТСР [1] подразумевает конкретную причину, и я рада, что телохранитель не задает прямых вопросов на этот счет.
– Какие рекомендации дали при выписке?
От его голоса я выныриваю из своих мыслей.
– Ну, мне прописали массаж шейного отдела. Типичная отмазка, лишь бы написать что-то в графе рекомендации.
– И как?
– Я ходила… пару раз, – неуверенно отвечаю я. – Пока отец не забрал меня.
– Ясно.
Более многозначного ответа трудно себе представить. Я опускаю голову, ощутив привычную волну стыда. Лучше бы ничего не говорила.
От внимательного, изучающего взгляда Айдена становится не по себе. Он молча сканирует меня, а потом неожиданно спрашивает:
– Почему ты стыдишься того, о чем рассказала?
Я резко поднимаю голову. Неужели меня так легко прочесть?
– Не знаю, – отвечаю я после долгой паузы. – Я никогда не умела принимать свои слабости. Все это звучит как-то… глупо, что ли. Словно я просто требую внимания к себе.
Айден как-то неоднозначно покачивает головой.
– В детстве твои проблемы часто обесценивали, не так ли?
Смешок вырывается сам собой. Эту схему я хорошо знаю.
– Вот только не надо становиться психологом-всезнайкой, ладно? Слишком широкий у тебя спектр услуг.
К моему удивлению, Айден молча кивает и оставляет попытки провести сеанс поддержки. Я украдкой наблюдаю за ним, гадая, неужели он всерьез будет исполнять все, что я скажу. Вот так просто взял и послушно заткнулся? Нисколько не оскорблен тем, что я им командую?
Интересно.
* * *
Утром отец уезжает в город ради срочных дел – так мне передает невысокий мужчина из персонала. Мысленно я решила звать его «лакеем» – настолько комично на нем смотрится белый строгий фартук, будто мужчина сбежал из ресторана прямо перед подачей блюд в зал.
За неуместным юмором я привыкла скрывать волнение. Еще не готова оставаться в доме отца без него, несмотря на то, что наше первое общение было далеко от идеального. Постоянное присутствие телохранителя, тенью следующего за мной, отнюдь не добавляет спокойствия. Мне удается снова пройтись по дому, прогуляться по прилегающей территории, изучая оранжерею, сад, тенистую аллею и совсем дикие участки впереди. Вся территория обнесена высоким каменным забором с линией черепицы, а единственный выход – главные ворота. Ну или белкой по деревьям.
Легкое урчание живота подсказывает мне неплохую идею – можно попробовать приготовить себе что-то поесть. Приходится спросить Айдена о том, как попасть на кухню, и телохранитель без лишних вопросов проводит меня в нужное помещение. Пока я осматриваю кухню, больше похожую на часть ресторана, Айден что-то тихо говорит местному повару, и вскоре мне предоставляется возможность немного похозяйничать. Мы остаемся с телохранителем наедине.
Приготовление пищи странно успокаивает. Поиск ингредиентов оказывается интересным квестом, а сосредоточенность на рецепте помогает мне победить скованность и тревогу. К моему счастью, Айден ничем не выдает своего присутствия, почти слившись с мебелью подальше от меня.
Я критически оглядываю подготовленные ингредиенты и вздыхаю, приступая к самой нелюбимой части – нарезке. Признаться, в свои двадцать один я так и не умею толком пользоваться ножом. Но если раньше меня смущала только природная неловкость в обращении с такими вещами, то теперь… мне становится страшно от одного взгляда на простые кухонные ножи.
В ее руках был похожий.
Пытаюсь избавиться от этой мысли, не дав ей развиться, и с излишним упрямством берусь за небольшой хлебный ножик. Он не так пугающе выглядит на фоне своих собратьев, да и порезать хоть что-то кроме своих пальцев я могу только таким.
Раз, два, три. Ножик тихо скребет деревянную дощечку, а сок от сладкого перца слегка растекается по ее поверхности. Я концентрируюсь только на результате, а не на мысли, что в моих руках находится нож. Нет ничего страшного в этом ерундовом кухонном предмете. Чертовом предмете! Он скорее давит этот перец, а не режет его.
Кухня вокруг меня начинает знакомо темнеть. Я встряхиваю головой, зажмуриваюсь и широко раскрываю глаза, прогоняя волну наваждения. Это уже просто смешно.
Когда лезвие задевает палец, сначала я даже не понимаю, что произошло. Когда вспыхивает совсем тихая боль, через мое тело будто бы проходит электрический разряд. Испытав скачок ничем не оправданного испуга, я отскакиваю прочь от стола, выронив нож на пол.
Прижав к губам порезанный палец, я слышу позади себя тихие шаги. Резко оборачиваюсь на Айдена и смотрю прямо ему в глаза, одним взглядом предупреждая, что ему следует остановиться. Телохранитель покорно замирает всего в двух шагах от меня. Он сосредоточенно смотрит на мою руку, пытаясь оценить серьезность раны.
– Отбой тревоги, – бросаю я прохладно.
– Если понадобится помощь, дай знать.
Я оглядываюсь вокруг, прикидывая, может ли где-то на кухне храниться аптечка. Или в таких богатых домах на это отведен свой собственный медпункт? Слышу позади себя тихий вздох. Айден покидает кухню и возвращается через пару минут, держа в руках новую аптечку. Он молча ставит ее на кухонную столешницу и надрывает пленку, одним движением снимая ее с коробки.
– Спасибо, – тихо выдавливаю я то, что должна.
Открыв аптечку, Айден в такой же тишине возвращается на свое место недалеко от окна. Телохранитель периодически смотрит в него – то ли разглядывая пейзаж, то ли проверяя территорию. Вот и сейчас он всматривается куда-то вдаль, а потом вдруг возвращает взгляд на меня. Я прерываю секундный зрительный контакт и начинаю рыться в аптечке.
В голову снова лезут тревожные мысли. Я совсем не хочу, чтобы обычные бытовые вещи приводили меня в такое состояние. Я не хочу сталкиваться с этими проклятыми приступами. Я не хочу быть… такой.
– Порез сначала нужно обработать, а потом уже…
Я сжимаю в ладони пачку пластырей.
– Хватит! – срываюсь я окончательно, не столь от очередной незваной помощи, сколь от мыслей, загоняющих меня в ловушку.
То ли из-за отсутствия других реакций от природы, то ли из-за поразительного профессионализма, Айден лишь кивает, отчего я ощущаю себя просто отвратительно. Честное слово, лучше бы он ответил мне то, что я заслужила. В глубине души я прекрасно понимаю, что обхожусь с этим человеком несправедливо грубо.
Наклеив пластырь на порез, я тихо произношу:
– Давай договоримся. Без моей просьбы ты не лезешь ко мне, ладно? Сливайся с мебелью дальше, и я не буду на тебя орать. Обещаю.
* * *
Этим вечером я бросаю попытку разобрать чемодан и снова списываюсь с Софи. Общение с подругой действует лучше любых успокоительных.
Ты не представляешь, какой это кошмар.
Начинаю я с тяжелым сердцем.
Звучит многообещающе. Я слушаю.
Я рассказываю ей все. И об отце, в общении с которым я максимально скованна, и о телохранителе, который смог расположить меня к откровениям, и о моих попытках установить личные границы, и о многом-многом другом, что тревожит меня.
Софи читает мои многострочные тексты и отвечает на все сразу голосовым сообщением. Я с улыбкой слушаю подругу, закрываю глаза и падаю спиной на кровать. Впервые за весь этот бесконечно долгий день я ощущаю себя в безопасности.
Свое сообщение Софи заканчивает неожиданным вопросом:
– А вообще, этот твой телохранитель хотя бы симпатичный?
Я резко раскрываю глаза, стирая неожиданно появившийся образ четких линий лица и серых глаз Айдена. Поворачиваюсь на живот, беру телефон в руки и набираю быстрое сообщение:
Ну… наверное, да. Но какая разница?
Судя по твоему ответу, он так же роскошен, как и все в доме твоего папы.
Гласит новое сообщение от Софи.
Я в растерянности перевожу взгляд от экрана в темноту комнаты. Тем временем подруга начинает видеозвонок, и его я принимаю уже с толикой волнения. Первым делом, едва взглянув на меня, Софи в ужасе выпаливает:
– Господи. Что с тобой стало?
Я в растерянности ставлю телефон на блокировку, не прерывая звонок. В темном отражении экрана смотрю на волосы, когда-то бывшие светло-пшеничными, а теперь выглядящие выцветшими. Им в тон оказываются такие же блеклые серо-зеленые глаза. Лицо сильно осунулось, ничуть не утончая черты, а наоборот, уродуя их.
Да уж… раньше я выглядела ярче.
– Хэй, все не так плохо, – замечает Софи мой помрачневший вид и мягко переводит тему: – Вообще, теперь я тебе даже завидую. Нет, не пойми неправильно, я знаю, что события в целом отвратительные, но… слушай, может, поверишь мне на слово? Мне кажется, сейчас все вокруг тебя не так плохо.
В задумчивости прикусываю губу. Отрицать слова Софи бессмысленно – я и сама знаю, что грешу излишним пессимизмом. Как бы взять и перепрограммировать свое восприятие, избавиться от триггера, всякий раз обращающего мой страх в агрессию и апатию? В какой код сознания нужно пролезть, чтобы все это исправить?
Закрыв глаза, я блокирую экран телефона и накрываю лицо мягким пледом.
Глава 3. Начало цепочки
О переводе на домашнее обучение я узнаю от преподавателей.
Спустя несколько дней после моего приезда в дом отца я получаю письмо на электронную почту. Меня просят найти время, чтобы приехать в университет, обсудить пару моментов и взять необходимые для самостоятельной проработки материалы на целый семестр.
Чуть позже я узнаю о том, что домашнее обучение оформил мой отец. Раньше я бы восприняла такие новости с большой долей облегчения, но сейчас эти перемены меня не радуют. Они только сокращают шансы на ту жизнь, которая хотя бы отдаленно напоминала бы мою. Мне не удается даже поговорить с папой – он каждый день уезжает рано утром и возвращается за полночь.
Я стараюсь взять себя в руки. Подняв с пола рюкзак, проверяю рукой содержимое карманов, пока наконец не касаюсь холодного металла. Достаю ключи от машины и глупо улыбаюсь. Я ужасно скучаю по своей малышке. Если бы только была возможность забрать ее с собой сразу же…
Возникает закономерный вопрос, как теперь добраться до университета. В памяти всплывают воспоминания о глухих лесах, мелькавших за окном автомобиля во время поездки сюда. Конечно, у отца наверняка есть водители, но он уехал еще ранним утром, а навязываться я не привыкла… к черту. Доберусь до шоссе, а там узнаю, ходит ли какой-нибудь транспорт.
В задумчивости я покидаю свою комнату и вздрагиваю, когда краем глаза замечаю высокий силуэт совсем рядом с дверью. От испуга душа ныряет в пятки, а я резко подаюсь в сторону. Айден, стоя в расслабленной позе со сложенными за спиной руками, слегка поднимает брови.
– Прошу прощения. Не хотел напугать.
Его внимательный взгляд прикован ко мне, будто бы телохранитель опасается, что я снова могу упасть в обморок. С моих губ срывается нервный смешок.
– С каких пор ты под дверью ошиваешься? – спрашиваю я грубее, чем хотела бы.
– Это мой обычный пост.
Я глупо открываю рот, даже не зная, как сформулировать мысли.
– И давно ты тут? – выдаю я один из наименее интересующих меня вопросов, зато самый безобидный.
– Мой рабочий день начинается в пять утра. Если потребуется, я в твоем распоряжении круглосуточно.
Подавляю тяжелый вздох. По неизвестной мне причине я ощущаю необъяснимый укол вины и тут же напоминаю себе: этот человек сам согласился на такую работу, его вряд ли кто-то заставлял.
– Могу чем-то помочь? – нарушает Айден затянувшееся молчание.
Я смотрю на него с легким недоверием.
– Где ближайшая остановка в сторону города? Мне нужно попасть в универ.
– Нет нужды искать автобус, – спокойно отзывается Айден. – Я довезу.
Это нисколько не лучше, чем напрашиваться к незнакомому водителю. Отчаянно хочется взвыть, но вместо этого я с усмешкой уточняю:
– Так ты еще и личным водителем подрабатываешь?
– Нет. Но права и машина у меня есть. Поскольку в мои обязанности входит любая помощь, я выполняю то, что нужно в конкретной ситуации.
– И правда широкий спектр, – шепчу я и тихо вздыхаю. – Ладно. Когда ты можешь?
– Когда скажешь.
Видимо, помимо меня дел у него нет вовсе. Опустив взгляд в пол, я медлю, раздумывая, а потом поднимаю голову.
Наши взгляды снова пересекаются: спокойный, непроницаемый – у Айдена, лихорадочно мечущийся и напряженный – у меня. Эта разница кажется мне смешной и пугающей одновременно. Было бы намного проще, если бы я понимала эмоции этого человека.
– Тогда прямо сейчас, – решаю я.
Вместе со мной Айден спускается на первый этаж. Из холла он сворачивает в северное крыло особняка и оттуда проводит меня в просторное, холодное помещение, которое я признаю не сразу. Тихим щелчком Айден зажигает свет, и мое сердце останавливается.
Это гараж. Гараж, полный машин.
Дорогие внедорожники, полуспортивные люксы, простые паркетники и седаны… здесь намешано слишком много всего. От заурядных машин, наводняющих улицы Сиэтла, до настоящего бизнес-класса. В неярком освещении поблескивает начищенный кузов каждой красотки, и у меня захватывает дух.
Каждый из моих ребят отдал бы душу за возможность оказаться в таком месте.
– Здесь свой транспорт держат все работники дома и сам мистер Мэйджерсон, – поясняет Айден.
Я делаю несколько неспешных шагов вдоль ряда припаркованных машин. Прохожу мимо черного тонированного Geländewagen, оглядываю совсем новую Mazda CX-5. Изучающе засматриваюсь на брутальный Rolls Royce, улыбаюсь столь узнаваемой Tesla Model S.
А потом я останавливаюсь возле серой BMW. Если не ошибаюсь, передо мной настоящая M8 в версии Gran Coupe. Эта красотка заставляет сердце биться чаще – мне нравится в этой машине абсолютно все. Сбалансированный и утонченный дизайн, строгость изгибов, естественность каждой детали. Эта малышка – венец творения. Не удержавшись, я почти ласково касаюсь ладонью капота.
– Чья она? – решаюсь я наконец спросить.
Может, удастся прокатиться на ней хотя бы один раз. От моего внимания не укрывается то, как телохранитель медлит с ответом, и спустя секунду я понимаю, почему.
– Моя.
Кровь приливает к лицу. Я тут же отдергиваю руку от капота, пока Айден неспешным шагом приближается к своей машине. Из кармана пиджака он достает сенсорный ключ, сжимает его пальцами, и мгновение спустя BMW мигает фарами. Айден подходит к передней двери со стороны пассажира и открывает ее, после чего отступает в сторону. Я не сразу понимаю, чего он ждет от меня, а потом, спохватившись, сажусь в машину.
До чего же приятно пахнет в салоне. Кожаная обивка сидений, нотки запаха цитрусового стеклоомывателя. Все это примешивается с едва уловимым ароматом, природу которого я понимаю, только когда Айден садится за руль.
Это его одеколон. Чуть терпкая древесная основа, кориандр и нотки эстрагона.
Нажатием кнопки возле руля он заводит двигатель. Я на автомате вспоминаю про ремень безопасности и тяну его к замку. У меня не получается попасть язычком в защелку.
Когда Айден, решив помочь, случайно касается моих рук, я отстраняюсь настолько далеко, насколько это позволяет салон машины. Телохранитель кидает на меня вопросительный взгляд и легко справляется с замком ремня безопасности.
– Все хорошо? – так же бесстрастно уточняет он и намеренно не поднимает на меня глаза. Будто от этого мне должно стать легче.
– Угу.
К счастью, больше вопросов он не задает, а я стараюсь концентрироваться на приятном звуке, издаваемом тихо урчащим двигателем. Мы выезжаем из гаража. Как же мягок ход этой машины…
Возле главных ворот Айден притормаживает, опускает стекло и кивает человеку в будке. Пока ворота плавно открываются, телохранитель выдает краткую сводку:
– Путь займет около полутора часов. На задних сиденьях есть вода и снеки. Если захочешь, бери.
Я тут же отмахиваюсь от предложения. Зря. Водичка бы пригодилась. Когда серая BMW набирает скорость и мягко лавирует по витиеватой трассе, меня начинает укачивать. Сначала – в пределах терпимости, но чертов серпантин никак не заканчивается, и я сталкиваюсь с угрозой опозориться.
Похоже, я слишком сильно нервничала, когда впервые ехала в дом отца, что меня и спасало. Сейчас же… будь проклят тот плотный завтрак.
Мое упрямство не позволяет мне попросить сбавить скорость или остановиться. Айден водит уверенно и аккуратно, но это никак не спасает меня от укачивания. В какой-то момент мне становится настолько плохо, что я впиваюсь пальцами в дверную ручку.
Это не укрывается от внимания телохранителя. Прежде, чем он успевает задать вопрос, я сдаюсь и выдавливаю из себя тихое:
– Останови…
Айден резко жмет на тормоз. Я крепко зажмуриваю глаза и задерживаю дыхание, упираясь рукой в бардачок. Когда машина съезжает на обочину и наконец останавливается, я не с первого раза открываю дверь, отстегиваю ремень безопасности и выбираюсь на свежий воздух.
Наконец-то. Я медленно вдыхаю и выдыхаю спасительную прохладу, стараясь взять себя в руки. Не нужно этого позора, терпи, Мэйджерсон, терпи…
Я даже не понимаю, как Айден успевает оказаться возле меня. Замечаю лишь его внимательный взгляд и бутылку воды в его руке.
– Прошу прощения. Нужно было ехать медленнее.
Мне хочется ответить грубостью, но тошнота сдавливает горло так, что я предпочитаю промолчать. Чтобы как-то переключиться, я начинаю медленно идти вперед по обочине. Позади я слышу тихий хруст гравия – Айден тенью следует за мной.
Глухое раздражение прокатывается по венам. Я резко останавливаюсь, разворачиваюсь к телохранителю и, как мне кажется, буквально испепеляю его взглядом. Айден спокойно встает возле меня и безмятежно смотрит в глаза. Я снова сталкиваюсь со стеной непроницаемости и понимаю, что все мои глупые попытки смерить его взглядом похожи на детские игры. Вздохнув, я резким движением выхватываю у него несчастную бутылку с водой.
* * *
В кабинет декана я влетаю без стука, желая как можно быстрее разобраться с делами. Двадцать минут бюрократии и нудных речей мистера Хейсона – и я наконец свободна.
Когда я уже собираюсь направиться к лестнице, случайно замечаю впереди знакомую кислотно-зеленую толстовку. В сердце мелькает осторожная радость, и, присмотревшись, я улыбаюсь и бегу вперед. Догнав друга, ловлю его в крепкие объятия со спины. Питер вздрагивает от неожиданности и тут же разворачивается. Его худое вытянутое лицо озаряется сначала удивлением, а следом и радостью. Парень тут же сжимает меня в ответных объятиях.
– И года не прошло! Где ты была столько времени?!
– Если расскажу, не поверишь, – с улыбкой отвечаю я.
Юноша осматривает меня с головы до ног, будто бы убеждаясь, что я в самом деле стою перед ним. Вдруг он переводит взгляд куда-то за мое плечо и от удивления приоткрывает рот.
– А это… с тобой? – в легком опасении уточняет Питер.
Я даже не оборачиваюсь, чтобы лишний раз не видеть непроницаемую маску Айдена.
– К сожалению, да, – фыркаю я. – Не обращай внимания. Это мой… вроде как телохранитель.
– Чего? – Питер настороженно смотрит на меня.
– У меня был примерно такой же вопрос, когда папа всучил мне его.
– Папа? – с изумлением переспрашивает Питер. – Ты что, виделась с отцом? И я только сейчас об этом узнаю?
– Я никому не говорила о последних событиях в моей жизни, – лукавлю я, заглушая голос совести, который шепчет имя Софи.
Питер уже собирается что-то спросить, но его отвлекает знакомый ехидный голос:
– О, нерд снова пытается выйти из френдзоны.
Нейтан Пирс.
Как жаль, что он еще не издох.
Прямо на моих глазах радостные эмоции на лице Питера трансформируются в затравленность и смирение. Эта перемена происходит в нем так быстро, что мне всерьез становится страшно за друга.
Я медленно поворачиваюсь и сталкиваюсь с улыбкой-оскалом. Нейт нисколько не изменился с того времени, как я видела его в последний раз. Все те же зачесанные назад блондинистые волосы, проколотая в трех местах бровь и колкий, скользкий взгляд прищуренных глаз. Нейт всегда пользовался популярностью за счет своей на редкость красивой мордашки.
Нейтан Пирс травит моего друга с первого курса.
– Эти уроды снова цепляют тебя? – я спрашиваю Питера, лишь слегка повернув к нему голову.
Нейтан фыркает от смеха. Пусть веселится.
Я лишь раз кидаю взгляд в сторону телохранителя, незаметно стоящего в стороне. Айден коротко кивает, ожидая приказа. Меня несказанно радует, что он не лезет не в свое дело.
– Все хорошо, Шелл, – заторможенно отвечает Питер, собравшись с мыслями. – Пойдем отсюда.
– Значит, цепляют, – вздыхаю я. – Стоило только пару-тройку недель тут не появляться, а эти шакалы снова распоясались.
Я криво улыбаюсь и направляюсь прямиком к Нейту. Он выше на голову, и когда я оказываюсь почти вплотную к нему, мне приходится смотреть снизу вверх. Нечто опасное плещется в моих глазах, из-за чего Нейт теряет прежнюю самодовольную улыбку.
Я могла бы сказать, что не боюсь Нейта за его выходки и издевательства, которыми он и его компания травят изгоев. Могла бы убеждать себя, что не боюсь Нейта за его влиятельность, наглость и безнаказанность, подпитываемые за счет богатых родителей. Могла бы верить, что не боюсь Нейта за то, что он парень. Но все это ложь. Мне знаком страх. Он часто управляет мной в последние полгода.
В этом чувстве, столь низменном и пристыженном, есть один неоспоримый плюс: его легко превратить в гнев. Гнев же прекрасно трансформируется в силу. Она – в защиту. А та – в безопасность. В этот самый момент страх медленно исчезает, словно сгоревшее в двигателе топливо. Но если ошибешься хотя бы в одном звене этой цепи, то все может пойти под откос. Так и рождается неконтролируемая агрессия, срывы и социопатия.
Поэтому я всегда стараюсь держать свои эмоции под жестким контролем.
Ведь никто.
И никогда.
Не должен видеть.
С чего начинается эта цепочка.
Никто не должен видеть мой страх.
– Давно проблем не было, Нейт? – ядовито улыбаюсь я, наклоняя голову вбок.
Нейт возвращает свою излюбленную усмешку и наклоняется вперед, чтобы приблизиться к моему лицу. Его дыхание обдает меня ароматом мятной жвачки.
– А у тебя хватит смелости их обеспечить? – почти ласково спрашивает Нейт.
Страх сдавливает виски. В замешательстве я пытаюсь улыбнуться, но вместо этого скалюсь. Собираю в кулак всю энергию и делаю голос погромче. Пусть меня услышат как можно больше людей.
– При чем тут я, Нейтан? Ты и сам прекрасно справляешься. Ты собрал вокруг себя армию драных шлюшек и искренне веришь, что они рядом с тобой не из-за полных карманов. – Я улыбаюсь еще шире, почти ласково, и протягиваю: – Потому что на самом деле, Нейт, ты пустое место без денег своих родителей. Ты – та самая проблема.
Вокруг нас раздается смех – находящиеся поблизости студенты с интересом наблюдают за нашим столкновением. Кто-то смеется даже за спиной Нейта. Парень, который стоит с другой стороны, смеряет меня внимательным взглядом и кривит губы в усмешке. Реакцию третьего я не вижу – он почти закрыт спиной их лидера. Но настоящим призом для меня является гнев, мелькнувший в глазах самого Нейта. Впрочем, он быстро возвращает свой самодовольный вид и цедит с улыбкой:
– Этот раунд за тобой, детка.
Он не выглядит проигравшим. Я крепко сжимаю зубы, пока Нейт разворачивается и уходит прочь. Его прихлебатели следуют за ним, заставляя студентов расступаться.
Меня начинает колотить мелкой дрожью. Я опускаю взгляд в пол, концентрируюсь на управлении своим телом. Не знаю, насколько заметно такое состояние, но Айден медленным шагом подходит ко мне. Я разворачиваюсь к Питеру и выпаливаю:
– Почему ты не обратился к нашим? Парни помогли бы тебе.
– Да и не стоило, я уже привык…
Я смотрю ему в глаза и тяжело вздыхаю. Кажется, сколько бы лет ни прошло, Пит не меняется.
Наше общение насчитывает уже тринадцатый год. Насколько я знаю, наши отцы когда-то работали вместе. Не знаю, так ли это до сих пор – после развода мама помешана на том, чтобы оградить меня от любой информации об отце. Она всегда была против моего общения с Питером, указывала на то, что ничего хорошего от этой дружбы ждать не стоит, но не могла заставить меня разорвать контакт с Питом. Мне всегда помогали утверждения о том, что он ни разу не рассказывал об отце, даже если и знал. Я заверяла ее, что никогда не буду даже пытаться что-то выяснить, а моя дружба с Питером не приведет ни к чему плохому. На этом мама чаще всего успокаивалась.
Я не знаю, что является корнем маминой ненависти к отцу. И, честно говоря… Не хочу знать.