Тесс Хаген
Другие. Феникс
Экзистенциалисты действовали иначе. Если мы меняли человека, и только потом восстанавливали реальность, то они – изменяли человека, искажая реальность. Это не так эффективно, долго и не всегда безопасно. Поэтому они всегда работали только в особых случаях, когда мы были бессильны, ибо их дело – тоньше и деликатнее. Чаще экзистенциалисты приходят уже после нас, чтобы исправить то, что натворил человек, находящийся под влиянием – в основном в тех случаях, когда нарушены ментальные связи.
Перед глазами возник образ спящего Дена. Сущности. Экзистенциалисты среднего уровня, работали топорнее, без изящества и не всегда точно. Не доросли до того, чтобы видеть суть вещей. Чтобы поработать с реальностью, они меняли себя. А дальше по инерции подтягивалось то, что их окружало. Похоже, именно так работал Денис. Его тело как холст, – что нарисует, то и будет. Даже перепады настроения могут отражаться.
Теперь я поняла, почему не узнала комнату утром. Но надо отдать ему должное, у него великолепные навыки, очень эстетичные и точные. Но, к сожалению, настоящим экзистенциалистом Денису не стать, природа не та.
Мне теперь тоже не подняться в ранге. Как бы вообще не опуститься в самый низ из-за метки. Какого она характера? Следящая или будет потихоньку вытаскивать из меня силу? Дена теперь не найти, если он сам не захочет этого. Сущности потрясающе скрываются. Не любят быть на виду. Но он явно в городе не сам по себе, чья он сущность?
Мои размышления прервал звук открывающейся двери. Сердце сжалось от предчувствия. Я медленно поднялась и с опущенной головой вышла в коридор. Мне не надо было поднимать взгляд, чтобы понять, кто стоял напротив. Воздух заметно накалился, стало жарко и очень душно. Он что? Решил меня спалить?
– Ада, – ох уж этот голос, низкий, басистый. Он всегда так говорил, когда страшно зол. Нет. Когда в гневе! Учитель Сёртун.
– Простите, – я не нашла ничего лучше, чем упасть на колени и разрыдаться. Жутко страшно. Лишь бы учитель ничего не говорил. Не надо, не надо говорить!
– Когда ты начнёшь себя контролировать? Хоть бы проверяла, к кому в постель прыгаешь! Ты позоришь Фениксов!
– Я не знала, правда не знала, – рыдала я. – Не бывает сущностей в Москве, не бывает! Не живут они здесь! У меня перерыв в работе, почти маленький отпуск, я расслабилась.
– Ада! А как же изгнанники? Нельзя терять бдительность! Сущность! Искажающий реальность. Не подумала, что можешь быть теперь искажена? Нет? Как можно так рисковать! Ты – Феникс! Отличный! Вас так мало осталось, а ты… – каждое его слово было похоже на гвоздь, которым меня прибивали к полу. Жутко больно и горячо, особенно дышать. Воздух раскалился до предела, ещё немного, и кожа начала бы покрываться волдырями.
– Ошиблась, виновата! – я упала на пол ничком, прикрывая голову руками – так легче дышалось.
– Если бы контролировала свои животные порывы, то ничего бы не случилось. Что за дикая жадность до телесных удовольствий? Случайные связи, Ада! Мне даже говорить противно.
– Мне нечего сказать в оправдание, – стыдно, кошмарно стыдно, до тошноты. А внутри всё равно продолжало скрестись чувство удовлетворения – мне невероятно понравилось с Деном. Такая страсть, все наши желания совпадали. Даром что сущность!
– Ада! Я же знаю, о чём ты думаешь! – возмутился учитель, заставляя меня сжаться ещё сильнее. – Он оставил метку, да? Показывай.
Я подползла к его ногам и выставила вперёд руку, предусмотрительно задрав кофту. Учитель Сёртун опустился ко мне и, кажется, стал внимательно рассматривать рисунок. Его молчание напугало ещё больше. Уж лучше бы говорил!
– Что там? – не выдержала я. От страха всё тело сводило судорогой, напоминающей о неудачных сражениях.
– Если хочешь избавиться от неё, могу предложить только один действенный способ, – мрачно произнёс Сёртун.
– Какой?
– Отрубить руку, – он встал, и жар чуть поубавился.
– Нет. Нет-нет-нет! Она нужна мне! Нужна! – я всё ещё боялась подняться с пола.
– Новая вырастет, не такая красивая, конечно, но… Годик походишь с одной, ничего.
Вместо слов, из моего рта вырвались дикие рыдания. Не хотелось расставаться с рукой, не хотелось признавать свою ошибку и сделать промах достоянием общественности. Как после этого смотреть в глаза Фениксам? А если на работе столкнусь с экзистенциалистами?
– Ада, это не просто метка. Тот, кто её поставил, не хочет от тебя ни силы, ни слежки.
– Что тогда?
– Он отметил тебя своей парой.
– А? – я подняла голову и увидела усмехающееся лицо учителя. Его болотно-золотые глаза с лёгким укором смотрели на меня, волосы были уложены не так тщательно, как обычно, – заметно по выбившимся золотистым прядям из-под бордового капюшона. А мантия как всегда – чистейшая, по подолу расшитая огненными перьями. Красиво. И страшно.
– Пошутил. Зло и по-собственнически. Ему-то за это ничего не будет, а вот тебе придётся несладко. Либо руки лишиться, либо… Позориться перед Фениксами.
– Пара? – до меня только стал доходить смысл слов, сказанных учителем.
– Каждому – своё. Ты читала? Это же парная клятва верности у экзистенциалистов. Историю учила?
– Учила, кажется, – у меня внутри всё ещё плескалась какая-то пустота. Слова и мысли были, но вроде бы и нет. Всё проваливалось в темноту небытия, проходило сквозь огненное нутро. – Он меня не спросил! Фениксы не дают клятв! Нам вообще нельзя никак взаимодействовать с экзистенциалистами, опасно же! Он что, дурак? – наконец-то из глубины души полезли страшные догадки и картины будущего.
– Ну как не спросил…
– Я что, сама согласилась? Сама? Когда?
– Когда ввязалась в игру, Ада. Имя Денеб тебе о чём-нибудь говорит? Дурочка ты моя… – Сёртун вдруг по-отечески добро улыбнулся.
– Ох…
Меня словно оглушило. Я села, вытянув ноги, и уставилась на подол мантии учителя. Как тебя так угораздило, Ада? Ладно, сущность. Но это же Денеб! Лучший друг истинного экзистенциалиста Льётольва, изгнанного за вопиющие преступления, лишённого права заниматься своей деятельностью. Его рабочая пара! К слову сказать, мы все частенько нарушали правила. Но не так, как он. За глаза Льётольва называли Ужасом. Он и был им. Изощрённые искажения реальности, которые не только снимали влияния, но и, говорят, могли его наводить. Этот экзистенциалист сам, как болезнь или проклятие. Меня затрясло с удвоенной силой, я протянула руку учителю.
– Давайте, режьте.
– Ты серьёзно?
– Совершенно.
– А я думал, ты захочешь продолжить общение с Денебом… – Сёртун прекратил источать жару. Сжалился, что ли?
– После того, что он сделал?
– Ада, ты же сама хотела. Ден подыграл тебе.
– Тварь он. Вы Льётольва видели? Я вот видела разок! То, что он делает – жутко! Как мне жить теперь?
– Спокойно жить. С этой меткой тебя уважаемый Ужас точно не тронет, в отличие ото всех остальных. Это как проклятье. Но мы можем обыграть твоё безрассудство, – учитель снова опустился передо мной и заговорил спокойно, вкрадчиво, обволакивая каждое слово своим тягучим голосом, – что Денеб делает в Москве? Чем занимается? С учётом запрета для их рабочей двойки… Нейтральная территория, город-буфер, где нельзя надолго задерживаться ни Фениксам, ни экзистенциалистам. Они что-то задумали вместе с Льётольвом? Что? Возможно, это опасно для нашего сообщества или для мира. А ты… Проникла в стан к врагу… Ну?
– Врагу? – эхом отозвалась я.
– Кхм… Хорошо. К антагонисту. Лучше? Пожертвовала репутацией, неприкосновенностью, чтобы подобраться к главному преступнику и нарушителю…
– Он же убьёт меня…
– Нет. Исказит твою реальность, не более. Но ты же не допустишь этого, правда? Будешь милой и обаятельной…
– Чего? Вы предлагаете мне с ним подружиться?! – я ошалело посмотрела на Сёртуна.
– Ада, Льё держит в напряжении всех нас. И раз уж всё так сложилось, стоит воспользоваться моментом.
– Это ведь моя жизнь, вы понимаете? С одной стороны, возможное искажение и фактическая смерть, а с другой – вечный позор и забвение…
– Ну-ну, не надо мрачных красок. Ты – Феникс, а они всегда возрождаются, – он потрепал меня по голове, как нерадивую ученицу, и добавил, – договорились.
– Я не соглашалась…
– А я и не спрашивал, Ада.
Сёртун развернулся и бесшумно вышел за дверь, оставив меня сидящей на полу. Кажется, у меня новое рабочее задание, на которое я никогда бы не согласилась добровольно. Фениксы открыли охоту на Льётольва? С чьего одобрения? Сил думать у меня не осталось, поэтому я просто растянулась на полу во весь рост и посмотрела в белый потолок. Всё из-за моей распущенности и жадности до телесных удовольствий, как говорил учитель. Грехопадение, как сказала бы няня. Сладострастие. Духовная пустота. И как следствие – преобладание физических аспектов. Ну да, я тоже уже почти больна и попала под влияние. Но Феникса так просто не исцелить… Это вам не борьба с мелкими бесами-пакостниками, как иногда ласково называем мы их на работе. Ден-Денеб-Денис, как моё наказание. И как исцеление.
Если бы только не Ужас…
Я закрыла глаза в надежде увидеть что-то хорошее. Друзей, может. Которых у меня давно не осталось. Но мозг подбрасывал образ мирно спящего Дена. Теперь из-за метки мне никакие другие мужчины недоступны – сущность знала, что делала. Может, так даже лучше. Попробую быть моногамной. Исправиться. Всё равно пропадать. Вдруг Денеб не станет меня слишком сильно искажать. Хотя куда уж больше.
Игра продолжается
К вечеру мне удалось себя успокоить и выработать некоторый план действий: я собиралась прогуляться по близлежащим районам в надежде встретить Дена. Он, конечно, скорее всего, будет скрываться, но кто знает. Может быть, у него тоже был какой-то план.
Я открыла шкаф, выбирая, что надеть. От чего-то мне не хотелось выглядеть простушкой, хотелось показать сущности, что я вовсе не такая дурочка, какой он меня возможно видел. Непрактично – но я выбрала довольно короткое платье, не прикрывающее колени. С длинным коричневым пальто должно отлично смотреться. Золотые украшения, обязательно браслет и серьги, узорчатые, похожие на листья сказочных растений. Раз уж я Феникс, надо им и быть. Люди всё равно ничего не поймут, а вот Денеб…
Меня снова пробрала дрожь. Странное сочетание чувств – интерес и страх. Надеюсь, учитель Сёртун будет наблюдать и поможет в случае реальной опасности.
С каким-то озлобленным удовольствием я надела высокие сапоги, любимые рабочие, которые возила за собой по всему миру: с массивной подошвой и грубой молнией. С платьем и пальто – немного вызывающе, но зато подходило под образ Феникса. Во всяком случае именно такого вида и ждут от нас: чуть стервозного, чуть доступного и несколько вычурного. Если при этом держать в голове видение сгорающей птицы, то всё сразу встаёт на места.
Улица встретила меня вечерней тишиной: я и забыла, что сегодня пятница. Даже ветер решил отдохнуть. В белёсых весенних сумерках я просто шла куда глаза глядят, а ноги несли меня знакомыми маршрутами. Не знала, что буду делать и говорить, если встречу Денеба. Сориентируюсь по ситуации.
Передо мной возникло вчерашнее кафе. Ага, ладно.
Я зашла, как и в прошлый раз, довольно бодро. Сбросила пальто в гардеробе, обернулась на зал и застыла в удивлении. Вроде всё так же, но что-то не так. Искажение? Это Денеб или я? Или Денеб для меня? Бар стал больше, света в заведении – меньше. Чуть изменился даже характер музыки – добавилась утонченность с претензией на изыск. Да и публика другая. Это уже почти ресторан. Забавно, но опасно. Если Ден действительно заметал следы, то у него хорошо получилось. Любого человека такие едва заметные изменения собьют с толку, заставят сомневаться в том, что все воспоминания настоящие. Они становятся похожими на сон – в нём тоже реальность всегда чуть-чуть иная, будто кто-то сместил оси координат на пару градусов.
Я прошла к барной стойке и села на стул. Бармен сразу же подошёл, предложив напитки, заодно подарив лучезарный, горящий взгляд. Сегодня голова должна быть ясной, поэтому я ограничилась бокалом белого сухого. Свет красиво переливался на поверхности вина, бликуя от тонкого стекла. Среди людей не так страшно, как одной дома. Даже если Денеб придёт, то не рискнёт что-то делать прилюдно. А он придёт, в этом я не сомневалась.
Как хорошо мог бы сложиться мой небольшой отдых, если бы не досадная оплошность: долгие прогулки после сотни бумажных дел, спокойные, тихие вечера в уютной постели. Я бы, может, почитала даже. Сёртун предлагал поехать не в Москву, а в другой буфер. Но я решила навестить родной дом. Из моего отдела только я страдала сентиментальностью, не припомню, чтобы кто-то ещё из Фениксов, с которыми мы работали обычно, навещал родных или просто ездил домой так часто. Может, дело в том, что меня потрепало чуть больше, чем всех остальных? Второе крыло пока так и не восстановилось. Учитель говорил, что отрастёт, но очень сомнительно. Хотя даже с одним я сильнее многих.
Совсем близко от меня на стул опустился человек. Краем глаза заметила, что он в чёрном. По коже пробежал знакомый морозец. Мужчина щёлкнул пальцами, подзывая официанта, и заказал бокал самого лучшего виски.
– Привет, дорогая, – едва слышно шепнул Ден.
– И тебе здравствуй, – ответила я, не поворачивая головы. От чего-то невыносимо страшно было взглянуть ему в глаза.
– Как самочувствие? – совершенно серьёзно спросил Денеб. Я всё же бегло посмотрела на него – нет, он не смеялся. – Ты сегодня шикарно выглядишь.
– Благодаря тебе, – я чуть повернулась, чтобы показать руку с татуировкой.
– Красиво, – констатировал он. Я сосредоточилась на вине и чуть пригубила. Этот вечер неуловимо напоминал вчерашний, только ощущение было таким, будто сейчас всё гораздо серьёзнее. Ден схватил меня за ногу чуть выше колена, на что тело отозвалось невнятным напряжением и лёгкой дрожью. – Думал, ты не придёшь.
– Денеб, так тебя зовут по-настоящему, да? – ухмыльнулась я в бокал. – С огнём играешь, в курсе?
– Не смеши. Мне-то можно, в отличие от тебя, – он поднял руку по бедру, заставляя мысли сбиваться. – Ада, милая, – Ден склонился к моему уху, продолжая медленно ползти ладонью дальше. Я чувствовала его дыхание так близко, что не могла собраться. Губы Денеба легко коснулись мочки. – Вторая ночь, да?
– Нет, – нашла я в себе силы ответить, и положила ладонь на его холодную руку, неприлично высоко задравшую платье.
– Как же так, дорогая? – наигранно удивился Ден, чуть отстранившись.
– Обещание есть обещание. Ты сдалась и согласилась быть должницей.
– Должницей – да! А вот на это, – я снова показала ему татуировку. – Нет!
– Ага! – он тут же убрал руку и хлебнул виски, даже не поморщившись. – Значит, тебе уже прилетело от начальства, да? И подробности рассказали!
– Из-за тебя мне теперь грозит суровое наказание! Это же позор! Руку чуть не отрезали! – меня затрясло от злости.
– Да ладно тебе, чего переживаешь? Зато не будешь скакать по мужикам, как козочка. Думаешь, мне ничего не известно? Не только Фениксы сплетничают за твоей спиной, радость моя, – он подвинул ко мне бокал с вином. – Выпей, успокойся. Зачем пришла?
– Убери её, – я кивнула на рисунок.
– Тебе же хотелось? Зачем убирать? Красиво.
– Я не этого хотела! Просто тату! А не метку.
– Ну извини, надо было уточнять, – он неопределённо пожал плечами и снова ухватил меня за колено.
– Руку убери.
– Не-а. Твоё тело теперь моё, что хочу, то и делаю.
– Ты не боишься, что тебя тоже накажут? – меня и злили его действия и забавляли. С ужасом я поймала себя на мысли, что мне нравилась настойчивость Дена. Вторая ночь… Очень вкусно звучало. Я помотала головой, чтобы отбросить эти кошмарные фантазии.
– Да я и так вроде не пай-мальчик, всё равно. В отличие от тебя, Денеб – сам себе хозяин, лапочка, – он сжал мою ногу и отпустил, вернувшись к бокалу.
– Выведи метку, пожалуйста. И забудем о том, что было.
– Я ничего не делаю просто так, Ада.
– Тогда зачем?
– Это же забавно, не находишь? Феникс и essentia. Такое бывало когда-нибудь?
– Ты совсем больной? – зашептала я, чуть приблизившись, чтобы никто не услышал. – Это преступление. Это против природы. Так нельзя! А если ты исказишь меня? Как тогда работать? Как жить вообще?
– Как-как… Со мной? – он повернулся ко мне и улыбнулся, просто, безо всякой подоплёки. По-человечески.
– Из-за тебя меня теперь понизят! Наверняка. Главное, чтоб не убивали, – я действительно снова начала паниковать. Так привыкаешь жить в определённых условиях и последовательностях, что даже не допускаешь мыслей об изменении.
– Разве тебе страшно умирать? Ты же Феникс. Возродишься.
– Вопрос в том, когда? И в каком виде.
– Ах да… Забыл, прости. Ну у тебя же есть выбор, правда?
– Нет. Из-за тебя нет!
– Да хватит уже меня обвинять. Ты сама начала вчера. Соблазняла. Это твоя натура, Ада, сыграла злую шутку.
– Ты бы мог отказаться!
– Смысл? – вполне резонно удивился Денеб. – Красивая девушка сама себя предлагает. С обычными не так интересно, как с тобой.
– Ден, убери метку, пожалуйста. Я заплачу! Скажи, сколько, – взмолилась я, пожалуй, потеряв остатки достоинства из-за страха.
– Деньги меня не интересуют, глупышка.
– Прекрати фамильярничать.
– Не прекращу. Мне нравится, как ты закипаешь. Это очень… Напоминает вчерашний вечер… – Ден придвинул стул ближе, наши ноги соприкоснулись, и я начала нервничать больше чем за десять минут до этого. Он дотянулся до метки и провёл по ней рукой. Цветы стали ярче, – Ада, может, плюнем на всё, а?..
– Замолчи, – резко ответила я, пытаясь встать, но Денеб не позволил мне этого сделать.
– Куда собралась? Ты теперь мой личный Феникс, я тебя везде достану. Можешь даже не пытаться убежать.
– Феникс никогда никому не будет принадлежать, такова природа! Да и зачем тебе это? Зачем? Что ты вообще делаешь в буфере?
– Отдыхаю я, – неожиданно зло огрызнулся Ден. – Захотел и взял тебя! Достало всё делать по указке, понятно?! Ходишь, подтираешь за всеми… Следы заметаешь. А жить когда? Вот просто посидеть, кофе выпить? Вам-то, Фениксам, хорошо. Красивые, задорные, работка не пыльная. Пришёл – спалил и ушёл. И буферы все ваши.
– Помолчал бы про работу. Ты хоть в курсе, как это страшно? За агонией наблюдать? Они же пустые после нас – не люди, а дети. Глаза стеклянные, слюни текут, смотрит на тебя такой вот опустошённый и пытается что-то сказать, а не может. Слов-то нет в голове! И всегда они кричат, адски кричат… Не обязательно голосом – да и лучше бы голосом – иногда душой. Мне кажется, я каждый раз умираю вместе с ними, – не знаю, с чего вдруг мой язык развязался, но было приятно высказать всё, что накипело, тому, кто понимает. Пусть он и сущность. Между Фениксами такие разговоры никогда не велись, наверное, чтобы лишний раз не вспоминать. – Это больно, Ден. Но ты – вне закона здесь, так тоже нельзя.
– Нет никакого закона, Ада. И мне здесь можно, потому что я… Это я, – неожиданно мягко произнёс Денеб. Его рука легла на моё плечо и притянула ближе. – Кажется, я знаю, что ты за Феникс. До нас тоже дошла та жуткая история.
– Что? – я подняла на него взгляд. Глаза Дена были полны сочувствия, тёплого и щемящего душу сочувствия. Оказывается, трагедия с моим крылом известна далеко за пределами сообщества Фениксов, правда нашла лазейку и просочилась.
– Могу представить, как тебе было больно. Когда мне приходится стирать что-то с лица земли, то я стираю это со своей кожи. Препротивное чувство, будто тебя жрут заживо. Но я восстанавливаюсь быстро. Это же просто картинки, а не настоящее крыло. После того… М-м-м. Пакостника, – Ден помолчал. – После него мы очень долго восстанавливали реальность. Как тебя не разорвало на части? Он ужасно силён, сколько людей умом тогда тронулись? Человек десять, кажется. Почему тебя одну к нему пустили…
– Да кто же знал, что всё так серьёзно? Защита, отдача… Уровень слишком высокий, много зла. Почти как у… – я запнулась. Хотела упомянуть Льётольва, но вовремя остановилась. – Как у учителей.
Вдруг Ден провёл рукой по моим волосам и резко наклонившись, поцеловал. Внутри у меня всё сжалось – тело помнило его прикосновения, требовало их и готово было снова полыхать.
– Хочешь, я сделаю так, чтобы ты всё забыла о том дне? – прошептал он.
– Нет. Не хочу искажений. Только избавиться от метки, – ответила я, инстинктивно пытаясь дотянуться до губ Дена, на мгновение удалившихся от меня.
– Ай-ай-ай, Ада… Неужели ты думаешь, что в твоей жизни будет мужчина лучше меня? – он не дал поцеловать его в ответ, прислонив палец к губам. – Ты же против второй ночи, птичка.
– Я… – взгляд растерянно блуждал по лицу Денеба. Надо выполнить задание. Что говорил Сёртун – войти в доверие, подружиться? Если это предполагает чуть побыть женщиной сущности, то почему бы и нет?
– Ну?.. Решай, – вторая рука Дена легла мне на колени. – Долго ждать не буду. Да и люди уже косятся.
–Так нечестно, – буркнула я, обращаясь то ли к нему, то ли к себе, то ли к учителю. – Ты слишком…
– М?..
– Если была б моя воля, – проникновенно продолжила я, пытаясь играть таинственность и чувства, которые откровенно давила в себе. – И вторая, и третья ночи были бы только моими…
– Правда? – ухмыльнулся Ден. – Обманывать нехорошо, Ада.
– Я не вру! Мне вчера было так… Так…
Денеб кивнул на мою руку – татуировка потеряла цвет. Индикатор? Я теперь и врать не могла? Зараза.
– Ах ты… – я захлебнулась эмоциями, отпихнула Дена и залпом допила вино. Мельком глянула на шиповник – он снова стал ярким.
– Вот ты глупенькая, – веселился Денис. – Фениксы иногда поражают своей беспечностью и наивностью.
Я резко встала, Ден не помешал, просто нагло разглядывал. Можно было биться об заклад, что мысленно он уже раздел меня и прикидывал, как повеселее провести время.
– Хочется, но колется, да? – хохотнула сущность, бросив купюру на стойку. – Ладно, пойдём. Провожу тебя домой, так и быть.
Мы вышли на тёмную улицу. Прохожих почти не встречалось, ветра по-прежнему не было. Тихий, хоть и прохладный, вечер. Мне всё казалось, будто я заключённая, а Денеб надсмотрщик – шли мы чуть поодаль, иногда поглядывая друг на друга. Время двигалось, а мой дом всё не показывался, словно его стёрли или телепортировали в другое место. Заблудиться я не могла, – просто негде. Улицы прямые, закоулков нет, всё предельно просто. Идти вперёд, повернуть, опять двигаться вдоль дороги. Но сколько бы мы ни шли, и ни поворачивали, картинка повторялась и повторялась, будто узоры на старых обоях, не удосуживаясь их сопоставить.
– Прекрати, – строго сказала я, обращаясь к Дену.
– Что прекратить?
– Искажение!
– Я ничего не делаю, – он задрал рукава своей чёрной куртки. Действительно, рисунки не изменились.
– Тогда что происходит? – мне стало не по себе, захотелось спрятаться от этого экзистенциального ужаса. Я было дёрнулась в сторону сущности, но остановилась в полушаге от него, судорожно соображая, что делать.
– Это ты, моя хорошая, – шепнул Денеб, дотянулся до меня рукой и прижал к себе, легко поглаживая по спине. – Не хочешь домой?
– Хочу.
– Тогда почему мы никак не дойдём?
– Ден! Что ты сделал со мной? Я никогда ничего не искажала, я Феникс.
– Всегда что-то бывает впервые, – подмигнул он мне и улыбнулся. – Иди туда, куда хочешь идти. Всё просто.
– Нет. Не пойду, – я замотала головой, совершенно не понимая, что происходило. Кто искажал реальность, зачем, как вернуться в начальную точку? Или я действительно не хотела домой? Вспомнился жар от учителя Сёртуна, и всё тело странным образом обмякло. Денеб подхватил меня и оттащил к первой попавшейся лавочке.
– Ада, ты чего? – он не выглядел испуганным, скорее – заинтересованным.
– Нехорошо что-то. Кажется, я забыла поесть сегодня, – в самом деле не помнила, что происходило до разговора с учителем, да и после – тоже. Память превратилась в один большой кусок угля, поглощающего и свет, и тьму. Всю меня.
– Пойдём ко мне? – поинтересовался Ден совершенно буднично, будто мы каждый день ходили к нему домой.
– Да.
– Точно хочешь?
– Точно, – с усилием кивнула я.
Денеб приподнял меня, подхватил под спину и повёл уже известной дорогой, и я надеялась, что теперь-то картинка перед глазами изменится, появятся другие дома, среди которых обязательно будет тот, что принадлежит сущности. И, на моё счастье, добрались мы на удивление быстро: дорогу я не запомнила, как ни пыталась, а вот подъезд и широкую лестницу сразу узнала. В этот раз нас остановила консьержка, вежливо поздоровавшись с Деном и уточнив, не нужна ли помощь. Я замотала головой, а дальше реальность снова стала уплывать. Мы вроде как поднялись на лифте, в двери скрипнул ключ, а потом я окунулась в тягучую тишину и полумрак квартиры. Голова тяжелела с каждой секундой, я будто бы медленно падала в обморок, сознание темнело, рассыпаясь угасающими искрами. Мне было и уютно, и страшно одновременно, ощущались крепкие мужские руки под спиной и тёплое дыхание рядом. А потом щелчок – словно выключили свет. Выключили жизнь.
По комнате плыл сизый дым, наполненный терпким ароматом ветивера и лаванды, он заворачивался в причудливые крошечные вихри, подплывал к лицам и рассеивался ближе к потолку. Но тут же появлялись новые ароматные змейки, благодарно щекоча нос своему хозяину. Денеб сидел подле спящей Ады на диване в гостиной, внимательно разглядывая её лицо. Льё покачивал ногой и курил, расположившись в широком кресле, вальяжно уложив руки на подлокотники.
– Льё, – начал Денеб, – зачем ты так с ней?
– Ну ты же хотел заполучить эту дамочку, – небрежно протянул Льётольв.
– Не таким же способом, – возмутился Ден, – предупредил хотя бы. Я уж сам испугался.
– Как будто твой способ лучше! – Льё затушил сигарету и бросил окурок в пепельницу. – Что делать будешь?
– С Адой? Сам не знаю. Её, кажется, кто-то из главных припугнул, она сама на себя непохожа. Пришла зачем-то, красивая… – Ден протянул было руку к лицу Ады, но тут же отдёрнул.
– Метку снять?
– Говорит, да. А на самом деле – кто знает, – он пожал плечами и легонько погладил руку Феникса. – Такая милая, когда спит.
– Эй, друг, ты чего? – напрягся Льё.
– А? Не… Всё хорошо. Я думаю, она просто слишком испугалась. Её трясло от страха. Ты же знаешь Фениксов – лишат руки, если надо. А она и так… С одним крылом.
– Да-да, помню… Мы с ней тогда и пересеклись. Единственный раз. В деле она невероятная, жаль, что так вышло, – Льётольв помолчал. – Знаешь, что я думаю… Если бы ты смог с ней наладить контакт, типа дружбы, мы могли бы многое узнать.
– Думаешь, она пойдёт на это?
– В постель же к тебе прилетела, – хмыкнул Льё.
– Это случайность.
– И сегодня?
– Сегодня страх и отчаяние!
– Ден, не дури мне голову. Неровно дышит она к тебе. Типичная слабость Фениксов…
– Чего? – Ден подобрался и внимательно присмотрелся к лицу друга, всё ещё окутанному дымом.
– Чего слышал. Сами они об этом не расскажут никогда. Но мы, истинные экзистенциалисты, знаем о положении дел. Контакты ещё и поэтому ограничены. Представь, что будет, если Фениксы по своей слабости подчинятся сущностям? Красота, – мечтательно протянул Льё.
– Даже не думай!
– Ты не такой, ага. Знаю. Но сама идея…
– Льё!
– Кхм… Мечты-мечты… – он откашлялся, поправил рукав рубашки и запонку, посмотрел на Денеба внимательно, будто бы заглянул в сознание, поморщился и продолжил. – Так вот. Та сила, с которой Ада столкнулась, когда потеряла крыло, слишком огромна. Бороться я с ней не хочу, а вот понять природу… И попробовать самому. Ну ты понял же, да? Нам нужен Феникс. В общем, давай-ка ты вытащишь из неё что-нибудь интересное. А дальше разберёмся.
– Вот оно зачем мне?
– Забавы ради. Нужно же как-то развиваться, а то сидим тут, как два замшелых пня. Сто раз уже обсуждали. Ну?
– Ой, кто бы говорил… У тебя развлечений – тьма… Взять хотя бы…
– Вот и ты развлекайся, – оборвал его Льё.
– Опасно всё же, – Ден снова глянул на Аду. – О таком мы не думали.
– Ты до сих пор жив после вчера? И даже выговор не получил? Значит, всем или всё равно, или есть свои какие-то замыслы. Почему бы не воспользоваться моментом, тем более раз уж вы приглянулись друг другу…
– Если бы ты не был моим другом, я бы тебе врезал.
Льётольв заливисто расхохотался, порывисто встал, будто подпрыгнув на пружине, и подошёл к Денебу с невысказанным вопросом во взгляде. Чуть подумав, нагнулся над лицом Ады, склонил голову набок и посмотрел так, будто бы от угла зрения что-то могло измениться.
– Хороша, да. Ладно, бывайте, – он хлопнул Дена по плечу и неспешно удалился, тихо прикрыв входную дверь.
