Тесс Герритсен
Умереть снова
7
– Ково был одним из самых популярных наших животных. Он прожил в зоопарке почти восемнадцать лет, и мы с болью сердечной решили усыпить его. – Доктор Миковиц говорил приглушенным голосом скорбящего члена семьи, и, судя по многочисленным фотографиям на стенах кабинета, Суффолкский зоопарк и в самом деле был его семьей. Доктор Миковиц, с похожими на проволоку рыжими волосами и жидкой козлиной бородкой, сам напоминал обитателя зоопарка, словно являя собой какой-то экзотический вид обезьяны с мудрыми темными глазами, устремленными на сидевших по другую сторону стола Джейн и Фроста. – Мы еще не выпустили пресс-релиз об этом событии, а поэтому я даже вздрогнул, когда доктор Айлз спросила, не было ли у нас потерь в коллекции крупных кошек. Откуда, черт возьми, она могла узнать об этом?
– Доктор Айлз большой спец в вынюхивании скрытой информации, – сказала Джейн.
– Да, она и в самом деле застала нас врасплох. Должен сказать, это весьма чувствительная материя.
– Смерть животного? Почему?
– Потому что пришлось делать эвтаназию. Это всегда вызывает негативную реакцию. А Ково был очень редким животным.
– И когда это случилось?
– Утром в воскресенье. Смертельную инъекцию ему сделал наш ветеринар доктор Оберлин. У Ково уже некоторое время плохо работали почки, и он сильно похудел. Доктор Роудс перевел его на содержание в клетке, чтобы избавить от стресса пребывания на публике. Мы надеялись, что вытащим его, но в конечном счете доктор Оберлин и доктор Роудс пришли к мнению, что Ково неизлечим и эвтаназия необходима, хотя это сильно опечалило их обоих.
– Доктор Роудс тоже ветеринар?
– Нет, Алан – специалист по поведению крупных кошек. Он знал Ково лучше, чем кто-либо другой. Именно он и доставил тело Ково таксидермисту.
Раздался стук в дверь, и доктор Миковиц поднял глаза:
– Ага, вот и Алан.
Титул «Специалист по крупным кошкам» вызывал в воображении образ жесткого, крепкого человека в охотничьей одежде. На мужчине, который вошел в кабинет, и в самом деле была одежда защитного цвета, пыльные брюки и флисовая куртка в многочисленных потеках, словно он только что вернулся из турпохода, но ничего особенно жесткого в приятном, открытом лице Роудса не обнаружилось. Ему было около сорока, под непокорными темными волосами угадывалась угловатая голова франкенштейновского монстра, но выглядел он вполне дружелюбно.
– Извините, опоздал, – сказал Роудс, отряхивая пыль с брюк. – У нас происшествие в загоне для львов.
– Надеюсь, ничего серьезного? – спросил доктор Миковиц.
– Кошки не виноваты. Это все дети, черт бы их подрал. Какой-то мальчишка решил показать, какой он крутой, – перебрался через наружное ограждение и свалился в ров. Пришлось мне вытаскивать его оттуда.
– Господи боже. Нам не предъявят иск за недолжное исполнение обязанностей?
– Сомневаюсь. Никакой реальной опасности он не подвергался, и я думаю, это было так унизительно, что ни одной живой душе он об этом не скажет. – Роудс вымученно улыбнулся Джейн и Фросту. – Еще один веселый день с дебильными гуманоидами. У львов, по крайней мере, есть здравый смысл.
– Это детектив Риццоли и детектив Фрост, – представил их Миковиц.
Роудс протянул им мозолистую руку:
– Доктор Алан Роудс. Я биолог, занимаюсь живой природой, специализируюсь на поведении животных в естественных условиях. Сфера моих интересов – все кошки, большие и маленькие. – Он посмотрел на Миковица. – Так они нашли Ково?
– Не знаю, Алан. Они только что вошли, и мы еще толком не разговаривали.
– Нам это необходимо знать. – Роудс перевел взгляд на Джейн и Фроста. – Мех животного быстро портится после смерти. Если его тут же не обработать, он теряет свою ценность.
– А сколько сейчас стоит шкура снежного барса? – спросил Фрост.
– Если принять во внимание, что число их ничтожно? – Роудс покачал головой. – Я бы сказал, что она бесценна.
– И поэтому вы хотели сделать чучело животного?
– Чучело – некрасивое слово, – поморщился Миковиц. – Мы хотели, чтобы Ково остался во всей своей красе.
– Поэтому вы отвезли его к Леону Готту.
– Чтобы он обработал шкуру, смонтировал. Мистер Готт – один из лучших таксидермистов в стране. Был.
– Вы были лично знакомы с ним? – спросила Джейн.
– Я знаю только его репутацию.
Джейн взглянула на специалиста по крупным кошкам:
– А вы, мистер Роудс?
– Я впервые увидел его, когда мы с Деброй привезли Ково к нему в дом, – сказал Роудс. – Утром, услышав об этом убийстве, я был потрясен. Ведь мы только в воскресенье общались с ним.
– Расскажите мне об этом дне. Что видели, что слышали в доме.
Роудс посмотрел на Миковица, словно ожидая подтверждения того, что должен отвечать на эти вопросы.
– Продолжайте, Алан, – попросил Миковиц. – Это же, в конце концов, расследование убийства.
– Хорошо. – Роудс глубоко вздохнул. – В воскресенье утром Грег… доктор Оберлин, наш ветеринар, усыпил Ково. По договору мы должны были немедленно доставить труп таксидермисту. Ково весил больше сотни фунтов, поэтому мне понадобилась помощь, и Дебра Лопес, одна из наших сотрудниц, помогла мне. Поездка оказалась довольно грустной. Я работал с этой кошкой двенадцать лет, и между нами существовала некая связь. Это звучит безумно, потому что на самом деле доверять леопарду нельзя. Даже леопард, которого вы считаете ручным, вполне может вас убить, а Ково для этого точно хватило бы сил. Но я никогда не чувствовал с его стороны угрозы. От него не исходило ни малейшей агрессии. Он словно понимал, что я – друг.
– В котором часу вы приехали в дом мистера Готта в воскресенье?
– Около десяти утра, кажется. Мы с Деброй сразу же занесли Ково внутрь, потому что шкуру нужно снимать как можно скорее.
– Долго ли вы беседовали с мистером Готтом?
– Провели у него какое-то время. Он был рад возможности поработать со снежным барсом. Это чрезвычайно редкое животное – у него их прежде не бывало.
– Вам не показалось, что его что-то тревожит?
– Нет. Он был только рад такой неожиданной возможности. Мы занесли Ково в его гараж, потом он пригласил нас в дом – показать свою работу за многие годы. – Роудс покачал головой. – Я знаю, он гордился ею, но мне стало грустно. Всех этих прекрасных животных убили, чтобы сделать чучела. Правда, ведь я биолог.
– Я не биолог, но мне это тоже показалось грустным, – вставил Фрост.
– Это их культура. Большинство таксидермистов к тому же и охотники, и они не понимают, почему кто-то против того, что они делают. Мы с Деброй проявили вежливость. Из его дома мы вышли около одиннадцати, и это все. Не знаю, что еще могу сообщить. – Он перевел взгляд с Джейн на Фроста. – Так что насчет шкуры? Мне важно знать, нашли ли вы ее, потому что она стоит сумасшедших денег для…
– Алан, – перебил его Миковиц.
Они переглянулись, и оба замолчали. На несколько секунд воцарилось молчание – пауза была столь многозначительна, словно замигала лампочка тревожной сигнализации: «Что-то случилось. Они пытаются что-то скрыть».
– Для кого она стоит сумасшедших денег? – спросила Джейн.
Миковиц ответил слишком поспешно:
– Для всех. Эти животные чрезвычайно редкие.
– Насколько редкие? Нельзя ли точнее?
– Ково был снежным барсом, – сказал Роудс. – Panthera unica из горных районов Центральной Азии. У них мех гуще и бледнее, чем у африканского леопарда, и в мире их осталось меньше пяти тысяч. Они как призраки – одинокие, выследить их трудно, и их количество с каждым днем сокращается. Ввоз шкур барса запрещен. В нашей стране запрещена даже продажа их шкур, новых или старых. На открытом рынке их невозможно ни купить, ни продать. Вот почему так важно знать, что случилось. Вы нашли шкуру Ково?
Джейн не стала отвечать на вопрос – она задала другой:
– Вы что-то говорили о договоре, доктор Роудс.
– Что?
– Вы сказали, что доставили Ково таксидермисту согласно договору. Что вы имели в виду?
Роудс и Миковиц избегали ее взгляда.
– Джентльмены, идет расследование убийства, – сказала Джейн. – Мы так или иначе выясним это, и я не советовала бы портить со мной отношения.
– Скажите им, – пробормотал Роудс. – Им нужно знать.
– Если произойдет утечка этой информации, нам конец, Алан.
– Скажите им.
– Ну хорошо, хорошо. – Миковиц посмотрел на Джейн несчастным взглядом. – В прошлом месяце мы получили предложение, от которого не смогли отказаться. Предложение от потенциального благотворителя. Он знал, что Ково болен и, скорее всего, будет усыплен. В обмен на цельное, не тронутое тлением тело животного он предлагал зоопарку внушительную сумму.
– Что значит «внушительную»?
– Пять миллионов долларов.
Джейн уставилась на него:
– Неужели снежный барс стоит таких денег?
– Для данного конкретного благотворителя – да. Это обоюдовыгодное предложение. Ково в любом случае обречен. Мы получаем немалые средства, которые позволяют нам оставаться на плаву, а благотворитель – редкий экземпляр для своей охотничьей комнаты. Он поставил одно условие: это соглашение должно оставаться в тайне. И назвал своим таксидермистом Леона Готта, потому что он – один из лучших. Я думаю, они были знакомы. – Миковиц вздохнул. – Поэтому я не хотел упоминать об этом. Эта договоренность – дело тонкое. Она может выставить нас в неверном свете.
– Потому что вы продаете редких животных тем, кто предлагает наивысшую цену?
– Я с самого начала был против, – сказал Роудс Миковицу. – Я говорил, что это еще обернется против нас. Теперь публичность обеспечена – будем хлебать дерьмо ложками.
– Слушайте, если все останется в тайне, мы сможем соблюсти договор. Мне только нужно знать, что шкура в целости и сохранности. Что с ней обращаются надлежащим образом, что с ней все в порядке.
– К сожалению, не могу вас успокоить, доктор Миковиц, – сказал Фрост. – Шкуры мы не нашли.
– Что?
– В доме Готта нет шкуры барса.
– Вы хотите сказать, что она… украдена?
– Мы не знаем. Просто ее там нет.
Ошарашенный Миковиц осел на своем стуле, как сдувшийся шарик.
– Боже мой, все пошло прахом. Теперь нам придется вернуть деньги.
– А кто ваш благотворитель? – спросила Джейн.
– Эта информация не может распространяться. Общество не должно знать.
– Кто он?
На ее вопрос ответил Роудс с нескрываемым презрением в голосе:
– Джерри О’Брайен.
Джейн и Фрост удивленно переглянулись.
– Вы имеете в виду того самого Джерри О’Брайена? С радио? – спросил Фрост.
– Наше собственное бостонское Хайло О’Брайен. Что, по-вашему, будут чувствовать наши посетители, любящие животных, если узнают, что мы заключили сделку с этим радиоклоуном? С типом, который хвастается охотничьими сафари по Африке? Который разглагольствует о том, какое удовольствие получает, уложив слона? Да у него одна цель – прославление этого кровавого развлечения. – Роудс с отвращением фыркнул. – Если бы несчастные животные могли отстреливаться…
– Иногда, Алан, приходится заключать сделки с дьяволом, – сказал Миковиц.
– Ну, теперь сделка отменяется. Нам нечего ему предложить.
Миковиц застонал:
– Это катастрофа.
– Разве я этого не предсказывал?
– Вам легко говорить! Вас волнуют только ваши чертовы кошки. А я отвечаю за выживание всего заведения.
– Да, в этом преимущество работы с кошками. Я знаю, что им нельзя доверять. И они не пытаются убедить меня в обратном.
Роудс посмотрел на экран зазвонившего мобильника. И почти сразу же распахнулась дверь и в кабинет влетела секретарша:
– Доктор Роудс! Вас там ждут немедленно!
– Что еще случилось?
– В вольере леопарда происшествие. Один из смотрителей… им нужно оружие!
– Нет. Нет!
Роудс вскочил со стула и выбежал из кабинета.
Джейн понадобилась секунда, чтобы принять решение. Она бросилась вслед за Роудсом. Когда она сбежала по лестнице и выскочила на улицу, Роудс был далеко впереди: он несся мимо испуганных посетителей зоопарка. Джейн пришлось прибавить скорость, чтобы догнать его. Она свернула по дорожке и уперлась в плотную людскую стену у вольера леопарда.
– Господи, – выдохнул кто-то. – Она что, мертва?
Джейн протиснулась сквозь толпу к ограждению. Поначалу за решеткой она увидела только вольер с зеленью и искусственными камнями. Потом что-то шевельнулось за ветками, хотя разглядеть, что это, было почти невозможно. Наконец она заметила за каменистой кромкой хвост – животное судорожно помахивало им.
Джейн двинулась в сторону, пытаясь найти место, с которого ей лучше было бы видно леопарда. И, лишь дойдя до самого края вольера, она увидела кровь – ленточку крови, яркую и поблескивающую, струящуюся по камню. Чуть выше на каменном уступе лежала человеческая рука. Женская. Леопард, присевший над жертвой, смотрел прямо в глаза Джейн, словно бросая ей вызов: ну-ка попробуй отнять у меня добычу.
Джейн подняла оружие и замерла с пальцем на спусковом крючке. Не попадет ли жертва под ее огонь? Джейн не могла видеть, что происходит за кромкой камня, не могла даже знать, жива ли еще женщина.
– Не стреляйте! – раздался крик доктора Роудса из задней части клетки. – Я заманю его в спальную клетку.
– У нас нет времени, Роудс. Мы должны вытащить оттуда женщину!
– Я не хочу, чтобы его убили.
– А что насчет женщины?
Роудс застучал по прутьям решетки:
– Рафики, мясо! Иди сюда! Иди в спальню!
«Ну его к черту!» – подумала Джейн и снова подняла оружие. Зверь был как на ладони – стреляй прямо в голову. Опасность, что пуля попадет в женщину, существовала, но, если ее не вытащить оттуда в ближайшую минуту, она все равно погибнет. Держа пистолет обеими руками, Джейн прицелилась и стала медленно нажимать на крючок. Но выстрелить не успела – рядом раздался звук другого выстрела.
Леопард упал и свалился с камня в кусты.
Мгновение спустя светловолосый мужчина в униформе зоопарка бросился через вольер к камням.
– Дебби! – крикнул он. – Дебби!
Джейн огляделась в поисках входа в вольер и заметила сбоку дорожку с надписью: «Только для персонала». Она побежала по ней вокруг вольера и наткнулась на распахнутую дверь.
Войдя внутрь, она увидела лужицу свернувшейся крови рядом с ведром и брошенными на полу граблями. Кровь пятнала бетонный пол зловещей цепочкой отметин, в которых виднелись отпечатки кошачьих лап. След вел к искусственным камням в задней части клетки.
У основания этих камней Роудс и светловолосый человек склонились над телом женщины, которое они стащили с уступа.
– Дыши, Дебби, – умоляюще проговорил светловолосый. – Пожалуйста, дыши.
– Я не чувствую пульса, – сказал Роудс.
– Где «скорая»? – Светловолосый в панике оглянулся. – Нам нужна «скорая»!
– Ее уже вызвали. Но, Грег, я думаю, тут уже ничего…
Светловолосый положил обе ладони на грудь женщины и принялся надавливать резкими отчаянными движениями, пытаясь заново запустить ее сердце.
– Помоги мне, Алан. Делай дыхание «рот в рот». Это нужно делать одновременно!
– Боюсь, мы опоздали, – сказал Роудс. Он тронул светловолосого за плечо. – Грег…
– Иди ты в задницу, Алан! Я тогда сам!
Он прижался губами к бледным губам женщины, вдохнул в нее воздух, потом снова стал массировать сердце. Глаза женщины уже стекленели.
Роудс посмотрел на Джейн и отрицательно покачал головой.
8
В последний раз Маура посещала Суффолкский зоопарк в теплый летний уик-энд, когда на дорожках было полно детей, облизывающих тающее мороженое, и молодых родителей с детскими колясками. Но в этот прохладный ноябрьский день зоопарк был пугающе безлюден. В птичьем вольере мирно прихорашивались фламинго. По дорожкам расхаживали павлины, и их не тревожили вспышки камер и любопытные малыши. Как хорошо было бы походить по зоопарку в одиночестве, постоять у каждого вольера! Но сегодня ее призвала сюда смерть, и получать удовольствие было не время. Служительница зоопарка в камуфляжной одежде быстро провела ее мимо клеток с приматами к вольерам диких собак. На территорию хищников. Сопровождающая, молодая женщина по имени Джен – блондинка с волосами, перехваченными на затылке резинкой, и с хорошим загаром, – была бы вполне на месте в каком-нибудь документальном фильме, снятом «Нэшнл джиографик».
– После этого несчастья мы закрыли зоопарк, – сказала Джен. – Целый час выпроваживали посетителей. До сих пор не могу поверить, что случилось такое. Никогда прежде ничего подобного не было.
– Давно вы здесь работаете? – спросила Маура.
– Почти четыре года. Я еще девчонкой мечтала работать в зоопарке. Пыталась поступить в ветеринарный колледж, но не хватило баллов. И все же я занимаюсь тем, что нравится. Свою работу нужно любить, ведь не только ради денег этим занимаешься.
– Вы знали погибшую?
– Да, у нас дружный коллектив. – Она покачала головой. – Не могу понять, как Дебби могла так ошибиться. Доктор Роудс всегда нас предупреждал, что с Рафики нужно быть осторожным. «Никогда не становитесь к нему спиной. Никогда не доверяйте леопарду», – это он нам говорил. И я считала, что он преувеличивает.
– А не страшно работать рядом с крупными хищниками?
– Раньше было не страшно. Но теперь я переменила мнение. – Дорожка сделала поворот, и Джен сказала: – Здесь это случилось.
Эта информация была излишней: мрачные лица людей у вольера подсказали Мауре, что она добралась до места назначения. В этой группе стояла и Джейн Риццоли, которая отделилась от других и подошла к Мауре.
– Одно из тех дел, какие тебе вряд ли захочется видеть снова, – сказала Джейн.
– Ты расследуешь эту смерть?
– Нет, собиралась уже уходить. Судя по всему, это несчастный случай.
– А что именно произошло?
– Похоже, жертва убирала в клетке, когда кошка напала на нее. Видно, женщина забыла запереть спальную клетку, и зверь выбрался в главную часть вольера. Когда я здесь появилась, все уже было кончено. – Джейн покачала головой. – Напоминание о том, какое место мы занимаем в пищевой цепочке.
– Что это за кошка?
– Африканский леопард. Один крупный самец.
– Его заперли?
– Убили. Доктор Оберлин – вон тот блондин – пытался обезвредить его с помощью шприц-ружья, но дважды промахнулся, и ему пришлось пристрелить леопарда.
– Значит, можно войти без опаски.
– Да, но там целое море крови. – Джейн посмотрела на свои запачканные кровью туфли и покачала головой: – А они мне так нравились. Ну ладно. Позвоню тебе попозже.
– Кто меня туда проводит?
– Я думаю, Алан Роудс.
– Кто это?
– Здешний специалист по крупным кошкам. – Джейн повернулась к группе людей, собравшихся у клетки. – Доктор Роудс! Пришла доктор Айлз из офиса коронера. Она должна увидеть тело.
Темноволосый человек, откликнувшийся на ее зов, явно все еще не пришел в себя после случившегося. На его форменных брюках были кровавые пятна, а попытка улыбнуться не могла скрыть тревоги на его лице. Он машинально протянул Мауре руку, потом понял, что пальцы испачканы кровью, и опустил.
– Сожалею, что вам придется это увидеть, – сказал он. – Вам, наверно, не привыкать ко всяким ужасам, но это какой-то запредельный кошмар.
– Я никогда не имела дело с жертвами нападения крупных кошек, – сказала Маура.
– У меня тоже первый случай. И хорошо бы последний. – Он вытащил ключ на колечке. – Я проведу вас через служебную территорию. Там дверь в вольер.
Маура помахала Джейн на прощание и пошла за Роудсом между живыми изгородями по дорожке, над которой висело предупреждение: «Только для персонала». Дорожка шла между соседствующими вольерами и вела к тыльной части, недоступной для посетителей.
Роудс отпер ворота:
– Здесь мы пройдем по клетке-ловушке. Тут есть две калитки – в начале и в конце. Одна ведет в вольер, открытый для обозрения публики, а другая – в спальное помещение.
– Почему она называется клеткой-ловушкой?
– У нее есть опускная дверь, которую мы используем при ветеринарных осмотрах животного. Когда зверь заходит туда, мы опускаем решетку, и он оказывается запертым. Там его легко вакцинировать или ввести в плечо другие лекарства. Минимальный стресс для животного и максимальная безопасность для персонала.
– Через эту клетку и вошла жертва?
– Ее звали Дебра Лопес.
– Извините. Миз Лопес так и вошла в вольер?
– Это не единственный вход. Есть еще отдельный вход в спальное помещение, где животное проводит время, когда зоопарк закрыт для посетителей.
Они зашли в клетку, Роудс закрыл за ними дверь, и они оказались в очень узком проходе.
– Как видите, двери в обоих концах. Прежде чем войти в любое из этих пространств, вы должны убедиться, что животное заперто в противоположной секции. Это главное правило техники безопасности зоопарка: ты всегда должен знать, где находится кошка. В особенности Рафики.
– Он был опаснее других?
– Каждый леопард потенциально опасен, в особенности Panthera pardus, африканский леопард. Они меньше львов или тигров, но при этом бесшумные, непредсказуемые и сильные. Леопард может затащить на дерево тушу, вес которой больше его собственного. Рафики был в расцвете сил и очень агрессивен. Он содержался один, потому что напал на леопардиху, которую мы планировали разместить в этом же вольере. Дебби знала, как он опасен. Мы все знали.
– Почему же она так ошиблась? Она была новичком?
– Дебби проработала здесь минимум лет семь, так что дело тут определенно не в недостатке опыта. Но даже опытные смотрители за животными иногда проявляют неосторожность. Забывают удостовериться, заперто ли животное, забывают проверить защелку на дверях. Грег сказал мне, что, когда он пришел сюда, дверь в ночное помещение была широко распахнута.
– Грег?
– Доктор Грег Оберлин, наш ветеринар.
Маура уставилась на дверь ночного помещения:
– Защелка неисправна?
– Я ее проверял. И детектив Риццоли тоже. Она в рабочем состоянии.
– Доктор Роудс, не могу себе представить, чтобы опытный смотритель оставил открытой дверь в клетку с леопардом.
– Я знаю, в это трудно поверить. Но могу вам показать целый список подобных случаев с крупными кошками. Это случалось в зоопарках по всему миру. В девяностые годы зафиксировано более семисот происшествий только в Штатах. Погибло двадцать два человека. В прошлом году в Германии и Соединенном Королевстве тигры убили опытных смотрителей. В обоих случаях они просто забыли запереть ворота. Людей что-то отвлекает. Или они проявляют беспечность. Или начинают верить, что кошки – их друзья и не могут им повредить. Я все время повторяю персоналу: никогда не доверяйте крупным кошкам. Никогда не поворачивайтесь к ним спиной. Это вам не домашние кошечки.
Маура подумала о сером коте, которого взяла и любовь которого пыталась завоевать дорогими сардинами и плошками сметаны. Он был всего лишь еще одним своенравным хищником и объявил Мауру личной прислугой. Будь он на сотню фунтов тяжелее, он наверняка смотрел бы на нее не как на друга, а как на сочный кусок мяса. Можно ли вообще доверять кошкам?
Роудс отпер внутреннюю дверь, ведущую в вольер, доступный для обозрения.
– Вот так Дебби и вошла, – сказал он. – Мы обнаружили много крови рядом с ведром и шваброй – вероятно, леопард напал на нее, когда она занималась утренней уборкой.
– В какое время это могло случиться?
– Около восьми или девяти. Зоопарк открывается для посетителей в девять. Прежде чем выпустить Рафики в вольер, его кормят в спальном отсеке.
– Тут есть камеры наблюдения?
– К сожалению, нет, так что у нас нет записи происшествия или того, что ему предшествовало.
– А как насчет душевного состояния жертвы… Дебры? У нее не было депрессии? Ничто ее не беспокоило?
– То же самое спрашивала и детектив Риццоли. Не было ли это самоубийством с помощью кошки. – Роудс покачал головой. – Нет, она была положительной, оптимистичной женщиной. Не могу представить, чтобы она совершила самоубийство, что бы ни происходило в ее жизни.
– А в ее жизни что-то происходило?
Он помолчал, задержав руку на двери.
– Разве в человеческой жизни не происходит что-то постоянно? Я знаю, она недавно разорвала отношения с Грегом.
– То есть с доктором Оберлином? Ветеринаром?
Роудс кивнул:
– Мы с Дебби говорили об этом в воскресенье, когда возили Ково таксидермисту. Она не выглядела слишком расстроенной по этому поводу. Скорее… испытывала облегчение. Я думаю, Грег переживал сильнее. Это не облегчало его жизнь, потому что они оба работали здесь и видели друг друга по меньшей мере раз в неделю.
– Они ладили?
– Насколько мне известно. Детектив Риццоли говорила с Грегом – он в полном отчаянии. И прежде чем вы зададите очевидный вопрос… Грег был далеко от этого вольера, когда случилось несчастье. Он сказал, что прибежал на крики.
– Крики Дебби?
На лице Роудса появилось страдальческое выражение.
– Сомневаюсь, что она успела произвести хоть один звук. Кричал кто-то из посетителей. Женщина увидела кровь и стала звать на помощь. – Он распахнул дверь в вольер. – Она лежит сзади, около камней.
Маура сделала всего три шага в вольер и остановилась, пораженная свидетельствами кровавой расправы. Это было то, что Джейн описала как «море крови». Кровью были забрызганы листья, лужицы свернувшийся крови застыли на цементной дорожке. Артериальные брызги виднелись во всех направлениях – последние, отчаянные усилия сердца жертвы.
Роудс посмотрел на перевернутое ведро и грабли:
– Она, вероятно, даже не увидела, как он появился.
В человеческом теле пять литров крови, и Дебби Лопес именно здесь потеряла ее всю. Кровь еще не успела полностью свернуться, когда другие ступали на нее, – Маура заметила множество отпечатков подошв и размазанной крови по бетону.
– Если он напал на нее здесь, то зачем тащил в вольер? – спросила она. – Почему не стал пожирать там, где убил?
– Потому что у леопарда инстинкт – охранять добычу. В дикой природе на нее претендовали бы падальщики. Львы и гиены. Поэтому леопарды затаскивают добычу наверх, где никто не достанет.
Пятна крови показывали путь леопарда, тащившего человека – свою добычу, плоть – по бетонной дорожке. След вел к отдаленной части вольера. У основания массивного искусственного камня лежало тело, укрытое зеленоватым одеялом. Рядом распростерся леопард с открытой пастью.
– Он затащил тело на вершину, – сказал Роудс. – Мы отнесли ее вниз – делали искусственное дыхание.
Маура посмотрела на камень и увидела засохшую на камне струйку крови.
– Он затащил ее туда, на самый верх?
Роудс кивнул:
– Вот такие они сильные. Они могут затащить на дерево тяжеленную антилопу. Инстинкт гонит их вверх, и они оставляют добычу на ветвях, где могут гурманствовать без помех. Именно это он и собирался сделать, когда Грег его пристрелил. Дебби к тому времени уже была мертва.
Маура натянула перчатки и, присев, стянула одеяло с убитой. Одного взгляда на шею жертвы было достаточно, чтобы понять: выжить у нее не было ни малейшего шанса. В наступившей внезапно тишине она смотрела на раздавленную гортань, на обнаженную трахею, на шею, разорванную настолько, что голова откинулась назад, почти отделенная от тела.
– Вот так они это и делают, – сказал срывающимся голосом Роудс, глядя в сторону. – Сама природа создала кошек как идеальную машину для убийства, и они сразу вгрызаются в горло. Они ломают позвонки, вскрывают яремную вену и сонную артерию. Но по крайней мере, прежде чем начать пожирать добычу, они убеждаются, что она мертва. Говорят, это быстрая смерть. Обескровливание.
«Недостаточно быстрая». Маура представила себе мгновения перед смертью Дебби Лопес, когда кровь из разорванной сонной артерии хлестала ручьем. Она попадала и в разорванную трахею жертвы, заполняла легкие. Быстрая смерть – да, но последние секунды ужаса и удушья этой несчастной могли показаться вечностью.
Маура натянула одеяло на лицо женщины и занялась леопардом. Это было великолепное животное, с широкой грудью, роскошным мехом, отливающим матовым блеском в солнечных лучах, что пробивались сквозь листву. Маура взглянула на острые как бритва зубы и представила, с какой легкостью они вонзились в горло женщины. Ее пробрала дрожь, она поднялась и сквозь прутья вольера увидела команду, прибывшую из морга.
– Она любила эту кошку, – сказал Роудс, глядя на Рафики. – Когда он родился, она выкармливала его из бутылочки, как ребенка. Я думаю, она и представить себе не могла, что он сделает с ней такое. Это-то ее и убило. Она забыла, что он – хищник, а мы – добыча.
Маура стащила с рук перчатки:
– Семью поставили в известность?
– У нее мать в Сент-Луисе. Наш директор доктор Миковиц уже ей позвонил.
– Моему офису понадобится ее контактная информация. Для договоренностей о похоронах после вскрытия.
– А вскрытие необходимо?
– Причина смерти кажется очевидной, но всегда есть вопросы, на которые нужно дать ответы. Почему она совершила эту роковую ошибку? Возможно, причиной стали наркотики, алкоголь или какие-то проблемы со здоровьем.
Роудс кивнул:
– Конечно. Я об этом даже не подумал. Но я буду потрясен, если вы найдете наркотики. Это никак не отвечало бы моим представлениям о женщине, которую я знал.
«О той женщине, которую вы считали, что знаете, – подумала Маура, выходя из клетки. – У каждого человека на этой земле есть тайны». Она подумала о собственных, так тщательно хранимых тайнах, о том, как вздрогнули бы коллеги, узнав о них. Даже Джейн, которая знала ее лучше, чем кто-либо другой.
Команда из морга закатила носилки в вольер, а Маура остановилась на дорожке и попыталась понять, что могли видеть посетители зоопарка. Места, где леопард атаковал жертву, отсюда видно не было – оно находилось за стеной, а кустарник мешал разглядеть, как леопард тащил тело. Но зато отлично просматривалась вершина, куда леопард затащил свою добычу, и она была четко отмечена зловещим следом крови, стекавшей с камней.
Неудивительно, что люди начали кричать.
По коже Мауры побежали мурашки, будто от хищника холодком повеяло. Она повернулась и огляделась вокруг. Увидела, что доктор Роудс занят разговором с обеспокоенными администраторами зоопарка. Увидела двух смотрителей за животными, спорящих друг с другом. Никто не смотрел на Мауру, никто даже вроде бы не замечал ее присутствия. Но ее не покидало ощущение, что за ней наблюдают.
Наконец она увидела его сквозь прутья ближайшего вольера: бурая шерсть была почти невидима на фоне песочного цвета камней, возле которых он сидел на задних лапах, мощные мускулы напряжены перед прыжком. Он безмолвно следил за потенциальной добычей, не отрывая от нее глаз. Только от нее.
Маура посмотрела на табличку, прикрепленную к ограждению: «PUMA CONCOLOR». Пума.
И подумала: «Я тоже никогда не почувствовала бы его приближения».
