Тесс Герритсен
Умереть снова
2
Бостон
Эту новость принес почтальон. Четверть двенадцатого утра, неуверенный голос в сотовом телефоне: «Я на Сэнборн-авеню в Уэст-Роксбери, ноль-два-один-три-два. Собака… я видел собаку в окне…» Вот так об этом и стало известно бостонской полиции. Целая серия событий, толчок которым дал бдительный почтальон, один из армии рядовых сотрудников, работающих по шесть дней в неделю повсюду в Америке. Они являют собой глаза народа, и иногда только они замечают, какая из пожилых вдов не вытащила письмо из ящика, какой старый холостяк не ответил на звонок в дверь и на каком крыльце скопилась кипа желтеющих газет.
Первым свидетельством того, что в большом доме на Сэнборн-авеню, почтовый код 02132, что-то случилось, стал переполненный почтовый ящик – именно это и заметил на второй день разносчик почты Луис Мунис. Скопившаяся за два дня в ящике почта сама по себе еще не была поводом для тревоги. Люди, случается, уезжают на выходные. Случается, они забывают позвонить на почту и попросить задержать доставку на день-другой.
Но на третий день Мунис забеспокоился.
Когда Мунис открыл ящик на четвертый день и обнаружил, что тот все еще набит каталогами и счетами, ему стало ясно: пора действовать.
– И вот он стучит в парадную дверь, – сказал патрульный Гэри Рут. – Никто не отвечает. Он собирается поговорить с соседкой, узнать, не известно ли ей чего. Потом заглядывает в окно и видит собаку.
– Вон ту собаку? – спросила детектив Джейн Риццоли, указывая на мирного с виду золотистого ретривера, привязанного к почтовому ящику.
– Да, это он. Согласно бирке на ошейнике, его зовут Бруно. Я вывел его из дома, а то он там еще… – Патрульный проглотил слюну. – Наделает дел.
– А почтальон? Он где?
– Отпросился на остаток дня. Наверно, захотел выпить чего покрепче. У меня есть контактная информация, но он вряд ли скажет больше, чем сказал я. В дом он не заходил. Сразу позвонил девять-один-один. Я приехал первым. Парадная дверь оказалась незапертой. Я вошел и… – Он покачал головой. – Лучше бы не заходил.
– Говорили с кем-нибудь еще?
– С соседкой – милая такая дама. Она вышла, когда увидела полицейские машины. Хотела узнать, что происходит. Я ей сказал только, что ее сосед мертв.
Джейн повернулась лицом к дому, где несколько дней провел мирный пес Бруно. Это был старый двухэтажный дом на одну семью, с крыльцом, гаражом на две машины и высокими деревьями перед фасадом. Дверь в гараж была закрыта, а черный «форд-эксплорер», зарегистрированный на владельца дома, припаркован на подъездной дорожке. Сегодня утром ничто не отличало бы это жилище от других ухоженных домов на Сэнборн-авеню, ничто не привлекло бы внимания полицейского и не заставило бы подумать: «Постой-ка, что-то тут не так». Но теперь у тротуара стояли две полицейские машины, мигали проблесковые маячки, и любому прохожему было очевидно: да, что-то здесь не так, очень даже не так. И с этим «что-то» уже готовы были разбираться Джейн и ее напарник Барри Фрост. На другой стороне улицы собралась толпа соседей, они стояли и глазели на дом. Заметил ли кто-либо из них, что хозяин не появлялся вот уже несколько дней, не выгуливал собаку, не вынимал почту из ящика? Теперь они, вероятно, говорили друг другу: «Да, я знал – что-то тут не так». Все крепки задним умом.
– Проводите нас в дом? – спросил Фрост у патрульного Рута.
– Знаете что? – сказал Рут. – Я бы предпочел этого не делать. У меня только сейчас запах в носу прошел, и мне не хотелось бы снова этим дышать.
Фрост сглотнул:
– Что, такой сильный дух?
– Я пробыл там секунд тридцать максимум. Мой напарник продержался и того меньше. Там нет ничего такого, на что мне нужно было бы обратить ваше внимание. Вы сами все увидите. – Он посмотрел на золотистого ретривера, и тот ответил игривым лаем. – Бедняга, проторчал там столько времени без еды. Я знаю, выбора у него не было, но все же…
Джейн взглянула на Фроста, который уставился на дом, как осужденный преступник на виселицу.
– Что ты ел на завтрак? – спросила она его.
– Сэндвич с индейкой. Чипсы.
– Надеюсь, тебе понравилось.
– На пользу мне это не пойдет, Риццоли.
Они поднялись по ступеням крыльца и остановились надеть перчатки и бахилы.
– Знаешь, – сказала Джейн, – есть такие таблетки, называются компазин.
– Ну?
– Хорошо помогает при утренней тошноте.
– Отлично. Буду иметь в виду, когда забеременею.
Они взглянули друг на друга и вдохнули поглубже. Последний глоток чистого воздуха. Рукой в перчатке Джейн открыла дверь, и они вошли внутрь. Фрост попытался зажать нос и не пустить туда запах, с которым они были слишком хорошо знакомы. Как его ни называй – кадаверином, или путресцином, или каким другим ученым названием, все сводилось к одному: тошнотворному запаху смерти. Но не запах заставил Джейн и Фроста остановиться у входа, а то, что висело на стенах.
Со всех сторон на них смотрели мертвые глаза. Новых пришельцев встречала целая галерея мертвецов.
– Господи Исусе, – пробормотал Фрост. – Он что, охотник на крупную дичь?
– Да, это уж точно крупная дичь, – сказала Джейн, глядя на висящую на стене голову носорога и спрашивая себя, какая же пуля могла свалить такого зверя. Или африканского буйвола по соседству. Джейн медленно прошла мимо ряда трофеев, шаркая бахилами по дощатому полу. Головы зверей смотрели на нее, словно живые. Такие живые, что казалось – вот-вот раздастся львиный рык. – А это законно? Кто в наши дни стреляет в леопардов, черт побери?
– Слушай, пес не единственное домашнее животное здесь.
На деревянном полу виднелись рыжевато-коричневые отпечатки разных лап. Самые крупные, видимо, принадлежали золотистому ретриверу Бруно, но по всей комнате были также следы меньших размеров. Детективы увидели коричневые грязные пятна на подоконнике в том месте, куда поставил свои передние лапы пес Бруно и где его заметил почтальон. Но набрать 911 Луиса Муниса заставил не вид собаки в окне, а скорее то, что торчало из собачьей пасти.
Человеческий палец.
Джейн и Фрост двинулись по следам лап под взглядом стеклянных глаз зебры, льва, гиены и бородавочника. Этот коллекционер не брезговал никакими тварями – даже мелкие животные находили на стене свое унизительное место, включая и четырех мышей, расположившихся с четырьмя фарфоровыми чашечками вокруг миниатюрного стола. Безумное чаепитие Болванщика[7].
Когда они прошли через гостиную в коридор, запах разложения усилился. Еще не видя его источника, Джейн слышала зловещее гудение любителей такого душка. Жирная муха с жужжанием описала несколько неторопливых кругов над головой Джейн и вылетела в дверь.
«Всегда следуй за мухами. Они знают, где подают обед».
Дверь была приоткрыта. Когда Джейн распахнула ее пошире, изнутри выскочило что-то белое и проскочило мимо ее ног.
– Черт возьми! – завопил Фрост.
Чувствуя, как колотится сердце, Джейн оглянулась на пару глаз, сверкнувших на нее из-под дивана в гостиной.
– Это всего лишь кот. – Она облегченно хохотнула. – Вот тебе и объяснение меньших следов.
– Постой-ка, слышишь? – спросил Фрост. – Кажется, тут еще один кот.
Джейн вздохнула и шагнула через порог в гараж, примыкающий к дому. Откуда-то прибежал серый полосатый кот и принялся тереться шелковистыми боками о ноги Джейн, но та не обратила на него внимания. Ее взгляд был прикован к тому, что свисало с потолка. Мух здесь было столько, что их жужжание отдавалось у нее в костях. Они роились вокруг своего зловонного лакомства, которое для их удобства было вскрыто, и плоть, кишевшая теперь личинками, оказалась выставлена напоказ.
Фрост отпрянул, подавляя приступ тошноты.
Обнаженный человек висел головой вниз, его щиколотки были связаны оранжевой нейлоновой веревкой. Как у свиной туши на бойне, его живот был вспорот, все органы вывернуты. Обе руки болтались свободно, и пальцы почти касались бы пола, если бы они все еще оставались на месте. Если бы голод не заставил ретривера Бруно (а может быть, и котов) начать обгрызать плоть хозяина.
– Теперь нам известно, откуда взялся этот палец, – сказал Фрост; голос его звучал приглушенно из-за рукава. – Господи боже, ничего хуже и в страшном сне не приснится – чтобы тебя сожрал твой собственный кот…
То, что было подвешено с помощью лебедки, вполне могло сойти за еду для трех голодных домашних питомцев. Они уже отгрызли пальцы, а с лица содрали столько кожи, мяса и хрящей, что одна глазная орбита смотрела на мир белой костью: из-под разодранной плоти выглядывало надбровье. Лицо было изгрызено до неузнаваемости, но карикатурно вспухшие гениталии не оставляли сомнений в том, что это мужчина. Пожилой мужчина, судя по серебристым волосам на лобке.
– Подвешен и разделан, как дичь, – произнес голос за спиной у Джейн.
Она вздрогнула, повернулась и увидела в дверях доктора Мауру Айлз. Даже в таком месте, где произошло изощренное убийство, Маура умудрялась выглядеть элегантно, ее черные волосы были гладкими, как блестящий шлем, а серая куртка и брюки отлично сидели на стройной фигуре. В ее присутствии Джейн чувствовала себя бедной родственницей с растрепанными волосами и в обшарпанных туфлях. Маура не затыкала нос, она прошла прямо к телу, не обращая внимания на мух, которые пикировали ей на голову.
– Это очень неприятно, – сказала она.
– Неприятно? – фыркнула Джейн. – А я-то думала, это полный абзац.
Серый кот отошел от Джейн к Мауре и принялся тереться теперь о ее ноги и громко урчать. Вот вам и вся кошачья преданность.
Маура, не отрывая глаз от тела, оттолкнула кота ногой.
– Брюшные и торакальные органы отсутствуют. Рассечение сделано очень решительно – от лобковой кости до мечевидного отростка. Так поступает охотник, убив оленя или кабана. Подвешивает, потрошит и оставляет для вызревания. – Она посмотрела на трос лебедки. – А это похоже на устройство для подвешивания охотничьей добычи. Дом явно принадлежит охотнику.
– Этим охотник тоже мог пользоваться, – сказал Фрост.
Он показал на гаражный верстак, где на магнитном стеллаже крепилось с дюжину охотничьих ножей. Все они казались чистыми, лезвия сверкали. Джейн уставилась на обвалочный нож. Представила, как острое лезвие входит в плоть, словно в масло.
– Странно, – заметила Маура, глядя на туловище. – Непохоже, чтобы эти раны были нанесены ножом. – Она показала на три разреза, раскромсавшие грудную клетку. – Они идеально параллельны, словно лезвия были соединены.
– Напоминает следы когтей, – сказал Фрост. – Это не могли сделать животные?
– Кошка или собака не сумели бы нанести такие глубокие раны. Думаю, это посмертные ранения, кровотечение минимальное… – Маура выпрямилась, посмотрела на пол. – Если его кромсали здесь, то кровь, вероятно, смыли. Видите дренажное отверстие? Если он подвешивал здесь туши для вызревания, то ему требовался дренаж.
– А что насчет вызревания? Я никогда не понимал, зачем подвешивают мясо, – сказал Фрост.
– Посмертные энзимы действуют как естественный молоток для отбивания мяса, но обычно это делается при температуре чуть выше точки замерзания. А здесь у нас градусов десять, да? Достаточно для разложения. И появления личинок. Хорошо, что сейчас ноябрь. В августе запах был бы сильнее. – Маура взяла пинцет и ухватила одну из личинок, положила на руку в перчатке и принялась разглядывать. – Похоже, у них третья возрастная стадия. Значит, смерть наступила около четырех дней назад.
– Столько голов на стенах гостиной, и хозяин кончает, как одно из убитых им животных, – сказала Джейн. – По-моему, тут есть о чем задуматься.
– Убитый – хозяин дома? Его личность уже установлена?
– При отсутствии рук и лица установить личность трудновато. Но возраст вроде бы совпадает. По документам, владелец дома – Леон Готт, шестидесяти четырех лет. Разведен, жил один.
– Но, умирая, он явно был не один, – сказала Маура, разглядывая вскрытое туловище, ставшее теперь всего лишь пустой оболочкой. – Где они? – спросила она, неожиданно поворачиваясь к Джейн. – Убийца подвесил здесь тело. А что он сделал с внутренними органами?
Несколько секунд в гараже раздавалось лишь жужжание мух, пока Джейн припоминала все страшные истории о похищенных органах. Потом она заметила в дальнем углу мусорный бачок. Она приблизилась к нему, и запах разложения стал еще сильнее, мухи кружили вокруг бачка голодным роем. Скривившись, Джейн приподняла крышку. Один быстрый взгляд – и вонь разложения заставила ее отшатнуться, к горлу подступила тошнота.
– Насколько я понимаю, ты их нашла, – сказала Маура.
– Да, – пробормотала Джейн. – По крайней мере, кишки. Что касается полного описания, то это я доверю тебе.
– Отлично.
– О да, ты получишь массу удовольствия.
– Нет, я говорю о том, что преступник отлично знал дело. Рассечение. Внутренние органы.
Похрустывая бумажными бахилами, Маура подошла к мусорному бачку. Джейн и Фрост отпрянули, когда Маура сняла крышку, но даже в противоположном конце гаража они почувствовали страшную, выворачивающую наизнанку вонь гниющих органов. Этот запах явно понравился серому коту, который принялся еще энергичнее тереться о ноги Мауры и мяукать, привлекая ее внимание.
– Смотри-ка, ты обзавелась новым другом, – заметила Джейн.
– Типичное кошачье поведение. Он объявляет меня своей территорией, – объяснила Маура, запуская руку в перчатке в мусорный бачок.
– Я знаю твою дотошность, Маура, – сказала Джейн. – Но может, лучше разбираться со всем этим в морге? В какой-нибудь биозащищенной комнате?
– Мне нужно удостовериться…
– В чем? Ты и так нюхом знаешь, что они там.
К отвращению Джейн, Маура склонилась над бачком и еще глубже погрузила руку в груду кишок. В морге Джейн нередко видела, как Маура рассекала тела, снимала скальпы, состругивала плоть с костей, спиливала черепные кости, делая все это с точностью лазера. Точно такая же сосредоточенность появилась на лице Мауры, когда она копалась в сгустившейся массе в мусорном бачке, не обращая внимания на мух, ползающих по ее модно подстриженным темным волосам. Кто еще, кроме нее, мог бы с таким изяществом делать нечто столь отвратительное?
– Да брось, не делай вид, будто в первый раз видишь кишки, – сказала Джейн.
Маура запустила руку еще глубже.
– Ладно. – Джейн вздохнула. – Мы тебе для этого не нужны. Мы с Фростом проверим остальную часть…
– Тут слишком много, – пробормотала Маура.
– Слишком много чего?
– Это ненормальный объем внутренних органов.
– Ты же сама вечно говоришь о бактериальных газах. О разбухании.
– Разбуханием этого не объяснить.
Маура выпрямилась, и при виде предмета в ее руке Джейн поежилась:
– Сердце?
– Это не нормальное сердце, Джейн, – сказала Маура. – Да, тут четыре камеры, но вот эта аортальная дуга необычная. И у больших сосудов тоже необычный вид.
– Леону Готту было шестьдесят четыре, – заметил Фрост. – Может, у него было больное сердце.
– В том-то и проблема. Это не похоже на сердце шестидесятичетырехлетнего человека. – Маура снова наклонилась к мусорному бачку. – А вот это похоже, – сказала она, поднимая другую руку.
Джейн застыла, переводя взгляд с одного предмета на другой.
– Постой-ка. Там что, два сердца?
– И два полных комплекта легких.
Джейн и Фрост уставились друг на друга.
– Черт возьми, – пробормотал Фрост.
3
Фрост принялся обыскивать нижний этаж, а Джейн – верхний. Они методично обходили комнату за комнатой, открывали кладовки и шкафы, заглядывали под кровати. Нигде не обнаружилось ни выпотрошенных тел, ни следов борьбы, но всюду было множество комков пыли и кошачьей шерсти. Мистер Готт – если только это и в самом деле он висел в гараже – был неважным хозяином, и на его прикроватной тумбочке валялись бухгалтерские документы магазина строительных товаров, батарейки для слухового устройства, бумажник с тремя кредитками и сорок восемь долларов наличными, а также три непонятно почему оказавшиеся здесь пули. А это свидетельствовало о том, что мистер Готт был более чем небрежен в обращении с огнестрельным оружием. Джейн не удивилась, когда, открыв ящик прикроватной тумбочки, увидела там готовый к стрельбе пистолет «глок» с полным магазином и досланным в патронник патроном. Нет ничего лучше для страдающего паранойей хозяина дома.
Плохо лишь то, что пистолет находился наверху, пока хозяина потрошили внизу.
В ванной обнаружился целый набор лекарств, какие могут понадобиться шестидесятичетырехлетнему мужчине. Аспирин и ибупрофен, аторвастатин и метопролол. На кухонном столе лежал дорогущий слуховой прибор. Вероятно, сняв его, хозяин и не смог услышать, как в дом вошел посторонний.
Джейн начала спускаться по лестнице, и тут зазвонил телефон в гостиной. Когда она подошла к нему, уже включился автоответчик, и она услышала мужской голос, наговаривающий сообщение:
«Привет, Леон, ты так и не позвонил насчет поездки в Колорадо. Дай знать, если хочешь присоединиться. Хорошо проведем время».
Джейн хотела было проиграть сообщение еще раз и увидеть номер звонившего, но тут заметила, что клавиша «Воспроизведение» замазана чем-то вроде крови. Судя по мигающему диоду, на автоответчике было наговорено два послания, второе из которых она только что прослушала.
«Третье ноября, девять часов пятнадцать минут:…и если вы позвоните немедленно, мы сможем понизить ставку по вашей кредитной карте. Не упустите эту возможность, воспользуйтесь нашим особым предложением».
«Шестое ноября, четырнадцать часов: Привет, Леон, ты так и не позвонил насчет поездки в Колорадо. Дай знать, если хочешь присоединиться. Хорошо проведем время».
Третье ноября было понедельником, сегодня – четверг. Первое послание так и оставалось на автоответчике непрослушанным, потому что в девять утра понедельника Леон Готт был уже, вероятно, мертв.
– Джейн? – позвала Маура.
Серый кот следовал за ней, выписывая восьмерки вокруг ног.
– На автоответчике кровь, – сказала Джейн, поворачиваясь к Мауре. – Зачем бы преступнику к нему прикасаться? Зачем ему понадобилось слушать, что записано?
– Пойдем посмотрим, что Фрост нашел на заднем дворе.
Джейн последовала за ней в кухню, а оттуда – на задний двор, где не было ничего, кроме травы с проплешинами да сооружения, обитого металлическим сайдингом. Сооружение было слишком велико, а потому его вряд ли использовали просто как склад – в просторном строении без окон могло скрываться сколько угодно ужасов. Войдя внутрь, Джейн ощутила какой-то химический запах с резким спиртовым душком. Лампы дневного света заливали все внутри холодным, больничным сиянием.
Фрост стоял рядом с большим рабочим столом, разглядывая лежащий на нем инструмент устрашающего вида.
– Поначалу я подумал, что это циркулярная пила, – сказал он. – Но что-то эта штука не похожа ни на одну пилу, какие я видел. А те шкафы? – Он показал на стену по другую сторону стола. – Посмотри, что там внутри.
Сквозь стеклянные дверцы шкафов Джейн увидела коробки с резиновыми перчатками и какие-то пугающие инструменты, разложенные на полках. Скальпели и ножи, зонды, щипцы и пинцеты. Хирургические инструменты. На стене висели резиновые передники, забрызганные чем-то похожим на кровь. Джейн пробрала дрожь, она повернулась и уставилась на фанерный рабочий стол с изборожденной зазубринами и порезами поверхностью, на которой лежал комок окаменевшего сырого мяса.
– Ну все, – пробормотала Джейн. – Я сейчас с ума сойду.
– Похоже на мастерскую серийного убийцы, – сказал Фрост. – А на столе он рассекал и шинковал трупы.
В углу стояла пятидесятигаллонная бочка, подсоединенная к электромотору.
– Это что еще за хреновина? – спросила Джейн.
Фрост покачал головой:
– Емкость достаточно большая, чтобы вместить…
Джейн подошла к бочке. Остановилась, увидев красные брызги на полу. Красные потеки на крышке.
– Тут кровь повсюду.
– А что внутри бочки? – спросила Маура.
Джейн изо всех сил потянула крепежный болт.
– А за дверью номер два у нас… – Она заглянула внутрь. – Опилки.
– И все?
Джейн залезла рукой в бочку, сунула руку в опилки, подняла облачко пыли:
– Одни опилки.
– Значит, у нас по-прежнему отсутствует второй труп, – сказал Фрост.
Маура подошла к жутковатому инструменту, который Фрост поначалу принял за циркулярную пилу. Пока она изучала режущий элемент, кот, последовавший за ней, терся о ноги, никак не хотел ее оставлять.
– Вы хорошо рассмотрели эту штуку, детектив Фрост?
– Только в той степени, в какой мне было нужно.
– Вы обратили внимание, что режущая кромка загнута? Инструмент явно не предназначен для распила.
Джейн подошла к Мауре и опасливо прикоснулась к режущей кромке:
– У этой штуки такой вид – в клочья может разодрать.
– Похоже, для этого-то она и предназначена. Я думаю, это инструмент мездрильщика. Он не для нарезки, а для удаления мяса.
– Что, разве выпускают такие машинки?
Маура подошла к двери в кладовку и открыла ее. Внутри стоял ряд чего-то похожего на банки с красками. Маура взяла один большой контейнер, покрутила его в руках, нашла надпись:
– Шпатлевка.
– Автомобильный продукт? – спросила Джейн, увидев на этикетке изображение машины.
– Тут написано, что это наполнитель при кузовных работах. Для ремонта вмятин и царапин.
Маура поставила банку назад на полку. В сопровождении серого кота она подошла к шкафу и через стеклянную дверцу оглядела ножи и зонды, разложенные как набор хирургических инструментов.
– Кажется, я знаю, для чего использовалось это помещение. – Она посмотрела на Джейн. – Я вот что думаю про второй комплект внутренностей в мусорном бачке. Наверное, это не человеческие внутренности.
– Леон Готт был нехорошим человеком. И это еще мягко говоря, – сказала Нора Базариан, отирая с губ своего годовалого сына остатки тертой морковки со сметаной.
В выцветших джинсах, облегающей футболке, со светлыми волосами, собранными сзади в хвостик, она больше походила на подростка, чем на тридцатитрехлетнюю мать двоих детей. Она умело, как и многие матери, делала несколько дел сразу: ловко отправляла ложку с морковкой в открытый рот сына, загружала посудомойку, проверяла готовность кекса в духовке и отвечала на вопросы Джейн. Она ни секунды не сидела без дела – неудивительно, что талия у женщины была осиная.
– Знаете, что он кричал моему шестилетнему сыну? – продолжала Нора. – «Убирайся с моего газона!» Я думала, он просто взбалмошный старикашка, но он и в самом деле сказал это моему мальчику. А Тимми всего лишь зашел на его участок погладить пса. – Нора захлопнула дверцу посудомойки. – Бруно и то воспитан лучше, чем его хозяин.
– Вы давно знакомы с мистером Готтом? – спросила Джейн.
– Мы переехали в этот дом шесть лет назад, сразу после рождения Тимми. Думали, что это идеальный район для детей. Вы видели, какие здесь ухоженные дворы. И много других семей, у которых дети возраста Тимми. – Она с изяществом танцовщицы развернулась, взяла кофейник и снова наполнила чашку Джейн. – Через несколько дней после переезда я угостила Леона шоколадным тортом – просто зашла познакомиться. Но он даже спасибо не сказал, пробормотал, что не ест сладкого, и вернул тарелку. Потом он ругался, говорил, что новорожденный слишком много плачет и почему это я не могу обеспечить тишину по ночам. Вы можете себе такое представить? – Она села и положила еще одну ложку морковки в рот малыша. – Ко всему прочему, у него на стене висели эти мертвые животные.
– Значит, вы бывали у него в доме?
– Только раз. Он с такой гордостью говорил, что сам убил большинство из них. Это каким же нужно быть человеком, чтобы убивать животных ради украшения стен у себя в доме? – Она отерла морковную жижу с подбородка ребенка. – Вот тогда я и решила, что мы должны держаться от него подальше. Верно я говорю, Сэм? – проворковала она. – Держаться подальше от нехорошего дяди.
– Когда вы в последний раз видели мистера Готта?
– Я уже говорила полицейскому Руту. В последний раз я видела Леона в выходные.
– В какой именно день?
– В воскресенье утром. Видела его на подъездной дорожке. Он нес в дом покупки.
– Не заметили, кто-нибудь к нему в тот день заезжал?
– Бóльшую часть дня меня не было. Муж на неделю укатил в Калифорнию, поэтому я с детьми уехала к маме в Фалмут. И в тот день мы вернулись поздно.
– В какое время?
– Около половины десятого, десяти.
– А вечером вы не слышали ничего необычного по соседству? Крики? Громкие голоса?
Нора положила ложку и, нахмурившись, посмотрела на Джейн. Младенец издал голодный писк, однако Нора проигнорировала его. Разговор с Джейн полностью поглотил ее.
– Я думала… когда полицейский Рут сказал, что нашли Леона и что он висит в гараже… я решила, что это самоубийство.
– К несчастью, это убийство.
– Вы уверены? Совершенно точно?
«О да, совершенно точно».
– Миссис Базариан, если бы вы могли вспомнить тот воскресный вечер…
– Мой муж вернется только в понедельник, я тут с детьми одна. Мы в безопасности?
– Расскажите мне о воскресном вечере.
– Мои дети в безопасности?
Для любой матери это вопрос первостепенной важности. Джейн подумала о собственной трехлетней дочери Реджине. Подумала, что сама чувствовала бы на месте Норы Базариан, оказавшейся с двумя маленькими детьми в такой близости от места, где произошло убийство. И что бы она предпочла: успокоительные слова или истину, состоявшую в том, что ответа на вопрос у Джейн не было. Она никому не могла обещать безопасности.
– Пока мы не узнаем больше, я бы рекомендовала вам принять меры предосторожности, – сказала Джейн.
– А что вы уже знаете?
– Мы считаем, что это случилось в воскресенье вечером.
– И он все это время был мертв, – пробормотала Нора. – В соседнем доме. А я и понятия не имела.
– Так вы видели или слышали что-нибудь в воскресенье вечером?
– Сами посмотрите – у него высокий забор вокруг двора, так что мы никогда не знали, что там происходит. Разве что когда он работал у себя в мастерской и оттуда доносился этот жуткий шум.
– А что за шум?
– Такой ужасный визг, как от механической пилы. Представить только, он еще жаловался, что у меня ребенок плачет!
Джейн вспомнила о слуховом приборе Готта в ванной комнате. Если в воскресенье вечером он работал с шумной техникой, то наверняка снял слуховой прибор. Еще одна причина, по которой он не смог услышать приход незваного гостя.
– Вы сказали, что в воскресенье приехали поздно. А свет в доме у мистера Готта горел?
Норе даже вспоминать не нужно было.
– Да, горел, – ответила она. – Я еще помню, что разозлилась, потому что лампа на его сарае в заднем дворе светит прямо мне в спальню. Но когда я легла в постель около половины одиннадцатого, свет наконец выключили.
– А собака? Она не лаяла?
– А, Бруно. Ну, он всегда лает, в том-то и проблема. Он, наверное, и на мух лает.
«А мух там теперь хватает», – подумала Джейн. И кстати, в этот момент Бруно тоже лаял. Не тревожно, а от собачьего возбуждения: слишком много посторонних было во дворе.
Нора повернулась на звук лая:
– Что теперь будет с псом?
– Не знаю. Наверно, придется найти кого-нибудь, кто бы его взял. И кошек тоже.
– Кошек я не очень люблю, но собаку могла бы взять. Бруно нас знает, и он дружит с моими мальчиками. Мне было бы спокойнее с собакой.
Возможно, она изменила бы мнение, если б знала, что в желудке у Бруно кусочки плоти его хозяина.
– Вы не в курсе, у мистера Готта были близкие родственники? – спросила Джейн.
– У него был сын, но он умер несколько лет назад во время заграничного путешествия. С женой мистер Готт развелся, а потом она умерла. И я никогда не видела там женщины. – Нора покачала головой. – Ужасно, если подумать. Он был мертв четыре дня, и никто даже не заметил. Насколько же этот человек был одинок.
Через кухонное окно Джейн увидела Мауру – та вышла из дома Готта и остановилась на дорожке, проверяя сообщения на своем сотовом. Маура, как и Готт, жила в одиночестве и даже сейчас, стоя там, казалась одинокой как перст. Если предоставить ее самой себе, не эволюционирует ли Маура в один прекрасный день в еще одного Леона Готта?
Приехала труповозка, и первые телевизионные команды уже искали место получше за пределами полицейской ленты. Но сегодня, когда все эти полицейские, криминалисты и репортеры уедут, полицейская лента останется, обозначая дом, где побывал убийца. И здесь же, совсем рядом, останется мать с двумя детьми.
– Это ведь было не случайное убийство, да? – спросила Нора. – Это сделал кто-то, кто его знал? С кем, по-вашему, вы имеете дело?
«С чудовищем», – подумала Джейн, убирая в сумку ручку и блокнот и вставая.
– Я смотрю, у вас имеется система безопасности, мэм, – сказала она. – Задействуйте ее.
