Текелински
Действительность. Том 3
Действительность трансцендентальная
Эксперименты осмысления
Предисловие
Положа руку на сердце, без всякого кокетства, я заявляю, что не имею никаких претензий, на достоверность собственных суждений. Ибо, я вижу свою задачу, свою настоящую цель, не в поиске, и определении аподиктических истин мироздания…, не в утверждении достоверности, как единственной ценности для разума, осваивающего наделы, в рамках собственных границ…, но в самом полёте умопостижения…, в способности моей фантазии, к глубочайшим проникновениям, и к тончайшим прозрениям…, дающим, гораздо больше моей жаждущей душе, чем самые монолитные, достоверно доказанные истины.
Моя фантазия, под крыльями которой, распласталась, бескрайними долинами, и прозрачными океанами, природа…, с её безднами, и запредельными перспективами…, с её глубинами, и высями, скрывающими тайны в своём чреве…, – парит, словно белокрылая птица, – такая свободная, и такая сверхчувственная! Здесь, моё вдохновение, обретает свою, самую высшую точку бытия – апофеоз жизненности!
Но порой, эта «птица» падает на землю…, и, превратившись в «жука», начинает прорывать норы в чреве мира. Она ищет здесь, нечто ценное…, – ценное, только для себя. И находя, это нечто ценное, словно тот скарабей, что всегда катит перед собой, свою ценность…, и всегда оберегает, и борется за неё…, не обращая никакого внимания, на оценку своего добра, сторонними оценщиками всего ценного. Ибо она, всегда знает, что то, что является ценным для одного, не всегда является ценным – для другого…, и даже, как правило, не является таковым.
На самом деле, по-настоящему, мой разум стремиться только к одному…, – к догадке. И если из десятка моих догадок, хотя бы одна впоследствии, обретёт в умах созерцателей, и строителей истин, аподиктическую, или ассерторическую достоверность…, или обнаружит её в прошлом, – я не стану с этим спорить. Ибо, в таком случае, мои догадки также приобретают некую полезность, и для других. Хотя, по большому счёту, в этом нет никакой необходимости.
Ведь, если вдуматься глубоко, почему собственно, мы считаем ценностью, лишь то, что доказано…, что нашло своё подтверждение, в догматических постулатах серьёзных железобетонных умозаключений? Почему нам нужна – непременно истина? Почему, мы ценим меньше, сам факт прозрения…, догадки, сам факт полёта собственного вдохновения? Почему, мы ставим на второе место, – тонкие, не затвердевшие в наших головах, живые субстанции умозрения…, сверхлёгкие бабочки-однодневки? Почему, мы ставим на первое место. – превратившиеся в мёртвые статуи, и выставленные в гробницах истории, фолианты? Почему, мы так хотим непременно определённости, твёрдости, и незыблемости истины? – Мы тянемся к вечности? Но почему, мы так желаем вечности? Разве она, не противоречит нашей жизненности…, такой неопределённой, и бесконечно сменяющейся…, такой гибкой, и уязвимой…, такой мимолётной, – но единственно существующей в своей гармонии…, и единственно имеющей ценность, для нашей личности. – Ценность скоротечного мига жизни, – что может быть, ещё важнее, для нашего тела, и нашего духа? Ведь, на самом деле, именно к этой ценности, всегда должна стремиться наша душа.
Поиски же, аподиктических истин, и всякой достоверности, – сродни накапливанию богатства купцом…, заполнением им, своих амбаров…, и по большому счёту, зиждется, лишь на страхе. Страх – многолик… И один из его ликов, есть страх перед неопределённостью, перед зыбкостью почвы под ногами…, страх – перед непредсказуемым будущим…, страх перед забвением…, перед смертью, наконец…, как чего-то окончательного в вечности…, которого, на самом деле, – не существует…, так-как, не может существовать, по самому сакральному существу жизни. Ибо, в этом мире, может существовать, только уход – с непременным возвращением. Ведь существуй здесь, полное забвение…, и мы, со всем нашим миром, давным-давно растворились бы в нём, словно в «Царской водке» …, не оставив и следа…
Всякая аподиктическая достоверность, сияя своим монолитом, и выровненной до блеска, поверхностью…, обещает нам твёрдую почву…, и жизнь – без ухода, и возвращения. А такое будущее – обманывает нас…, вводя в заблуждение. Будто, что-то, – нечто в действительности…, может существовать, без ухода, и возвращения.
И как бы, там ни было…, как бы мы не были уверенны в достоверности, и незыблемости того, или иного предмета мироздания…, включая и само мироздание…, всё и вся, в конце концов – относительно…, и нет ничего по-настоящему твёрдого, и абсолютного, в этом мире. Ибо в нём, – действительно существует вечность. Но, не та вечность, которая рисуется нашим, воспалённым страхом, воображением…, но вечность – совершенно иного, противоположного плана. И эта вечность, предполагает уход, и возвращение…, она – не существует, вне волна-импульсной природы сакрального бытия. И всякая «бабочка-однодневка», на самом деле, являет собой – квинтэссенцию этой вечности.
И вот, что ещё. Ты должен всегда знать в своём сердце, что на пути к познанию действительности, ты неминуемо подойдёшь к грани, к некоему обрыву…, и опасайся заглядывать в эту пропасть, если ты не чувствуешь в себе, достаточных на то, сил… Истина мира, – не обрадует тебя…, но обязательно огорчит! И это огорчение, даже способно убить тебя! Жизнь, и истина, – находятся на различных, противоположных полюсах бытия…, и им никогда не ужиться вместе.
«Замкнутый круг бытия и небытия:
Всякое познание, рано или поздно, упирается в бесконечность…
Бесконечность, так или иначе, экстраполируется в пустоту…,
где как парадокс, возникает познание…, трансформирующее эту Великую пустоту, в реальную действительность…, с её ограничительными, согласованными, на определённый разумом, лад, порядками…» П.А.В. Мария Текелински.
«Тот, кто когда-либо черпал из колодца познания, знает, что есть, на самом деле, Истина. Истина, – как в меди, так и в золоте…, как в огне, так и в воде…, как в идеальном воззрении, так и в реально-практическом…, как бы они, не противоречили друг, другу…»
Метафизика резонанса
Невозможность осмысления нашим разумом, самой пустоты, как чего-то действительно реального…, убеждает нас, в её отсутствии…, по крайней мере, как феномена, для разума. И это, также закономерно, как невозможность осмысления действительности, и её агрегатива – материи, вне пространственно-временного континуума…, а значит, и движения, как такового. Как бы мы, не совершенствовались…, как бы далеко, и глубоко, не заглядывали в этот мир…, нам никогда не удастся обнаружить пустоту абсолютного забвения. Всегда, и всюду, мы будем находить, только действительное…, – нечто, антиподное этой пустоте…, с её внесущностным безвременным забвением. Нам не дано встретится с пустотой…, пока мы являемся частью действительного мира…, и пока наш разум продуцирует тот мир, который, сам же и воспринимает…
Материальность, с её действительностью, – фундамент нашего познания…, квинтэссенция его возможности, – её плоть, и кровь…, и потому – неисчерпаема…, как на пути регресса…, так и прогресса, в собственном осмыслении. И там, где обнаружилась бы, пустота полного забвения…, где обнаружился бы конец действительности…, нашла бы свой конец и мысль…, порождающая, как внешнюю, так и собственную реальность. Пустота, и мысль, – не соприкасающиеся, ни при каких условиях, сферы. Пустота – уничтожает всякое осмысление…, а осмысление, – уничтожает всякую пустоту…
Но, с другой стороны, точно также, как бы мы, не заглядывали глубоко, и далеко…, нам никогда не отыскать, в этом действительном мире, абсолютно простой вещи…, абсолютной материальности…, – окончательного фундамента всякой существенности. Того, что являло бы собой, некую абсолютную материальную реальность…, в собственной, самой в себе, законченности…, что было бы окончательно твёрдым, абсолютно инертным воплощением этой действительности…, некоей, кардинально противоположной пустоте, – константой существенности. Нам никогда не отыскать настоящей «частицы бога» …, с её неделимой, абсолютно инертной материальностью в себе…, которая воплощала бы собой, основу, – фундамент действительного бытия…, а не очередную разновидность динамики, – лишь очередную модальность этой динамики…, целиком и полностью зависимой, от нашего разумения.
Ибо, это всё равно, что проглотить, и переварить самого себя! Ведь нам, по определению не дано столкнуться в этом мире, с собственной законченностью…, в самом узком смысле слова. А значит, и абсолютной определённости, – самой в себе существенности, как таковой, нам не суждено – ни увидеть, ни потрогать, ни осознать…
Способность нашего тела, к совершенствованию собственной гармонии, экстраполируется в способность разума, к построению различных цепей мировоззрения…, гармонизирующихся между собой, и объединяющихся в некий, «алгоритм макрокупности» …, обеспечивающий создание синтетического агрегата внешнего мира реальной действительности. Мир окружающий нас, именно таков потому, что такова возможность, и способность нашего тела, и нашего разума, сочетать, и сливать в некий синтетический конгломерат, все образы собственных чувств, и синтетических перцепций разумения…, складывать алгоритмы воззрения, в некий слаженный механизм…, гармоничную мозаику, воплощающуюся в многомерную мульти картину мироздания.
Способность, и возможность нашего тела, и нашего разума, синтезировать свои собственные разноплановые продукты, в соразмерно-динамический агрегат действительности, со слаженным взаимоотношением налагающихся друг, на друга, различных констант бытия…, продуцируемых различными «ганглиями» – чувствования, познания, и разумения. Которые проецируются, на «отгрунтованные» им же, своды, и сферы…, – архаические полотна пространственно-временного континуума внешней действительности.
Хотелось бы писать проще. Но в этих областях, делать это, крайне сложно…, а подчас, и невозможно. Мысль – не будет находить своей оболочки, своей наивысшей тонкости…, своего, истинно законченного олицетворения. Попытки опрощения, превратят её, – в засыхающий, и рассыпающийся стебель.
И так, все параметры внешнего мира…, размеры, объёмы, массы, субстанциональности, скорости движений, целокупности, и слаженности, абстрагированности, и разделённости…, а также, и все их модуляции, и соотношения, – всё, есть суть функциональная способность разума…, выстраивающего внешние конструкции, и агрегаты эмпирического, метафизического, или трансцендентального плана, в соответствии со своими конструктивными, и конститутивными возможностями, и особенностями. И даже те агрегативы, и взаимодействия…, которые, казалось бы, не имеют к нам никакого отношения, и не подвластны нашему осмыслению…, на самом деле, происходят только в нашем разуме…, в его тончайших сверх трансцендентных сферах.
Оптический обман нашего разума, его ноуменального зеркала, с неопровержимой достоверностью убеждает нас, – в обратном. То есть, в том, что мир внешний, – существует сам по себе…, и мы лишь ощущаем его, созерцаем, и изучаем. Это убеждение, является самой непреодолимой иллюзией нашего разумения. Иллюзией, которая обеспечивает нам надежду, и последовательное стремление всей нашей сущности, в безбрежном океане мира. А по большому счёту, обеспечивает пребывание в этом мире всякой целесообразности, и самой Жизни. Но как бы ни размышлял наш «трансцендентный разум», выходящий за пределы всякого возможного опыта…, для разума «феноменально-эмпирического», истинность мира, всегда будет находиться в одном ключе, – в ключе воззрения и созерцания, в закономерной последовательности причинно-следственных связей, и соответствующей всему этому, разумности и логичности. И все размышления трансцендентного плана, как бы ни умаляли его правоту, для него, – никогда не будут иметь никакого значения. Ибо они нисколько не опровергают существующей в нём и для него реальности внешней действительности. Ведь как бы ни был убеждён наш «трансцендентный разум» в абсолютной невозможности фундаментальной действительности – самой по себе…, «феноменально-эмпирический разум», ни на секунду не усомнится в его абсолютной фундаментальной реальности.
Феноменально-эмпирическое воззрение говорит: Если мир, и его законы, есть сугубо создание нашего разума, и в сути своей всецело макроанропос, и более ничего…, то как объяснить ту абсолютную зависимость всего нашего существа, от произвола природы…, от её повсеместной незыблемой доминанты, воплощённой в строгую временную локальную конечность жизни и всепоглощающую, не оставляющую ни одному существу, ни единого шанса на спасение, фатальность. Если мы сами создаём этот мир, почему мы так зависим от него? Почему мы создаём сами для себя, – «домолов меч»? С другой стороны, получается, что мы сами, являясь частью этого мира, создаём в своём разуме и воображении сами себя? Ведь в таком случае даже ощущение нами собственного тела, более того, ощущение собственного мышления есть наша же иллюзия?
Пусть сама форма нашего мышления, линейность его причинно-следственной последовательности, есть иллюзия, а всякий образ нашего мышления есть лишь фантом, и на самом деле мы чувствуем лишь как энергия выливается из нас, превращаясь во вне, в некие близкие нашей внутренней содержательности, зацикленные в клубок динамичные упорядоченные в пространстве и во времени формы, – даже если это и так, то всё равно, что-то ведь из чего-то выливается? Ведь само движение, сама динамика должна на чём-то основываться? Если нет того, что движется, то не может быть и самого движения. Так полагает наш феноменально-эмпирический разум. Он в этом совершенно уверен, и все сомнения по этому поводу воспримет лишь как; либо игру слов и понятий; либо, (если серьёзно), как расстройство ума.
И вот мы подошли к тому, что необходимо спросить себя; Способны ли мы противоречить устоявшейся общей разумности, общему фундаменту архаического сознания, как, впрочем, и своему собственному, и заявить, что всё начинается и заканчивается движением. – Движением ниоткуда, и никуда. Движением, в котором нет законченно-истинных объектов движения, то есть абсолютно статических субстанций, которые можно было бы определить, как объекты, порождающие это движение, но которые сами по себе были бы абсолютно статичны, то есть конечно-фундаментальны в своём бытии. (Абсолютная статичность, и бытие, – есть форма противоречия). Что, на самом деле не существует никаких «станций отправления», и «станций прибытия» кроме условных, созданных нашим разумом. И что на самом деле не пункты отправления и назначения (как некие стоические в себе точки), создают и определяют движение, но само движение, создаёт в нашем воображении пункты отправления и назначения, как необходимые для нашего линейного разумения, для его собственного функционирования, определения и границы. Пункты глубоко условные и существующие только для него, только в рамках его определённых условных объёмов, скоростей, характерных ему парабол динамики, и в соответствующих им, перспективах.
Воплощённый сбой
Если бы существовала «формула мира», то с моей точки зрения
, она могла бы выглядеть так. Хочу отметить, что в этой формуле, мало от классических правил, и архаических понятий математики. Это лишь образ, выраженный математическими символами.
Где (D) – Действительность, t/s – Пространственно-временной континуум. (x/f) – суммарный расширяющийся потенциал «ганглий продуцирования, восприятия и осмысления разума», то есть общий продукт потенциала эксплицитно-имплицитных органоидов ноумена (субъекта). R – Целокупная производная суммарной динамики ноумена, (субъекта). R1 – Целокупная производная суммарной динамики феномена (объекта). О – Абсолютный баланс природы, – (пустота, как некая точка отсчёта). V – Степень нарушения абсолютного баланса, производящего бесконечно разнообразные формы относительного волнового и статического характера, (объекты действительности). P – Антигравитация, (сила нарушения, стремления к разбалансированности природы). P1 – Гравитация, (сила стремления вернуть абсолютный баланс природы в своё лоно.) Как отношение R к R1 в одном сегменте, так отношение P к P1 во втором, определяет не только объектарность, как таковую, не только формы мира действительности, но и саму материальность, то есть субстанциональность природы.
Если условно разделить эту формулу, горизонтальной линией, ровно пополам, то окажется, что мы, наше существование, будет определятся этой линией. На этом «горизонте событий», мы, собственно, и существуем.
Материальность, – чистая динамика, возникающая между полюсами, между их различными потенциалами. Полюса, в свою очередь, формируются в нашем сознании, на основании, этой воспринимаемой динамики…, как необходимые точки, без которых наше разумение, не в силах функционировать…, оно проваливается в бездну, если не может определять трансцендентальные точки отсчёта, какого бы плана объект, не располагался пред ним. И если всякая материальность, есть – объектность, то значит, материальность – есть чистое отношение…, и не существует, сама по себе, как некая самосущная данность.
Предметы, формы реальности, – так называемые объекты, есть, не что иное, как превращённые в образы нашим сознанием, разнообразные формы динамики, и их отношения…, выкладываемые нашим ноуменом, во внешнюю, перспективную во всех смыслах, направлениях, и плоскостях, действительность…, со всеми её динамическими противостояниями, и противоречиями. Ведь, именно отношение форм динамик, создаёт объектарность, и бесчисленное разнообразие всех, относительно «грубых», и «тонких» форм, этой объектарности…, входящих, в воспринимаемую реальную действительность.
Схематично, насколько возможно, это можно изобразить следующим образом. Верхние линии на рисунке символизируют абсолютный баланс, – пустоту. Стрелки условны, и выражают лишь потенциальную возможность стремления. Здесь нет нарушения, нет никакого фактического движения, нет объективного стремления, нет реального противостояния, а значит, не возможна никакая оценка. Здесь нет ни времени, ни пространства, нет бытия. Здесь всё и вся, – абсолютно сбалансировано.
Нижняя часть рисунка символизирует нарушение, сбой с последующими разноплановыми завихрениями. Здесь рождается отношение, а с ним время и пространство, синтезирующиеся нашим разумом в континуум. И вслед за этим возникает «полярность», как необходимое соотношение друг другу, различных форм динамик этих завихряющихся стремлений. В последствии, развивающихся и воплощающихся в нашей осознанности в объект и субъект, как некие необходимые условия для существования бытия нашего сознания, и отражающейся в нём реальной действительности. Отношение RR – Так возникает реальная действительность бытия. Которая в своей сакральной глубине, есть та же пустота, но с нарушенным балансом, при котором становится возможным сингулярность, возникновение материи, инфляционное расширение, и последующее соотношение, оценка соизмерений противостоящих разнонаправленных стремлений и динамик. Благодаря всему этому, собственно и возникает само бытие, с его вечным движением. Бытие, лишь как нечто противно направленное в себе, нечто сталкивающееся и, на самом деле, потому лишь «положительное», что имеет в самом себе возможность идентифицирования и оценки. Оценки, всегда основывающейся на противном движении и столкновении, а попросту говоря, – соотношении.
В линейной транскрипции нашего осмысления, с его хронологическим и архитектоническим последовательным смыслом, условно говоря, возникает сначала «нарушение», – некий «сбой». За ним «полюсность», и как следствие – «полярность». А вслед за этим, и всякое потенциальное и реальное бытие существенного, – бытие действительного с его стремлениями, движениями, и всевозможными потенциальными оценками. И по большому счёту, именно здесь рождается гравитация, и антигравитация, центростремительные и центробежные силы, как таковые. А вместе с тем и понятия энтропии и экстропии, и соответствующие им положения, в которых наш разум выстраивает свои порядки и беспорядки, создавая замкнутые системы, со своими, определёнными им же, разумом, соотношениями и конгломеративными свойствами и характеристиками. Надо отметить, что эти понятия, как и всякие иные понятия, глубоко антропогенны, и в сути своей для самой природы не несут ни положительного, ни отрицательного подтекста, а представляют собой лишь физико-математическую константу бытия, то есть лишь константу заинтересованного в своих умозаключениях, разума, для которого порядок, предпочтительнее беспорядка. (Порядок, в его представлении порядка).
Глубинная субстанциональность материи, при всей кажущейся фундаментальности, на самом деле не имеет в себе ничего кроме движения, упорядоченного в определённые константы, направленные на определённую последовательность, и превращающиеся в своей целокупности в действительность, выстаиваемой нашим осмыслением на определённый лад. Движения, экстраполированного нашим разумом в систему, в алгоритм, в определённый порядок соотношения, (чем собственно и создаётся сама предметность сущего). Порядок, который на самом деле рождается и формируется только в нашем разуме. Порядок, начинающийся и заканчивающийся только здесь, и не существующий нигде более. Порядок, в котором расчленяется, объединяется, форматируется, обозначается, регламентируется, и, в конце концов, оценивается всё и вся. Порядок движения и сношения, воплощающийся в нашем эмпирическом воззрении в нечто сущностное, в опыт с его объектами и предметами созерцания и воззрения. И как выясняется, в саму материальность, со всеми её фундаментальными признаками характерной субстанциональности. Той характерной субстанциональности, которая воплощается в нашем рассудке во всякую непроницаемость, твёрдость, текучесть, и т. п. Характерной субстанциональности, при которой, благодаря образующемуся отношению в нашем рассудке, на основе его собственных внутренних совокупных динамических движений и определённых алгоритмов, происходит очерчивание границ, всякое наложение и противопоставление в замкнутых системах созерцаемого мира.
Так, и никак иначе, всё и вся превращается в объекты. Объекты, которые далее, уже на поле собственной глобальной перспективной обзорности разума, располагаются в определённом порядке, и приводятся в уже более широком масштабе перспектив его созерцания, к отношению между собой. Наш разум суммирует и целокупирует всё, что так или иначе попадает в его поле зрения, и превращает эту целокупность в синтез, – феномен реальной действительности. То есть, сначала превращает простые локальные движения, с их алгоритмами и образующимися системами, в нечто захватывающее на себе взгляд, – в вещи отличимые от пустого эфира, в объекты в пространстве и времени с чётко отчерченными границами. И затем, сопоставляя, соизмеряя и выстраивая линии перспективной последовательности, линии сочетаемости, и рисуя схемы на поле пространственно-временного континуума, (словно на отгрунтованном полотне), создаёт сложную действительность. – Феномен реальности, который, есть ни что иное, как совокупная синтетическая относительность этих порядков, суммированных и воплощённых в объекты и предметы созерцания, слитых на следующем масштабном уровне, в некую целокупность бытия, – Макрокинез. Как некий сбалансированный синтез всех совокупных движений и их соотношений, объективированный нашим разумением, этим «синтезатором», в феномен реальной действительности, (а по сути, в тот же объект, но иного масштаба).
Теперь проще. Итак, как могла бы возникнуть возможность реальной действительности, для нашего воззрения, в свете чистой физики взаимодействия. Определённая Упорядоченность внешних движений, резонирующая с упорядоченностью электрохимических процессов в нашем мозге, создаёт отношение, которое воплощается во внешнюю реальную действительность. А по большому счёту, упорядоченность устоявшихся и затвердевших апперцепций и дефиниций разумения, (очевидностей феноменального и трансцендентального), и тонких апперцепций и дефиниций ноуменального, различных масштабированных во времени и пространстве идей, находящихся в одном и том же разуме, и взаимодействующих друг с другом. То есть простое отношение устоявшихся апперцепций, с не устоявшимися гипостазирующими апперцепциями нашего сознания. И именно это их взаимоотношение и взаимодействие, формирует, как локальную, так и всю глобальную реальную действительность бытия.
Далее. Движение в чисто физическом смысле, воплощает собой отношение времени – к пространству. Пространственно – временной континуум, продуцируемый нашим разумом, в своём синтезе воплощается во внешние материальные объекты, и создаёт всевозможные отношения бытия. То есть, как всякий материальный объект, есть лишь отношение локальной точки пространства – к времени, в котором внутренние движения, и соотношение различных динамик, упорядочена на определённый лад соответствия, олицетворяя в нашем рассудке критерии и оценки, (ведь именно это отношение – провоцирует воплощение объектов, которые сами в себе не несут ничего кроме чистой динамики), так и вся целокупная действительная реальность, есть лишь соотношение пространства – к времени, в наиболее широком масштабе полей динамик и форм движения материальных субстанций и объектов, образующее в определённых областях нашего разума, некий образ синтетического Макрокинеза, и чувство необходимого целокупного бытия реальной действительности.
Далее. Градация движений, палитра всех его взаимодействий – намного обширнее, чем это мог бы представить себе самый глубокий и функциональный разум. Наш разум уверен, и его невозможно переубедить в том, что в реальности существует, с одной стороны, нечто абсолютно инертное, само в себе сущностное, и с другой – его движение. Нечто что есть, – и его динамика, его трансформация. Он совершенно чётко делит мир на вещь, – на то, что существует фундаментально, и его течение. И его затруднение зиждется на практической невозможности осмысления им, – что есть на самом деле материя, что может представлять собой, в сущности, эта инертная с его точки зрения, субстанциональность. Что есть самая сокровенная, сакральная, самая глубинная суть этого статического в его представлении вещества. Ему очень трудно осмыслить, что материя, её субстанциональность, как и всякая воплощённая предметность, есть лишь отношение пространства к времени, отчерченное границами нашим ноуменом, в точках созерцания, и превращённое в континуум, где само движение для масштаба определённых точек, – упускается нашим сознанием из виду. Ему крайне трудно осознать, что всякая материальная субстанциональность, какой бы она не казалась нам фундаментально-сущностной и инертной, есть лишь отношение, – чистое движение, – форма динамики определённой частоты и формы волны, – лишь сконцентрированная в определённой точке пространства и времени нашим разумом. Где определённая частота и длина волны, – превращённая нашим сознанием в энергию и импульс замкнутых в определённую систему, образует нечто объектно-сущностное, – некий «пучок», имеющий уже свои, отличные от первоначальных критериев чисто временного качества.
Критерии, несущие в себе теперь, не только чисто динамические, но и сущностно-материальные, пространственные аспекты бытия. Для него почти невозможно осознание того, что вся наша действительность, несущая в себе бесконечно разнообразные формы этих движений, есть лишь совокупная относительность, экстраполированная нашим разумом в реальную действительность, – в бытие, с критериями пространственного (траектории), и с критериями временного (скорости). Где всё и вся зиждется на соотношении Энергии и импульса, (нечто сущностное) – с Частотой и длинной волны, (нечто движущееся, информативное). Что, по большому счёту, отделяется и определяется, лишь масштабом нашего воззрения и нашего воображения. Ибо копни глубже, и всякое «нечто сущностное», превращается в «нечто лишь движущееся, – нечто информативное». То есть всякая обозначенная нами как «энергия и импульс», (частица), в глубине своей не содержит, и не может содержать ничего фундаментально сущностного, как только частоту и длину волны, – лишь сконцентрированную нашим разумением в определённой точке пространственно-временного континуума.
В силах ли мы поставить под сомнение то, что в действительности существует нечто, что движется, а значит нечто – фундаментально сущностное? Нечто, что не являлось бы, в самом себе чистой динамикой, (только лишь тем отношением пространства к времени), но что являло бы собой окончательную материальность, абсолютно простую и не делимую в своей субстанциональности, а главное абсолютно инертную, лишённую всякой динамики в сакральной своей сути, окончательно стабильную фундаментальность. То, что не являло бы собой, в силу сути самого движения, лишь отношением, только чем-то что лишь – отражается. Но было бы конечной точкой мира и бытия.
И хотя весь научный мир именно к этому стремится, но найди он эту «частицу бога» в действительности, и мир исчезнет, провалившись в собственную конечность, словно в «чёрную дыру». И я об этот уже упоминал. Ведь для нашего разума с его миром действительности, окончательная определённость, обозначающая некую законченность, на каком пути она бы не обнаружилась, в регрессивном ли векторе умозрения, или в прогрессивном, неминуемо и необходимо приведёт его к концу. Там, где закончится всякая условность, закончится и этот мир. Но самый интересный парадокс, даже не в этом.
Но вот в чём, собственно, главный парадокс. Динамика, как таковая, не может быть сущностной в себе. Ибо она есть лишь отношение величин, таких же условностей, создаваемых нашим разумением. Само движение, абсолютно точно, является фикцией нашего воззрения, – иллюзией в самой своей сокровенной сути. Движение, есть главная условность нашего бытия. Ведь все его параметры, всё, на чём оно зиждется как то: скорость, траектория, не могут быть абсолютными в себе, как только лишь по – отношению. Только отражаясь в нашем оценочном разуме, как некое соотношение к динамике нашего собственного обмена веществ, к форме внутренних трансформаций нашего имманентного органоида, – целокупному метаболизму. И если само движение и существует в мире, – то только как отношение, и никогда как сама данность. Мир, сам по себе, – не имеет даже своего собственного движения, не имеет собственной динамики, ибо не имеет никаких собственных абсолютных критериев этой динамики. В глубине своей, он – есть застывшее стремление, воплощённое в вечное напряжение. Стремление, – к своему недосягаемому абсолютному балансу. Его глубинная суть, есть – сакраментальная нейтральность. И в этом смысле сама Вселенная необходимо статична в свой сакраментальной существенности. Как бы не рассуждали о её расширении и ускорении этого расширения. И её статичность есть основа временной вечности так же, как её динамичность в нашем сознании и наших оценках, есть основа пространственной бесконечности.
