Татьяна Зинина
Аделия. Позор рода
– Если вы закончили меня разглядывать… – привлёк моё внимание его недовольный голос. – Предлагаю всё же отправиться в университет.
Подняла взгляд, теперь рассматривая лицо незнакомца. Красивое, даже очень: правильные черты, высокие скулы, прямой аккуратный нос, чётко очерченные губы. А глаза – небесно голубые, яркие. Серьёзно, будь этот парень одет дороже, я бы точно сказала, что он работает в модельном агентстве. Рекламирует вещи какого-нибудь известного бренда. А так…
– Обслуживающий персонал, – озвучила я свой вывод, снова поднося к губам сигарету. Хмыкнув, бросила: – Веди, красавчик. Надеюсь, ты собираешься доставлять меня в альма-матер не на общественном транспорте.
Он не ответил. Просто подхватил мой безразмерный чемоданчик и пошёл по направлению к парковке. Я выбросила окурок и двинулась следом.
– А давно учебный год начался? – спросила, шагая рядом с парнем.
– Месяц назад, – ровным тоном ответил он.
– А какой сегодня день недели?
– Второй.
Тут я вспомнила, что на Даркаре всё не как на той же Дитерии. Тут в неделе 10 дней, и сами недели называют декадами. В месяце, кажется, четыре с половиной декады. А каждый пятый день – выходной. Надеюсь, смогу быстро привыкнуть.
Покосившись на парня, я вдруг подумала, что точно где-то его уже видела. Было в нём что-то знакомое. Пока мы шли до эрши, пыталась вспомнить, где же могла его встречать. Может, он, и правда, модель?
– Слушай, а ты в рекламе не снимался? – спросила я, не удержавшись.
– Нет.
Он ответил так равнодушно, будто этот вопрос задавали ему по меньшей мере пять раз в день и сильно этим достали.
– А в кино? Я где-то тебя видела.
– Тебе кажется.
Он так спокойно перешёл со мной на «ты», что у меня в голове снова что-то заскрежетало. Всё же я дочь лорда – леди. А простые люди априори относились к высшей аристократии с некоторым пиететом. Хотя меня эти предрассудки давно уже перестали волновать.
– Нет, красавчик, я обязательно вспомню. Вот только мозг к местной атмосфере адаптируется. А то после того пойла, которым меня угостил капитан лайнера, что-то как-то сложно думать.
Я хихикнула, а он даже не улыбнулся, будто и не слышал меня вовсе. Это раздражало. Может, ему анекдот рассказать? А то ведёт себя так… как я, когда пять своих сигарет разом выкурю – чрезмерно спокойно.
Когда дошагали до небольшого серебристого, местами обшарпанного эрши далеко не самой новой модели, парень учтивым жестом предложил мне разместиться на пассажирском кресле, а сам занял водительское место перед панелью управления.
– Старьё, – фыркнула я, глядя на символы на голографическом экране.
– Зато бесплатно, – ответил мой сопровождающий, всё так же глядя на панель.
– Лучше уж пешком. Он хоть в воздух поднимется? – что-то не верила я в это.
– Поднимется.
Он заблокировал двери и активировал двигатели, которые так противно загудели, что я поспешила закрыть уши руками. Но что хуже – эта колымага двигалась рывками, словно в любой момент могла просто рухнуть.
– Слушай, может, на такси? – спросила я, чувствуя, как меня всё сильнее одолевает страх.
– Не бойся, долетим, – прозвучал спокойный ответ.
Наша развалюха всё-таки кое-как влетела над зданием космопорта и, дёргаясь, направилась вперёд. Я нервно вцепилась руками в край сидения и сглотнула. Страх никуда не делся, а перед глазами сами собой вспыхнули картинки моей недавней аварии. Да, тогда я была откровенно пьяна, потому не особенно осознавала, что именно случилось. Зато теперь мне стало очень страшно падать.
Эрши снова дёрнулся, один из двигателей как-то странно загудел, а потом на несколько мгновений вообще перестал работать. Тогда-то я и не выдержала.
– Снижайся! – закричала, больше не в силах бороться со страхом.
– Успокойся, – равнодушно бросил парень, которому, кажется, вообще не было страшно.
– Да опускай ты эту колымагу! Быстро! Сейчас же! – орала я.
Но заметив, что он только отрицательно качнул головой, решила действовать сама. Потянулась к панели управления и уже почти нажала на значок «снижение», когда меня остановил ремень безопасности.
– Перестань паниковать, – с укором произнёс этот белобрысый тип. – Не мешай мне вести эрши, и мы спокойно доберёмся до места.
– Да он же сейчас рухнет! – выпалила я.
Парень изобразил тяжёлый вздох и ответил:
– Не рухнет.
– Ты псих! – рявкнула, стараясь отстегнуть ремень безопасности. Тот как назло заел, и отпускать меня не собирался.
– Сейчас из нас двоих, как псих ведёшь себя ты, – ответил он, и теперь его тон стал откровенно грубым.
– Я жить хочу!
– Я тоже!
– Замечательно! Опускай колымагу!
– Это не колымага. И мой эрши прекрасно летает. Да, у него на малых скоростях четвёртый двигатель барахлит, но это не смертельно, – его раздражение становилось сильнее. – И высаживать тебя я не стану, даже не надейся. Мне поручили тебя забрать из космопорта и доставить прямо в кабинет к ректору. И это поручение будет выполнено.
Я зло выпрямилась, снова с отчаянием попыталась отстегнуть ремень, но тот не поддался. Кажется, меня просто приковали к этому сидению, чтобы не дёргалась. Это бесило.
– Отстегни меня немедленно! – потребовала приказным тоном.
– Ага, сейчас, – с иронией заявил парень.
– А если у меня паника начнётся? Приступ какой-нибудь?
– Не начнётся, – вздохнул он. – Просто поверь мне. Мы долетим.
– Поверить? Да я тебя первый раз в жизни встречаю! Ты мне даже имени своего не сообщил!
– Дарис Энсари. Можно просто Рис, – нехотя представился он. – Полегчало?
– Нет!
Тугой он.
И злой.
За этой пикировкой даже не заметила, что теперь эрши летит ровно, а мы поднялись на нужную высоту и теперь двигаемся уже на довольно большой скорости. С одной стороны, мне стало чуть спокойнее, что эта развалюха хотя бы дрыгаться перестала, но с другой – падать отсюда было гораздо дальше!
Смирившись с тем, что меня никто не выпустит, я достала из рюкзака портсигар, вставила одну сигарету в мундштук и уже собиралась прикурить, когда у меня её нагло отобрали.
– Отдай! – потребовала я.
– В моём эрши не курят, – с непробиваемой уверенностью заявил Дарис.
– У меня стресс. Мне нужно!
Но он будто не слышал, или делал вид.
– И на будущее, Аделия, запомни: я не переношу этот гадкий дым.
– Меня должно это волновать? – спросила, доставая вторую сигарету. И предусмотрительно отодвинулась подальше, чтобы не достал.
В этот раз я даже прикурить успела, потому что Дарис никак не мог до меня дотянуться. Но потом он просто отщёлкнул свой ремень безопасности – ума не приложу, как у него так ловко получилось! – и одним рывком отобрал у меня мундштук. Сигарета же просто потухла, словно сама собой.
– Отстань от меня! – выпалила, стараясь отвоевать хотя бы зажигалку.
Тогда этот наглец просто схватил торчащий из моего раскрытого рюкзака портсигар и одним рывком отбросил его на заднее сидение. После чего с довольным видом вернулся на своё место. Но я это просто так оставлять не собиралась. Опять попыталась отстегнуться, чтобы достать сигареты, но не смогла. И тогда, окончательно разозлившись, вдруг почувствовала, как всколыхнулась во мне внутренняя энергия – мой неприручённый дар.
Вот не знаю, чем я в тот момент думала, но точно не головой! Знала же прекрасно, что в транспорте мне силу использовать вообще нельзя, ибо чревато. Но всё равно решила зацепить своей энергией портсигар. Да только… немножко не рассчитала.
Импульс, как обычно, получился сильный, неуправляемый. Вместо того чтобы обхватить заветную металлическую коробочку и вернуть мне, он её жутко смял, превратив в маленький комок. А потом он, словно ужаленный, начал носиться по салону эрши.
Это было нечто! Если я хотя бы пригнулась и спрятала голову между коленей, то Рис просто не мог отвлечься от управления. Видимо, колымага не имела автопилота, потому что парень упрямо не отпускал рулевой рычаг. Да-а… от моего взбесившегося смятого портсигара ему досталось прилично. Хорошо хоть не по лицу – свою смазливую физиономию он ещё старался прикрывать. Но вот по рукам, рёбрам, плечам получил знатно. Ума не приложу, как моё орудие не разбило стёкла. Бронированные они здесь что ли?
Остановился этот взбесившийся комок металла только тогда, когда Рис умудрился его поймать. Оказавшись в его руке, тот мгновенно затих. Но парню это явно показалось недостаточным. Он сжал бывший портсигар крепче, и тот на моих глазах стал уменьшаться, а потом и вовсе превратился в воду!
Да, я знала, что такое «энергетическое преобразование материи», даже когда-то с удовольствием посещала занятия по этому предмету, но вот с практикой у меня не заладилось… В отличие от моего нового знакомого.
– Дура! – рявкнул Рис, одарив меня злым взглядом.
Да, дура. Не отрицаю. Поступок был глупым. Даже – наиглупейшим. Но он сам меня из себя вывел! Нечего было отбирать мои сигареты. У меня же их теперь вообще не осталось.
Нужно будет заказать.
Остаток пути до университета мы провели в молчании. Рис с сосредоточенным видом управлял эрши, и отвлекать его мне теперь совсем не хотелось. Да и самой было о чём подумать, ведь впереди меня ожидала не просто теоретическая учёба, а полноценная практика владения собственной внутренней энергией. И вот именно это тревожило сильнее всего. Ведь если не смогу приручить свой странный дар, то меня выпрут из университета. И тогда всё будет очень плохо… для меня.
Не сомневаюсь, что папенька сдержит своё слово и просто отправит меня замуж.
Глава 2. Тесты, психологи, эмпаты
Как это ни банально, но Белый университет назвали так именно из-за цвета. Все его корпуса, дополнительные постройки и даже забор имели белоснежный оттенок. И что поразило меня больше всего, так размер занимаемой им территории. В отличие от многих других виденных мной учебных заведений, здесь все здания имели не более четырёх этажей. Удивительно, везде почти на всех планетах строили вверх… а здесь почему-то вширь. Хотя, в общем, все эти нагромождения каменных построек смотрелись даже интересно.
Недоразумение, которое Рис по ошибке именовал «эрши», приземлилось на большой круглой площадке перед входом в одно из белых зданий. После того, как мы вышли, этот страшный летательный аппарат, кряхтя, пыхтя и дёргаясь, сам поднялся в воздух и скрылось в неизвестном мне направлении.
– Надеюсь, колымага теперь отправилась на свалку? – бросила я, попросту устав от тишины.
Дарис ничего не ответил. Просто удобнее перехватил ручку моего чемодана и направился ко входу. Я же вдруг отчётливо пожалела, что не сломала на своём ящичке для багажа функцию «облегчения». По сути, его и нести не требовалось – он бы сам последовал за мной по первому приказу. Но хмурому провожатому по фамилии Энсари, видимо, просто хотелось показать собственную нужность – мол, он такой молодец, огромный чемодан тащит. Хотела бы я посмотреть на этого парня, если бы ему на самом деле пришлось волочь все мои многочисленные вещи! Кажется, в таможенных документах было указано, что весит эта «сумочка» как две девушки моей комплекции.
Пока мы поднимались по постой изогнутой лестнице на второй этаж, нам встретилось всего трое студентов. Хотя, думаю, это был именно административный корпус, а лекции, семинары и прочие скучные глупости проходили где-то в другом месте. Кстати, надо будет загрузить в галути карту университета, а то я точно тут потеряюсь.
В приёмной ректора Рис меня оставил. Бросил голографической секретарше, что отчёт пришлёт вечером, и ушёл. Меня же попросили подождать, так как лорд Трелли как раз сейчас проводил какое-то важное совещание.
Моё ожидание затянулось почти на час. За это время я успела перечитать в сети все заметки о своей персоне, посмотреть репортаж с открытия на Дитерии «Острова вечеринок», заказать себе новые туфли и четыре упаковки клубничных папирос. Зато к моменту, когда меня всё-таки пригласили войти в кабинет ректора, я пребывала почти в благодушном настроении, потому наша встреча прошла вполне продуктивно.
К счастью, этот видный темноволосый мужчина лет пятидесяти на вид, имел крайне смутное представление о моих подвигах. Он просто сообщил, что в моём личном деле есть пометка «проблемный ученик», и добрых полчаса рассказывал, какое здесь прекрасное учебное заведение, какие одарённые ребята тут учатся, и что нарушение внутренних правил университета может грозить мне отчислением.
Вообще, он много чего говорил, но я слушала его не особенно внимательно. Но вот когда он сказал, что по просьбе отца меня поселили в местное общежитие, моему спокойствию и умиротворению пришёл конец.
– Меня нельзя селить в общежитии! – выпалила, широко распахнув глаза. – Это может плохо кончиться.
– Почему? – не понял ректор.
И я ответила ему честно, как на духу.
– Люди плохо сходятся со мной характерами. Это иногда… довольно часто… заканчивается конфликтами. Особенно, если приходится жить вместе.
– Ясно, – кивнул мужчина и сделал какую-то пометку в лежащем перед ним тонком голопланшете. – Есть ещё что-то, что я должен знать?
– Ну… я почти не контролирую свой дар, – добавила, чуть смутившись. – Хотя это должно быть в моём файле.
– Да, есть, – подтвердил ректор, прямо глядя мне в глаза. – А ещё там указано, что ваш дар выходит из-под контроля от чужих прикосновений, или если кто-то посторонний нарушает границы вашего личного пространства.
– Это так, – ответила я. – Потому мне бы лучше жить в отдельной квартире. Всем будет спокойнее.
– Не думаю, – ответил мужчина, снова что-то помечая в планшете. Потом поднял голову и снова посмотрел на меня своими белыми прозрачными глазами, в которых ярко выделялся большой зрачок: – Не выход – убегать от проблем. Если они есть, то их следует решать. Потому, леди Тен Алор, жить вы будете именно в общежитии. Сегодня – отдыхайте, а завтра к восьми утра приходите в пятый корпус. Всю информацию вам отправят на коммуникатор или галути.
– Так с завтрашнего дня я уже начну учиться? А расписание? Или вы мне его тоже скинете?
– Нет, леди Тен Алор. В нашем университете все студенты учатся по индивидуальной программе. Для того чтобы подобрать её для вас, необходимо провести тесты, а так же выявить причины проблем с вашим даром и найти решение. Завтра у вас будет непростой день, потому рекомендую отдохнуть после перелёта.
– Ясно, – кивнула, желая уже покинуть ректорский кабинет.
– И ещё, леди Аделия, я настоятельно рекомендую вам изучить правила обучения и проживания в Белом университете. Ведь, как известно, незнание законов не освобождает от ответственности. А ваш отец очень просил никак вас не выделять, и дал мне позволение применять к вам те же меры наказания, что и ко всем остальным студентам.
– И что это за наказания?
– Всё указано в правилах.
И больше не сказал ничего.
***
Дойдя до выделенной мне комнаты, я просто рухнула на широкую постель и банально уснула. Увы, межпланетные перелёты при всём своём комфорте всегда действовали на меня одинаково, а несколько часов активного бодрствования после приземления неизменно заканчивались отключкой. Хотя такая реакция являлась нормой почти для всех людей. Существовали только несколько рас, на кого эти прыжки кораблей в пространстве не действовали никак. К сожалению, я к ним не относилась.
Проснулась аж на следующее утро перед восходом. И только теперь сообразила, что и спать завалилась в одежде, и даже дверь не заперла. Но… когда подобные мелочи меня волновали? По заверениям галути, до назначенного ректором времени у меня оставалось ещё около двух часов, а значит, можно было пока принять душ и осмотреть своё новое место жительства.
К счастью, жить мне предстояло одной. Комната выглядела довольно приятно, и оказалась даже больше, чем моя спальня в доме папеньки. Имелась тут и вполне приличная современная уборная, и даже большое окно, за которым как раз сейчас во всей красе загорался оранжево-розовыми бликами рассвет.
Приняв душ и приведя в приличный вид свою длинную розовую шевелюру, я остановилась перед раскрытым чемоданом. Не сдержав тяжёлого вздоха, принялась разбирать вещи, попутно разглядывая, что вообще успела прихватить.
– Сайр, – бросила я своему галути. – Ректор обещал прислать устав этого милого места. Расскажи-ка мне, за что тут можно вылететь?
Рядом со мной появился полупрозрачный голографический светловолосый парень лет семнадцати на вид и, покорно кивнув, принялся исполнять приказ. Я слушала его в пол-уха, отмечая про себя, что общий свод правил Белого университета мало чем отличался от подобного в других учебных заведениях.
Студентам предписывалось относиться с уважением к преподавателям, сокурсникам, да и вообще ко всем живым существам, которых можно было здесь встретить; прилежно учиться, выполнять задания наставников, и так далее, и тому подобное. А вот отчислить могли за многое: и за хамство, и за драку, и за применение дара во вред, и за нарушение порядка, за не соблюдение законов Союза. Но самым неприятным для меня оказалось то, что под отчисление попадали и те студенты, которые не могли найти применения своему дару.
Да… отправляя меня в Белый университет, папа точно знал, что долго я тут не продержусь. Увы, при всей своей впечатляющей силе, мой дар оставался совершенно неуправляемым, а использовать его для чего-то полезного было просто опасно. При других обстоятельствах, я бы вообще никогда не оказалась в этих стенах, потому как в моём обучении просто не было смысла. Но…
На этой мысли я дала приказ Сайру замолчать, а сама уселась на край большой кровати и задумчиво посмотрела на своё отражение в большой зеркальной поверхности, активированной прямо на противоположной стене.
Так, давай, Делька, соображай.
Папа у меня настоящий изворотливый хитрец, который всегда добивается своих целей – в общем, настоящий политик. И если он запихнул меня именно сюда, значит, на то были причины. Но какие? Возможно, он хотел просто временно отправить проблемную дочурку куда подальше?
Вряд ли. Сказал бы, я бы и сама смылась. Следовательно, ему почему-то нужно было определить меня именно в это учебное заведение. Остаётся сообразить: зачем? Не думает же он, что тут во мне неожиданно проснётся любовь к науке и теоретическим исследованиям.
Увы, практика при любом раскладе была мне недоступна. Что особенно печально, учитывая тот факт, что учиться мне предстояло на факультете прикладного телекинеза.
***
Боль.
За последние два года она стала для Риса частой спутницей, близкой подругой, почти сестрой – неотъемлемой частью его жизни. Но именно она раз за разом напоминала, что на самом деле он ещё может чувствовать, что в нём всё ещё живут эмоции. Злость, ненависть, обида… а иногда, пусть и нечасто, просыпались ещё страх и безысходность. Вот именно их Дарис не любил больше всего.
Боль… это утро для него началось именно с неё. Возможно, он спал слишком крепко, потому и не почувствовал её первые импульсы. Зато когда всё тело в буквальном смысле прошибло судорогой, он со стоном распахнул глаза и схватился за грудь, чуть правее сердца – именно там под кожей находился злосчастный чип, являющийся эпицентром этой демоновой боли.
На тумбочке, стоящей рядом с кроватью, мигал коммуникатор, у которого Рис сам несколько часов назад отключил звук. Едва очередная волна боли отступила, парень быстро протянул руку, схватил это маленькое устройство связи и ответил на вызов. В то же мгновение в комнате возник голографический образ недовольного лорда Трелли.
– Ты слишком долго спишь, – равнодушным тоном проговорил ректор, глядя на Риса.
– Так я лёг на рассвете. И, между прочим, выполнял именно ваше поручение, – ответил ему парень, с трудом усаживаясь на постели.
– Но отчёт не предоставил, – с укором бросил темноволосый мужчина в строгом сером пиджаке с воротником-стойкой. – И о возвращении не сообщил.
– Я отключился, – раздражённо хмыкнул Дарис.
– Это тебя не оправдывает.
– Ну и плевать.
После этой дерзости Рис уже предсказуемо ожидал новую порцию боли, но её не последовало. Ректор хоть и смотрел на него с неодобрением, но активировать чип не спешил. Несколько секунд они напряжённо взирали друг другу в глаза, и, как ни странно, первым взгляд отвёл лорд Трелли.
– Можешь не верить, но я не испытываю ни грамма удовольствия, используя данную мне над тобой власть, – с холодной усмешкой произнёс голографический мужчина, скрещивая руки на груди. – Повторяю уже в сотый раз: я тебе не враг.
– Я вам, конечно же, верю, – лишённым эмоций тоном отозвался парень.
Взгляд ректора снова стал недовольным, но отвечать он на эту реплику ничего не стал.
Когда-то Рис на самом деле верил ему, думал, что Ситамир Трелли честный, добрый, благородный человек, что они смогут сосуществовать нормально… но очень быстро убедился в обратном. Ни о каком добром отношении между ними речи не шло. Ректор просто использовал того, кто теперь был целиком и полностью от него зависим.
– Ладно, с отчётом по вчерашнему ночному заданию разберёмся позже, ведь, как я понимаю, ты никого не нашёл. А сейчас мне нужны твои таланты, как эмпата, – сообщил лорд Трелли. – Через час ты должен быть в пятом корпусе. Сегодня в лаборатории целителей тестируют молодую леди Тен Алор. Я хочу, чтобы ты проследил, как пройдёт измерение её внутренней энергии. Главное, узнай её абсолютный предел.
– Это опасно, – отозвался Дарис, а в его глазах на долю секунду промелькнула так тщательно скрываемая ненависть.
– Опасно, – невозмутимо согласился мужчина. – Но девочка при этом должна остаться невредимой. Так что действуй аккуратно, друг мой. Ведь если не справишься, и леди Аделия пострадает, то тебе будет в тысячи раз хуже.
Когда ректор исчез, оборвав связь, Дарис вздохнул с облегчением и устало зарылся рукой в волосы. Кто бы знал, как он ненавидел всё это: чип, ректора с его поручениями и доказательствами своей власти! Как хотел всё изменить… Но в его случае такой возможности уже не было. Тот же Трелли не раз повторял, что Рис должен благодарить все высшие силы, что вообще до сих пор жив. И, как ни гадко это признавать, говорил правду.
Теперь жизнь Дариса была именно такой – состоящей из боли, смирения, подчинения… Ну чем не существование раба? Вот только даже сейчас между казнью и этим наказанием Дарис всё равно выбрал бы второе. Ведь, не смотря ни на что, он до сих пор жив, что уже само по себе можно назвать чудом.
Да, его держали на коротком поводке, приручали, как какого-то зверя, используя старый добрый метод кнута и пряника. И если кнутом была боль, рождаемая чипом, то пряником являлась учёба у настоящих именитых профессоров и возможность проводить свои исследования. Именно это стало главной отдушиной в новой жизни Дариса. Именно за позволение учиться вместе с другими студентами он был искренне благодарен своему «благодетелю», или правильнее сказать – личному палачу.
Вот если бы ещё не было в теле чипа, который способен в любой момент по велению ректора обеспечить Рису долгую и мучительную смерть… Но он есть, и никуда теперь не денется. Увы, именно такой оказалась плата за отсрочку казни… за временную отмену вынесенного судом смертного приговора.
***
Тестирование знаний в Белом университете проходило не самым приятным образом. Так как я была одна, то и отвечать на вопросы голографической дамочки в белом халате мне пришлось устно. Она давала мне время на обдумывание, но сразу предупредила, что на весь этот своеобразный экзамен у меня есть один час.
К собственному удивлению, я оказалась далеко не полным профаном. Да, в последние годы получения базового образования мне было как-то не до учёбы, но даже при этом я умудрилась запомнить очень много важной информации. В итоге ответила правильно на половину вопросов, что в моём случае уже считалось прекрасным результатом.
После этого со мной долго беседовал психолог. Да, у него явно имелись способности в области эмпатии, вот только я всегда отлично чувствовала, когда кто-то пытался оказывать воздействие на моё сознание, и имела к силе эмпатов стойкий иммунитет. Помню, когда это выяснилось, папа сильно расстроился, но не сдался. После каждой очередной моей выходки он настойчиво организовывал мои встречи с новыми специалистами, но ни одному из них так ни разу и не удалось заставить меня чувствовать то, что нужно им.
Вот и сегодняшний тоже пытался на меня влиять: смотрел в глаза, что-то спрашивал, делал вид, что ему безумно интересны мои ответы… а сам в это время всеми силами старался заставить меня говорить открыто, откровенно, и вообще – раскрыться для него по полной программе.
Не вышло.
– Леди Тен Алор, – сказал он, когда убедился, что со мной его дар попросту бессилен, – я же на самом деле хочу вам помочь. Но вы сами не позволяете оказать вам помощь. Уверен, что все проблемы с контролем вашей внутренней энергией именно из-за того, что вы не желаете раскрываться даже перед самой собой. Вы словно прячетесь под толстым панцирем, и именно он не позволяет вам подчинить свой дар.
Гений?
Да нет. Просто очередной специалист, давший верный ответ на простой вопрос. Хотя, некоторые уникумы до него умудрялись даже распознать саму причину возникновения этого моего «панциря», да только пока ни один из них так и не придумал способ его разбить.
Психолог протянул руку, явно собираясь коснуться моей ладони, но я отпрянула и лишь отрицательно покачала головой. Тот же только удовлетворённо кивнул и с самодовольным видом добавил:
– Я читал заключения моих коллег в вашем файле.
– Рада за вас, – бросила, ехидно скривившись.
– Аделия, – он вздохнул и посмотрел на меня с откровенным участием, – вы сами себе жизнь портите. Просто доверьтесь мне. Я помогу вам с этим справиться. Мы поговорим, всё обсудим, и вы поймёте.
– Я и так прекрасно понимаю, – буркнула, напряжённо расправив плечи. – Мой дар защищает меня от людей. Он словно сам знает, когда стоит проявиться. Но он слишком сильный для такой слабой девушки, и подчиняться мне не желает. Говорите, мне нужно раскрыться? Я стараюсь. Иду на контакты с людьми, ищу способы… Помогает плохо. Хотя, один ваш коллега порекомендовал мне некоторые виды экстремального спорта. Вот за это ему спасибо. Когда я еду по снежному склону на доске, то чувствую себя по-настоящему сильной, хозяйкой положения. И тогда даже чувствую, что могу усмирить свой дар, но… это чувство проходит, лишь стоит мне остановиться.
Психолог внимательно меня выслушал, задумчиво покивал, но сказать ему оказалось нечего. Да и что тут можно было посоветовать? Поверить в себя? Это и было самым первым советом, который я услышала ещё лет так в десять. Тогда со мной, – стеснительной, плаксивой забитой девочкой – работало много специалистов. И добились же успеха – слепили из меня настолько самоуверенную личность, что сами испугались результатов. Вот только приручению дара это никак не помогло.
– Хорошо, леди Тен Алор, – сказал мужчина, тоже вставая с места. – Спасибо за разговор. Думаю, теперь мы будем встречаться часто.
– Не хотелось бы, – бросила я, на самом деле не желая больше с ним разговаривать.
Ну, не вызывал у меня этот человек ни капли симпатии. Да и не было никакого желания снова чувствовать, как он пытается воздействовать на моё сознание. Противное это ощущение, будто кто-то пером под носом водит, а чихнуть не получается.
– Жаль, – только и сказал психолог-эмпат, но добавлять ничего не стал.
Выйдя из его кабинета, я вдруг поймала себя на том, что пропустила мимо ушей его имя, и даже внешность не запомнила. Он был мне настолько неинтересен, что всё это показалось неважными мелочами. Отметила про себя, что он мужчина, что намного меня старше, что голос у него не особенно приятный, а глаза тёмно-карие. И на этом всё.
Следующим пунктом меня ожидало очередное измерение уровня дара, а это была далеко не самая приятная процедура. И для начала мне пришлось снять с себя всю одежду, украшения, заколки и натянуть тонкую длинную сорочку из непрозрачной ткани. Дальше меня проводили в небольшую круглую комнату, в которой в самом центре стояло только одно кресло. Я покорно присела в него и даже не удивилась, почувствовав, что руки, ноги, талию мгновенно окутали крепкие ремни. Увы, эти крепления были здесь необходимы.
Помню, когда впервые, в десять лет, на самом первом исследовании увидела эту штуку – сильно испугалась. Меня тогда тоже пытался успокоить психолог, уговаривал не плакать, объяснял, что без этого нельзя, что всех испытуемых всегда фиксируют на кресле… Тогда его главной фатальной ошибкой стал порыв обнять меня. За что он и получил неконтролируемым энергетическим импульсом в грудь. Ох, помню, в противоположную стену он впечатался с такой силой, что я мигом плакать перестала.
Увы, по какой-то злой шутке вселенной, очень часто мой дар срабатывал без моего участия. Сам. И это сильно усложняло жизнь.
Очередное тестирование энергетического потенциала началось по привычному сценарию. Сначала я ощутила тепло, потом резко – холод, после температура выровнялась, а слух засёк медленно нарастающий гул. Я даже расслабилась, зная, что скоро всё закончится, но к моему удивлению, в этот раз что-то явно пошло не так. Гул нарастал, становился всё сильнее, всё громче. Отчаянно хотелось вырваться, заткнуть уши, да только руки были слишком крепко привязаны. Моя внутренняя энергия бесновалась, билась, словно её что-то мучило, и вдруг начала выплёскиваться, ударяясь невидимыми потоками в стены.
Но даже на этом ничего не закончилось!
Гул продолжал усиливаться, а я уже просто кричала. Из глаз лились слёзы, из носа, кажется, капала кровь, энергия выплёскивалась, билась о стены и потолок, оставляя меня обессиленной, опустошённой. Но мучение всё не заканчивалось.
В какой-то момент тело скрутило такой волной боли, что даже крик просто застрял у меня в горле. Дыхание сбилось, лёгкие сдавило… Я сжала зубы, зажмурилась и уже решила, что, видимо, сдохну прямо в этом кресле, когда всё неожиданно прекратилось.
Гул исчез, а комнату заполонила такая тяжёлая тишина, что стало ещё страшнее.
Глаза я всё ещё открывать боялась, – так и сидела, не шелохнувшись и жадно вдыхая такой вкусный и приятный воздух. А потом услышала шелест отъехавшей в сторону металлической двери, и тихие, но быстрые шаги.
И вдруг моего лица коснулись тёплые руки…
– Всё хорошо, – прошептал кто-то, ласково глада меня по щеке. – Ты молодец. Выдержала. А твой потенциал просто поражает!
Судя по голосу и прикосновениям, это точно был мужчина. Он легко вытер платком моё лицо, губы, а я даже не нашла в себе сил, чтобы отшатнуться. Да что говорить, если у меня открыть глаза получилось далеко не с первого раза. Но стоило зрению сфокусироваться, и я удивлённо уставилась на сидящего передо мной вчерашнего знакомого блондина.
