Татьяна Юрьевна Трунова
Новогодняя охота
Удивление начало перерастать в панику. Запаниковать окончательно не дал мне сам бывший муж. Эта свинья, не подобрать другого слова, вскочил на ноги, как ни в чем не бывало, и раскланялся с широкой улыбкой на лице.
Из меня словно воздух выпустили. Я рухнула на ближайший стул и выдохнула сквозь сжатые зубы. Безумно захотелось вцепиться Артему в глотку и как следует встряхнуть, чтобы этот дурак мотнулся в моей хватке тряпичной куклой. Сознание начала затапливать красная волна. И быть бы мне под судом Старейшин, если бы не Веселинкин голос:
– Аленочка, тебе плохо?
– Испугалась, – почти правду сказала я.
Красная волна отступала, возвращая новогоднюю реальность: стол с почти нетронутыми яствами, мерцающая огоньками елка, бледные лица друзей в полумраке и все тот же танец снежинок за окном.
– Я вообще чуть рядом с ним не легла, – призналась Веселина. – На вот, хлебни коньячку, полегчает.
– Лучше водки, – твердо сказала я.
Веселье продолжилось. Мы снова пили, танцевали, чокались шампанским под удары курантов, роль которых выполняли напольные часы в коридоре, но подспудное напряжение, подпорченное выходкой Артема, никуда не уходило. Хотя Артему было весело. Он пил рюмку за рюмкой, не разбирая, что перед ним – водка, коньяк или текила. Его глаза постепенно наливались кровью. Шутки, вначале просто тупые, становились откровенно пошлыми, а речи агрессивными, пересыпанными матерком. Гоша, к которому он начал приставать с вариантом вопроса «ты меня уважаешь?», стоически улыбался. В конце концов, Артем, пошатываясь, встал.
– Пшли…
Я ожидала, что он сейчас пошлет всю честную компанию по известному эротическому маршруту, но ошиблась.
– Гоха, пшли, поговорим.
Схватив со стола начатую бутылку водки, он направился к дивану, стоящему возле елки.
Гоша вздохнул.
– Извините, дамы.
Он оценивающе посмотрел на удаляющуюся спину друга. Взял еще бутылку. Подумал. Прихватил к ней пару рюмок и тарелку с колбасной нарезкой. Последнее, вероятно, для себя. Как и я, он отлично знал, что в таком состоянии Артем закусывать перестает.
Мы остались одни.
– Девчонки, вы меня извините, – покаялась я. – Обычно он так жрать начинает, когда только губы помажет. А тут непонятно с чего, видать, терпел долго. Решил оторваться.
– Да ладно, – отмахнулась Аня. – Можно подумать, в первый раз такое. Сейчас его Гошка напоит окончательно, и он удрыхнет. Праздник нам портить перестанет.
– Блин, как ты его терпела столько лет? – с чувством произнесла Веселина. – Я бы уже через пару месяцев развелась.
На это у меня не было ответа. Дура, что сказать.
– А я тебе давно говорила, – включилась Аня, – беги от него. Теперь вот на квартиру претендует, дрянь такая.
Ане с Веселинкой хотелось посплетничать. Понимаю. Но тема была мне неприятна, и я захотела с нее свернуть.
– Слушайте, а чего Шурочка с Игорем не пришли? Вроде, всей старой компанией собраться хотели.
– Да ну ее, – махнула рукой Веселина. – Совсем клушей стала. Никуда не вытащить.
Мы пообсуждали Шурочку. Но вяло, без огонька. Рядом на стул плюхнулся Гоша.
– Все, девчонки, – сообщил он. – Артем готов, можно веселиться дальше.
Разило от него, как от ящика водки, который случайно уронили на лестнице. Но веселиться больше не хотелось. Часы в холле ударили три ночи.
– Ребят, вы меня извините, но я лучше баиньки, – сообщила я. – Завтра еще день будет. Сейчас сил уже нет.
Выделенная мне комната располагалась на втором этаже рядом с лестницей. Всем хорошая комната, чистенька и уютная, с большой кроватью у стены, но, на мой взгляд, слишком жаркая. Подумав, я составила с подоконника на пол буйно цветущую орхидею и открыла окно на верхнее проветривание. Вот теперь хорошо.
Не знаю, сколько я спала. Разбудил меня короткий, какой-то захлебнувшийся, вопль. За ним последовал грохот, как будто по лестнице скатилось что-то тяжелое. Я полежала, недоуменно прислушиваясь, но за дверью царила тишина.
– Господи, да что там такое? – пробормотала недоуменно и принялась выбираться из-под одеяла.
В коридорчике, куда выходило еще три двери, царила темнота. Свет лампы из холла пытался пробить ее, но мешал поворот лестницы, отчего свет превращался в беспомощное мерцание, лишь подсвечивающее снизу ступеньки.
– Ни хрена не видно, – сообщила я темноте очевидное, осторожно продвигаясь к лестнице, – как бы не навернуться.
В человеческой ипостаси я была полностью беспомощна, а разрешенной частичной трансформацией не владела, будучи очень неопытным оборотнем. Подумав, я решила не рисковать и отложить тренировку этого навыка на потом. Вдруг что-то пойдет не так? Явление рыси на глазах у изумленной публики не входило в мои планы. Проблем потом не оберешься. Печать как-то одобрительно кольнула плечо. Иногда мне казалось, что она разумная. По крайней мере, современные технологии вполне позволяют всандалить туда какой-нибудь следящий датчик.
Я подошла к краю лестницы и замерла. Внизу угадывалось нечто, весьма похожее на человеческое тело.
– Артем? – неуверенно позвала я.
Я откуда-то знала, что, или кто, там лежит.
Из комнаты, той, с окнами во всю стену, где мы встречали Новый год, донеслись встревоженные голоса. Дверь распахнулась, постелив на пол покрывало света и показав всю картину.
– Артем, – обреченно выдохнула я.
Встревоженный гул перерос в восклицания разной силы эмоций, когда вышедшие из комнаты друзья увидели тело.
Потом они увидели меня наверху. Воцарилось молчание. Темнота превращала лица друзей в бледные овалы, и все эти овалы были направлены на меня.
– Вы что? – подняла я руки в защитной жесте. – Это не я!
И сама поняла, как жалко прозвучали мои слова.
Гоша наклонился и попытался нащупать у Артема пульс.
– Ну, что?
Я была уже рядом. Жадно тянула шею, следя за его действиями.
– Мертв, – вздохнул приятель, отводя глаза.
– Надо, наверное, полицию вызвать? – неуверенно сказала Веселина.
– Вызывай, – согласился Гоша.
– Давай ты, а? – испуганно попросила подруга.
– Ладно.
Гоша набрал 112 и сообщил о случившемся. Ему что-то говорили, он внимательно слушал. Потом нажал отбой и повернулся к нам:
– Сказали, раньше вечере не ждать, – сообщил он. – А может, вообще утром только доедут. Следующим. Дорогу занесло и вызовов много. Просили не затаптывать место… – он запнулся, явно подбирая другие слова, – … место, где это случилось.
– И что, покойник так и будет здесь все это время лежать? – возмутилась Аня. – Совсем уже обнаглели!
– Ань, мы, я думаю, его в какой-нибудь холодный чулан можем вынести, – рассудительно предложила Веселинка. – Сфотографируем с разных ракурсов и вынесем. Если возмущаться будут, фотки и отдадим. Не дело здесь покойнику лежать.
