Татьяна Волхова
Северный мир. Млада
– А Васса? Ей кто предназначен? ― спросила я.
– А ей не скоро замуж выйти было. И своей настойчивостью она жизнь себе укоротит. Ей рожать много нельзя. Вышла бы попозже замуж, родила одного-двоих, и всё, её бабий век закончился. Жила бы себе дальше спокойно. А станет женой сейчас ― начнёт детишек приносить каждый год. Да здоровье долго не выдержит, ― грустно закончила ведунья.
Мне стало жаль Вассу. И Бартана, и его настоящую невесту, которая ещё девочка.
– А если им всё рассказать? ― спросила я.
– Не стоит, ― отмахнулась бабушка. ― Никто тебе не поверит, и мне не поверят. Люди только сегодняшним днём живут. Скажи я Вассе, что ей ещё десять зим мужа ждать, послушает ли она, когда сейчас можно за Бартана выйти? Нет. Всё равно замуж побежит. Побоится сидеть и ждать, да насмешки селян слушать, что пустой осталась. Потом отец из дома погонит. Нет, не дождётся она своего мужа. Люди себя слушать не умеют, зато к другим прислушиваются.
– Её же змея укусила, может, это свадьбу отменит?
– Нет, поправится она скоро, и справят.
– А моя судьба когда придёт? ― спросила я.
– Сама скоро узнаешь. Мимо сердца не пройдёт, ― улыбнулась бабушка. ― Надо мне тебя поскорее всему обучить, а то скоро тебе не до травок с кореньями будет.
Глава 6
Чужаки
«Неужели мой суженый рядом? ― думалось мне. ― Как же я его встречу? Что отец скажет?»
Я возвращалась домой, захваченная своими мыслями. И вдруг увидела, как с дальнего конца леса выезжает несколько повозок с людьми. Они ехали не спеша, явно гружёные. Я спряталась за деревья и стала наблюдать. Было видно, что это чужаки. Их одежды отличались от наших, а кожа была более смуглая. На козлах сидело несколько молодых отроков, женщин видно не было.
Я вспомнила рассказ бабушки, как чужаки в её молодость привезли хворь, от которой детки уходили. И невольно попятилась вглубь леса. Повозки поехали к селению. А я побежала домой, стараясь держаться под прикрытием леса.
Чужаки проехали всё наше селение, не обращая внимания на любопытные взгляды, которыми провожали их жители.
На пустующей земле чужаки останавливали свои повозки, оглядывали местность, что-то говорили друг другу и ехали дальше.
В конце концов они вернулись на место въезда в селение, где я впервые их увидела, и стали там разбирать свои вещи.
Появление чужаков вызвало волнение среди жителей. Старейшины ждали, когда прибывшие придут на поклон и попросят разрешения остаться на нашей территории. Но чужаки не спешили соблюдать традицию и не присылали гонцов.
Всё это я слышала, сидя под окном своего дома; родители обсуждали, чем нам грозит прибытие новых людей.
Старшие пугали молодёжь своими воспоминаниями о детской хвори, случившейся много лет назад из-за прибытия похожих людей. И даже хотели выгнать чужаков. Но никто не решился этого сделать.
Через несколько дней от чужаков всё-таки пришёл к старейшинам селения молодой парень, представился старшим сыном и сообщил, что его семья будет жить в стороне от селения, на территории, считающейся по нашим законам ничейной.
Возразить на это было нечего, и чужаки начали обустраивать свой надел.
Каждое их действие вызывало обсуждения в домах селян.
Сначала они поставили высокий забор, такой, что с дороги не было видно, что происходит внутри.
Это спровоцировало волну слухов, что чужаки обязательно будут творить что-то тайное, иначе зачем им так прятаться.
Ещё среди новых людей было не видно женщин. Начали ходить слухи, что женщин они изводят после рождения детей. Иначе как объяснить наличие детей и отсутствие жены?
Самому младшему мальчику было на вид лет семь. Глава семейства был в сединах. И несколько сыновей разного возраста. Самый старший из них и ходил к старейшинам.
Моя дорога к колдунье лежала как раз через ту часть селения, где начали обосновываться прибывшие. Я старалась ходить под покровом леса, прячась за молодой порослью и хвойником.
И всё равно чувствовала направленный в мою сторону взгляд. Хотя никого не было видно. Меня никто не останавливал и не окрикивал. И я продолжала навещать старую женщину.
– Бабушка, скажите, что это за люди, они не несут нам опасности? ― спросила я как-то.
– Всё новое опасно своей неизвестностью, ― ответила она. ― Но плохого я в них не чувствую. Чужое ― да, есть. Другие они, не такие, как мы.
– Они не люди? ― с ужасом спросила я.
– Ох, глупая, люди, конечно. Приспешники Нави в нашем мире не показываются. Их только почувствовать можно, по ощущениям определить, во сне увидеть, в ритуале вызвать, но чтобы по земле ходить ― нет, такого не бывает. Чужаки такие же люди, как мы с тобой. Но мысли у них другие. Думают они иначе и живут поэтому по-другому.
Я смотрела на ведунью с удивлением. Что значит «думают иначе», я не понимала. Мысли ― они все одинаковые.
– Сама скоро поймёшь, ― продолжала бабушка. ― Мысли ― они на делах сказываются, на поступках людских отражаются.
– Я когда мимо них иду, мне всё время кажется, что они на меня смотрят, но никого не видно, ― сказала я.
– А они и смотрят, ― улыбнулась колдунья. ― Не простые это люди.
– Они тоже силу имеют? Как дедушка Валид?
– Такой силы я у них не чувствую, но они и не слепые, ― ответила бабушка и как-то внимательно на меня посмотрела. ― Кого из них ты уже видела?
Я почему-то зарделась.
– Я только один раз смотрела, как они приехали в селение. Видела отроков, которые управляли повозками.
– Ты сильно не показывайся, рано ещё, ― ответила колдунья.
– Для чего рано?
– Скоро узнаешь. А пока не приходи ко мне. Твой отец начал замечать, что ты часто отсутствуешь. Он пока тебе ничего не говорит, хочет выяснить, куда ты ходишь. Если узнает, что ко мне бегаешь, отдаст тебя в прислужницы.
– Нет, я не хочу! ― испуганно воскликнула я. ― У нас недавно забрали двух девушек во служение. Неужели ещё приедут?
– Не приедут, но отец тебя и сам тебя отвезти может. И будешь всю жизнь в княжеском граде прислуживать, а свою судьбу потеряешь.
– Отец не может быть таким жестоким!
Бабушка грустно посмотрела на меня:
– Девочка моя, ты даже не представляешь, на что способны родители из любви к своим детям. Порой любовь принимает такие формы, что диву даёшься. А отец тебе добра желает, но совсем не понимает того, что для тебя добром будет. Для него ― жизнь в сытости и повседневном служении лучше, чем беседы с полоумной старухой.
– Но вы не полоумны! Вы столько всего знаете! ― ответила я.
– Это для тебя мои знания важны, а слепые их пустыми считают, бесовскими. Так что не гневи отца. Пока он за тебя решает, надо быть аккуратной.
– А когда я смогу сама за себя решать?
– Никогда, женщине не дано такого права. Но выйдя замуж, ты сможешь убедить мужа делать так, как тебе надо, ― улыбнулась бабушка.
– А как это? ― уточнила я.
– Лаской и умом. Лаской ты мужа к себе расположишь, а умом к нужному подведёшь.
– Где же столько ума взять, чтобы на мужа влиять?
– Это с возрастом приходит, девочка, ― обнимая меня, сказала пожилая женщина. ― Иди, будь на своём дворе. А как невмоготу станет ― приходи.
– А что случится? ― спросила я, чувствуя, что бабушка что-то знает и не говорит.
– Знать много ― стариться быстро, ― услышала я в ответ. ― А тебе старость нечего подгонять, юностью наслаждайся.
Следующую луну я не ходила к колдунье. Как она и сказала, отец тщательно следил за мной. Я раньше не замечала, а сейчас видела, как он постоянно проверяет, где я.
Поэтому вела себя очень осторожно. Все свои познания забросила. Травы больше не собирала, к реке не ходила и в лес тоже не отлучалась.
Работала только во дворе, старалась чаще попадаться отцу на глаза, чтобы он знал, что я всё время дома.
Спустя некоторое время заметила, что следить за мной стали меньше, даже начали давать поручения в селении.
С момента моего острижения прошло уже несколько месяцев, волосы отрастали так быстро, что я перестала чувствовать себя слабой.
Участвовать в общих сборищах я не могла, но сидеть в сторонке мне разрешалось.
В нашем селении как раз шёл период сватовства и свадеб. Парни с девушками участвовали в традиционных гуляниях под надзором старших женщин и выбирали себе пару.
Тех, кого заранее просватали родители, отпускали погулять вдвоём. Часто невеста выходила замуж, уже ожидая ребёнка, но при наличии сговора семей это не считалось отступлением от правил. А вот если такое позволяла себе девушка, ни с кем не сговорённая, то её ждало наказание.
В нашем селении такое было лишь однажды, тогда мать девушки не дала извести её ребёнка, и они обе были изгнаны из дома. Их дальнейшая жизнь никому не известна.
– В период гуляний будь очень осторожна, ― говорила мне часто матушка, ― пока жених к нам с отцом не придёт, не ходи с ним к реке. Не одна девица так себе жизнь сломала. Молодец даже не оглянётся, дальше пойдёт, а ты всю жизнь расплачиваться будешь. Если вообще жизнь сохранишь.
– Матушка, а почему так несправедливо? Разве он не так же виноват будет, что сдержать себя не сумел? ― спросила я.
– Виновата будешь только ты! ― безоговорочно сказала мама. ― Так что смотри мне, береги себя!
В этом году меня никто не рассматривал в невесты, мои остриженные волосы делали меня несостоятельной для свадьбы. И родители не так беспокоились за меня.
Парни и правда не смотрели в мою сторону. Их интересовали видные красавицы нашего селения.
Васса, стоящая под руку с Бартаном, поглядывала на меня свысока. Помня о том, что говорила о её судьбе моя бабушка, я не обращала на её взгляд никакого внимания. Только гадала, носит она уже или ещё пустая. Начала уже сокращать себе жизнь или ещё нет.
В один из вечеров я сидела поодаль от основной группы гуляющих и наблюдала за своими ровесниками.
Девушки сбились в пары-тройки и переглядывались с парнями. Те стояли в стороне и делали вид, что их не интересуют девицы. Рядом тихо текла река, видевшая не одну сватовскую пору. На окраине сидели старухи и обсуждали, кого с кем в пару поставить.
На меня никто не обращал внимания. Я уже собиралась домой, когда увидела, как к собравшимся приближается один из чужаков. Он был одним из тех, кого я видела в первый день их прибытия в наше селение. С тех пор я давно не выходила из дома и не знала, как дела у чужестранцев.
Он поклонился старухам и, не обращая внимания на девушек, подошёл к одной группе парней. Как я поняла, его хорошо знали. Парни поздоровались с ним и начали разговор. Видимо, новую семью начали принимать в нашем селении.
Среди девушек началось оживление. Они постоянно поглядывали на чужака и перешёптывались друг с другом. Я сидела довольно далеко и не могла разобрать, о чём они говорили.
Я тоже украдкой поглядывала на чужака. Очень он отличался от наших парней. Тёмные волосы, чёрные глаза, высокий рост и непривычная нам одежда: штаны с длинным кафтаном. Мне казалось, что он напоминает моего деда, о котором недавно рассказывала колдунья. В моем воображении он был таким же.
Неожиданно чужестранец отделился от группы парней и направился в мою сторону. Я вся сжалась: ко мне подходили, только чтобы обидеть, ― ведь просто общаться со мной было запрещено.
Я со страхом ждала, что хочет сделать этот парень.
Когда он подошёл, я почти не дышала, таким огромным он мне показался.
Чужак поклонился и спросил, как меня зовут.
– Млада, ― еле слышно прошептала я.
– Мне сказали, что с тобой нельзя разговаривать, ― произнёс он.
– Да, я острижена, и пока волосы не отрастут ― отвержена всеми, ― ответила я.
– Не понимаю я ваших законов, при чём тут волосы, ― проговорил он. ― Я тебя давно заприметил, ты мимо нашего дома всё бегала, а потом перестала. Отец сказал, что тебя дома заперли. Вот я и пришёл сюда. Думал, что во время сватовских гуляний тебя точно отпустят.
Я слушала его слова, и сердце моё наполнялось радостью.
«Неужели он пришёл сюда ради меня?» ― думала я.
– Тебе нельзя со мной общаться, ― предупредила я чужестранца, ― за это тебя тоже могут отвергнуть.
– Мне нет дела до их мыслей, ― ответил он. ― Ты можешь пойти со мной?
– Нет, ― испугавшись, прошептала я. ― Мне нельзя. Если я ослушаюсь приказа отца, он отвезёт меня в прислужницы.
– И долго ты будешь наказана? ― спросил он.
– Всю грядущую зиму, и только весенние ручьи смоют моё наказание.
– Хорошо, я подожду, ― сказал он и ушёл.
Я боялась посмотреть ему вслед. Слишком много глаз смотрели сейчас на меня.
Даже разговоры старух смолкли на окраине поляны. Девицы тоже примолкли. Я подождала, пока чужестранец скроется из виду, и быстро пошла к себе домой. Боясь даже представить, что сделает отец, узнав о том, что произошло на гуляниях.
«Я даже не спросила его имени», ― мелькнула у меня мысль вместе с образом незнакомца.
Дома меня встретил строгий взгляд отца.
– Что опять натворила? ― спросил он.
– Ничего, ― тихо прошептала я.
Перед моими глазами была картина, как провинившихся девушек уводят в прислужницы, они плачут и просят пощадить их, родители непреклонны. Самым большим моим страхом было повторить их участь.
– Мне уже рассказали, что ты общалась с чужаком, ― строго молвил отец.
– Он подошёл ко мне, но я сказала, что со мной нельзя общаться, и сразу ушла, ― ответила я, понимая, что только правда спасёт меня.
– Смотри мне, ― проговорил отец, ― лошадь мне быстро запрячь, отвезу в прислужницы и не вспомню.
– Нет, нет, не надо, я не буду ни с кем говорить до сроку, ― умоляя, проговорила я.
Отец отвернулся и ушёл в дом. А я вспоминала глаза незнакомца, с которым встретилась сегодня. Какие они были глубокие, как два омута. Недаром все наши девицы о нём перешёптываются.
Как мне хотелось побежать к колдунье, спросить её о чужаке. Она-то точно знает, что у него на уме. Но я побоялась отлучаться со двора.
Глава 7
Спасение Млады
В ближайшую Луну играли свадьбы. Девушки выходили из домов в собственноручно расшитых нарядах и смотрели, кто красивее смог украсить своё платье. В дом невесты приходила семья жениха, и молодых вели к большой поляне. Там было устроено капище, на котором проводились все праздники и обряды нашего селения.
Селяне приходили сюда, чтобы отдать дань Богам и попросить их о милости.
В свадебный месяц поляна вся была покрыта цветами. Они цвели так дружно и ярко, будто весь цвет уходящего лета собрался в одном месте. Посредине было огромное кострище и фигуры Богов.
Я могла наблюдать за свадебным действом только со стороны. Мать уговорила отца разрешить мне постоять на краю поляны. Обещала присмотреть за мной.
Сама она как замужняя женщина принимала участие в благословении юных дев на счастливую жизнь.
Мужчины разжигали костёр, а женщины начинали петь песни. Это были невероятной глубины звуки, которые растекались в пространстве и, казалось, достигали небес. Песня лилась непрерывным потоком, одна женщина сменяла другую, к ней присоединялась третья. И так без конца и края, пока голова не начинала кружиться от захлёстывающих эмоций.
Не прекращая петь, молодых овевали дымом душистых трав и просили у Богов плодородия для новых семей. Старейшина обвязывал руки будущих супругов рушником, соединяя их между собой, и жених с невестой приносили друг другу обеты.
Раньше в этом обряде участвовали волхвы, но они покинули наши земли ещё до моего рождения, и обязанность соединять молодых взяли на себя старейшины. Когда обеты были произнесены, пара три раза обходила вокруг горящего кострища, прося Ладу-Матушку о счастливой жизни, ладе в семье и здоровых ребятишках.
В заключение невестам надевали венки, каждой девушке выпадал свой цветок.
Вассе достался венок из незабудок.
«Не может кого-то забыть её избранный», ― зашушукались старушки.
Но Васса не обращала на них внимания, теперь она стала законной женой Бартана и была рада, что добилась своего.
Отыскав меня взглядом, посмотрела свысока, гордясь своим превосходством, и прижалась к мужу. Бартан, почувствовав движение, посмотрел в ту сторону, куда был направлен взгляд жены, и тоже увидел меня. Что-то мелькнуло в его глазах и потухло. Васса не заметила и продолжала победно улыбаться.
В этот же момент я почувствовала ещё один взгляд. Повернувшись, я заметила, что на меня смотрел незнакомец.
Чужаки не ходили на наши свадьбы. Они строили свой дом, и селянские старики всё время обсуждали, как на окраине растёт настоящий терем.
Стены из круглого дерева, ставни резные, крыша причудливой формы с несколькими сторонами. Такого красивого дома ещё не было в нашем селении. Я тоже украдкой любовалась им, пробегая мимо.
Но в этот раз незнакомец пришёл на торжество. Он стоял на противоположной стороне поляны, вдалеке от всех, как и я. Увидев, что я приметила его взгляд, он улыбнулся и слегка кивнул головой.
Боясь выдать своё волнение, я чуть улыбнулась и быстро пошла прочь. Я так боялась, что кто-то заметил наше общение и расскажет отцу, и тогда мне точно не избежать наказания.
Убегая, я не удержалась и оглянулась, он пристально смотрел на меня, провожая своим взглядом, и мне казалось, что каждая травинка, на которую я наступаю, полна его присутствием.
Кроме его взгляда, я заметила, что на меня смотрел и Бартан. «Он что глядит? ― думала я. ― У него теперь жена есть, огнём связанная. А у меня незнакомец…» ― от этой мысли сердце забилось ещё сильнее.
Я бежала домой, не чуя ног. Взгляд незнакомца преследовал меня. Мне мерещилась его улыбка, силуэт. Я никогда не испытывала таких чувств и волнения.
Дома я проскочила в свой сарай и вжалась в сено, постоянно вспоминая прошедший вечер. Представляя, что оказываюсь рядом с незнакомцем и чувствую его тепло. На этом я закрыла лицо руками. Слишком сильно было ощущение его присутствия рядом.
В этот момент в сарай зашёл отец. Крикнул меня. Я выглянула из глубины.
– Пришла? ― строго спросил отец.
– Да, я давно здесь. Посмотрела немного и вернулась, ― ответила я.
– Не понравилось? ― удивился отец.
Я молчала, боясь выдать себя.
– Или завидно, что не ты невеста? ― уточнил он.
Я кивнула, решив согласиться с его предположением.
– Будешь знать, как родителей не слушать, ― проговорил он и вышел.
«Как хорошо, что я ослушалась, ― подумала я. ― Сейчас бы стала женой Бартана, а мой суженый другой», ― в том, что чужак и есть мой Ладо, я не сомневалась.
После окончания свадебных обрядов отец уехал на ярмарку, и у меня настали свободные дни. Я очень скучала по беседам с колдуньей.
Матушка занималась заготовками на зиму, а я наконец смогла сбежать в лесную избушку.
Проходя мимо терема, который стоили себе чужаки, я восхитилась красотой и внешним убранством дома. Он возвышался над высоким забором и был больше любого дома в нашем селении. Внутри кипела работа. Я слышала мужские голоса и заметила, что они звучат немного иначе, чем принято говорить у нас. Они говорили с каким-то эхом, оно сопровождало каждое их слово.
Я хотела остановиться, прислушаться к ним, но потом вспомнила, что меня могут заметить, и побежала дальше
Все мои мысли были устремлены к незнакомцу, я думала о том, что он сейчас делает, как строит дом, как пьёт холодную колодезную воду, и она бежит по его груди… Замечтавшись, я пропустила еле заметную тропинку, сворачивающую с основной к домику колдуньи.
Поняв, что зашла в другую часть леса, испугалась. Мне говорили, что здесь водятся волки, и я старалась не бывать в их местах. К людям волки обычно не выходили, еды им было в лесу достаточно. Только однажды я видела большую волчицу на поляне у бабушки, но она объяснила, что это её знакомый зверь, они кровно связаны. Больше ничего не рассказывала, как бы я ни просила.
Тревожно оглядываясь, я пыталась понять, в какую сторону мне идти. Начинало темнеть. К концу тёплого времени день начинал становиться меньше, а ночь длиннее.
«Куда же мне идти», ― испуганно думала я, вспоминая рассказ бабушки, что на дальней стороне леса на деда Валида напал медведь. Мне стало страшно.
Я начала оглядываться по сторонам и пыталась определить направление, откуда я пришла. Но лес со всех сторон выглядел одинаково. Я пошла в одну из сторон, мысленно прощаясь со всеми.
Вдруг вдалеке я услышала небольшой треск сучьев. Потом ещё один. Мне казалось, он становится всё ближе ко мне. Вот уже и ветки шевелятся. С другой стороны тоже было шевеление.
В сгущающихся сумерках я увидела два глаза, смотрящих на меня. Они принадлежали большой волчице, она замерла для прыжка. Я зажмурилась и приготовилась к боли.
Вдруг рядом раздался ещё один звук, и нападения не последовало. Я открыла глаза и увидела с другой стороны незнакомца. Он смотрел на меня и на зверя. Волчица замерла.
– Не двигайся и успокойся. Она не тронет, ― сказал он уверенно и поглядел на притаившуюся волчицу. ― Прикоснись к ней вниманием, почувствуй, она тоже боится. Она ранена и не может добыть пищу, а ей надо кормить волчат. Она хотела напасть на тебя, так как чувствовала твой страх, он ослаблял тебя.
Потом чужак перевёл взгляд на зверя. Как я заметила, в глаза не смотрел, но устремил своё внимание.
Вдруг из-за спины он вытащил мелкого зверька и кинул волчице. Она схватила добычу зубами и скрылась в чаще леса.
Незнакомец проводил её взглядом. Он смотрел на меня, а я не понимала, сон это или реальность. Я только что думала о нём, мечтала оказаться рядом, а потом всё так быстро произошло. И вот он стоит предо мной, а я не верю, что это на самом деле. Мне хотелось ущипнуть себя или его, чтобы убедиться, что это не мираж.
– Как ты здесь оказалась? ― спросил он.
– Я шла в лесной домик, ― только и могла ответить я.
– К женщине, что живёт одна посреди леса? ― уточнил незнакомец.
– Да, ты её знаешь? ― удивилась я.
– Я ставлю силки по всему лесу и видел пару раз, ― был ответ. ― Странно у вас заведено: живёт старушка в лесу совсем одна. Жители её осуждают, но всё равно украдкой навещают. Видел я не раз. Бегают к ней и молодые, и старые, да так, чтобы их никто не заметил. Старость и мудрость уважать надо, а вы изгоняете.
Чудны мне были его слова. Никто никогда так не говорил со мной.
– Так получилось, ― ответила я. ― Её считают колдуньей.
– Это я уже понял, ― усмехнулся он. ― Только какая она колдунья, если просто травы знает, да со зверями может найти общий язык? Я вот тоже зверей чувствую, я, по-твоему, колдун?
«Да, ― хотелось сказать мне, ― конечно, ты колдун, ты украл моё сердце, а оно ещё никому не склонялось. Ты ходишь в чудных одеждах, не боишься волков, разговариваешь с эхом в голосе. Ты другой, не такой, как мы».
Но я ничего не сказала, от пережитого страха меня била дрожь, и зуб на зуб не попадал.
– Ты вся дрожишь, ― сказал он. ― Возьми мою шкуру, она тёплая.
– Нет, ― испуганно ответила я. ― А вдруг заметят, что в мужской одежде я, и не избежать мне позора. Лучше покажи мне дорогу. Совсем стемнело, я не знаю, куда идти.
– А куда ты хочешь? ― спросил он.
– Отведи меня на лесную полянку к колдунье, она согреет меня своими травами.
– Хорошо, пойдём за мной.
Он крепко взял меня за руку.
– Так ты точно не потеряешься, ― сказал он и повёл за собой.
Я шла и не чувствовала земли под ногами. Не узнавала дороги, но мне было всё равно. Я чувствовала тепло его руки и жар сердца. Мне хотелось подольше остаться в этой лесной глуши, чтобы всегда ощущать его прикосновение.
Но мы довольно быстро дошли до лесной избы.
– Вот и нужный тебе дом, ― сказал он и разжал свою руку.
– Спасибо, ― проговорила я, радуясь, как близко мы стоим друг к другу.
Незнакомец улыбнулся и собирался уйти.
– Как тебя зовут? ― спросила я вслед. ― Я ведь даже не знаю, кого благодарить.
– Демид, ― сказал он в ответ.
«Странно, даже имя у него похоже на моего деда», ― подумала я.
Чужестранец всё больше напоминал мне колдуна, о котором рассказывала бабушка. Я чувствовала в нём неизвестную силу, которая влекла меня, манила в свои сети.
Демид удалялся, а я смотрела ему вслед.
– Спасибо, что спас меня! ― крикнула я и сама испугалась своего звонкого голоса в ночной тишине.
– Как можно было тебя не спасти, ― сказал он, обернувшись и улыбаясь мне.
В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась бабушка.
– Что кричите? Лес пугаете, ― сказала она.
Демид поклонился ей, но возвращаться не стал. А бабушка не пригласила его.
– Заходи, девочка, долго ты ко мне шла, ― проговорила она.
– Я заблудилась, ― сказала я.
– Знаю, смотрела за тобой. Демида послала, чтобы пообщались вы.
– Вы знакомы?
– Не так, как ты думаешь. Я чувствую его. Могу определить, где он находится. Увидев, что ты бежишь не туда, я направила Демида в твою сторону, ― ответила бабушка.
– Он напоминает мне дедушку Валида, будто его душа в этом молодце, ― сказала я.
– Валида не стало за много зим до рождения Демида, ― задумчиво проговорила колдунья, ― его дух мог воплотиться в молодом теле, но не думаю, что это так. Нет в чужестранце той силы, что была в деде. Хотя что-то общее есть, недаром он влечёт тебя.
Я залилась краской и постаралась спрятать своё волнение.
Пока мы разговаривали, бабушка дала мне горячий чай, укутала тёплым пледом и села рядом.
«Это лучший вечер в моей жизни», ― подумала я.
Несмотря на встречу с волчицей и мой страх перед ней все дальнейшие события были самыми желанными для меня.
– Бабушка, ― спросила я, ― а как ты можешь разговаривать с людьми на расстоянии?
– Разговаривать не могу. А вот направить их умею, ― ответила колдунья.
– Как это? ― удивилась я.
– Я могу вложить им в голову мысль, и они последуют ей. И ты так можешь, да любой может, но не знает об этом.
– Научи меня, я тоже так хочу!
Бабушка строго посмотрела на меня.
– Только знай, для своего блага это умение использовать нельзя, и чтобы худое человеку сделать ― тоже. А вот если помочь надо, то используй.
Я кивнула, соглашаясь.
– Когда мне надо донести до человека какую-то мысль, я как бы соединяюсь с ним. Представляю, что нахожусь рядом, но не физически, а будто моя душа летит к его душе. Наши тела вынуждены находиться в одной точке пространства, и у них нет возможности раздвоиться и переместиться вне времени. А вот душа может. Представляю я, как облако отделяется от меня и улетает к человеку, который мне нужен. И встречается там с облаком его души. И можно всё, что угодно, ему передать ― об опасности предупредить, о переживаниях своих рассказать, о любви своей поведать, ссору прояснить.
– А как человек это поймёт? Как почувствует? ― уточнила я.
– Это от самого человека зависит. Бывает такой непробиваемый, что хоть сколько с ним так разговаривай, ничего не поймёт. А иной задумается. Вот предупредишь его об опасности ― так он пять раз подумает, перед тем как за опасное дело взяться. Или поссорилась ты с человеком, пришла к нему облачком, обиду свою рассказала, и от него в ответ услышала, как он себя чувствует. Ой, и много интересного можно у души узнать. Мы ведь все только о себе думаем, а чувства другого человека не знаем. Может, он и не хотел ссориться, а мы не поняли.
– Да как же я узнаю, о чём он думает?
– Ты почувствуешь, может, образы увидишь, может, прямым знанием ответ придёт.
– Нет, у меня так не получится, ― расстроено проговорила я. ― Это особый дар надо иметь, как у тебя.
– А у тебя будто его нет, ― улыбнулась ведьма. ― Поздно уже, ― продолжала она. ― Твои уже спать легли, сегодня тебя не спохватятся. Оставайся у меня. А завтра до первых петухов побежишь в селение.
Я ещё сильнее укуталась в плед и попробовала сделать то, о чём рассказывала бабушка. Больше всего меня волновал Демид, что у него на уме, что он обо мне думает.
Но лететь к нему я побоялась. Решила на ком-то другом попробовать. Подумала о своём брате. Представила его в нашем доме, на его лежанке, почувствовала себя лёгким облачком рядом с ним.
«А что дальше? Ничего ведь не происходит. Глупость это всё», ― роились в голове мысли.
Но вдруг я поняла, что мой брат сегодня устал, он весь день рубил матушке дрова. Я прямо почувствовала тяжесть в руках. В своих руках!
«Как же так: устал он, а тяжесть я чувствую в теле?»
Потом в моей голове родился образ одной из девушек нашего селения. Она была младше меня, я её почти не знала.
«Неужели это брат о ней думает, а я подсматриваю?» ― испугалась я.
Вернулась мыслями в своё тело, и сразу руки перестали ныть от напряжённой работы. Я даже пошевелила ими, проверяя. «Не болят, ― поняла я. ― А ведь только что тяжесть чувствовала. Чудно!»
После я решилась узнать, о чём думает Демид. Даже в темноте я почувствовала, как зарумянились мои щеки при мысли о нём.
Таким же белым облаком, каким присоединялась к брату, я направилась к Демиду.
Я не знала, какое убранство его терема и где именно он живёт, спит, поэтому просто представила его образ. Долго летала вокруг него облачком и ничего не почувствовала. Передо мной будто была непроницаемая стена.
«Как же так? ― подумала я. ― Ничего не чувствую».
На следующее утро бабушка разбудила меня до первых лучиков зори, сказала собираться.
– Бабушка, скажи, почему я не могу увидеть мысли Демида? ― спросила я и покраснела.
– Не всех людей просмотреть можно. Демид тебе пока не по силам, ― ответила колдунья.
– Как жаль, ― сказала я.
– Хватит о нём мечтать, не время ещё. Да и нелёгкий у вас путь друг к другу.
– Ты что-то знаешь? ― с надеждой спросила я.
– Знаю или нет, тебе этого не скажу. Не надобно тебе своё будущее знать.
Я сделала умоляющее лицо.
– И не проси! ― строго ответила бабушка. ― Беги скорее, пока мать не встала.
Холода пришли неожиданно. В моём сарае стало невозможно ночевать. Но допустить меня в дом родители не могли, время моего наказания ещё не закончилось. Поэтому они мне разрешили ночевать в старой бане, печка там была хорошая. Я была рада тёплому помещению и своему уединению в нём. Всё чаще я думала о том, как хорошо было бы пожить у бабушки. Иметь возможность разговаривать с ней по вечерам, учиться её мудрости, перенимать знания.
«Как она там одна всю осень и зиму? А если всю поляну заметёт? Как бабушка за водой выйдет, чем питаться будет?» ― думала я.
Как колдунья жила все предыдущие зимы, я не спросила. И сейчас переживала за бабушку. С наступлением сезона дождей я больше не могла ходить к ней через лес. Многие места стали топкими болотами, да и темнело рано. Мне ещё работать надо было во дворе, а уже сумерки. Как к бабушке пройти? Я хорошо помнила, как заблудилась в лесу, и не могла надеяться, что незнакомец вновь спасёт меня. Демида я тоже не видела. Ходить на его часть селения мне было не нужно, и я потеряла всякую надежду увидеть его.
Пробиться к нему мыслями я не могла. Мне казалось, что вокруг их терема непроницаемая стена, за которую чужим вход воспрещён. Мне было грустно ощущать себя посторонней для Демида, но это на самом деле было так.
Когда лес замело снегом и дойти до домика колдуньи стало совсем невозможно, я поняла, что до весны не увижу бабушку. И попробовала отправить к ней облачко своей души.