Татьяна Устинова
Дачные расследования
3
За час они обошли весь музей. Крымов встретил двух знакомых, одним из которых оказался старый друг и помощник Константин Яшин.
– Ну что, Костя, зацепки есть?
– А вы как тут, товарищ капитан? И что за рыжеволосая красотка с вами? – Старлей покачал головой. – Прямо огненная.
– Краевед, специалист по призракам и прочей нечисти.
– Ясно. И на что такие интересные женщины тратят свою жизнь?
– На тайны, Костя, на тайны. Колись насчет улик, все равно узнаю. Облегчи задачу бывшему шефу.
– Вор забрался в музей, спрятался, потом отключил сигнализацию и ночью с полотном был таков.
– Профи?
– Несомненно.
– То-то и оно, – вздохнул Крымов.
– Что?
– Картина этого Щукина большой художественной ценности не представляла, только краеведческую, знал об этом?
– Пока нет.
– Ну вот, говорю. Продать ее невозможно, а работал профессионал. Вот в чем все дело.
К ним подошла Кассандра.
– Здрасьте, – скромно поздоровалась она с Яшиным.
Крымов представил молодых людей друг другу.
– Я вот что узнала: картину унесли с рамой, а могли вырезать, свернуть и спрятать в тубус, даже классиков так воруют, полотна которых стоят миллионы долларов.
– А вывод?
– Похитителю понадобилось все полотно – с холстом и рамой.
– Какая у вас спутница, – кивнул на рыжеволосую девушку Яшин. – Не только красивая, но и умная!
Польщенная Кассандра залилась краской.
– Вы меня смутили, Константин. Но спасибо.
– Вот что, Костя, – сказал Крымов. – Нужно узнать имена всех, кто когда-либо интересовался полотнами этого Щукина. А также их знакомыми и знакомыми знакомых.
– Уже работаем в этом направлении, не дураки, – усмехнулся Яшин. – Только из-за одной этой картины весь город наизнанку выворачивать никто не будет. Не «Джоконда». Если украли чисто, то, по ходу, будет висяк. А вам зачем все это, Андрей Петрович?
– Во имя искусства, Костя.
– Ясно, – кивнул старший лейтенант. Ему пришла эсэмэска – он взглянул на экран. – Ну вот, появились первые подозреваемые. Искусствовед Кравцов сказал по телефону моему сыскарю, что полгода назад к нему обращался один человек, решивший остаться инкогнито, и очень интересовался «Ночным Гостем».
– Ты не против, если я скатаюсь к этому Кравцову первым?
– Да нет, только сильно не центрите, а то начальство наезжать будет. Ухода в частный сектор вам так и не простили.
– Под ногами путаться не буду – обещаю. Адресок подкинешь?
У машины Крымов набрал номер.
– Алло, Павел Иванович Кравцов? – спросил он. – Здравствуйте. Капитан Андрей Петрович Крымов, следователь. Очень нужно с вами поговорить о пропаже картины «Ночной Гость». Знаю, что вам уже звонили. Но я специалист именно по этой теме, да, по искусству, – он подмигнул Кассандре, – поэтому дело отдали мне. Крайне необходимо для скорейшего обнаружения полотна. Да. Спасибо. Какой адрес?
Кассандра спросила:
– Врете вы легко и красиво. Один из ваших профессиональных навыков?
– Разумеется, – улыбнулся Крымов. – Но только ради дела. Ни слова лжи в личных интересах. Едем?
– Конечно, куда я без вас?
В машине Кассандра сказала:
– А я тоже кое-что узнала, кстати.
– Выкладывай. О, я перешел на «ты». Не страшно?
– Совсем не страшно, – улыбнулась Кассандра. – Даже приятно. Более доверительно. Замдиректора музея, Инесса Львовна Семипалова, приятельница моей матери, пообещала, что поможет связаться с одним художником-отшельником. Я про него слышала и даже собиралась навестить. Он живет в поселке Смирное, в Девьих горах. Старый живописец Холмогоров – фанат Щукина. Правда, он никого не принимает. Пишет и пишет свои картины. Очень странные, кстати.
– В смысле, странные?
– Он бы хорошо вписался в мою компанию. Ну, тех, кто приходит в редакцию с разными рассказами. Только журналистов он ненавидит больше всего на свете.
– Понимаю.
Скоро они вознеслись на лифте на седьмой этаж старого блочного дома в ближайшем микрорайоне. Дверь открыл благородной наружности пожилой дядечка.
Крымов и журналистка поздоровались.
– Мой стажер – Кассандра, – представил девушку гость.
– Опасное имя, – покачал головой искусствовед.
– Да, каждый день живу в страхе, – вздохнула рыжеволосая гостья.
– Проходите.
Они уселись в гостиной. Разговор сразу зашел о человеке, который полгода назад интересовался полотном Щукина «Ночной Гость».
– Знаете, кого мне напомнил этот самый инкогнито? – спросил искусствовед.
– Кого?
Кравцов усмехнулся:
– Худой, высокий, с копной седеющих волос, лет пятидесяти пяти, – он прищурил один глаз, – с орлиным носом.
– Барона Людвига фон Шварца? – опередила «коллегу» Кассандра.
Искусствовед кивнул:
– Именно, девушка, именно. Барона Людвига фон Шварца, прислужника дьявола. – Он даже головой покачал: – Копия – одно лицо!
– Потомок? – спросил Крымов.
– Я бы не удивился, – кивнул Кравцов.
Андрей взглянул на спутницу.
– Как интересно, а? Товарищ ассистентка?
– Да супер как интересно, – кивнула она.
– До чего же вы договорились, Павел Иванович? С возможным потомком?
– Он через меня пытался закинуть удочку, нельзя ли купить эту картину у музея. Разумеется, сделать этого было нельзя, и он пропал. А теперь вдруг это похищение.
– Да, занятно. А вы много знаете о жизни художника Щукина?
– Достаточно для общего портрета. Но меня барон Шварц с его закидонами мало интересовал, это для тех, кто свято верит в эзотерику. Я больше по Репину, Маковскому, Сурикову. Но есть человек, который знает о Щукине очень много. Почти все. Холмогоров Семен Александрович. Старый живописец и чудак. Он живет в Девьих горах – там у него дом, в поселке Смирное, что-то вроде дачи.
Андрей Крымов и Кассандра быстро переглянулись.
– Городскую квартиру он отдал сыну и уехал жить за Волгу. Сын привозит ему продукты, холсты и краски. Холмогоров рисует то, чего в обычной жизни вы не разглядите.
– И что именно? – спросил Крымов.
– Гостей из тонкого мира, – улыбнулся Кравцов. – Вот, по лицу девушки вижу, что она меня поняла.
– Еще как поняла, – живо кивнула Кассандра. – Я слышала о нем. А еще слышала, что он – отшельник и не разговаривает по душам с незнакомцами. Это так?
– Абсолютно верно.
– И как нам быть? – спросил Крымов.
– Найдите к нему подход, – пожал плечами хозяин дома.
– Вопрос на посошок. Тот самый инкогнито, конечно, не оставил вам никаких координат, даже намека на то, где он обитает?
– Никаких, – покачал головой Кравцов. – Но у меня сложилось впечатление, что он живет за границей. Легкий акцент, определенный лоск в одежде: джемпер, модный пиджак, даже вальяжно мятый, манера поведения. Буквально все.
– Иностранец? Хм, – отреагировал Крымов. – Ладно, будем искать.
Кравцов пожелал им доброго пути, они хозяину – здоровья, и гости попрощались. На улице Андрей позвонил Долгополову.
– Антон Антонович, вы говорили, что существуют портреты Людвига фон Шварца под другим именем. Заграничные. Они есть у вас?
– Конечно, портрет некоего графа де Равсана, например. Это когда Шварц жил в Париже.
– Сколько ему там лет?
– Шестьдесят, может быть.
– Отлично. Можете мне выслать репродукцию?
– Сейчас получите.
Уже через минуту Крымов звонил Яшину.
– Слушай, Костя, зацепка есть. Пересылаю тебе портрет одного француза, не удивляйся, что он похож на старика Шварца с картины «Ночной Гость». Впрочем, это он и есть. Да, представь себе! История запутанная – даже не спрашивай. Тут без пузыря не объяснишь. Брось этот снимок вашим криминалистам, пусть они омолодят француза лет на десять и оденут его в современный костюм: пиджак, водолазка. Сделайте все как можно быстрее и разошлите это фото по всем гостиницам города, даже самым малым. Да, так надо. Ты угадал. Возможно, к Кравцову полгода назад приходил потомок барона Шварца. Делай. А мы с дамой пока отобедаем.
Они неторопливо ели в кафе, но напряжение чувствовалось. Правда, у Кассандры оно было куда сильнее, она как на иголках сидела.
– Что тебя беспокоит? – отпивая чай, спросил Крымов.
– Нам завтра в обед надо быть в Девьих горах, у Царского утеса.
– Я сам хочу попасть туда, в смысле, в поселок Смирное, к Хованскому. Но завтра обещают к вечеру страшный ливень с бурей. Деревья будет ломать. Такие дни иногда выпадают на позднюю весну. Сколько уже предупреждений было? – рассуждал он. – Лучше отложить.
Кассандра покачала головой:
– Откладывать нельзя.
– Почему?
– Я знаю, Андрей, когда призрак фон Шварца вновь окажется на Царском утесе. Когда он может там оказаться.
– Как это?
– А так это. Вы уже знаете, его неоднократно видели на вершине Царского утеса в дни весенних бурь на Волге. Именно такая и обрушится завтра на всю область. И он, очень может быть, окажется там. Я обязательно поплыву – с вами или без вас.
– Даже так?
– Даже так, Андрей. В прошлом году я пропустила эту бурю – заболела, в этом уж точно не пропущу.
– Ладно, поедем вместе, – кивнул Крымов. – Ты смелая девочка.
– Профессиональный интерес превыше всего.
Крымову позвонили. Он взглянул на дисплей.
– Яшин, – сообщил он девушке. – Алло, Костя? Да, слушаю. Как дела с фоткой и гостиницами? – Брови Крымова взлетели. – Серьезно?! Вот так сразу? Консьерж узнал портрет? Конечно, мы составим тебе компанию! Уже едем!
Минут через пятнадцать старый «Форд» Крымова остановился у скромной гостиницы «Дубрава» на окраине старого города, у моста через широкую речку Царевну, впадавшую в Волгу, в неприметном районе с широкими затонами, элеватором и старым механическим заводом. Одновременно с ними подкатила машина с Яшиным и одним из его оперативников.
– Ты теперь девушку будешь на все задания брать? – спросил Яшин.
– Она берет у меня уроки криминалистики, расширяет сферу деятельности. От журналистики до криминалистики – два шага. Да, Кассандра?
– Ага, – просто ответила та. – В обратном направлении столько же.
Они целеустремленным отрядом вошли в гостиницу.
– Он уехал сегодня утром, – торопливо сказал консьерж. – С чемоданом. Да съехал ли? У него еще два дня оплачено.
– Он появился ночью? – спросил Крымов.
– Так точно. Часа в три ночи вернулся с огромной папкой, метр на метр, а то и побольше, – консьерж руками очертил размер, – но сегодня уезжал без нее.
– И я догадываюсь, почему, – кивнул Крымов. – Ключи, – потребовал он.
– Без ордера? – с опаской спросил консьерж.
– Он не вернется, – бросил Крымов своему товарищу. – Предупреждать не стал – зачем? А все, что нужно, он забрал.
– Понимаю, – кивнул Яшин.
Им дали ключи от номера «8» на втором этаже, куда они немедленно поднялись.
– Я лицо официальное, мне и открывать, – сказал Яшин. – Девушка входит последней, когда мы все проверим.
Мужчины друг за другом осторожно перешагнули порог одноместного номера. Ванная и туалет были пусты, шкафы тоже. Одежду забрали. Банные принадлежности тоже. То, что надеялся увидеть Крымов, лежало в центре комнаты – аккуратно разломанная старинная рама. Холста, конечно же, не было. Преступник скрылся с полотном Щукина.
Крымов стал аккуратно рассматривать разбитую раму и очень скоро обнаружил то, что искал. В одной из широких перекладин рамы, на которую барон не поскупился, было выточено хитрое полукруглое удлиненное отверстие. Оно представляло собой своеобразный пенал-тайник. Несомненно, для хранения скрученного в трубочку документа.
– Вот в этом отверстии и хранилось двести пятьдесят лет то, что понадобилось потомку барона Шварца, – констатировал Андрей Крымов. – Я так и думал, дело в раме. Холст был только предлогом. Хотя, – он взглянул на Кассандру, – и холст мог хранить какие-то тайны. Что скажете, милая девушка?
– Очень даже мог, – кивнула та. – Например, формулу превращения свинца в золото на обратной стороне. В духе барона.
– Эх, если бы, – вздохнул Крымов.
– Я бы тоже не отказался, – кивнул Яшин, поглядев на Кассандру – рыжеволосая острячка ему понравилась. – Я пойду по следам похитителя. Куда вы сейчас?
– За Волгу – к Девьим горам. Поиск картины – не мое основное дело, если честно. Я вижу продолжение своего дела именно там.
– Ну а так, на всякий случай, если понадобится помощь?
– Мне нужна подсказка старого мудреца – это Семен Александрович Холмогоров. Как о нем говорят: старый живописец и чудак. У него в поселке Смирное дача и круговая оборона. Кассандра в качестве наживки.
– Берегите ее, – улыбнулся девушке Яшин. – И удачи.
В машине Крымов спросил:
– У тебя есть знакомые художники?
– А зачем нам?
– Художники мне не нужны, а вот два этюдника понадобятся.
– Гениально, – искренне отреагировала Кассандра. – Прикинемся живописцами?
– Ага. Учитель и его студентка. Пойдет?
– Да просто класс. Стажеркой-криминалисткой я была только что, теперь стану художницей. Мне нравится ваша профессия, товарищ капитан.
– Мне самому нравится. Так есть?
– Найдем.
Этим же вечером Кассандра раздобыла два этюдника у своих друзей – студентов педагогического института. Арендовала на трое суток за бутылку коньяка.
– Сама рисовала? – бросив этюдники в багажник, спросил Крымов.
– Да, в изостудии. Еще девчонкой. Как раз с этими ребятами.
– Дальше не пошло?
Кассандра усмехнулась:
– Пошло, но не так, как от меня ожидали.
– В смысле?
– Я все видела по-своему. Ну, деревья синими, землю оранжевой, воду золотой.
– Эксцентрично.
– Ага. Чем больше ругали, тем оранжевее становилась земля. Меня и выгнали.
– Ясно. И тогда была белой вороной?
– В самую точку, детектив.
Они поужинали в одной харчевенке, выпили пива, и Крымов отвез девушку домой.
– Утром заеду, будь готова, – строго предупредил он.
– Не подведу, – ответила его спутница.
4
Утром они наняли частный катер и понеслись по свинцовым волнам вверх по Волге, в сторону Девьих гор. К одному из сидений были приставлены два видавших виды этюдника, щедро измазанных краской. Когда в девять часов они подъехали к переправе, где с десяток таких вот перевозчиков ожидали клиентов, один из капитанов, жизнерадостный крепыш, махнул им рукой:
– Сюда, сюда, господа художники! Перевезу со скидкой!
С этюдниками и сумками через плечо, с папкой, где был художественный картон, – еще один предмет антуража, – они направились к нему. У мосточка стоял ладный крытый катерок.
– Живописцы-пейзажисты? – спросил крепыш.
– А вы в теме, как я погляжу, – заметила Кассандра.
– А то! Кого я только не возил на ту сторону! Вам куда?
– Нам к Девьим горам, – сказал Крымов.
– Ого, далековато! Даже с ветерком, – покачал головой капитан и посмотрел на небо. – Да и погодка с каждым часом все смурнее. – Он поморщился: – Дороговато выйдет поездочка.
– Как выйдет, так и выйдет, – ответил Крымов. – Шторм будет после обеда.
– Ладно, смельчаки, поплыли, – согласился капитан.
Теперь, прыгая по крутым свинцовым волнам и хлопая днищем, катер нес их вперед, против течения. В сумках у искателей приключений лежало по биноклю.
– Значит, горы рисовать едете? – перекрикивая шум волн, громко спросил капитан. – В шторм и бурю? С риском для жизни?
Крымов взглянул на спутницу – ответ был за ней.
– Да, будем ловить настроение! – ответила за обоих Кассандра.
– Главное, чтобы не молнию! – хохотнул капитан.
Мотор ревел, катер то и дело заливало брызгами. Хорошо, капитана и пассажиров защищала застекленная кабина с высокой крышей. Но этюдникам на открытой корме сильно доставалось.
В преддверии обещанного шторма катера поспешно разлетались по Волге, ища пристанища. Даже большие теплоходы, кажется, торопливо и нервно ползли в обе стороны по неспокойной свинцовой реке, в белую пену расшибая грозные волны.
В одиннадцать они прибыли на место, расплатились и попрощались с капитаном. Тот бросил им: «Возвращайтесь живыми!» – повернул катер и полетел назад так неистово, будто его преследовали.
Они поднимались по установленной зигзагами, с небольшими площадками, деревянной лестнице.
– А когда появляется призрак? – спросил Крымов. – Ну, если появляется, конечно. Во сколько он там грозит небесам?
– В полночь, конечно, – просто ответила его спутница. – Как и все уважающие себя призраки.
Взгляды Крымова и Кассандры так и тянулись вправо. На одной из дощатых площадок девушка остановилась, вытащила из сумки бинокль, приложила к глазам и направила на Царский утес. Исполинской каменной волной он нависал над Волгой. Утес сильно выделялся – гигантскими сколами, серо-желтыми скальными проемами он был обращен к великой реке. Весь покрытый лесами, он был гол каменистой верхушкой. Наблюдательная вышка, откуда видно полмира.
– Что видишь? – спросил Крымов.
– Пока ничего. Но тревога уже есть. Сердцем чую.
Даже не верилось, что в эту полночь им предстоит на свой страх и риск наведаться туда.
– Где же мы будем тусоваться до полуночи? – риторически спросил он. – Под деревом стоять – опасно, капитан прав. Молния попадет – в угольки превратимся.
– Решим по дороге. Там же гротов полно, пещер всяких. Забыли? Укроемся.
– Круто, – покачал головой детектив. – Забыл.
Около полудня небо плотно заволокло серыми тучами. Село разрослось в центре обширной долины – куда ни глянь, повсюду поднимались лесистые вершины. Когда два художника-самозванца входили в село Смирное, легендарный утес оставался позади и справа.
Старая дача живописца-отшельника Холмогорова, деревянная, с большими окнами, оказалась в самом центре поселка. Уже на подходе Кассандра позвонила художнику – телефон с его позволения дала замдиректора художественного музея Инесса Львовна Семипалова. Кассандра попросила подругу матери представить ее художницей. Только не журналисткой, а то откажет! Даже сообщила, что вновь стала рисовать и хочет соединить историю с изобразительным искусством. Семипалова сказала: «Пришлось его уговаривать, Касси. Но старик согласился». – «Спасибочки!» – нежно пропела хваткая журналистка и весело взглянула на Крымова:
– Учусь лгать у профессионала.
– Для важного дела, а у нас важное дело, такие навыки нужны, как воздух, – ответил детектив. – Тем более уроки даю бесплатные.
С крыльца по ступенькам, помогая себе клюкой, спускался бородатый старик в заляпанном красками фартуке поверх длиннополого балахона. В квадратной, расшитой орнаментом и похожей на скуфью шапочке, он уверенно ковылял к забору, не слишком добро поглядывая на гостей.
– А вот о фартуках мы не подумали, – сказал Крымов. – И о шапочках тоже.
– Зачем вам халат, Андрей? Вы же не собираетесь открывать этюдник? Я бы очень удивилась.
Холмогоров неторопливо приближался к воротам. У высокого поджарого старика было худое лицо аскета и пронзительный взгляд.
– Кого-то он мне напоминает, – заметил Крымов. – Инока?
– Николая Рериха он вам напоминает, – ответила девушка, – когда тот обосновался в Гималаях. И шапочка у того была точно такая же. Вернее, у этого как у Рериха. Косплеет старец классика.
Холмогоров подошел к калитке.
– Ну здравствуйте, молодые люди, – подозрительно вымолвил он, оглядывая гостей. – Вас двое. Или я ошибаюсь?
Крымов и Кассандра переглянулись.
– Двое, – кивнул детектив. – Не ошибаетесь.
– А мне говорили только про одного человека. – Старик кивнул на молодую гостью: – Про нее. Вы – Кассандра?
– Я – Кассандра, начинающая художница. Андрей Петрович – мой наставник, – призналась та. – Не отпустил меня одну в горы, да еще перед грозой. А мы печенюшки к чаю привезли. Шоколадные. И бутылку «Кагора».
– Ладно, не гнать же мне вашего наставника. Тем более с печенюшками, – усмехнулся Холмогоров и отворил калитку. – Да еще с бутылкой «Кагора». Проходите. – Они вошли во двор. – Только из-за моего доброго отношения к Инессе Львовне – не люблю экспромтов. И гостей тоже.
И вновь двое переглянулись: строгим был старичок.
– А вы, Андрей Петрович, кто по специализации? – помогая себе клюкой, спросил Холмогоров.
– Он портретист, – ответила за «наставника» Кассандра.
– Благородное занятие, – одобрил старик.
– И очень увлечен тем же художником, что и вы, Семен Александрович, – добавила девушка.
– Я увлечен многими художниками, – через плечо заметил старик.
Они уже подходили к крыльцу дома.
– Щукиным, – подсказала Кассандра. – Загадочным Наумом Евграфовичем.
Холмогоров обернулся к гостям чересчур живо для старика.
– Серьезно? Почему? Малоизвестный провинциальный художник. Зачем он вам?
Крымов искренне пожал плечами:
– Моя ученица уже вам сказала – сверхзагадочная личность. Пытался разобраться в его картинах, в нем самом, и все время мозги в кучу. Может, не доходит до меня что-то?
– Бывает, – с усмешкой кивнул старик, поднимаясь на крыльцо. – Прошу в дом.
Стены этого дома на три комнаты, самая большая из которых представляла мастерскую, были плотно увешаны картинами. Тут открывались волжские пейзажи с просторами и горами. Техника что-то напоминала: первый план – четкий, насыщенный и яркий; второй – в легкой сизоватый дымке, третий – совсем бледный, прочие растворялись на горизонте.
– На картины Рериха похожи, – заметила Кассандра и тотчас увидела, как Холмогоров поднял брови. – Простите, если что-то не то сказала. Умалила вашу индивидуальность.
– Да нет, то самое. Я короткое время учился у Святослава Рериха, повезло, так что вы угадали, огненная девушка с редким именем. Пророческим. Чаю?
– Хотелось бы, – кивнула Кассандра. – К печенюшкам.
– Сделаем. Он у меня на травах.
– Котик, – кивнула она.
На диване растянулся огромный серый котище. Он спал. Правда, один глаз приоткрылся, когда вошли гости, но ничего интересного он в них не рассмотрел и вновь ушел в дрему.
– Агни, – представил его хозяин. – Мой старый друг.
Пока хозяин готовил чай, Крымов, усевшись в кресло, наблюдал за котом и размышлял, как ему построить диалог с этим необычным художником. Такого с ходу в оборот не возьмешь и лапши на уши не повесишь. Тут нужен особый подход. В это время Кассандра обходила дом и смотрела картины.
– Вот это да! – у одной из них, в широком коридоре, воскликнула она.
Подобно тому, как у Николая Рериха среди его ярких русских или гималайских пейзажей вдруг возникало полотно с необычным персонажем, возможно, мифологическим, будто шагнувшим в реальный мир из ирреального, так и на картине Холмогорова журналистка разглядела нечто ее взволновавшее.
– Это же он, тот старичок! Глядач!
За ее спиной почти одновременно оказались оба – и Крымов, и Холмогоров. Причем старик успел за молодым гостем. Девушка восторженно смотрела на полотно – на картине был изображен у расселины в скале древний старичок в серой робе с капюшоном, он хитро и мудро улыбался.
– Откуда вы знаете, кто это и как его зовут? – подозрительно и с интересом спросил Холмогоров.
Кассандра обернулась.
– Виделись однажды, года два назад, когда я в пещерах потерялась. Он меня из того горного лабиринта и спас, этот старичок. Или похожий на него. Только мне никто не верил, а вот вы точно поверите.
– Поверю, – кивнул Холмогоров. – Их немало на самом деле, – заметил он. – Как и вот этих. – Он сделал пять размеренных шагов вдоль стены, куда гостья пока еще не успела дойти, и указал пальцем на полотно: – Ну-ка, а как их зовут, знаете?
Кассандра мигом оказалась у другой картины.
– Знаю, – зачарованно кивнула она. – Их зовут злобари.
В пещере, во время дождя и молний снаружи, можно было различить три черные тени – у каждой тихо горели кровавым раскосые глаза.
– И как вы узнали?
– От глядача, конечно. Он их так назвал.
Остановив взгляд на лице Кассандры и ее огненных волосах, Холмогоров покачал головой:
– Да вы очень знающая девушка, как я погляжу.
– Благодарю – стараюсь.
– Я серьезно – не каждому удается заглянуть в ту щелку. Вам позволили. А вот эту картину вы пока еще не видели, как я понимаю. А то бы я услышал реплику, и еще какую. – Прихрамывая, он прошел по сумрачному коридору и оказался у другого полотна. – Я прав?
Кассандра и Крымов послушно устремились за ним. На полотне, в такую же разгулявшуюся над Волгой непогоду, среди черных туч и молний, бешеных пенных валов внизу, на высоком утесе стоял серой тенью человек в старинном наряде – кафтане с расклешенными фалдами, у пояса висела в ножнах шпага, а длинные седые волосы так и развевались по ветру. Старик словно бросал вызов стихии, самой природе.
– Круть, – восторженно прошептала Кассандра. – Барон Людвиг фон Шварц…
– Вы здесь из-за него, верно? – спросил Холмогоров. – Из-за призрака барона? А я для вас – ключик к этой тайне? Сознавайтесь, гости дорогие!
Последняя фраза прозвучала почти как ультиматум. Они молчали.
– Только это не призрак барона, – кивнув на картину, пояснил Холмогоров. – Это сам барон на Царском утесе взывает к силам зла и просит помощи. С призраками таких метаморфоз не происходит.
И впрямь барон был живой. Его одежду взбаламутил ветер, волосы спутали и трепали штормовые порывы. Да и глаза под седыми бровями смотрели очень живо на взбешенную бурей реку.
– Вот призрак барона, – указал Холмогоров на другую картину, спрятавшуюся в нише.
На этом полотне стоял тот же персонаж, только от него исходило бледное изумрудное свечение, будто его одежды и сам он оказались пропитаны фосфором. Глаза были мертвыми и белыми, как у залежавшегося в воде утопленника. У его сапог стоял такой же бледно-зеленый фонарь. Но этому существу было нужно иное – не кабала с горами злата, дворцами и наложницами, а свобода. Но какую свободу могла получить тень? И от кого?
– Вы же сами видели его, не так ли? – спросила Кассандра. – Вот таким зыбким – с фонарем у сапога? Иначе и быть не могло. Семен Александрович?
Холмогоров усмехнулся и с прищуром уставился на Крымова.
– Вы так подозрительно на меня смотрите, – заметил детектив.
– Она, возможно, и художник, но вы – навряд ли, – сказал старик. – Кто вы?
– Я ее учитель… портретист… я…
Крымов взглянул на Кассандру, умоляя о помощи, но девушка лишь поморщилась. Видимо, звучало неважно!
– Принесите ваш этюдник, – приказал старик.
– Зачем?
– Вы мой гость – выполняйте.
Крымов принес из прихожей этюдник:
– Извольте.
– Это вы извольте – раскройте его.
Детектив не сразу открыл загадочный ящик художника. Пришлось приложить смекалку. Холмогоров усмехнулся:
– Да им не пользовались уже полгода, а то и год. И половины красок нет, и палитру запустили. Мертвый этюдник. Не удивлюсь, если вы и бинокли с собой прихватили, чтобы получше рассмотреть вершину Царского утеса. Кто вы, спрашиваю еще раз? Будете врать – выгоню.
– Я детектив, – вздохнул гость. – Андрей Петрович Крымов. А наврали мы вам только из боязни, что прогоните. Про вас только и говорят: строгий, мол, страшный в гневе. Вот и все наши тайны.
– Он правду говорит, этот ваш липовый наставник? – спросил у девушки хозяин дома.
– Абсолютно. Можно, я тоже скажу правду? – жалобно попросила Кассандра.
– Говорите, – согласился хозяин дома.
– Я училась на художника, но работаю журналистом. Занимаюсь тайнами, в том числе Девьих гор, только мне никто не верит. Смеются надо мной, как и над вами смеялись. А самая интересная для меня тема – барон Людвиг фон Шварц и его домашний живописец – Наум Евграфович Щукин.
– Это уже куда ни шло, – вздохнул Холмогоров. – И что вам нужно от меня, лгуны-недотепы?
– Именно то, о чем мы сказали вначале, – пояснила Кассандра. – Истинная биография Щукина и его загадочные взаимоотношения с бароном фон Шварцем. История призрака, что появляется в весеннюю бурю над Волгой на Царском утесе.
– А еще история «Ночного Гостя», который был украден вчера ночью из музея, – добавил Крымов.
– «Ночного Гостя» украли?! – воскликнул старик.
– Да, – кивнула Кассандра. – Вам Семипалова не сказала?
– Побоялась! Знала, как я отношусь к этой картине. Говорил я им – хорошенько стерегите ее, она необыкновенная! – Его голос дрожал от негодования. – Так ввинтите в стену, чтобы трактором не оторвало! Дурни, раззявы!..
– В сущности, этот вопрос для нас наиболее важен, – пояснил Крымов. – Кто его украл и зачем? Но мы уже знаем почти наверняка, кто это был. Вам интересно?
– Интересно ли мне? Издеваетесь? Кто?
– Потомок барона Шварца.
– Как это? – пробормотал старик.
– Его опознали: вор – копия Шварца с одной европейской репродукции, только моложе лет на десять. Криминалисты постарались – долго объяснять. Если сможете помочь следствию, будем благодарны.
– Но картина «Ночной Гость» не представляла большой музейной ценности, как и другие картины Щукина. Зачем было так рисковать? У нас в музее и Репин есть, и Маковский, и Куинджи. Из сентиментальности? Не верю! – Его брови дрогнули и поползли к переносице. – Вы мне не все рассказали, детектив, верно? Что-то утаили?
Крымов поморщился:
– Не утаил – просто не успел сказать. Картину «Ночной Гость» украли из-за рамы. В ней было высверлено гнездо для документа, свернутого трубкой. Что это за документ, тоже хотелось бы узнать. Может быть, вы прольете свет на эти тайны?
– Сюжет начинает проясняться: призрак, портрет с тайником, потомок. – Холмогоров хитро прищурил один глаз: – Девушка…
– Да?
– А в том журнале, как его, бишь, «Звезда Поволжья», чья была статья про призрак барона? Не ваша ли?
Кассандра скромно опустила глаза:
– Моя. Не понравилась?
– Очень понравилась. Так вы, стало быть, немало знаете об этой истории?
– Кое-что, долго этой темой занималась, – вздохнула она. – Но хотелось бы узнать больше.
– Ну а вы, господин хитрец, – обратился он к детективу, – тоже изучили эту статью?
– Разумеется. Но сколько вопросов! Что за «адов проход» в утесе? Куда делся Карл фон Шварц? Мы уже знаем, что Щукин обладал даром предсказания и написал в «Ночном Госте» своего бывшего хозяина – Людвига фон Шварца, которого тогда и в России не было, стариком. Мы уже догадались, как звали Ночного Гостя на самом деле, – это был Князь Тьмы, – но в чем состоял долг Шварца перед ним? И что за документ мог быть спрятан в раме «Ночного Гостя»? История рвется на части, и я никак не могу сложить их в одну картину.
– Ясно. Ну так что будем делать, молодые люди?
– Вернемся к чаю? – миролюбиво подсказала Кассандра. – С печенюшками?
– Устами младенца, – кивнул Холмогоров. – Идемте на кухню – поможете накрыть стол.
Они пили чай с клубничным вареньем и печенюшками в гостиной. И уже пригубили кагора. За окнами резко потемнело.
– Вы рассказали историю правильно, и я помогу вам сшить те куски, которые рвутся. Барон Карл фон Шварц не умирал.
– Как? – вскинула брови Кассандра.
– Могли бы и сами догадаться, милая.
– Я предполагала, что все так, но поверить в это? Очень сложно, даже мне, чудачке.
– И я предполагал, – кивнул Крымов. – Но не верил. Продолжайте.
– Старый чернокнижник барон Карл фон Шварц, купив худое имение в месте, столетиями обжитом темными силами, через книги, которые привез с собой, и заклинания упросил Князя Тьмы явиться к нему. Прародитель зла всегда приходит, если кто-то очень ждет его. Когда дьявол выполнил просьбу старика и явился к нему, Шварц попросил у него помощи – молодости и богатства. Разумеется, пообещав расплатиться душой. Старая, как мир, история. И все это барон получил: вернул себе молодость, при этом сохранив жизненный опыт. Назвался Людвигом фон Шварцем, наследником. Построил дворец, набрал гарем, стал таскать из Царевой горы золото и драгоценные камни. Заставил служить себе демонов.
